Хорошие люди, которым не повезло

 

Бездомные – это не отбросы общества. Это люди, у которых нет дома.

Шейла Маккехни

 

Весной 1987 года наш приход организовал поездку в центр для бездомных в Чикаго. Я выросла на ферме на востоке Айовы и до этого ни разу не проводила в большом городе больше двух дней подряд. И я никогда не была в приюте для бездомных – я даже ни одного бездомного не видела.

Моя семья всегда отличалась политическим консерватизмом. Родители считали, что приюты и бесплатный суп – это позор общества. Если люди действительно хотят иметь кров над головой и пищу, они должны найти способ получить все это своим честным и тяжелым трудом, – так меня учили.

Меня ждал серьезный урок.

Мы выехали в воскресенье, в полдень, дорога заняла четыре часа. И вот перед нами – дом, где нам предстояло жить и работать целую неделю. Бывший женский монастырь, несколько монахинь там все еще трудились. Приют находился в самом бедном районе города. Его окружали ветхие дома, многие из них заброшенные. В целях безопасности нам велели не выходить из приюта даже днем. Мы разошлись по комнатам, разложили немногочисленные вещи, а потом собрались за ужином. Это была единственная трапеза на неделе, в приготовлении и сервировке которой мы не участвовали.

В понедельник утром мы уже готовили завтрак для всех обитателей приюта, а когда все убрали, нас четверых отправили за продуктами. Работник приюта Гэри пригласил нас в микроавтобус на четырнадцать мест. Я заметила, что два задних сиденья сняты, но постеснялась спросить, почему.

Минут через двадцать мы остановились у первого продуктового магазина, но не у главного входа, а у служебного, откуда продавец начал передавать нам одну коробку за другой. В них лежали помятые консервные банки, вчерашняя выпечка и слегка подпорченные фрукты и овощи. То же самое повторилось в трех других магазинах. Мне стало ясно, почему два задних сиденья сняты,

– В городе много магазинов, где остается просроченная[32], но еще не испорченная еда, которая уже не идет в продажу, – объяснил Гэри. – Магазины жертвуют продукты в пищевые банки, церкви и суповые кухни. Это хорошее дело. Им не приходится вывозить продукты на свалки, а нам питание обходится гораздо дешевле.

На следующий день мы обедали за общим столом. Я села рядом с Девоном, кареглазым юношей с рыжими волосами, который произвел на меня приятное впечатление. В отличие от обитателей приюта, он смотрел в глаза без страха и стыда. Я решила заговорить с ним. Оказалось, ему девятнадцать лет, он вырос поблизости и в прошлом году окончил школу. А вот найти работу не удалось. Родители не могли помочь финансово, они содержали пять младших детей. Поскольку сама я какое-то время работала в фастфуде, я спросила, не думал ли он об этом. Если он будет работать усердно, то сможет стать менеджером и заработать достойные деньги. Девон опустил глаза и замолчал. В конце концов, он признался, что не умеет читать. Можете представить мое удивление!

– Но у тебя же есть аттестат! – воскликнула я.

– Все знали, что я – из многодетной семьи. Меня просто переводили из класса в класс, не проверяя знания.

Я была поражена. У меня в голове не укладывалось, как такое возможно. Но потом я стала понимать: не умея читать, Девон не может даже заполнить заявление о приеме на работу. И даже если он это сделает и его примут, к примеру, в «Макдоналдс», он не отличит коробку с картошкой фри от котлет, не сможет прочитать меню или понять символы на кнопках кассы. Жить в нашем мире, не умея читать, невозможно. И я предложила Девону научиться.

Всю неделю я по два часа в день учила его читать. Кое-что он все же знал. К концу недели он читал уже довольно сносно. Мы попросили одного из работников приюта заниматься с ним и дальше. Мне до сих пор интересно, как сложилась жизнь юноши.

