Не желающих раскрывать свою личность в судопроизводстве

Вопросы, связанные с уголовно-процессуальным доказыванием, постоянно находятся в сфере внимания ученых-юристов и практических работников правоохранительных органов. В настоящее время в правовой литературе сформировалось и утвердилось определенное представление о доказывании как специфическом виде познания, которое осуществляется в соответствии с общими закономерностями, присущими познавательной деятельности во всех областях теории и практики[97].

Гносеологическая сторона доказывания выражается в том, что его сущность и цель заключаются в познании обстоятельств, составляющих предмет доказывания[98]. Поскольку процесс доказывания представляет собой процесс познания, регламентированный уголовно-процессуальным законом, он включает в себя не просто установление фактов материальной действительности, но и установление их юридической значимости, поскольку юридическая оценка установленных фактов влияет на объем и направление их исследования[99].

Процесс доказывания включает в себя не только представление об объективной действительности, которое обеспечивает установление тех обстоятельств дела, на основе которых осуществляется квалификация преступления, т.е. установление нормы уголовного закона, подлежащей применению, но и является продуктом логического мышления его участников. Он направлен на проверку доказательств путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, на установление их источников, получение иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство (ст. 87 УПК РФ), а также оценку каждого доказательства с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а всех собранных доказательств в совокупности – с точки зрения достаточности для разрешения уголовного дела (ст. 88 УПК РФ).

По нашему мнению, наиболее содержательно определил понятие «доказывание» Р.С. Белкин, считая, что это процесс установления объективной истины по уголовному делу, содержанием которого являются собирание, исследование, оценка и использование доказательств, где с познавательной стороны доказывание служит установлению фактов, обстоятельств, их сущности, оценке их значения для установления истины, а с удостоверительной – фиксации в установленных законом порядке и формах полученных результатов для придания им статуса судебного доказательства[100]. Полагаем, автор совершенно справедливо отказался от такого элемента процесса доказывания, как проверка доказательств, заменив его их исследованием.

Подтверждая это положение, мы разделяем мнение Л.В. Головко, который указывает, что в целом современная концепция процесса доказывания несовершенна в том плане, что в ней существует абсолютно лишний элемент – проверка доказательств, тогда как игнорируется другой, действительно важный элемент – их исследование. Как далее отмечает автор, в переходе от проверки доказательств к их исследованию видится одно из направлений развития отечественной доктрины доказательственного права[101].

Таким образом, несмотря на то, что познание и доказывание объединяются многими учеными-процессуалистами в единый процесс установления всех обстоятельств совершенного преступления, в то же время не следует забывать о том, что между данными категориями имеются существенные различия. Во-первых, познание является разновидностью прикладного знания и для него характерно использование общих закономерностей ряда наук в целях установления определенных фактов. Во-вторых, доказывание, аккумулирующее в себе установление истины по уголовному делу, обличено в процессуальную форму и регламентируется нормами права. В-третьих, задачей доказывания является не открытие новых законов природы, а применение теоретических знаний, используемых в целях установления конкретных фактов и решения практических задач.

Следовательно, функциональная, деятельностная сторона процесса доказывания заключается в работе с доказательствами: их собирании, исследовании (проверке), оценке и использовании.

Собирание доказательств является первым и общепризнанным элементом процесса доказывания, который включает их обнаружение, фиксацию и сохранение[102]. Здесь уместно согласиться с мнением С.А. Шейфера, который пишет, что данный этап включает в себя систему действий, обеспечивающих восприятие субъектом доказывания объективно существующих следов изучаемого события, сопровождающихся формированием в сознании познавательного образа, а также действий, обеспечивающих сохранение того образа, путем процессуальной фиксации результатов восприятия[103].

Возникновение информации о преступлении выражается и базируется на представлении о всеобщности свойства отражения, формы проявления которого тем выше и сложнее, чем выше и сложнее форма движения материи. Следовательно, сам процесс возникновения информации есть процесс отражения, а сама информация является результатом этого процесса. Любое событие преступления отражается в окружающей среде, элементами которой являются не только вещи, предметы, но и люди, в чьем сознании отражается это событие. В силу этого информация, которая отобразилась в сознании личности непосредственно или опосредовано (т.е. информацию о преступлении человек получил из восприятия материальных следов, либо иных источников), для воспринимающего преступное событие становится доказательством.

Поиск таких доказательств в ходе осуществления сознательной и целеустремленной деятельности представляет собой обнаружение доказательств, их фиксацию на материальные носители и принятие мер по сохранности полученной информации с учетом требований уголовно-процессуального законодательства.

