II. Первая встреча или Чудо с изумрудными глазами

I. Наследство.

Ночь на 31 октября 1981 года. Родовое поместье семьи Малфой.

Ночную тишину прорезал детский плач. Магический свет в хозяйский покоях зажегся с незначительной разницей в доли секунды. В монолитных коридорах раздалось эхо торопливых шагов и, наконец, загорелся свет в крайней комнате при башне. Всё это время плач не прекращался. Его сила только нарастала, усиливаясь акустикой стен и пришедшим в движение воздухом.

— Кто тебя напугал, мой милый Dragon? — успокаивающе улыбаясь, спросила мать у полуторагодовалого сына. Кожа вокруг глаз ребёнка покраснела, детский голосок немного хрипел. Домовые эльфы, на чьё попечение был отдан наследник, носились по детской, то и дело, нацелено причиняя себе увечья. Господа разбужены, а подопечный – в слезах. Слуги не без причины карали себя.

— Тише, мой милый, — Нарцисса тщетно пыталась усмирить плач, легко игнорируя возню под ногами. Ее взгляд — робкая просьба о помощи, скользнул по стоящему в дверном проеме супругу. Тот был непричастен, и, казалось, равнодушен к происходящему. — Не представляю, что могло случиться, — оправдывалась та, качая мальчика на руках. — Не успокаивается.

Не помогали и нежности, торопливо нашёптываемые в крохотное ушко. От сильной истерики, а это была именно она, малыш раскраснелся, а нахмуренный лобик заблестел от выступившего пота. Он не мог остановиться. Не хотел.

Волнение сына влияло не только на мать, но и на, казалось, равнодушного отца. На аристократическом лице появилась не приличествующая испарина. В помещении в раз стало нестерпимо душно.

— Я свяжусь с колдомедиком… и Северусом, — он произнёс это спокойно и с достоинством, а затем торопливо шагнул в тень коридора, ведущего прочь от эпицентра истерии. Люциус был напряжен и взволнован не меньше Нарциссы, но никто и ничто не могло вынудить его сорваться. Так он себя позиционировал. Лорд Малфой не умел общаться с младенцами, а тем более их успокаивать, и в этом вопросе всегда полагался на супругу и слуг. Также и в этот раз мужчина надеялся, что всё вскоре закончится и сверхурочные семейному врачу будут просто мелкой неприятностью в череде себе подобных. Однако же, испытанный многими поколениями подход был, в данном случае, маловероятен. В глазах жены он видел иррациональный страх и неприкрытое беспокойство. Сложись иначе, оставил бы молодую хозяйку справляться собственными силами, следуя чёткому разделению ролей. Ситуация, увы, иная. А потому сейчас глава семейства удалялся от детской вовсе не для того, чтобы бросить супругу наедине с проблемой. Он решил пойти на то, на что единственно был способен в сложившейся, беспокоящей его, ситуации — позвать сведущего колдомедика и как можно скорее. В центральной гостиной вереницей загорелись свечи, предшествуя появлению в ней Люциуса. Безжалостно топча дорогой персидский ворс, он торопливо пересек помещение и замер напротив камина. Нехитрое бытовое волшебство и огонь игриво, совсем неподобающе ситуации, затрещал:

— Дом господина Франсуа-Жозефа Бруссе, — прошло несколько мгновений, показавшихся минутами.

— Бруссе к вашим услугам, Лорд Малфой, — отозвался старческий, заспанный голос.

— Прошу извинить за срочность. Вы нужны мне в Малфой-мэноре. Дело не терпит отлагательств, — Люциус сжал одну руку в кулак, чтобы ни сорваться, ни повысить тон. Правила этикета, такие ненужные и строгие, как ему казалось в этот момент, сильно тормозили разговор, а значит, и оказание помощи.

— Что-то с наследником, Лорд? — в голосе колдомедика послышалось подобие волнения, на заднем плане — суетливый шум. Господин Бруссе уже приступил к сборам и переодевался.

— Это вам и предстоит выяснить.

— Буду сию минуту, Лорд, — пробормотал колдомедик, после чего связь прервалась. В голосе Бруссе не было энтузиазма по поводу ночного вызова, но Люциуса не волновало его мнение, тем более что это работа за которую хорошо платят. Лорд настроил камин на аппарацию и глубоко вздохнул. Затем, прикрыв глаза, он постарался взять себя в руки. Через пару минут в гостиной появился господин почтенного возраста. Он был одет в форменную мантию цвета лайма главной волшебной больницы Соединённого Королевства, а в руках мужчины была волшебная палочка и небольшой кейс. Седые, но длинные волосы слегка выбивались из туго перевязанного лентой хвоста, лицо помятое и серое. Лорд проигнорировал внешний вид старика, но его оценивающий взгляд не остался не замеченным.

— Прошу в спальню наследника, господин Бруссе, — Люциус разжал кулак и показал раскрытой ладонью с уродливыми отметинами ногтей в сторону массивных резных дверей залы. Со второго этажа доносился пронзительный вой. Колдомедик, в свою очередь, также сделал вид, что не заметил встревоженного выражения Лорда. Квиты.

Господин Бруссе не заставил себя ждать и спешно, немного прихрамывая из-за давно полученного ранения, двинулся в указанную сторону. Конечно, он знал, где находятся спальни семейства Малфой, но ни он, ни глава принимающего дома не могли пренебречь этикетом. Один безмерно богат и властен, другой давно разорился, но не растерял аристократической гордости и острого, пытливого ума. Ни кому из них ситуация не казалась чрезвычайной. Пока врач добирался до спальни, где суетились эльфы, маялась от беспокойства Нарцисса, и плакал ребенок, хозяин поместья вызывал Северуса Снейпа. Не прошло и половины того времени, которое он потратил на ожидание отклика от колдомедика, и на другой стороне каминной связи Малфою ответил довольно бодрый, низкий голос зельевара:
— Здравствуй. Скоро светает, а ты не в постели. Что-то случилось, Люциус?