С Джимом и его семьей я познакомилась во время ужина в среду. Ему и его жене Лиз, с которой они жили вместе вот уже двадцать один год, было за сорок. Их дочерям исполнилось десять и тринадцать. Десять лет Джим работал менеджером среднего звена в крупной компании и считался вполне состоятельным человеком. Но потом прошли сокращения, и Джима уволили одним из первых. Лиз всегда была домохозяйкой. Джим сразу же стал искать новую работу, но, оказалось, менеджеров сократила не только его бывшая компания. Он был согласен на более низкую должность, но никто не брал его на работу, для которой у него была «слишком высокая квалификация».

За два года у семьи кончились все сбережения, они залезли в пенсионный фонд Джима и выжали все из кредитных карт. Они потеряли дом и большую часть имущества, потому что им нечем было оплачивать складские услуги, родных у них не было. Они старались остаться в прежнем районе, чтобы у девочек было ощущение стабильности. Они жили в машине, им не на что стало покупать еду. Им нужно было продержаться до конца школьного года, чтобы девочкам не пришлось переходить в другую школу. А потом они собирались уехать в глубинку, где Джим сможет найти работу. Лиз тоже собиралась пойти на работу. Им предстояло начать жизнь сначала. Они были подавлены, несчастны и печальны.

 

Я вернулась домой, осознав, как мне повезло в жизни.

 

На той неделе меня ожидало немало открытий. Я встречалась с разными людьми – хорошими людьми, которым страшно не повезло в жизни. Домой я вернулась, чувствуя себе счастливицей. У меня была крыша над головой, еда на столе и работа, чтобы оплачивать счета. Те, кому мы помогали и кого мои родные считали бездельниками, обрели лица и собственные истории. Я никогда больше не буду смотреть на бездомных, как раньше.

 

Робин Р. Айрленд

 

 

Неожиданный разговор

 

Тебе не всегда по силам изменить обстоятельства, но ты всегда можешь изменить свое отношение к ним.

Ларри Харгрейвз

 

– Я даже ехать в этот отпуск не хочу, – призналась я мужу, поставив чемодан на кровать.

– Это пойдет всей нашей семье на пользу, – ответил Эрик. – Я точно знаю.

– Но мне плохо, – застонала я, бросая в чемодан одежду, не заботясь даже о сочетаемости вещей.

– Да, это были тяжелые месяцы, – вздохнул Эрик. – Я знаю, насколько близки вы были с матерью. Конечно, тебе тяжело… Но, дорогая… жизнь продолжается…

– Ненавижу эти слова! Может быть, у других жизнь и продолжается, но не у меня. Просто никто не понимает, как мне больно. Никто даже не разговаривает со мной – правда, правда… Люди просто смотрят сочувственно и стараются пройти мимо.

– Люди часто так поступают в неловких ситуациях. Они просто не знают, что сказать.

Я понимала, к чему клонит Эрик, и доверяла ему. Но мне было страшно. И печально. И одиноко. И тоскливо.

Через несколько дней наша семья расположилась на пляже. Мальчишки строили замки из песка и плескались в волнах. С нами должна была быть моя мама – она часто ездила с нами в отпуск. Я пыталась сосредоточиться на чем-то другом, но постоянно думала о том, как мне больно и как ее не хватает…

– Почему бы тебе не пройтись по магазинам? – после ужина спросил Эрик.

Я страшно любила шопинг… Раньше. Мысль о том, как я буду бродить между вешалок одна, без мамы, была невыносимой. И все же я понимала, что пора приспосабливаться к новой реальности. Мне нужно научиться жить самостоятельно.

– Хорошо, – согласилась я. – Я вернусь через час.

Полчаса я бродила по сувенирным магазинчикам, перебирала пляжные полотенца, кружки и брелоки. Я вертела в руках бейсболку, когда мое внимание неожиданно привлекла девочка-подросток. Она пришла с матерью, и сердце мое тут же упало – мне больше никогда не пройтись по магазинам с мамой. Я не могла оторвать взгляда от девочки – ей было лет шестнадцать или семнадцать. Она подошла к корзине с сандалиями, обратилась к матери – и у меня перехватило дыхание.