В юридической литературе под проверкой доказательств обычно понимают установление их надежности. По мнению Р.С. Белкина, говорить о достоверности доказательства можно лишь условно, понимая под этим авторитетность полученных сведений и информации об их источнике[104]. Полагаем, что проверка фактических данных достигается посредством исследования доказательств при разрешении следующих задач: установление тождественности сведений, содержащихся в источниках доказательств, объективной действительности; выявление соответствия полученных фактических данных, с элементами предмета доказывания; определение достаточности фактических данных отражающих элементы предмета доказывания; установление взаимосвязи криминалистически значимой информации, полученной из различных источников; построение версий для формирования и анализа исходных данных. По мнению В.П. Божьева, это часть процесса доказывания, представляющая собой деятельность дознавателя, следователя, прокурора, суда по анализу и синтезу доказательств, сопоставлению их с уже собранными, собирание новых доказательств. Как далее отмечает автор, целью проверки доказательств является установление соответствия или несоответствия содержащихся в них сведений фактам и обстоятельствам, имеющим значение для правильного разрешения уголовного дела[105]. Полагаем, сказанное выше дает основание заключить, что проверка доказательств полностью «растворяется» в их собирании и оценке. В этой связи бесспорной является точка зрения Л.В. Головко, что «сама по себе проверка доказательств самостоятельным элементом процесса доказывания не является и даже теоретически являться не может»[106].

В ходе проверки доказательств происходит исследование связей совершенного преступления. При этом В.А. Образцов данный процесс обозначает как «ход, порядок последовательной смены причинных, функциональных и иных взаимосвязей, существующих между компонентами преступления в процессе возникновения и развития их взаимодействия»[107]. Следовательно, сущность проверки (исследования) доказательств заключается в том, что познается их содержание, проверяется его достоверность и устанавливается согласуемость доказательств по одному уголовному делу между собой.

Оценка доказательств представляет собой логический, мыслительный процесс определения роли собранных доказательств в установлении всех обстоятельств уголовного дела. «Оценить доказательства, – пишет П.Ф. Пашкевич, – значит определить, насколько точно установлено каждое из них, в какой взаимосвязи с делом и другими доказательствами оно находится, какой именно факт, имеющий значение для дела, оно устанавливает или опровергает, и что означают в совокупности все, собранные по делу доказательства»[108]. В свою очередь В.Д. Арсеньев также понимает под оценкой доказательств определение силы и значения каждого доказательства в отдельности и всех доказательств в совокупности[109].

Разделяя мнение М.С. Строговича, утверждающего, что «оценка доказательств является итогом его проверки и состоит в признании существования или не существования, того факта, который данным доказательством устанавливается»[110], полагаем, в отличие от собирания и проверки, оценка доказательств по своему содержанию является логическим, рассудочным, мыслительным процессом определения роли и значения собранных доказательств для установления истины и принятия решения по уголовному делу.

По мнению Н.А. Громова и В.А. Пономаренкова, «оценка доказательств следователем как система логических операций по их исследованию имеет своей целью определение допустимости, относимости, достоверности значения (силы) каждого доказательства и достаточности их совокупности для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания»[111].

Данное положение обусловлено тем, что способом оценки доказательств выступает внутреннее убеждение лица, производящего расследование преступлений. При этом доказательства должны оцениваться в предусмотренных уголовно-процессуальным законом формах и основываться на совокупности части доказательств или на всех собранных доказательствах в их совокупности.

В уголовно-процессуальном законодательстве также сформулированы правила оценки доказательств. Сущность их заключается в том, что следователю, дознавателю, прокурору и суду каждое доказательство необходимо оценивать с точки зрения относимости, допустимости и достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела (ст. 88 УПК РФ), «по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью» (ст. 17 УПК РФ). В этой связи уместно привести мнение В.И. Зажицкого, согласно которому предписания, содержащиеся в этих двух статьях кодекса, образуют единые правила оценки доказательств. Поэтому их разъединение создает трудности при реализации данных правил[112].

Таким образом, по нашему мнению, оценка доказательств представляет собой многоуровневый процесс в их исследовании, анализе и использовании. При этом, как отмечает А.Р.Белкин, исследование доказательств – это познание субъектом доказывания их содержания, проверки достоверности существования тех фактических данных, которые составляют это содержание, определение относимости и допустимости доказательств и установление согласуемости со всеми остальными доказательствами по делу[113]. Вместе с тем, следует согласиться с мнением М.С. Строговича, который отмечает, что «наличие в деле доказательства какого-либо факта еще не предрешает доказанности этого факта: доказательство может быть недостоверным, сомнительным, недостаточным для того, чтобы на его основании считать этот факт установленным»[114].

Все сказанное дает основание заключить, что процесс исследования (проверки) доказательств состоит в построении следователем предположений, где в завершении он останавливается на тех из них, которые оказываются наиболее достоверными и совместимыми с фактическими данными, не требующими доказывания.

Под использованием доказательств следует понимать оперирование ими в целях доказывания. Процесс оперирования доказательствами есть также логический процесс, подчиняющийся всем закономерностям рационального мышления. В уголовном процессе использованию доказательств присущи определенные закономерности, которые представляют наибольший интерес субъекту доказывания, такие как: формирование суждений о достоверности содержащейся в доказательствах информации и ее ценности для установления обстоятельств подлежащих доказыванию; формирование связей между доказательствами; связь и взаимообусловленность содержания доказательств, форм, средств и способов их использования в доказывании; и др.

Поэтому можно сделать вывод, что регламентированный законом процесс доказывания состоит из собирания, исследования (проверки), оценки и использования доказательств в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.