— Здравствуй. Дело в Драко… — Люциус почти замялся, но одернул себя. — Мне нужно твоё присутствие в Мэноре, — голос Малфоя дрогнул, и он попытался сглотнуть образовавшийся в горле ком.

— Активируй камин.

— Поторопись.

Люциус не хотел показывать зельевару свою слабину, но, по воле судьбы, только Северусу удавалось пробить брешь в его ледяной отстраненности и показной высокомерности. Через мгновение в гостиной появился Снейп. В его руках помимо палочки была небольшая кожаная сумка, в которой Малфой признал аптечку. «На все случаи жизни» — так звал саквояж его владелец за то, что в закромах можно найти почти все вариации зелий в ограниченном количестве, которых, к слову говоря, малышу должно хватить с лихвой. Если понадобятся, конечно.

— Что случилось? Где Нарцисса? Вызвал колдомедика? — на Люциуса посыпались вопросы, без ответов на которые трудно было бы представить общую картину происходящего. По мере того, как мужчины спешно продвигались в направлении, где скрылся Господин Бруссе, Люциус сухо отвечал. На этот раз старые знакомые сочли возможным пренебречь правилами этикета, тем более, что они никогда не были равны статусами.

— Не знаю. С Драко. Да, — Люциус отвечал односложно и на тон ниже обычного — эта деталь, выдавала его крайнюю озабоченность происходящим, но заметить её могли только близкие люди. Северус был одним из таких исключений. Лорд Люциус Малфой и гениальный зельевар Северус Снейп были давними знакомыми, возможно, даже друзьями, но об их близком знакомстве знали немногие. Нет, они не держали это в тайне, но и афишировать не стремились. Оба знали много личных, сокровенных тайн друг друга, свято хранили их, понимая партнера, друга лучше всякого доверителя.

Оказавшись в детской, мужчины стали свидетелями картины, которая кому-то могла показаться умилительной. Дедушка суетился, занимался ребёнком. Несмотря на трогательность момента, происходящее не сулило ничего хорошего. Бруссе редко снисходил до проявления внимания в таком объёме — это происходило в крайних и не очень счастливых случаях. Мальчик лежал посреди большой кровати с небесно-голубым балдахином. Драко с самого рождения спал на ней, пропустив период «колыбели». Иногда с ним спала Нарцисса, особенно в первые несколько недель, но потом Люциус уговорил её вернуться в свои покои. Также они увидели взволнованную мать, сидящую у изголовья кровати и судорожно сжимающую свои пальцы. Лицо её было цвета муки:
— Что это, Господин Бруссе? Новое заболевание, сглаз? — голос Нарциссы вздрогнул, грозя сорваться. Колдомедик продолжил свои пассы палочкой, не удостоив леди взглядом. Всё, что было сейчас важно — странное поведение ребенка и то, что он никак не реагировал на действия и голос, которыми он пытался привлечь к себе внимание.

— Не отвлекай господина Бруссе, дорогая, — голос Люциуса был на удивление мягок, — Иди в свою комнату и постарайся заснуть. Мы справимся сами.

Он положил руки ей на плечи и немного сжал их, приободряя и в то же время по-доброму уговаривая послушаться. Нарцисса подняла непокорный, взволнованный взгляд, но Люциус проигнорировал его, приподняв супругу за плечи и слегка подтолкнув к выходу:
— Иди, — приказал он и вновь его голос был немного тише обычного. Леди Малфой ничего не оставалось, кроме как повиноваться воле супруга. У дверей она неуверенно обернулась и взглянула на продолжающего заливаться слезами сына, а затем стремительным шагом исчезла в коридоре, не в силах более слышать душераздирающий плач. Еще пара минут, и медик прекратил свою бурную деятельность завершающим взмахом руки.

— Ну что же… — тихо произнес он и поднял глаза на, наблюдающих за его действиями, мужчин. Северус держал руку на плече Люциуса. — Ничего конкретного сказать не могу. Пока… Для вас не будет новостью, что наследник рода Малфой сильный волшебник, я бы даже сказал чрезвычайно одарённый. Будь проблема в этом, то была бы не проблема вовсе, — колдомедик намеренно сделал довольно длинный вздох. — Когда-то вы доверили мне одну из своих родовых тайн, лорд Малфой… Позволите мне сейчас говорить открыто? — он бросил выразительный взгляд на темноволосого конкурента.

— Несомненно, вы можете говорить открыто, — нетерпеливо нахмурился хозяин дома. Эта не та тайна, которую блондин мог бы сохранить от внимательного к мелочам друга.

— Как пожелаете, — неприятно осознавать, что являешься не единственным сведущим. — По венам Драко бежит кровь магического существа. Он, скорее всего, на треть или на половину вейла. Оперировать точными цифрами сейчас не представляется возможным. Потребуются долгосрочные исследования.

Люциус осел в кресло. На его плечи легли ладони друга, поглаживая, успокаивая, приободряя. Слишком фривольно для постороннего наблюдателя, но так необходимо пустившемуся вскачь сердцу.

«Звучит нелепо. Слишком невероятно для правды», — Лорд переместил свой взгляд на сына. Несмотря на плач, который к тому времени стал стихать, но не прекращаться, посетители спальни хорошо слышали друг друга.

— Нечто подобное… — Люциус сбился и вновь посмотрел на сына, — теоретически — это возможно.

— Не имею ни малейшего понятия, почему именно Драко, а не, к примеру, Вы. Возможно — ни в коем случае не хочу упрекнуть вас или вашу супругу — у леди Нарциссы, вероятнее всего, в дальнем родстве присутствуют вейлы. Потому, быть может, наследие по крови проявилось именно с рождением наследника обоих родов… Крайне необходимо подробнейшим образом изучить семейное древо Вашей супруги, дабы убедиться в этом или же опровергнуть моё смелое предположение. И всё-таки сейчас главное не это, — зоркий не по годам взгляд старика скользнул по малышу. Мальчик, как ни странно, почти успокоился, перейдя на беззвучное хныканье.

— Прошу Вас, продолжайте, — лаконично попросил Северус.