– Ты хочешь, чтобы я купила сандалии побольше, и сама будешь их носить! Ах ты сволочь!

Мать вздохнула. Девочка закатила глаза и продолжила осыпать мать оскорблениями. Мне невыносимо было слушать этот разговор.

Другие покупатели смотрели на них, раскрыв рты. Я чуть не плакала. Нужно что-то сделать, но что? Я никогда не разговаривала с посторонними людьми, особенно в такой неловкой ситуации.

Я направилась к девочке.

– Прости, – тихо сказала я, коснувшись ее плеча, – но мне нужно тебе кое-что сказать…

В горле встал комок, слезы навернулись на глаза и потекли по щекам.

– Моя мама умерла полгода назад, – а я так хотела бы ходить по магазинам вместе с ней. Мне так ее недостает…

 

Мне нужно научиться жить самостоятельно.

 

Девочка умолкла и посмотрела на меня со странным выражением, в котором смешивались жалость и удивление.

– Твоя мама любит тебя, – продолжала я, отводя длинную челку с глаз девочки, словно она была моей дочерью. – Подумай, это же всего лишь туфли, понимаешь? Радуйся, мама здесь, с тобой, ведь время так быстротечно.

Я инстинктивно потянулась обнять девочку. К моему изумлению, она ответила на объятия.

Она не сказала ни слова.

Впервые за долгое время в сердце зародилась надежда. Обратившись к этой юной девочке, я наконец поняла, почему люди избегали меня после маминой смерти. Возможно, они хотели что-то сказать, но боялись ляпнуть не то.

Это был жизненный урок не только для девочки, но и для меня тоже.

 

Кристи Хейтгер-Юинг

 

 

Слишком застенчива

 

За обликом незнакомца нас может ждать друг.

Майя Энджелоу, «Письмо к дочери»

 

Застенчивая и одинокая – именно так я себя описывала. Могла заговорить с кассиром в магазине, но не с незнакомцем на вечеринке. Я не умела заводить новых друзей, а старых растеряла за время неудачного брака.

Когда я подала документы на развод, мы с дочерью переехали в чудесную, солнечную квартиру в пригороде, рядом с отличной школой. Жизнь была прекрасной. Две девочки оказались в сказке.

Вскоре я поняла: моя жизнь вращается вокруг дочери, которая, будучи в подростковом возрасте, должна иметь:

– больше личного пространства,

– самодостаточную мать, проживающую насыщенную и интересную жизнь, – в качестве примера.

Надо было что-то делать! Перестав проводить все свободное время с дочерью, я чувствовала себя такой одинокой.

Я с завистью смотрела на группы женщин, которые шумно обсуждали что-то в кафе за обедом. Или ходили вместе на шопинг. Или в кино.

Как легко было в детском саду или на игровой площадке, когда достаточно просто присоединиться к другим малышам в песочнице или поделиться мячом и начать совместную игру. Вот если бы во взрослой жизни все было так же просто!

Спустя какое-то время у меня появился мужчина. Наши встречи не были ни регулярными, ни частыми, так как он воспитывал детей в одиночку и еще ухаживал за больной мамой. Поэтому большинство вечеров я продолжала проводить одна перед телевизором.

Однажды мне в голову пришла идея вступить в какой-нибудь книжный клуб и там познакомиться с новыми людьми. В своем городе я ни одного не нашла, зато натолкнулась на группу поддержки людей, переживших развод, и я сразу же в нее вступила.

Бойфренд моего энтузиазма не разделял. Он представлял встречи в духе «анонимных алкоголиков»: все сидят кружком на стульях и жалуются на жизнь. Кроме того, его беспокоило, не попаду ли я в лапы мошенников. Я сказала, чтобы он не волновался: я попробую, а если ничего не выйдет, то просто уйду.