Законодатель в ст. 86 УПК РФ выделил три группы субъектов собирания доказательств:

государственные органы и должностные лица (дознаватель, следователь, прокурор и суд), уполномоченные осуществлять уголовное судопроизводство, которые наделены наиболее широкими правами доказывания путем проведения следственных и иных процессуальных действий;

участники уголовного процесса, чьи законные интересы и права обусловлены событием преступления (подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, гражданский истец и гражданский ответчик, а также их представители), которые вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств;

защитник, который вправе собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений; опроса частных лиц с их согласия; истребования справок, характеристик и иных документов из организаций, которые обязаны представлять запрашиваемые документы или их копии.

Кроме того, в соответствии с Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности» орган дознания также наделен полномочиями по собиранию доказательств в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности, которая должна рассматриваться в тесной взаимосвязи с уголовно-процессуальной деятельностью. Это проявляется в том, что оперативные уполномоченные, выявляя лиц, причастных к преступлению, устанавливая обстоятельства преступления, получая фактические данные, свидетельствующие о происшедшем, добывая информацию, передают ее для дальнейшего использования в ходе расследования и судебного разбирательства.

В ходе оперативно-розыскной деятельности могут быть созданы условия и предпосылки, обеспечивающие получение практически всех видов доказательств. В настоящее время почти в каждом втором уголовном деле по тяжким и особо тяжким преступлениям имеются доказательства (фактические данные), полученные в результате оперативно-розыскной деятельности (далее – ОРД).

Свидетельские показания – это прежде всего процессуальный результат, продукт взаимодействия специального субъекта (дознаватель, следователь, суд) с носителем информации (свидетелем) в законодательно определенной форме с обязательным соблюдением условий, предусмотренных законом, не носящих безусловного характера и представляющих собой парадигму, допустимость которой зависит от ряда конкретных условий, определяемых на законодательном уровне.

Исторически свидетельские показания всегда были формой доказательства. Но в то же время на протяжении всей истории развития правосудия процессуальная форма подвергала их сомнению с точки зрения надежности и достоверности. Вопрос о допустимости настолько беспокоил правоприменителя, что действовало правило, гласившее: нет свидетельских показаний без их проверки. Свидетельские показания проверялись по их источнику, по носителю (человеку) так называемыми телесными испытаниями ритуального характера (испытание огнем, испытание водой и т.д.). В силу этого, как представляется, в результате именно такого прошлого сегодня вошли в языковые обороты термины «свидетельствует...», «я тому свидетель...» и другие, ассоциирующиеся с истинностью высказываемого.

С этих позиций можно сделать вывод о том, что свидетельские показания – единственный источник доказательств, к которому предъявлялись и предъявляются повышенные требования качественного характера, а на саму процессуальную форму возлагается роль абсолютного алгоритма, позволяющего установить истину для лица, осуществляющего правосудие.

До возбуждения уголовного дела не существует понятий «свидетель», «свидетельские показания» и таковая терминология в допроцессуальной стадии не употребима. На данном этапе идет первичный сбор и проверка информации. То есть, любые сведения, сообщаемые участниками события, признанного происшествием и в будущем возможно квалифицируемым в качестве преступления, отражаются в форме объяснений, заявлений, запросов, ответов на них и других документах. Однако, сам факт возбуждения уголовного дела вовсе не означает, что все лица, сообщающие какие-либо сведения, становятся автоматически свидетелями. Уголовно-процессуальный закон связывает понятие «свидетель» лишь с моментом объективного взаимодействия потенциального носителя информации с субъектом предварительного следствия, отправления правосудия (ч. 1 ст. 56 УПК РФ четко указывает в качестве обязательного признака вызов для дачи показаний).

В государственной программе «Обеспечение безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства на 2006 – 2008 годы» (утв. постановлением Правительства РФ от 10 апреля 2006 г. № 200) отмечалось, что резко изменившиеся экономические и социально-политические условия жизни в современном российском обществе привели к эскалации организованной и транснациональной преступной деятельности, которая «не стесняется» в выборе средств и методов при совершении преступлений. В этой связи особую актуальность приобретает проблема противодействия судебному разбирательству, выражающаяся в угрозах, шантаже, подкупе, физическом насилии свидетелей со стороны преступных групп, которая становится в деятельности организованных преступных групп скорее правилом, чем исключением.

Ненадлежащее обеспечение безопасности свидетеля приводит к значительному снижению возможности пользоваться своими правами и проявлять процессуальную активность, давать показания, если это ставит под угрозу его жизнь, здоровье или имущество, а также его близких.

В целях выработки единой системы мер обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, а также их родственников и близких 20 августа 2004 г. был принят Федеральный закон № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства». Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (утвержденная Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 40/34 от 29 ноября 1985 г.) прямо указывает на необходимость оказывать жертвам необходимую материальную, медицинскую, психологическую и социальную помощь по правительственным, добровольным, общинным и местным каналам (ч. 14).

