Следует признать, что в результате проведенной в стране приватизации, по крайней мере, формально было создано одно из необходимых условий перехода к экономике многоукладного типа. В то же время ни одна из декларированных приоритетных целей приватизации так и не была достигнута.
Во-первых, она не решила задачу повышения результативности производства. Сегодня в России, как правило, неэффективно работают предприятия любых форм собственности. Более половины государственных, муниципальных и частных предприятий, за исключением относящихся к так называемой «трубе» и «теневому сектору» национальной экономики (по экспертным оценкам его размеры составляют 30% — 80% «светлого») являются убыточными. Россия стала кладбищем неплатежеспособных предприятий. Данное обстоятельство фактически было признано В. Путиным ещё при повторном вступлении в должность председателя Правительства РФ: убыточными стали более 90% российских предприятий.
Во-вторых, так и не была решена проблема привлечения инвестиций, хотя заметим, что средства у «этого» государства и у «этого» частного капитала на цели модернизации экономики страны имеются. Прежде всего, в так называемом стабилизационном фонде, образованном от продажи сырья по высоким ценам. Однако средства этого фонда по большей части вкладываются почему-то преимущественно не в свои, а в западные компании.
В-третьих, не была создана конкурентная среда на рынке — одно из главных условий формирования успешных предприятий.
В-четвертых, акции приватизированных предприятий не стали, за очень редким федеральным нефтегазовым исключением, механизмом привлечения инвестиций. Авторам не удалось обнаружить реального функционирования фондовых рынков на региональном и муниципальном уровнях. При приватизации фактически произошла смена «вывесок» на фасадах подавляющего большинства бывших государственных и муниципальных предприятий: вместо ГУЛ и МУЛ стали ОАО, акции которых не размещаются для притока капитала на производство.
Полученные результаты приватизации не могут считаться неожиданными. Ставка была сделана на приоритетную реализацию политического тезиса о необратимости проводимых экономических преобразований — достижение так называемой точки невозврата к прежней социально-экономической формации. Отсюда поразившие весь мир масштабы, темпы приватизации в России, степень насилия при ее проведении, а также убогие доходы от продажи объектов государственной собственности.
Практика показывает принципиальную возможность эффективного функционирования государственных предприятий. В качестве примера можно привести успешную многолетнюю деятельность еще с советских времен СП «Вьетсовпетро», владельцами которого на паритетной основе являлись России и Вьетнам. На этом предприятии добывается около 60% нефти и практически весь газ Вьетнама. По данным Счетной палаты РФ только в период с 1993 по 2003 гг. в доходную часть федерального бюджета поступало средств больше, чем от всех объектов федеральной государственной собственности, включая недвижимость и дивиденды на федеральные пакеты акций всех созданных в процессе российской приватизации открытых акционерных обществ за тот же период. Этому, по-видимому, в немалой степени содействовали вьетнамские партнеры, не допускавшие неправомерного использования государственной собственности (сокрытия прибыли или выведения её в оффшоры и т. п.)[207].
Зарубежными примерами эффективного функционирования государственных компаний могут быть французские Electricite de France и Gaz de France. Так, Electricite de France поставляет отечественным компаниям электроэнергию по ценам ниже рыночных, а населению страны - нередко по ценам ниже себестоимости. В результате, эта компания на микроэкономическом уровне является планово-убыточной. На макро-экономическом уровне эффективность её деятельности может быть оценена со знаком плюс, поскольку Electricite de France содействует снижению себестоимости продукции других отраслей французской экономики и тарифов на электроэнергию и не только для населения страны.
Крайне низкой может быть признана и социальная эффективность приватизации. Прежде всего, «законодательно не были обеспечены равные права и возможности по участию в приватизации всех слоев российского общества и не соблюдался принцип социальной справедливости. Российские граждане, непосредственно не связанные с производством (здравоохранение, наука, образование, социальная сфера, государственное управление и т. д.), были фактически отстранены от приватизации и лишены права на соответствующую часть национального богатства»[208]. В целом с этим утверждением можно согласиться. Считать, что стоимость всего приватизированного имущества соответствовала суммарной цене полученных всеми гражданами ваучеров, не приходится. Тем более на последующих этапах приватизации, где ваучеров уже не стало. Не стало и льгот для работников приватизируемых предприятий, что противоречит мировой практике.
Не была достигнута и одна из главных декларативных целей на начальном этапе приватизации — формирование широкого слоя эффективных частных собственников, ориентированных на долгосрочное развитие своих предприятий, накопление и обновление производственного потенциала. Где те обещанные «реформаторами» 40 миллионов частных собственников? Наверное, там же, где, прости Господи, и две «Волги» за один чубайсовский ваучер.