— Да… Дело в том, что процесс смешения крови волшебников с магическими существами мало изучен. Могу лишь предполагать, что… — он сделал многозначительную паузу. — Драко, — старый волшебник посмотрел на притихшего, но всё ещё взбудораженного младенца ласковым взглядом, словно увидел в нём что-то хрупкое, бесценное и желанное, — возможно, получил наследство раньше вступления в силу.

— Как? — задохнулся обеспокоенный отец, пораженный услышанным.

— Прошу Вас, не перебивайте, Лорд Малфой, — произнес колдомедик и сел в кресло, стоящее у другого края постели, — я могу только предположить, что случилось. Но если отталкиваться от того, что вейлы с рождения ищут себе пару и связываются узами, то возможно у вашего сына раньше времени обнаружилась избранница. Это говорит не только о силе наследства юного Драко или о раннем приобретении дара, но и о вероятном неблагоприятном инциденте, который может иметь место с его партнершей в данный конкретный момент, — Бруссе замолчал на несколько секунд. — Я думаю, вашего сына потревожил сон — самый примитивный способ обмена информацией у связанных. Кошмар, содержание которого раскрыло бы глаза на суть проблемы. Необходимо понять, что и как происходит... — Старик помедлил, но потом еще тише добавил. — Дар это или проклятье получить силу в столь юном возрасте, связать свою жизнь до вступления в официальное совершеннолетие, — ещё одна пауза, длиной в протяжный, огорченный вздох. Люциус был не на шутку встревожен, но все же одернул себя, выпрямил спину и нацепил на лицо свое коронное непроницаемое выражение:
— Проклятье?

— Я не такой хороший легилимент, и мне не удалось увидеть ничего конкретного, но вот вы, — Бруссе перевел взгляд на брюнета, — Северус Снейп, могли бы попробовать. Если мне не изменяет память, а она редко меня подводит, вы преуспели в этой сфере.

Зельевар нахмурился и посмотрел на затылок, напряженно застывшего, лорда, читая за видимой неприступностью трепещущее от страха сердце. На минуту в комнате воцарилась удушающая тишина. Даже младенец, лежащий на шелковых простынях, был безмолвен.

— Хорошо, — тихо, но решительно произнес Снейп и отдернул руки от плеч друга. Глаза колдомедика сверкнули любопытством. Не каждый день встречаешься с загадкой, а тем более такой удивительной, как эта… Хотя, может быть, он сильно преувеличивает значимость происходящего? Северус обошел ложе наследника и протянул руки к Драко. Посадив малыша в центр постели, он достал волшебную палочку и, выпрямившись, направил её на ребёнка. Пасом он привлек его внимание:
— Процедура безвредна для мальчика? — осведомился Снейп у колдомедика, которого, однако, этот вопрос достаточно встревожил. Зельевар не единожды заставлял его понервничать или ощутить себя менее компетентным, чем он хотел или мог казаться.

— Полагаю, нет… Кхм, в любом случае, нам надо узнать, что снилось Драко, — слова господина Бруссе потрясли Малфоя Старшего:
— То есть вы не уверены, что мой сын будет в порядке? Вы вообще хоть в чем-то уверены, господин Бруссе? — в его голосе читалось больше злости и надменности, чем волнения за своего ребенка, хотя, возможно, того он и добивался — для поддержания авторитета перед не самым близким ему человеком.

— Если сейчас мы не узнаем, что происходит, потом, возможно, будет поздно! — настаивал на своем колдомедик, — Я уверен, что всё пройдёт гладко. Волноваться абсолютно не о чём.

Люциус проглотил возмущение. Да. Он понимал, что это сейчас необходимо. Для него и, в первую очередь, для Драко.

— Я буду рядом, и если что-то случится, то непременно постараюсь помочь, — успокоил Бруссе хозяина поместья. Люциус коротко фыркнул, отводя взгляд от медика, к которому не питал симпатии. Уже успевший опустить палочку Снейп вновь поднял её и резко, довольно неожиданно для всех присутствующих, произнес заклинание:
— Легилименс!

Маггловская улица. Указатель: «Лощина Годрика».

С обеих сторон от дороги расположились дома. Северус шел по улице, не понимая, что могло так напугать крестника. Обычная маггловская улица, освещенная фонарями. Дом, ещё один и ещё… Хлопок аппарации! Северус обернулся и увидел человека. Незнакомый ему волшебник, с накинутым на лицо капюшоном, стремительно шел в сторону дома, который сам Северус благополучно прошел стороной. Ничем не примечательный голубой двухэтажный дом. На порог вышел мужчина, видимо услышавший скрип калитки. Его лицо мгновенно переменилось, стоило им встретиться глазами.

— Нас предали! Бери Гарри и бегите! — прокричал маггл куда-то в глубину дома, вытаскивая из кармана волшебную палочку.

«Немыслимо! — Северус узнал его. — Джеймс», — на лице зельевара застыла маска отчуждения, но она тут же померкла при виде падающего на землю мёртвого тела бывшего школьного недруга. В мыслях Северуса все смешалось — да, он ненавидел Джеймса Поттера, но сейчас было сложно поверить в то, что лежащее на крыльце тело — недавно живой школьный «товарищ». Мысли сменились внутренней войной между идеей поскорее прекратить погружение и необходимостью продолжить наблюдать, чтобы выяснить причину странного поведения Драко. Ведь для этого он сейчас тормошит сознание неокрепшего волшебника, наследника древнего, могущественного рода. Северус сорвался с места и побежал в дом, где только что скрылся незваный гость.

Смятение и непонятный страх владели им. Чета Поттеров должна была быть хорошо скрыта. Джеймс с супругой затаились практически сразу после окончания школы, но Северус слышал, что у них родился сын. Мальчик, жаль не девочка.