К нормативным источникам, обеспечивающим государственную защиту процессуальных лиц на стадии судебного разбирательства, относятся прежде всего: Конституция Российской Федерации, в которой закреплено право всех граждан на жизнь, достоинство личности, свободу и личную неприкосновенность, охрану здоровья, защиту всех форм собственности (ст. 45) и Декларация прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 г., закрепившая права личной неприкосновенности и признании прав и свобод человека высшей ценностью.

Основными правовыми источниками регулирования правоотношений в области обеспечения государственной защиты, кроме уже отмеченных, являются: УК РФ, обеспечивающий государственную защиту свидетелей путем установления уголовной ответственности за противоправные действия (например, ст. 295, ч. 2 ст. 296, ст. 309, ст. 311 УК РФ) и УПК РФ. Так, согласно ч. 3 ст. 11 УПК РФ уголовно-процессуальные меры обеспечения безопасности могут быть предприняты судом, прокурором, следователем, органом дознания и дознавателем в пределах своей компетенции при наличии достаточных данных о том, что свидетелю, а также их близким родственникам, или близким лицам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями. Часть 9 ст. 166 УПК РФ закрепляет право следователя при необходимости обеспечить безопасность свидетеля, не приводив данные об их личности в протоколе следственного действия, в котором участвуют свидетель.

В соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 241 УПК РФ, если этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц, в изъятие из принципа гласности, открытости судебного заседания, может быть проведено закрытое заседание. В определении или постановлении суда о проведении закрытого разбирательства должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых суд принял данное решение. Уголовное дело рассматривается в закрытом судебном заседании с соблюдением всех норм уголовного судопроизводства. Определение или постановление суда о рассмотрении уголовного дела в закрытом судебном заседании может быть вынесено в отношении всего судебного разбирательства либо соответствующей его части. Данное положение полностью соответствует международным нормам права. Так, например, в соответствии со ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г., публика может не допускаться на судебное разбирательство, когда этого требуют интересы сторон.

Согласно ч. 5 ст. 278 УПК РФ, при необходимости обеспечения безопасности свидетеля, его близких родственников и близких лиц суд без оглашения подлинных данных о личности свидетеля вправе провести его допрос в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства, о чем суд выносит определение или постановление. В такой ситуации свидетель может давать показания из соседней комнаты или с использованием видеоконференции. Возможны также маскировка свидетеля с помощью грима, использование модулятора голоса и иных технических средств. В случае заявления сторонами обоснованного ходатайства о раскрытии подлинных сведений о лице, дающем показания, в связи с необходимостью осуществления защиты подсудимого либо установления каких-либо существенных для рассмотрения уголовного дела обстоятельств, суд вправе предоставить сторонам возможность ознакомления с указанными сведениями (ч. 6 ст. 278 УПК РФ). С учетом практики Европейского Суда по правам человека к дополнительным условиям этой меры безопасности относятся:

наличие достаточных оснований для применения мер безопасности, т.е. процессуальных доказательств о реальной угрозе жизни, здоровью или имуществу указанных лиц. Любые меры, ограничивающие права защиты, должны диктоваться строгой необходимостью, поэтому сохранение в тайне от защиты сведений о личности свидетеля допускается лишь при невозможности использования иных менее радикальных мер;

удостоверение личности свидетелей органами, ведущими процесс, обоснование надежности и доверия к показаниям этих свидетелей. Российское законодательство предусматривает необходимость вынесения мотивированного постановления (приложение 55 к            ст. 476 УПК РФ) следователя (которое теоретически можно обжаловать, если о нем станет известно заинтересованным лицам) и получения согласия прокурора на применение мер безопасности;

показания «засекреченных» свидетелей должны подкрепляться другими доказательствами, а обвинение не должно основываться единственно или в решающей степени на анонимных утверждениях;

исключительность применения мер безопасности в отношении сотрудников правоохранительных органов, ибо роль полицейских, как правило, требует впоследствии дачу ими показаний в открытом судебном заседании;

предоставление защите достаточных возможностей задать вопросы «засекреченным» свидетелям. Эта гарантия остается нереализованной в стадии предварительного расследования, но ее обеспечивают правила судебного следствия: общий запрет на оглашение показаний неявившихся свидетелей без согласия стороны защиты и механизм ознакомления сторон с засекреченными данными (ч. 6     ст. 278 УПК РФ)[115].

Правовые основы обеспечения безопасности личности, общества и государства устанавливает и Закон РФ «О безопасности». Данный Закон определяет сами понятия «безопасность», «угроза безопасности», закрепляет основные объекты и субъекты обеспечения безопасности, разграничивает их компетенцию. В указанном Законе отмечается, что безопасность достигается проведением единой государственной политики в области обеспечения безопасности, системой мер экономического, политического, организационного и иного характера, адекватных угрозам жизненно важным интересам личности, общества и государства. Для создания и поддержания необходимого уровня защищенности объектов безопасности в Российской Федерации разрабатывается система правовых норм, регулирующих отношения в сфере безопасности, определяются основные направления деятельности органов государственной власти и управления в данной области, формируются или преобразуются органы обеспечения безопасности и механизм контроля и надзора за их деятельностью.

