Античность в операх Глюка была проявлением характерных тенденций классицизма XVIII века, проникнутого республиканским духом и сыгравшего роль в идейной подготовке французской буржуазной революции, дренировавшейся, по словам К- Маркса, «поочередно в костюм римской республики и в костюм римской империи». Это именно тот классицизм, который ведет к творчеству трибунов французской революции —поэта Шенье, живописца Давида и композитора Госсека, Поэтому не случайно некоторые мелодии из опер Глюка, особенно хор из оперы «Армида», звучали на улицах и площадях Парижа во время революционных празднеств и демонстраций.
Отказавшись от трактовки античных сюжетов, свойственной придворно-аристократическон опере, Глюк привносит в свои оперы гражданские мотивы: супружеская верность и готовность к самопожертвованию ради спасения жизни близкого человека («Орфеи» и «Альцеета»), героическое стремление принести себя в жертву ради избавления своего народа от грозящей ему беды («Ифн-гения в Авлиде»). Такая новая трактовка античных сюжетов может объяснить успех опер Глюка у передовой части французского общества накануне революции, и в том числе у энциклопедистов, поднявших Глюка на щит.
|
|
Ограниченность оперной драматургии Глюка.
Однако несмотря на трактовку античных сюжетов в духе передовых идеалов своего времени, необходимо указать и на исторически обусловленную ограниченность оперной драматургии Глюка. Она определяется теми же античными сюжетами. Герои опер Глюка имеют несколько отвлеченный характер; они не столько живые люди с индивидуальными характерами,.многогранно обрисованными; сколько обобщенные носители определенных чувств.
Глюк не мог также совершенно отказаться от традиционных условных форм и обычаев оперного искусства XVIII века. Так, вопреки известным мифологическим сюжетам, Глюк заканчивает свои оперы счастливой развязкой, В «Орфее» (в противоположность мифу, где Орфей навсегда теряет Эвридику) Глюк и Кальцабиджн заставляют Амура прикоснуться к мертвой Эвридике и пробудить, ее к жизни. В «Альцесте» неожиданное появление Геракла, вступившего в бой с силами подземного мира, освобождает супругов от вечной разлуки. Всего этого требовала традиционная оперная эстетика XVIII века: как бы ни было трагично содержание оперы, конец должен был быть благополучным.
А. Н. Серов о Глюке. Серов, "исключительно высоко-ценивший оперное творчество Глюка и его реформу,в следующих словах охарактеризовал сильные и слабые стороны его творчества:
«Стремление к равновесию в опере между музыкой и драматической ее канвой проснулось уже сто лет назад в Глюке, и в этом стремлении «сознательном» (см. его предисловия к операм) все величие Глюка, первого преобразователя оперы. Но он жил в век мадригальных, мифологических опер, по образцу псевдоклассической трагедии; это парализует его либретто как драмы. Он жил в век оперных арий, в рамке тогдашних менуэтов и гавотов; эти формы кандалами тяготеют на всей глю-ковской музыке, кроме речитативов. В них только он полный хозяин сцены, голосов и оркестра, и создал чудеса драматической правды, так же как и в некоторых хорах, с _ формою более свободною и характерною.
|
|
До симфонической «цельности» музыки, в бетховенском смысле, во время Глюка было еще слишком далеко и, следовательно, ие Глюк виноват, что идеалы его более чем наполовину не осуществились»
Отмеченная ограниченность оперной драматургии Глюка, обусловленная духом времени, нисколько не умаляет исторического и художественного значения его творчества. Глюк создал монументальное, героическое оперное искусство, способное воздействовать на слушателя.
Музыкальный театр Глюка.
Наибольшая впечатляющая сила опер Глюка именно в условиях театра была прекрасно осознана самим композитором, который так отвечал своим критикам: «Вам это не понравилось в театре? Нет? Так в чем же дело? Если мне удалось что-нибудь в театре, значит, я добился цели, которую себе ставил; клянусь вам, меня мало беспокоит, находят ли меня приятным в салоне или в концерте. Ваши слова кажутся мне вопросом человека, "который, забравшись на высокую галерею купола Инвалидов, стал бы оттуда кричать художнику, стоящему внизу: «Сударь, что вы тут хотели изобразить? Разве это нос? Разно, это рука? Это не похоже ни на то, ни на другое!». Художнику.с своей стороны следовало бы крикнуть ему с гораздо большим правом: «Эй, сударь, сойдите вниз и посмотрите тогда вы увидите!»
Музыка Глюка находится в единстве с монументальным характером спектакля в целом. В ней нет никаких рулад и украшений, все строго, просто и написано широкими, крупными мазками. Каждая ария представляет собой воплощение одной страсти, одного чувства. При этом нигде нет ни мелодраматического надрыва, пи слезливой сентиментальности. Чувство художественной меры и благородства выражения никогда пи изменяло Глюку в его реформаторских операх. Эта благородная простота, без вычур и эффектов, напоминает гармонии-кость форм античной скульптуры.
Речитатив Глюка.
Драматическая выразительность речитативов Глюка — большое достижение п области оперного искусства. Если во многих ариях выражено одно состояние, то в речитативе обычно передается динамика чувств, переходы из одного состояния в другое. В этом отношении примечателен монолог Альцесты в третьем "действии оперы (у врат Аида), где Альцеетн стремится уйти в мир теней, чтобы дать жизнь Адмету, но не может на это решиться; борьба противоречивых чувств с большой силой передана в этой сцепе. Оркестр также обладает достаточно выразительной функцией, а-ктивно участвуя в создании общего настроении.' Подобного рода речитативные сцены имеются и в других реформаторских операх Глюка.
Хоры, Большое место в операх Глюка занимают хоры, органически включающиеся вместе с ариями и речитативами в драматургическую ткань оперы. Речитативы, арии и хоры в своей совокупности образуют большую, монументальную оперную композитно.