Пересекая крыльцо, он задержал взгляд на теле бывшего врага: «Пусть искренне желал твоей смерти, но… Не так, Джеймс…»

Лицо мертвеца было полно страха. Мысленно наречь его трусом было бы приятнее всего, но за себя ли выпускник Гриффиндора так испугался? Со второго этажа послышался звук слетающей с петель двери, затем грохот её падения и крик отчаявшейся женщины. Осознав, что не стоит предаваться раздумьям, Снейп вбежал внутрь.

— Ты убил его?! Моргана, ты убил его! Убирайся! Не смей приближаться, мерзавец!
Внутри у зельевара что-то оборвалось и рухнуло вниз, хотя вопрос о том, было ли у него что-то внутри, давно занимал общественность. Он узнал доносящийся откуда-то сверху до боли в сердце знакомый голос.

«Лили…» — ну точно же. Лили, супруга Джеймса. Его Лили.

Преодолев последние ступени, он увидел наполненные ужасом зеленые глаза женщины. Ужас, презрение, ненависть, отчаяние. Он никогда не видел таких глаз у своей возлюбленной гриффиндорки Эванс…

«Лили! — Северус обежал волшебника, скрывающего своё лицо капюшоном, и загородил её собой, — Кто бы ты ни был, не смей причинять ей вред!» — он поразился своей смелости и необдуманности поступка. Всё происходящее было слишком реалистично. Всё ведь и было реально, но не для него.

— Отдай мне ребёнка, Лилия… и останешься жива. Послушайся меня, дрянная девчонка… — убийца игнорировал присутствие Северуса, глядя сквозь него на загнанную в угол женщину.

— Марволо, скольких ещё ты должен лишить жизни, чтобы насытиться? — зло прошипела мать, защищающая своё дитя. Она ясно давала понять, что знает кто он и для чего он здесь.

«Марволо?» — лицо Северуса исказила злоба, ненависть и страх, когда он, наконец, увидел лицо нападавшего, — Нет… Нет! Почему Вы здесь?! Прошу, не убивайте её!

— Тебе придётся убить меня! — сердце Северуса ушло в пятки, — Ты не получишь нашего Гарри… Только не Гарри! Уходи! Убирайся! Гореть тебе огнём за всё, что совершил, — Лили заградила малыша своим телом, как только недавно Северус закрыл их своим, и почти в то же мгновение женщина рухнула на пол от непростительного. Её падение Северус видел как в замедленной съемке… Затем последовал глухой стук упавшего тела и плач. Детские всхлипывания вырвали его из оцепенения. Повернувшись, он встретился с парой удивительно больших изумрудных глаз. В первый момент ему показалось, что это отголоски авады, застывшие на вечно, как дань уважения отданной жертве.

«Такие большие и сияющие как у Лили. Такой не по-детски взрослый, прямой взгляд… твой сын, твоё наследие».

Мальчик смотрит не на, сделавшего его сиротой, убийцу, не на коченеющую у колыбели мать, а на Северуса. На него. Ребенок тянет руки и испуганно стонет, вызывая сочувствие. Северус бросил быстрый взгляд на уже готового убить ребенка Сами-Знаете-Кого и стремительно закрыл мальчика собой, обняв и прижав к себе. Он уже не помнил, что только секунду назад пролетевший сквозь него луч уничтожил мать ребенка. Мальчик всхлипывал чуть тише, и, что никогда не было в видениях, коснулся ладошкой его щеки.

«Невозможно», — воспротивился своим ощущениям Северус. Зеленый луч пролетел сквозь нематериальное тело зельевара и коснулся малыша, фигуру которого окружал еле заметный сгусток магии, взявшийся неизвестно откуда. Последним, что Северус слышал, был визг ребёнка и душераздирающий крик Самого Темного Волшебника Этого Тысячелетия. Силы словно утекали из его тела. Казалось он вот-вот погрузиться в темноту.

Поместье Малфоев.

Люциус будто в тумане наблюдал за погружением Северуса в сознание сына. Мальчик вновь заплакал, отчего отец гневно воззрился на колдомедика, заинтересованно смотревшего на происходящее. Во взгляде Бруссе читалось куда больше любопытства, нежели благоговейного страха за пациента, что злило Малфоя-старшего. Затем истерический плач, который возобновился с проникновением в сознание, перешел на негромкие всхлипы и внезапно Драко выпустил магию… свою собственную. Всплеск её синевато-голубоватого цвета, затрясший комнату, тут же устремился от малыша к зельевару. Туман опутал мужчину и вскоре пропал, впитался, а мальчик опрокинулся на спину. Палочка, которую держал зельевар, заметно завибрировала, но Люциус не стал двигаться с места, несмотря на волнующее его состояние сына. Несколькими мгновениями позже Северус вырвался из чужого сознания. Последнее что он видел, будучи уже в этом измерении, были мутно-серые заплаканные глаза Драко. Потом он стал медленно оседать на колени, закрыв глаза и выронив палочку.

— Они без сознания! — повысил голос, подхвативший зельевара, Люциус. Он уложил друга на край постели рядом с сыном и стал трясти за плечи. Никакой реакции.

— Да сделайте же что-нибудь! — Малфой, наконец, сорвался на крик. Два важных ему человека лежат без сознания, и он не в силах помочь. А этот напыщенный индюк смотрит так, будто готов конспектировать. Колдомедик приступил к своим прямым обязанностям. Несколько взмахов палочкой и диагноз был поставлен:
— Они магически истощены, но их жизням ничто не угрожает. Драко нужен крепкий сон, как и господину Северусу. Мы должны их оставить. Завтра всё будет в порядке.

— Нет… — хрипло прошептал с трудом открывший глаза Северус. Тряска возымела успех. Выглядел он, мягко говоря, не очень: впалые глаза, «мешки» под ними, кожа посерела, словно из него утекла львиная доля жизни. — Послушай… — голос Снейпа был еле слышен, он поймал ткань домашнего халата Люциуса и попытался приподняться. Друг помог ему, придерживая за плечи.

— Вам нельзя двигаться, вы должны поспать! — строго произнес господин Бруссе, вспомнивший, наконец, о служебном долге. Но реплика медика была встречена недружелюбным прищуром главы семейства Малфоев и уставшим, но не терпящим возражения взглядом зельевара.