Важным источником правового регулирования рассматриваемых правоотношений является Федеральный закон от 12 августа    1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» [116]. Одним из оснований проведения оперативно-розыскных мероприятий, согласно ч. 5 ст. 7 данного Закона, является постановление о применении мер безопасности в отношении защищаемых лиц, осуществляемых уполномоченными на то государственными органами в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации. Органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, обязаны, согласно ч. 6 ст. 14 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», содействовать обеспечению в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, безопасности и сохранности имущества своих сотрудников; лиц, оказывающих содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность; участников уголовного судопроизводства, а также членов семей и близких указанных лиц от преступных посягательств.

В вопросе отнесения сведений о защищаемом лице к конфиденциальной информации большую роль играет Федеральный закон от 20 февраля 1995 г. № 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации» [117]. Конфиденциальная информация, в соответствии с данным Законом, – документированная информация, доступ к которой ограничивается в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Этому же вопросу посвящен Перечень сведений конфиденциального характера, утвержденный Указом Президента РФ от         6 марта 1997 г. № 188 [118].

Федеральная целевая программа «Развитие судебной системы России» на 2002 – 2006 годы, утвержденная постановлением Правительства РФ от 20 ноября 2001 г. № 805, в качестве одной из первостепенных задач, обеспечивающих эффективность деятельности судебной власти по удовлетворению общественных потребностей в сфере правосудия, ставила перед законодателем задачу создания системы гарантий для лиц, обеспечивающих своим участием правосудие в рамках выполнения гражданского долга перед обществом (для свидетелей, экспертов, общественных защитников, общественных обвинителей и др.).

В деле обеспечения государственной защиты большую роль играет милиция. Согласно п. 24 ст. 10 Закона РФ от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 «О милиции» [119], применение мер по охране свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству, их близких, жизнь, здоровье или имущество которых находятся в опасности, является одной из обязанностей милиции.

Приведенный перечень нормативных актов не следует считать исчерпывающим. Многие из них, хотя прямо не являются источниками рассматриваемых правоотношений, но косвенно затрагивают большой спектр вопросов, касающихся обеспечения государственной защиты.

К источникам правового регулирования в рассматриваемой сфере правоотношений относятся также международные нормативные акты в соответствии со ст. 15 Конституции РФ.

Так, Генеральной Ассамблей ООН 29 ноября 1985 г. была принята Декларация об основных принципах правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью. Декларация потребовала от государств принятия мер по содействию тому, чтобы судебные и административные процедуры в большей степени отвечали потребностям жертв путем:

предоставления жертвам информации об их роли и об объеме, сроках проведения и ходе судебного разбирательства и о результатах рассмотрения их дел, особенно в случаях тяжких преступлений, а также в случаях, когда ими запрошена такая информация;

обеспечения возможности изложения и рассмотрения мнений и пожеланий жертв на соответствующих этапах судебного разбирательства в тех случаях, когда затрагиваются их личные интересы, без ущерба для обвиняемых и согласно соответствующей национальной системе уголовного правосудия;

предоставления надлежащей помощи жертвам на протяжении всего судебного разбирательства;

принятия мер для сведения к минимуму неудобств для жертв, охраны их личной жизни в тех случаях, когда это необходимо, и обеспечения их безопасности, а также безопасности их семей и свидетелей с их стороны и их защиты от запугивания и мести;

предотвращения неоправданных задержек при рассмотрении дел и выполнения постановлений или решений о предоставлении компенсации жертвам.

Важные положения защиты участников процесса содержатся в Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию.    Статья 22 данной Конвенции закрепляет обязанность каждой стороны принять такие меры, которые могут потребоваться для обеспечения эффективной и надлежащей защиты:

тех, кто сообщает об уголовных правонарушениях, признанных в качестве таковых в соответствии со ст. 2 – 14, или иным образом сотрудничает с органами, осуществляющими расследование и разбирательство;

свидетелей, дающих показания, касающиеся этих правонарушений.

Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности обязывает каждое государство – участника Конвенции принимать такие законодательные и другие меры, какие могут потребоваться, с тем чтобы признать в качестве уголовно наказуемых следующие деяния, когда они совершаются умышленно: применение физической силы, угроз или запугивания или обещание, предложение или предоставление неправомерного преимущества с целью склонения к даче ложных показаний или вмешательства в процесс дачи показаний или представления доказательств в ходе производства в связи с совершением преступлений, охватываемых Конвенцией (ст. 23, п. «а»).

Согласно ст. 24 Конвенции каждое государство-участник принимает, в пределах своих возможностей, надлежащие меры, направленные на обеспечение эффективной защиты от вероятной мести или запугивания в отношении участвующих в уголовном производстве свидетелей, которые дают показания в связи с преступлениями, охватываемыми настоящей Конвенцией, и, в надлежащих случаях, в отношении их родственников и других близких им лиц. Меры, предусмотренные в п. 1 статьи, без ущерба для прав обвиняемого, в том числе для права на надлежащее разбирательство, могут, в частности, включать:

установление процедур для физической защиты таких лиц, например – в той мере, в какой это необходимо и практически осуществимо, – для их переселения в другое место, и принятие таких положений, какие разрешают, в надлежащих случаях, не разглашать информацию, касающуюся личности и местонахождения таких лиц, или устанавливают ограничения на такое разглашение информации;

принятие правил доказывания, позволяющих давать свидетельские показания таким образом, который обеспечивает безопасность свидетеля, например разрешение давать свидетельские показания с помощью средств связи, таких как видеосвязь или другие надлежащие средства.