Около двадцати членов сообщества договорились встретиться в ночном клубе, и я решила присоединиться к ним. Но, приехав на место, обнаружила толпу. Как найти «своих»? Ведь я никого не знала в лицо. Никто не стоял, как в аэропорту, с табличкой «Клуб для разведенок».

Я немножко потопталась в толпе, а потом просто ушла. Села в машину и расплакалась от собственной никчемности и неприспособленности.

Вернувшись домой, я в письме объяснила, что не сумела найти свою группу, извинилась и пообещала попробовать снова.

Следующая попытка состоялась в пабе поблизости. Семеро членов группы решили встретиться там и немного поболтать. Их я отыскала без труда. О разводах мы не говорили – эту тему никто не затрагивал. Зато мы два часа хохотали, болтали и наслаждались общением друг с другом. А еще победили в викторине!

На следующий день я присоединилась к большой группе, и мы играли в боулинг. Узнать членов сообщества теперь не составляло труда, ведь кое с кем я уже успела познакомиться. Меня встретили очень приветливо. Совершенно незнакомые люди обнимали меня – и я сразу же почувствовала себя как дома.

 

Я жила так, как герой Джима Кэрри из фильма «Всегда говори «да», – соглашаясь на все предложения.

 

Целый год я ходила на эти встречи, принимая участие во всем, что позволял мой бюджет. Много чего я попробовала впервые. Я жила так, как герой Джима Кэрри из фильма «Всегда говори «да», – соглашаясь на все предложения.

Это был год боулинга, викторин и футбольных вечеринок. Ужинов в больших компаниях и встреч в барах. Пикников и праздников, танцев и барбекю. Дружбы и веселья. У меня появилось около двух сотен новых знакомых, из них близко подружилась я с тридцатью.

Самое интересное – то, как изменились мои отношения с бойфрендом. Когда мы только начали встречаться, я была постоянно в ожидании – его звонков, свободного времени на меня, приглашений подвезти меня до работы.

Теперь у меня была своя насыщенная жизнь, иногда я пропускала его звонки и забывала перезвонить. Иногда отменяла его спонтанные приглашения – потому что у меня уже были свои планы! И он начал относиться ко мне серьезнее. Заранее обговаривал время и место встречи. А потом и вовсе сделал мне предложение!

Свадьба получилась чудесной, отчасти потому, что пришли мои прекрасные друзья, – теперь у меня их было много!

 

Авива Джейкобс

 

 

Ни с кем не говори

 

Давай будем петь всю дорогу: и тогда дорога не покажется тяжелой.

Вергилий

 

Мы подошли к станции метро в Торонто. Мой сын Джон предупредил:

– Только, мам, учти, люди в метро чаще всего недружелюбны. Каждый сам в себе, никто не хочет разговаривать.

Джош знал: я родилась и всю жизнь прожила в провинциальном городке, где все знают друг друга и, встретившись на дороге или в магазине, обязательно поинтересуются делами и своими новостями.

Мы вошли в вагон. Я увидела только одно свободное место и заняла его. И тут же услышала, как женщина справа заворчала себе под нос:

– Плюхнулась, будто бы у себя дома! Хорошо еще, что не уселась ко мне на колени!

– Извините, – сказала я. – Вы хотите, чтобы я встала? Я могу постоять, если сильно мешаю вам.

Дама глубоко вздохнула и ответила:

– Пожалуйста, можете сидеть.

Слова были нормальными, но интонация выдавала раздражение. Я подумала, раз уж разговор все равно начался (и не по моей инициативе), лучше всего продолжить его и попробовать вывести в более приятное русло.

– Вы были в Ванкувере?

Дама чуть-чуть помолчала, потом ответила:

– Да, мы проехали весь Ванкувер с мужем на машине.

– Чудесное место, не правда ли? Я родилась неподалеку, – обрадовалась я и принялась болтать об отличной погоде, дружелюбных людях и красивой природе. – А вы откуда?