— Партнер Драко находится в Лощине… Годрика… Нельзя опоздать… — Северус подчинился власти Морфея, как только силы окончательно покинули его тело, оставив вопросительные взгляды без ответа.

— Партнер?

Примечание к части

Работает публичная бета.
Искренняя благодарность за нахождение грамматических ошибок, замену на Ё, за указание опечаток и ошибочных знаков пунктуации. Подсвечивание трудночитаемых, громоздких для понимания предложений также приветствуется.

II. Первая встреча или Чудо с изумрудными глазами.

Люциус насчитал уже не один десяток кругов, пока кружил по кабинету, когда, наконец, его терзания прервал стук в окно. Белый голубь, с важностью филина, восседал на специальной подставке и призывно курлыкал. Почему голубь? Дело в отправителе. Малфой отпер окно и, подставив палец, внес птицу в кабинет. Отвязав от тоненькой лапки крошечный цилиндрический контейнер с посланием внутри, он усадил голубя на подоконник и насыпал семян из венецианской вазы. Люциус долго, будто задумавшись о чем-то, смотрел на свою руку, в которой держал очень важную, как он надеялся, информацию. Информацию, которая должна помочь ему в поисках.

— Ещё не поздно, — сказал Люциус сам себе. Бережно, с некоторым трепетом, он откупорил крышечку и достал пергамент: длинной около четырех, шириной около двух сантиметров. Абсолютно чистый пергамент. На лбу Люциуса, ровно между бровями, залегла еле заметная морщинка:
— Это шутка? — непонимающе спросил он у клюющей зёрна птицы, затем ещё раз перевернув пергамент в руках, — «Нет. Должно быть послание скрыто. Невидимые чернила или… пароль? Нет, слишком сложно», — немного суеты — свидетелей-то нет — в поиске палочки и, наконец:
— Апарециум! — он решил проверить свою первую догадку, посчитав очевидно, что на более серьезную защиту от перехвата посланник письма не способен. Спешно отложив палочку, стал всматриваться. Ничего. Вновь пусто. Девственно чистый пергамент… Когда терпение Малфоя-старшего стало подходить к концу, а в голове уже было несколько абсурдных, но предположительно верных паролей, надпись стала медленно проявляться. Как будто издеваясь над ним, каллиграфически написанные строки стали материализоваться на бумаге, что заняло около минуты, после чего он смог прочесть бледные, но все же читаемые, буквы. Отправитель явно не желал, чтобы кто-либо знал о его причастности к этому делу. Это можно было понять. Люциус сжал пергамент в ладони и спешно вышел из комнаты. Перед тем, как покинуть поместье, Малфой заглянул в спальню сына.

— Господин Бруссе, оставляю на вас Господина Северуса и Драко. Вам помогут эльфы и Нарцисса, когда спустится, — поставил перед фактом лорд, обращаясь к сидящему в кресле старику. Супруга уже некоторое время была в своей спальне. Колдомедику, видимо, придется провести в поместье ещё не один день, но не без оплаты, разумеется. Только оплата и грела душу старика.

Юный наследник и зельевар крепко спали: Драко у себя, а Северус в гостевой. Эльфы периодически навещали их, не забыв поставить оповещающие чары на случай, если в их отсутствие что-то случится или обитатели комнат проснутся.

В спальне Драко, в которую Нарцисса вернулась через каких-то полчаса после того, как её выпроводил супруг, женщину чуть не хватил удар от услышанного. После всего женщина так и не смогла войти в детскую, а потому вернулась в свои покои. Она ожидала всего: от ссоры, до серьезного наказания — и совсем не была готова к тому, что её, словно ледяной водой, обольют выяснившейся ужасающей информацией. А сейчас она лежала в своей спальне и, периодически вздыхая, мысленно вопрошала:
— Почему? Как так получилось?!

Леди Малфой пыталась вспомнить было ли на семейном древе Блэков ветви вейл и, как назло, как по закону подлости, ничего не приходило на ум:
— Это из-за излишнего волнения… Нужно направиться в Блэк-мэнор… Да, там я смогу увериться хоть в чем-то, — Нарцисса ещё несколько минут полежала, затем поднялась и направилась переодеваться. У чистокровной супруги лорда Малфоя на ранний утренний туалет ушло ещё полчаса, а потом пару минут на созерцание своего отражения. Но каково было её удивление граничащее с досадой, когда спустившись в холл для аппарации, её выловил, оставшийся до возвращения супруга, господин Бруссе и приставил к сыну, сославшись на указ лорда Малфоя. Нет, Нарцисса не была против присмотреть за любимым отпрыском, как можно было подумать. Как только она увидела его бледное, уставшее от весьма насыщенной событиями ночи личико, сердце защемило, и мать позабыла о том, что собиралась сделать:
— Мой милый, мой милый Dragon, какая судьба ждет тебя? — проговаривала она еле слышно, сев на край постели, — счастлив ли будешь и кто послан тебе в наречённые… Но несмотря ни на что, что бы ни случилось… Слышишь, мой белокурый ангел? Мама любит тебя, — она коснулась тонкими пальцами лба сына, а затем поправила расшитое бисером, одеяльце, — Мы все тебя очень любим… И всегда будем рядом.

«Твой papa что-нибудь обязательно придумает».

Нарцисса очень устала. Её измотали треволнения за наследника дома Малфой, и бессонная ночь здесь была не помощница. В голове все ещё звенел пронзительный, отчаянный плач сына. Она прилегла рядом и, еле ощутимо приобняв драгоценного ребёнка, вскоре заснула крепким сном.

Люциус надел неприметнейшую из своих дорогих одеяний мантию и призвал не зарегистрированную в Министерстве Магии волшебную палочку. О том, что у лорда Малфоя есть что-то подобное, никто не знал, кроме приближенных. Даже продавцу подчистили память:
— Акцио палочка!

Почти всем пожирателям велено было убивать, пытать и подчинять, а это означает запятнать свою палочку непростительными, грязными заклятьями. Малфой не брезговал расправой, но всегда действовал осторожно.