Международные принципы и стандарты защиты участников уголовного судопроизводства изложены во многих документах ООН, в том числе во «Всеобщей декларации прав человека», «Мерах по борьбе с международным терроризмом», «Каракасской декларации» и др.

Например, в 1996 г. Европейским форумом были созданы организации защитников жертв, а также Хартия прав жертв насилия и катастроф на судебных процессах. При обеспечении помощи жертвам должно быть гарантированно: отсутствие какой бы то ни было дискриминации в доступе к системам помощи жертвам; оказание помощи жертвам только со стороны высокопрофессионального и тренированного персонала; бесплатный характер оказания помощи; обязательность соблюдения всех мер конфиденциальности; необходимость предоставления жертвам возможности принимать свои собственные решения; независимый характер систем предоставления помощи.

Межпарламентская Ассамблея государств – участников СНГ 6 декабря 1997 г. приняла Модельный закон «О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству», служащий образцом для соответствующей законодательной инициативы государствами – участниками СНГ.

Однако, принятия только нормативных актов для этого не достаточно. Необходимо объединить усилия государства, общества, правоохранительных органов, средств массовой информации, специализированных общественных организаций и выработать оптимальный комплекс мер, который будет способствовать эффективной защите процессуальных лиц.

Как отмечалось ранее, в УПК РФ закреплена норма, согласно которой в целях обеспечения безопасности потерпевшего, его представителя, свидетеля, их родственников и близких лиц, следователь вправе в протоколе следственного действия не приводить данные об их личности. В этом случае следователь с согласия прокурора выносит постановление, в котором излагаются причины принятия решения о сохранении в тайне этих данных. Указывается псевдоним участника следственного действия и приводится образец его подписи, которые он будет использовать в протоколах следственных действий, произведенных с его участием. Постановление помещается в конверт, который после этого опечатывается и приобщается к уголовному делу (п. 9 ст. 166 УПК РФ). Но, во-первых, это положение распространяется только на те случаи, когда свидетелем выступает источник при его согласии. Во-вторых, в дальнейших действиях по расследованию и судебному разбирательству указанный механизм четко не регламентирован и оставляет массу вопросов. Например, как быть, если такой свидетель должен участвовать в следственном эксперименте или иных действиях с непосредственным участием. При регламентации процедуры ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела (ст. 217 УПК РФ) допускается возможность снимать копии с документов и делать выписки из уголовного дела, в котором содержатся сведения, составляющие государственную или иную охраняемую законом тайну. Эти выписки находятся при уголовном деле и предоставляются указанным лицам во время судебного разбирательства. О порядке ознакомления со сведениями, находящимися в опечатанном конверте, ничего не говорится.

В данном контексте трудно понять позицию законодателя, который, допуская анонимный допрос свидетеля в суде (в условиях, исключающих визуальное наблюдение), в то же время разрешает суду в случае заявления сторонами обоснованного ходатайства подлинных сведений о лице, дающем показания, в связи с необходимостью осуществления защиты подсудимого либо установления каких-либо существенных для рассмотрения уголовного дела обстоятельств предоставить сторонам возможность ознакомления с указанными сведениями (ч. 6 ст. 277 УПК РФ).

Представляется, что в уголовно-процессуальном законодательстве должны быть определенная последовательность, единообразие общего подхода, согласованность с нормами Федерального закона «Об ОРД» и другими законодательными актами.

По нашему мнению, наиболее приемлемыми формами защиты в уголовном процессе всех категорий лиц, конфиденциально сотрудничающих с органами правопорядка, могли быть следующие:

 создание специализированных судов для рассмотрения уголовных дел, по которым проходят организаторы и другие участники преступных сообществ;

зашифровка негласных сотрудников в уголовно-процессуальных документах;

допрос указанных лиц в судебном заседании в отсутствие подсудимых и их адвокатов;

скрытое предъявление этим свидетелям подозреваемых, обвиняемых и подсудимых для опознания.

Для защиты сведений о лицах, оказывающих негласное содействие ОВД, в случаях, когда суд или следователь сочтут необходимым их участие в следственных действиях (допросы, очная ставка и др.), признается также целесообразным по примеру западных стран предусмотреть в УПК и Федеральном законе «Об ОРД» норму о возможности дачи показаний от имени конфидентов (так называемое свидетельство со слов) должностными лицами, которые непосредственно участвовали в организации и обеспечении проведения соответствующих ОРМ. Такой подход тем более оправдан, так как получение письменного согласия конфидентов на участие в уголовном процессе, на примерах практики, бывает крайне затруднительным. При этом их больше беспокоит не выступление в качестве свидетелей, а отсутствие реального механизма защитных мер по обеспечению личной безопасности, а также жизни и здоровья членов их семей.