Эта тема даме понравилась. Вскоре я узнала о ней очень многое. Она говорила до самой своей остановки. Поднявшись, она тепло мне улыбнулась и пожелала счастливого пути.

На следующий день я стояла на автобусной остановке и напевала себе под нос, ожидая, пока муж с сыном купят билеты в кассе. Неподалеку стоял контролер и довольно сурово смотрел на меня. Я улыбнулась ему, но он отвернулся. Я продолжала напевать, пока он не подошел ко мне.

– Вы что, хотите устроить тут концерт? – строго спросил он.

Слова меня удивили, но было приятно, что он заговорил.

– О, я бы с удовольствием спела погромче, но здесь мой муж, и это может ему не понравиться. Если бы я была одна, то обязательно спела бы во весь голос! – сказала я.

– Ну тогда давайте я спою, – неожиданно сказал он и подмигнул мне.

– Пожалуйста, – ответила я. – Мне будет очень приятно.

И он запел Strangers in the Night[33]. Я была поражена, какой глубокий и красивый у него голос. Просто исключительный! Я получила драгоценный подарок. Тут подошли мои муж и сын, но я не могла отвлечься от мужчины с прекрасным голосом.

Когда он закончил, я сказала:

– У вас исключительный голос. Вам нужно петь для людей.

– Я пел. Был оперным певцом. Но больше не могу. Заболел и не в состоянии ездить по гастролям. Никогда не знаешь, когда болезнь возьмет свое.

Я поблагодарила его за этот неожиданный концерт. И поняла, что если нарушать правила метро (и других видов общественного транспорта), о которых поведал мне сын, можно познакомиться с интереснейшими людьми. И решила продолжать в том же духе.

Вечером мы возвращались на метро. Я села рядом с супружеской парой, повернулась к ним и сказала:

– Я знаю, что не должна разговаривать с вами.

– Почему же? – удивился мужчина.

– Мне сказали, что в метро люди не любят разговаривать. А вы смотрели «Крокодил Данди»[34]?

Я подождала, пока они вспомнят этот фильм, а потом протянула руку:

– Привет, меня зовут Элли, и я из Ванкувера.

Они рассмеялись и пожали мне руку.

Мы болтали, словно старые друзья, и привлекли внимание джентльмена, сидевшего напротив. Выходя, супруги сожалели о расставании. На платформе они обернулись и помахали мне.

Когда они вышли и поезд тронулся, джентльмен поднялся и подошел ко мне. Извинившись, он сказал:

– Я невольно подслушал ваш разговор и…

И мы разговорились. Он вышел вместе с моей семьей. Мы поднялись наверх, оживленно беседуя. Джентльмен сказал, что рад возможности поговорить по дороге. И кто только придумал дурацкие правила, будто в метро нельзя разговаривать?

 

Я решила и дальше нарушать правила.

 

– Спасибо, – сказал нам собеседник. – Мне было очень приятно поговорить с вами. А теперь я хочу спеть для вас.

Две песни за день!

– Замечательно! – воскликнула я.

И этот джентльмен очень красивым голосом запел Strangers in the Night. Поразительное совпадение! Я чувствовала: вселенная что-то хочет мне сказать. И я была согласна с ней: люди должны разговаривать даже в метро! Канадцы – люди дружелюбные, даже те, кто живет в больших городах. Они хотят не просто разговаривать с вами – но даже петь! А если кто-то попытается убедить вас в обратном, ни за что не верьте!

 

Элли Браун-Хейли

 

 

Два свободных дня

 

Никогда не бойся пробовать новое, потому что, когда остаешься в границах знакомого, жизнь становится скучной.

Неизвестный автор

 

Когда в понедельник утром коллеги спрашивают у меня, как я отдохнула на выходных, я всегда усмехаюсь. Дело в том, что я – мать четверых детей, младшему из которых 2 года. Поэтому правильнее было бы задать мне вопрос как-то так:

– Сколько всего ты успела на этих выходных?

– Сколько всего ты не успела на этих выходных?