Главной целью приватизации в России было, независимо от деклараций, создание узкого слоя крупных частных собственников, призванного образовать социальную базу нынешнего строя и способного обеспечить политическую и экономическую поддержку проводимым в стране «реформам». Для формирования и укрепления узкого слоя крупных частных собственников были созданы соответствующие условия и механизмы радикального передела собственности и незаконного присвоения доходов от использования государственного имущества. Государственная собственность оказалась наименее управляемой и наиболее беззащитной, открытой для различного рода злоупотреблений. Этому способствовала своеобразная трактовка защиты прав собственности в Конституции РФ: в России признаются и защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности. Однако прямые нормы об охране права собственности предусмотрены лишь в отношении одной формы собственности — частной.
Главным негативным социальным последствием приватизации оказался рост имущественного расслоения в обществе. Достоверная статистика отсутствует, а диапазон экспертных оценок весьма широк. Ясно только одно: Россия раскололась на две страны — «демократическую» Россию богатых и Россию бедных. И эта пропасть грозит стать бездной. Можно только поражаться прозорливости В. Вернадского, который определил русскую демократию как «царство сытых свиней».
Негативными оказались последствия приватизации для подавляющего большинства наемных работников: рост безработицы, бесправие на производстве, деградация рабочей силы в профессиональном, физическом и нравственном плане и т. п. «Взятка» за непротивление приватизации (в виде определенного количества акций приватизированных предприятий, полученных работниками на безвозмездной основе или на льготных условиях) оказалась тем самым бесплатным сыром, который, как известно, бывает только в мышеловке. Перефразируя известные слова одного классика, можно сказать, что российским работникам, как и женщине, не прощается минута слабости, когда любой насильник может беспрепятственно овладеть ею. Заметим, что это ни в коей мере не оправдывает насильника и тех, кто идеологически обосновывал и продолжает обосновывать такое; насилие.
Деприватизация – веление времени
Необходимость возврата части переданного в частные руки государственного имущества стала сегодня более чем очевидной. Речь, по нашему мнению, должна идти о безусловном возвращении государству приватизированного с нарушением закона имущества.
Это сдерживается, во-первых, отсутствием политической воли руководства страны в этом вопросе и слабой (на сегодняшний день) реакцией общества, которая заставила бы власть активизировать процесс восстановления прав государства как собственника.
При этом, прежде всего, возникает резонный вопрос: какому государству следует возвратить собственность.
Одно дело – нынешнему вороватому, коррумпированному и компрадорскому. В таком государстве «столоначальники», являясь распорядителями государственной собственности, станут фактическими ассоциированными собственниками не только остатков государственной собственности, но её приращения в случае деприватизации. По крайней мере, в период их пребывания в статусе выгодоприобретателей административной ренты.
Другое дело – демократическому правовому государству, национально и социально ориентированному на защиту прав и интересов граждан, а не привилегированного меньшинства.
Ещё одним сдерживающим фактором проведения деприватизации является нежелание власти, в принципе, пересматривать итоги «нечестной» приватизации 90-х годов прошлого век[209].
В мире известны три способа деприватизации.
Первый. Добровольный возврат государству приватизированного имущества путем дарения имущества государству, мены долга предприятия государству, в т. ч. по обязательным платежам в бюджеты всех уровней, на соответствующий пакет акций на этапе мирового соглашения до суда. Рассчитывать на этот способ, по крайней мере, в России, в сколь-нибудь существенных масштабах, не приходится.
Второй. Принудительный в судебном порядке. Например, в случае отчуждения имущества, которое по закону не может принадлежать частному лицу. Так, в соответствии с российским законодательством, если в собственности данного лица в ходе приватизации оказалось имущество государственного предприятия, это имущество должно быть возвращено частным лицом в течение года с момента возникновения у него права собственности на имущество, если законом не установлен иной срок. В случаях, когда имущество не возвращено частным собственником в указанные сроки, такое имущество по решению суда подлежит принудительной продаже с передачей бывшему частному собственнику вырученной суммы либо возврату в государственную собственность с возмещением бывшему частному собственнику стоимости имущества, которую определяет суд. Возможно также отчуждение в пользу государства недвижимого имущества в связи с изъятием земельного участка, на котором оно расположено. Когда изъятие земельного участка для государственных нужд либо ввиду ненадлежащего его использования невозможно без прекращения права собственности на недвижимое имущество, которое находится на данном участке, это имущество может быть выкуплено государством у частного собственника или продано на торгах. Для государственных нужд возможен выкуп самого земельного участка. Кроме того, могут быть выкуплены государством по суду либо проданы на торгах бесхозяйственно содержимые культурные ценности, которые отнесены к охраняемым государством, если им грозит утрата своего значения. Также возможно изъятие по решению государственных органов имущества в случаях стихийных бедствий, аварий, эпидемий и при иных обстоятельствах, носящих чрезвычайный характер, с выплатой бывшему собственнику стоимости имущества (реквизиция). Наконец, возможно безвозмездное изъятие имущества у частного собственника по решению суда в виде санкции за совершение правонарушения (конфискация)[210].