Из опыта зарубежных стран может быть заимствована и демонстрация видеозаписей показаний свидетелей, не желающих разглашать данные о своей личности, с ретушированным изображением их лица и измененным тембром голоса.

Принципиально новой и требующей всестороннего осмысления, а возможно, и практической апробации, является постановка вопроса о введении в уголовный процесс фигуры представителя органа, осуществляющего ОРД, наделенного правомочиями защиты интересов негласных сотрудников, выступающих в качестве источников доказательственной информации и обязанностью нести ответственность за достоверность предоставленной следственным и судебным органам оперативно-розыскной информации при недостаточности доказательств в уголовном деле.

Данная предлагаемая мера обусловлена прежде всего тем, что в условиях роста преступности, увеличения в ней доли замаскированных преступных деяний, совершаемых организованными группами, роста вооруженности и технической оснащенности криминальных структур, совершенствования средств и способов сокрытия следов, становится все сложнее обнаружить признаки многих преступных посягательств. Особую сложность вызывает процессуальный путь их выявления.

Необходимость повышения эффективности использования оперативно-розыскной деятельности очевидна. Проблема прежде всего состоит в том, что значительный объем информации о совершаемых преступлениях, поступающей в оперативные аппараты, используется не в полной мере. Сотрудники этих аппаратов зачастую недостаточно четко представляют себе условия и приемы ее использования, а также правовые основания данного процесса.

Попытки решить проблему использования данных ОРД в качестве доказательств принимались и принимаются не только на теоретическом, но и на законодательном уровне. В частности, в ст. 29 Закона СССР от 12 июня 1990 г. «Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» была предусмотрена возможность использования в качестве судебных доказательств по уголовным делам фактических данных, полученных в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий.

В ст. 1 Федерального закона от 12 августа 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности» дано легальное определение оперативно-розыскной деятельности как «осуществляемой гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов, уполномоченных на то настоящим Федеральным законом …». Законодатель определил и возможные случаи использования результатов ОРД (ст. 11). Во-первых, результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы для подготовки и осуществления следственных и судебных действий, проведения ОРМ по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений, выявлению и установлению лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, а также для розыска скрывающихся от правосудия виновных. Во-вторых, они могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело, а также использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями УПК Российской Федерации[120].

В ст. 74 УПК РФ «доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела». В качестве доказательств допускаются «иные документы», имеющие значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию. К этим документам, в частности, могут относиться сведения, зафиксированные в виде фото- и киносъемки, аудио- и видеозаписи, а также иные носители информации, полученные и истребованные или представленные в порядке, установленном ст. 86 УПК РФ.

Документы и материалы, полученные оперативным путем как доказательства по уголовным делам, необходимо оценивать, исходя из требований ст. 88 УПК РФ с учетом их относимости, допустимости и достоверности при соблюдении определенных условий. Во-первых, должно быть указано, как полученная информация попала в материалы уголовного дела. Во-вторых, в документе должны содержаться данные о гражданине, от которого они исходят. В-третьих, должен быть указан источник осведомленности составителя документа. В том случае, если вышеперечисленные условия не соблюдаются, составитель данного документа допрашивается в качестве свидетеля[121].

В последние годы допустимость использования сведений, полученных в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, в качестве доказательств приобрела наиболее актуальное значение. Помимо положений Федерального закона «Об ОРД», она обусловлена требованием, закрепленным в ст. 50 Конституции Российской Федерации, о том, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона, а также содержанием ч. 1 ст. 75 УПК РФ, согласно которой доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми.

В соответствии с уголовно-процессуальным законом допустимыми признаются доказательства, полученные из предусмотренных законом источников, собранные уполномоченными на то лицами и с точным соблюдением процессуальных правил, документально правильно оформленные.

Законодатель допускает использование в уголовном процессе документов, материалов и вещественных доказательств, добытых в процессе проведения таких оперативно-розыскных мероприятий, как прослушивание телефонных переговоров, снятие информации с технических каналов связи; исследование предметов и документов; контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений; сбор образцов для сравнительного исследования и другие – при условии соблюдения всех требований уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации.

Само понятие «доказательства» по своей сути состоит из фактических данных и средств их доказывания (источников доказательства). Только в комплексе они образуют судебное доказательство, допустимое в уголовном процессе. Вот почему сокрытие источника получения необходимой для доказывания оперативной информации в уголовном судопроизводстве недопустимо. В противном случае следствие и суд лишаются возможности знать о происхождении представленных им сведений и правильной их оценки.

В уголовном судопроизводстве интересна прежде всего информация, имеющая доказательственное значение. В оперативных подразделениях она содержится в делах оперативного учета, в справках, рапортах, меморандумах и т.д. Для использования ее в уголовном судопроизводстве необходимо, чтобы она была оформлена в соответствии с требованиями закона[122].