Когда пальцы сжали контрабандную палочку, Люциус вышел за пределы Мэнора и аппарировал в скрытую от любопытных глаз центральную парковую часть Лондона. Там, выловив такси, приказал, в свойственной только ему пренебрежительно надменной манере, трогаться:
— Больница Святого Томаса, — манерно растягивая слова, он сделал вид, что не замечает презрительной усмешки на лице водителя. Его не волновало душевное состояние магглов. Отвернувшись к окну и наблюдая, как проносятся мимо пейзажи ночной столицы, Люциус задумался.

В одно мгновение, когда спокойную тишину Малфой-Мэнора прорезал плач сына, вся жизнь сделала резкий крюк, а затем ещё два для закрепления результата. Все планы, все стремления и надежды были перечёркнуты двойной сплошной, как разметка на дорогах столицы. Переступить через неё было уже не столько нельзя, сколько невозможно — это могло быть опасным. Для авторитета и для сына. Его будущая гордость и опора — связал себя не с членом известного рода, а с каким-то неизвестным и посторонним его семье человеком. Мужчиной, а точнее пока, конечно, ещё маленьким мальчиком. Малфой-старший не знал, кем окажется нареченный, даже примерный возраст и пол избранника был тайной до сообщения из достоверного источника. В волшебном мире однополые отношения, как известно, не запрещались, а были даже чем-то нормальным, но что делать с давно запланированным выгодным браком? Придется придумать другой способ укрепить и так пока прочное положение семьи. А что будет, если этот кто-то не приемлет политики Малфоев и вознамерится пошатнуть многовековую власть, которой наделены аристократы? Хотя это уже безосновательные страхи. К какой политической организации может относиться ребенок? А вот если предположить, что он заберет его сына из семьи, естественно, после того, как подрастет и всё-таки перейдет в оппозицию? Что делать тогда? И даже если бы отец вознамерился вернуть наследника в семью, то не только Драко был бы против, пожелав остаться с нареченным, но и многие сторонники равноправия и ослабления власти чистокровных. Нужно не позволить этому свершиться. Драко — Малфой и Люциус постарается привить ему нужные качества аристократа и продолжателя уважаемого рода, чтобы свести к минимуму возможность потери наследника. Сколько сказок, легенд, пророчеств связано с вейлами?! И его сын… Его плоть и кровь теперь принадлежит не только роду Малфой?

«Нет, это паранойя…» — про себя утешался Люциус, а его лицо так и оставалось отстранено холодным.
Водитель сделал поворот, показалось здание больницы. Над главным входом крупными, сияющими буквами высвечивается гордое название: «Больница Святого Томаса». Люциус поднял руку к лицу и помассировал пальцами напряженный лоб и брови.

— Мы приехали, сэр. С вас… — маггл был прерван взмахом волшебной палочки и голосом, четко произносящим заклинание:
— Обливиейт! Ты довез не очень высокого брюнета до больницы, но тот внезапно сменил место назначения и ты поехал обратно в центр по его требованию. Тебе заплатили.

— Обратно в центр. Заплатили, — растягивая слова, произнес загипнотизированный мужчина и, дождавшись пока Люциус освободит машину, не спеша тронулся в обратном направлении.

«С чего бы мне брать с собой презренную валюту?» — усмехнулся Малфой и, трансфигурировав мантию в длинное, темно серое пальто, а свои волосы — покрасив в каштановый цвет и укоротив, подошел к главному входу. Он встал чуть в стороне, чтобы лишний раз не быть замеченным ни магглами, ни этими штуками, приделанными к потолку (камеры наблюдения). Хотя о том, что они могут запечатлеть движение, он узнал лишь от доверенного источника в пожелании удачной вылазки. Ну что поделать, если суетливая, мелкая жизнь магглов его ни в коем разе не интересовала? Убрав палочку в карман, он достал немного помятый пергамент-письмо и зачитал вслух: «Лондон. Лощина Годрика. Убийство семейной пары. Маленький мальчик в Больнице Св. Томаса. Желаю успешного похода. P.S. Вам стоит сменить внешность. Имеются камеры наблюдения — они запоминают внешность и движение, почти как колдографии».

Люциус про себя стал рассуждать, подыскивая лучший выход из сложившейся ситуации:
— Итак. Мальчик. Мальчишка… Под это обозначение попадают лица мужского пола от младенчества и до совершеннолетия. Быть может это несообразительный юнец, тогда я смогу повлиять на него и не придется лишаться наследника, будет возможность обучать сразу обоих. Нет. У Малфоев всегда один наследник. Тогда оставить его здесь и все случиттся позже, когда Драко повзрослеет и будет менее подвержен чужому, не нужному мне, влиянию… Моргана, я теряю хватку. Стою и размышляю, вытаскивать его или нет… Он магический партнёр моего сына, а это самое важное сейчас, — Люциус убрал в карман пергамент и стремительной, гордой походкой направился в больницу, скрывая лицо за воротником.

На дворе ещё ночь или уже раннее утро, а в этой больнице было так же светло, как и в Больнице Св. Мунго.

— Хоть в чем-то наши миры похожи, — тихо произнес Малфой, и секунду спустя его передернуло от такого сравнения.

— Вы что-то хотите узнать? — поинтересовалась молоденькая медсестра, которая проходила мимо и, заметив говорившего с самим собой и прикрывшего лицо Люциуса, решила поинтересоваться, в чем дело.

— Вы к кому? — девушка выглядела слишком слащаво, и от этой излишней миловидности Люциуса чуть не вывернуло на стерильный пол, но он не дёрнул ни одним мускулом, — Могу ли предложить свою помощь?

— Да, юная леди, — он склонился в коротком, пренебрежительном, поклоне, и, взяв ладошку девушки, поцеловал её. Та заворожено ахнула и покраснела.