– Как ты умудрилась выжить после этих выходных?

Но совсем недавно у меня случились (именно случились, как чудо) настоящие выходные. За неделю до этого к нам приехали погостить мои родители, а муж как раз готовился к командировке в Эдинбург.

– Может, составишь мне компанию? – неожиданно предложил он. – Твои родители согласятся посидеть с детьми пару дней?

Пара дней без детей?! У меня голова пошла кругом. Сначала я составила шпаргалку для мамы по каждому ребенку: кого чем кормить, кого куда и во сколько нужно отвезти и прочее. Потом я решила заранее составить план, что делать в Эдинбурге, – муж, ясное дело, будет свободен только по вечерам, не сидеть же мне оба дня в отеле?

Интернет подсказал, что как раз в эти дни в Эдинбурге проходит безумный фестиваль «Фриндж»[35]. Город будет буквально «захвачен» комическими актерами. Листая программу фестиваля, я увидела объявление: «Обучаем искусству комедии за два дня. Выпускники выступят на «Фриндже».

Грандиозно! Реклама обещала немало: за два четырехчасовых семинара меня обучат основам комедии и помогут подготовить пятиминутное выступление – всего за 80 долларов. Я подумала, это будет весело, – хотя и не представляла, где наберусь смелости для выхода на сцену.

И вот мы в Эдинбурге. Я, позвонив матери раз десять за утро с вопросом: «У вас все в порядке?», поднимаюсь по лестнице, застланной потертой синей ковровой дорожкой, и вхожу в длинный, узкий зал с небольшой сценой и микрофоном. Занятия проходят в помещении казарм Королевских военно-воздушных сил, где пахнет пивом и сигаретами.

Люди в зале собрались очень странные: тучный сорокалетний компьютерщик, растрепанный сорокасемилетний социальный работник из Эдинбурга, симпатичный восемнадцатилетний юноша, внешне – нечто среднее между Гарри Поттером и молодым Бобом Диланом, две тридцатилетние молодые женщины из Англии и пара американских подростков, недавно приехавших в Шотландию.

Занятия начались с ужасного задания. Преподаватель, профессиональный комик, попросил каждого поздороваться «смешным голосом». Первый парень поздоровался, как пират, вторая женщина – как дама Эдна[36]. Я пробормотала приветствие с нью-йоркским акцентом. Может, самое время встать и уйти?!

Однако случилось неожиданное. К концу первого дня я очень сблизилась с этими странными людьми и почувствовала себя как дома, в городе, где не знала ни одной живой души. Вернувшись в отель и дожидаясь мужа, чтобы вместе пойти поужинать, я начала набрасывать в блокноте свое пятиминутное выступление. Перед сном перечитала финальную версию и осталась недовольна – по-моему, шестичасовые новости и то были смешнее.

Утром следующего дня я обнаружила, что все остальные участники тоже не уверены в своих выступлениях. Один за другим мы зачитывали свои шутки, а потом по кругу обсуждали и по-доброму критиковали друг друга. Замечания моих новых друзей действительно помогли сделать мою пятиминутку значительно смешнее.

Выступать мы должны были в тот же вечер в баре, в центре города. Я была в ужасе, когда узнала, что муж пригласил своих коллег послушать мое выступление! Но я зря разозлилась – они смеялись громче всех!

Пять минут пролетели, как пять секунд. Я рассчитывала на несколько смешков, но почти каждая моя шутка находила отклик в зале. И хорошо, что я выступала одной из первых – я смогла выдохнуть и посмотреть большую часть стендапа в спокойном состоянии.

Я не собираюсь становиться комиком, и не факт, что вообще еще хоть раз выступлю на сцене. Но этот опыт стал бесценным в моей четко спланированной жизни работающей многодетной матери. Я попробовала себя совершенно в ином качестве, «встряхнулась» и вернулась домой чуть более уверенной в себе женщиной, которая может выйти из зоны комфорта, даже когда ей действительно страшно.

 

Андреа Аткинс