Следует подчеркнуть, что процессуальное законодательство ни бывшего СССР, ни России не содержало и не содержит запретов на использование в уголовном судопроизводстве в качестве судебных доказательств фактических данных, полученных в процессе оперативно-розыскной деятельности, если они отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам. Всегда была открыта возможность легализовать такие данные, привести их в соответствие с процессуальными требованиями, осуществив для этого необходимый комплекс судебных действий.

Они должны включать в себя проверку не только фактографического материала. Следует также выяснить (если это необходимо для следствия и суда), каков источник информации, и иные обстоятельства, при которых соответствующие данные стали известны органу, осуществляющему оперативно-розыскную деятельность.

Из судебной практики известны случаи, когда для выяснения доказательственных обстоятельств в качестве свидетелей допрашивались лица, проводившие скрытое наблюдение за обвиняемыми или подозреваемыми, оперативные сотрудники, негласно фотографировавшие документы, проходящие в качестве доказательств по уголовному делу, которые могли быть уничтожены заинтересованными лицами.

Не менее актуальной является проблема достаточности оперативно-розыскной информации для принятия решения о возбуждении уголовного дела. Законодатель выразил свое отношение к данной проблеме в ст. 11 и ряде других статей Федерального закона «Об ОРД», где оперативно-розыскная деятельность увязывается с понятием «возбуждение уголовного дела». В этой связи напрашивается вывод о том, что оперативно-розыскные данные способны служить поводом и основанием к возбуждению уголовного дела. Однако степень их достаточности подлежит оценке органом дознания, следователем или прокурором как по их внутреннему убеждению, основанному на всестороннем и полном рассмотрении всей информации, так и на ее соответствии требованиям, предъявляемым к сбору и оценке доказательств.

 Таким образом, результаты оперативно-розыскных мероприятий достаточны для возбуждения уголовного дела в тех случаях, когда они убеждают субъекта, принимающего решение, в наличии признаков преступления.

Интересы государства по усилению борьбы с преступностью, улучшения практики своевременного раскрытия и расследования преступлений, объективного (формально и по существу) рассмотрения уголовных дел вызывают потребность в дальнейшем развитии уголовно-процессуального, уголовного и оперативно-розыскного законодательства в направлении их сближения, состыковки, устранения необоснованных препятствий при использовании оперативно-розыскных материалов в уголовном процессе.

Таким путем идет развитие законодательства зарубежных стран и международного права в сфере борьбы с преступностью, особенно с ее транснациональными и организованными формами.

Известно, что эффективность применения любого закона во многом зависит от его качества, проработанности содержащихся в нем норм, полноты и адекватности отражения всех аспектов предмета регулирования. Практика применения Федерального закона «Об ОРД», особенно при использовании результатов ОРМ в уголовном процессе, показала, что он имеет ряд недостатков. Основные из них сводятся к неполноте регулирования ОРД и декларативности ряда норм, их несогласованности с нормами других отраслей права, противоречивости отдельных предписаний, отсутствию или нечеткости формулировок[123].

В частности, отсутствие законодательного определения ряда оперативно-розыскных мероприятий вызывает разное понимание их сущности, что отрицательно сказывается и на практике их применения, и на оценках законности осуществления, и соответственно на результатах использования полученных данных в уголовном процессе. Этот вывод относится, например, к таким мероприятиям, как сбор образцов для сравнительного исследования, контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, оперативный эксперимент и др.

Поэтому считаем целесообразным в Федеральном законе «Об ОРД» сформулировать самостоятельную статью, в которой изложить основные понятия (по примеру ст. 5 УПК РФ) или раскрыть их в ст. 6 и других статьях.

Необходимо, как представляется, более детально регламентировать процедуры осуществления ОРМ, указанные в ст. 6 Федерального закона «Об ОРД». Так как ни этот Закон, ни ведомственные нормативные акты не регламентируют порядок и условия дистанционного получения звуковой информации в различных помещениях.

В связи с изложенными законодательными недочетами возникают затруднения при отнесении таких действий к определенному виду ОРМ (прослушивание телефонных переговоров или обследование помещений, зданий, сооружений). Остаются неясными главные вопросы: будут ли в подобных ситуациях иметь доказательственную силу результаты оперативно-розыскных мер, проведенных без судебного решения, и не подпадают ли эти действия оперативных работников под признаки преступления, предусмотренного ст. 138 УК РФ? Из-за отсутствия в Федеральном законе «Об ОРД» определения понятия «неприкосновенность жилища» не ясно, требуется ли судебное решение для визуального или слухового контроля за поведением и разговорами разрабатываемых без проникновения в их жилища.

Так, современные технические средства позволяют проводить аудио- и видеоконтроль за разрабатываемыми и иными лицами на определенных открытых территориях (завод, порт, пляж и т.д.). В настоящее время эти мероприятия относятся к активной разведывательной деятельности. Однако порядок их осуществления, правовые границы, статус полученной информации и возможности ее использования нормативно не урегулированы.

Разрешение этих проблем позволит усилить законность в осуществлении ОРМ, а значит, и развить предпосылки для их реализации в уголовном процессе. Последний должен быть открыт для восприятия результатов ОРД, что будет стимулировать оперативный состав к наиболее эффективному применению институтов ОРД.