— Мне нужно найти привезенного сегодня мальчика. Такое несчастье. Его семья погибла, — он сделал убитое горем выражение лица, а внутренне саркастически усмехнулся, глядя в сочувствующие и уже обожающие глаза молодой медсестры, как в зеркало колдуньи из маггловской сказки про Белоснежку: «Ты всех прекрасней и милей». Люциус был неосторожен, и девушка оказалась околдована его безупречностью.

— Ох, вы его родственник? А! Близкий друг погибшей семейной пары? — девушка сделала шаг в нужном направлении, где сейчас должен был лежать партнер Драко. Малфой-старший счел нужным сказать то, что хотели услышать:

— Да. Близкий друг. Ближе никого не было… мне необходимо убедиться, увидеть собственными глазами, что мальчик цел. Такая трагедия! Чистая, прекрасная семья.

— Да-да, прошу вас сюда. Я покажу вам нужную палату, но потом вам нужно будет подойти в регистратуру и указать, что вы навещали его:
— Непременно! Как только увижу мальчика! — заливался Люциус сладкой ложью, следуя за всё ещё немного краснеющей девушкой.

Несколько поворотов, много дверей и, наконец, эта серая вереница больничных катакомб была преодолена:
— Вот его палата. Мальчик недавно пришел в себя и всего боится, но если он спит — не будите! Он ещё слишком слаб. Род его недомогания ещё не изучен, — она робко улыбнулась и сделала шаг на встречу, вставая почти вплотную.

Люциус незаметно для неё поморщился и тут же фальшиво улыбнулся, одергивая себя:
— Я безмерно благодарен судьбе, что она преподнесла мне именно вас! — нагнулся и, сделав шаг назад, в сторону нужной двери, вновь поцеловал её руку.

Не дав зачарованной и уже по уши влюбленной медсестре оклематься, Люциус стремительно скрылся за невзрачной дверью. Внутреннее убранство было столь же скудно, как и всё, что он видел ранее. В палате были лишь койка, стул и ширма, за которой, по всей видимости, мог быть шкафчик. Скользнув взглядом с металлической спинки на металлический бок постели, он что-то заметил. В самом конце, у стены, прислонившись спиной к подушке, которая была примерно в три раза больше его самого, сидело зеленоглазое, темноволосое, маленькое существо — чудо. По-иному Люциус не смог себе описать мальчика, который, не моргая, смотрел на посетителя. И никакого явного выражения страха, кроме, разве что, сцепленных пальчиков. Мальчик вел себя разумно и осторожно. Именно так: не двигаясь, молча и наблюдая за каждым движением, — обращаются с дикими, опасными существами. Волшебник сделал несколько шагов навстречу, но мальчик не шелохнулся, продолжал смотреть прямо в глаза, словно пытался в них что-то разглядеть.

«Только бы не заплакал».

Когда Малфой, наконец, приблизился и сел на край постели, совсем рядом с ребенком, мальчик отвел взгляд, заметив что-то интересное за окном, не до конца прикрытым жалюзи. Снаружи было темное небо и россыпь звезд, словно по черному полу рассыпали светящуюся соль, а на ветке сидела какая-то птица.

— Жаль не всё небо видно из-за этих… приспособлений и ярких огней маггловского… освещения, — тихо проговорил Люциус, после того, как проследил за взглядом мальчика. Прошло пару мгновений, и взрослый волшебник вернулся к разглядыванию ребенка: его темные волосы, которые еле заметно отливали глубоким синим цветом, детские складочки кожи на шее, пухленькие, но аккуратные и по-своему утонченные пальчики рук, которые в волнении были сцеплены над одеялом… Когда Люциус наткнулся на чудное, аккуратное, розовенькое ушко, мальчик довольно резко повернулся и воззрился на Люциуса ярко изумрудными глазищами, которые сверкали ярче россыпи звезд на ночном небе и теперь не выказывали страха. Люциус удивился не столько поведению мальчика, сколько самому себе, с интересом изучающему его.

«Привык?»

— От хозяина таких глаз стоит ждать великих дел… Цвет Авада Кедавра, — малыш испуганно всхлипнул, и Люциус чертыхнулся про себя, не понимая, чем он мог напугать его. За созерцанием ребёнка он забыл о заглушающий чарах.

«Сейчас, наверное, на плач сбежится вся больница».

Достав палочку, он наколдовал заглушающие и запирающие чары, надеясь, что ещё не поздно. Соглядатаи сейчас совсем не нужны. Мальчик продолжил всхлипывать и Люциус нагнулся, чтобы предпринять попытку утешить ребенка, но в голову, так некстати, проникла ужаснувшая его догадка, которую он тут же озвучил: «Быть может…» Авадой убили твоих родителей? — взрыв плача заставил аристократа поморщиться, — Кхм… Не умею я утешать детей… Надо поскорее добраться до Малфой-мэнора и передать эту ношу кому-нибудь более компетентному, — когда Люциус нагнулся ещё немного, с намерением поднять плачущего ребенка, прядь платиновых волос, которая была значительно длиннее иллюзии каштановых прядей, спала с плеч и повисла. Иллюзия должна была действовать и на мальчика, но что-то было не так. Он стал затихать, а вскоре вовсе перестал плакать и аккуратно похлопал по переливающейся платиновой пряди детской ладошкой.

«Невероятно… Он их видит».

Пока выдался шанс, Люциус не мог не воспользоваться им и, взяв ребёнка на руки, прикрыл его пальто. Сняв все чары и спешно ретировавшись из палаты, он остановился за углом и спрятался за высокую комнатную пальму, которая стояла на углу коридора. Послышались шаги… Две пары ног. Один из приближавшихся, явно был очень грузным, другой двигался бы бесшумно, носи он нечто менее шуршащее.

«Мантия? Волшебник?» — пронеслась в голове Люциуса догадка. Он замер, стараясь не дышать. Мальчик, сидящий у него на руках, тоже был молчалив, перебирая пальчиками шелковистые платиновые волосы. Люциус гордился своей шевелюрой, которую унаследовал и Драко.

— Профессор Дамблдор, что будете делать с мальчиком? — бас прогремел на весь больничный коридор. Глаза Люциуса удивленно распахнулись, и он медленно перевел взгляд на молча играющего мальчика, напрасно боясь, что тот испугался.

— Говори тише, нас могут услышать. Не будем зря волновать трудолюбивых магглов своим присутствием, — звук шагов затих довольно близко, Люциус посчитал, что примерно в том месте должна находиться палата ребенка:
— Этот мальчик… необыкновенен. Нельзя, чтобы он попал под дурное влияние. Для этого намереваюсь пока оградить его от общения с магическим миром, в разумных пределах, конечно. Может быть, следует также применить чары изменяющие внешность? Не сильно, но узнать его смогут только самые близкие — это всем на руку. Мальчик бесценен и наша обязанность защитить его, друг мой.

— Заберете его к себе? — поинтересовался любопытный собеседник Дамблдора. За его бас, Люциус причислил его к великанам… Как он был близок. Сложилось впечатление, что он знает этого «великана», но в голову ничего не шло:
— Конечно, нет, Хагрид! Будет только правильнее, безопаснее для малыша, оставь мы его у ближайших родственников. Кровная связь, Хагрид.

— Но, Директор! — неподдельное изумление в мощном баритоне великана.

«Он не понимает, что старик и не собирался подписываться на опеку ребёнка?» — Люциус искривил губы в ухмылке.

— Хагрид, друг мой, у родственников ему будет хорошо. Это состоятельные, уважаемые магглы. У них есть сын, который не на много старше самого Гарри. Им будет о чем поговорить, растя вместе. К тому же до его совершеннолетия его будут защищать кровные чары, а действуют они только рядом с роднёй. Не волнуйся понапрасну, Хагрид. После того, как заберем мальчика, ты увезешь его на день, а потом прибудешь на Тисовую улицу, дом четыре. Я буду ждать вас там.

Послышался тихий скрип открывающейся двери палаты, затем щелчок — видимо, дверь закрыли изнутри. Люциус, прижав к себе, еще не до конца осознавая насколько драгоценную ношу, аппарировал с тихим хлопком. Конечно, аппарировать на дальние расстояния было опасно, но Малфой-мэнор обладал сильной связью с Малфоями и подпитывал такого рода перемещения.

Тем временем в Малфой-мэноре пациенты господина Брюссе пришли в себя и бунтовали, кто как мог и умел. Северус просил срочно вызвать Люциуса и старался увильнуть от надоевшего со своей излишней, как казалось зельевару, назойливой и ненужной опекой колдомедика, а также от суетящихся и вжимающих его в постель домовых эльфов:
— Да что вы себе позволяете! Мне нужно поговорить с Люциусом! Где он?! «Он что, не мог дождаться, пока я проснусь?»! Не прикасайтесь ко мне! — Северус выбивался, он был в ярости, а волшебник почтенного возраста извел уже весь запас успокоительного зелья, расплескав его на каменный пол поместья. Зато летом муравьи будут спать. Старика же утешал только гонорар, который он вознамерился содрать за оказанную помощь другу лорда Малфоя.

С юным наследником дела обстояли не лучше. Проснувшись, мальчишка вновь принялся всхлипывать, норовя слезть с постели. Всхлипывания, к радости матери, были не столько истерическими, сколько нетерпеливыми. С какой целью ему так хотелось поскорее покинуть теплую постель? Это стало загадкой даже для разбуженной им матери, которая, поправляя измятое платье, пыталась удержать сына на месте.

Эльфы метались между Северусом и Драко… Ещё ни разу за всю работу домовых эльфов в Малфой-мэноре они себя так много раз не наказывали.

Когда Люциус появился у главных ворот своего поместья, все окна в Малфой-мэноре были ярко освещены, хотя по его внутренним часам время ещё было очень раннее.

— Что за бардак? — устало возмутился Малфой-старший, приблизившись к парадной двери, услышав писклявые голоса домовиков и звуки невнятной суеты, видимо производимые обитателями дома.
Отперев дверь своим приближением к ней (магия мэнора), Люциус застал причудливую картину, которую, к слову, можно было бы назвать «Приплыли» или «Не ждали».

На лестнице, которая вела на второй жилой этаж, противостоя трем домовикам, стоял Северус. Его намерения спуститься были не по душе эльфам и они, как могли, сопротивлялись. Наверху, у конца лестницы, стояла Нарцисса, которая была вся «помятая», но совсем не замечала этого, и боролась с возобновившимся плачем сына. Колдомедик Брюссе стоял у основания лестницы, загораживая проход и угрожая, что Северус спуститься вниз, только если сдвинет старого волшебника с места.

Вся эта комическая картина замерла, когда Люциус намеренно, с силой захлопнул входную дверь. Мальчик, при этом еле заметно вздрогнул. Затем он трансфигурировал пальто обратно в мантию и снял с себя иллюзорную внешность:
— Что за цирк вы устроили в моё отсутствие? Превратили дом в балаган, — спокойно, с ледяными нотками в голосе, поинтересовался Люциус. Ему удалось профессионально спрятать саркастическую усмешку, грозящую вот-вот материализоваться. Лица всех участников представления выглядели ошеломленными, но, игнорируя ледяной тон хозяина поместья, все трое спешно подошли ближе, что бы разглядеть принесенного им мальчика. Даже Драко успокоился и, с невысказанной просьбой, потянул ручонки к зеленоглазому брюнету. Юный гость, в свою очередь, хранил благородное молчание, медленно обводя присутствующих почти незаинтересованным, но всё-таки испуганным взглядом. Его взгляд немного задержался, когда ребенок встретился с черными глазами зельевара.

— Добро пожаловать в Малфой-Мэнор, Гарри, — спокойно произнес Люциус и улыбнулся мальчику уголками губ, что было не свойственно человеку его статуса и положения. Подобное проявление чувств также контрастировало с его обычным серьёзным настроем.

Принесенный Люциусом ребенок, казался ровесником Драко, чуть позже выяснилось, что он младше Драко примерно на месяц, но это было не так уж и важно.