Третий. Национализация — принудительное обращение собственности граждан и юридических лиц в собственность государства на основании закона в качестве крайней меры. Этот путь многократно апробирован в мировой практике. Только во Франции за последние 60 лет были проведены три широкомасштабные национализации. Неоднократно производилась национализация в Великобритании, Италии, во многих других странах с развитой рыночной экономикой, когда другие средства решения важнейших народнохозяйственных проблем не дают должного результата.
Цели национализации могут быть самыми различными.
Во-первых, сохранение предприятий для обеспечения национально-государственной безопасности страны либо социально значимых, в которые частный капитал не идет либо идет в недостаточном объеме из-за высокой стоимости, длительных сроков окупаемости, высокой степени риска и т. п. В результате государство принимает на себя содержание коммерчески невыгодных, но нужных для нормального функционирования народного хозяйства структур. При этом частному сектору поставляется продукция национализированных предприятий не по рыночным ценам и тарифам. Это способствует повышению рентабельности отечественного частного сектора и усилению его конкурентоспособности на внутреннем и внешнем рынках.
Если говорить о нашей стране, необходимо учитывать то, что оборудование большинства российских предприятий морально и физически устарело. Согласно экспертным оценкам, более 90 процентов отечественных предприятий нуждаются в модернизации производственных мощностей. В этих условиях российский частный капитал не в состоянии, даже если бы и захотел, своими силами осуществить модернизацию большей части приватизированных предприятий без государственной поддержки, а в целом ряде случаев — без их возврата в государственную собственность, по крайней мере, на какое-то время.
Необходимость, когда это оправданно и целесообразно, исполнения государством функций собственника в сфере производства порой ставится под сомнение по причине якобы изначально более низких экономических результатов работы государственных предприятий по сравнению с частными фирмами. При этом, как правило, сопоставлялся весь «массив» частных предприятий и весь «массив» государственных. При проведении такого сравнения не проводилось разграничения государственных предприятий на две группы. Коммерческие государственные предприятия, главной целью которых является извлечение максимальной прибыли (только они и могли сопоставляться), и некоммерческие государственные предприятия, главной целью которых является удовлетворение государственных и общественных нужд. Эффективность некоммерческих государственных предприятий, финансируемых, по крайней мере, частично, из бюджета, не может быть оценена с использованием традиционных показателей: прибыль, рентабельность, убыточность и т. п.
Во-вторых, целью национализации может быть выведение из-под контроля иностранного капитала важных для обеспечения экономического суверенитета страны предприятий посредством их передачи в государственную собственность.
В-третьих, национализация может быть необходима для обеспечения экологической безопасности страны.
В-четвертых, национализация может проводиться для защиты потребителей от злоупотреблений, к которым может привести нахождение в частной собственности естественных монополий. Не случайно на Западе прибегали к национализации там, где не было возможности преодолеть негативные последствия естественной монополии рыночными методами.
В-пятых, осуществление путем национализации структурной перестройки народного хозяйства, необходимость которой остро ощущается в сегодняшней России.
В-шестых, пресечение незаконного перевода прибылей за границу.
В-седьмых, изменение профиля приватизированного предприятия (в случае, когда это изменение противоречит общественным
интересам).
Право государства лишить то или иное лицо его собственности «в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом», признано в Европейской конвенции по правам человека, принятой Советом Европы[211].
Зарубежный опыт свидетельствует, что национализация может проводиться как на возмездной основе (в денежной форме или в виде долгосрочных государственных облигаций, подлежащих погашению по истечении срока, определенного законодательством о национализации), так и на безвозмездной.
Примером национализации на возмездной основе, когда размеры возмездности доводятся до смешных, может служить начало Правительством Черногории процедуры национализации крупнейшего предприятия страны по производству алюминия Kombinat Aluminijuma Podgorica (КАР). Совладельцем 30% его акций является российский олигарх О. Дерипаска. Предлагается «выкупить» их у него по «справедливой цене» в размере одного евро[212]. Вопрос, какова может быть «справедливая цена» выкупа его российских активов, если, конечно, закон о национализации в России будет принят?
В качестве примера национализации конфискационного типа стал отъём в демократической Франции имущества автомобильного магната – героя Франции Л. Рено (700 автомобилей «Рено» в период первой мировой войны сыграли немаловажную роль в победе французов на Марне). Он умер от разрыва сердца, узнав о решении правительства Шарля де Голля конфисковать его заводы в качестве карательной меры за активное сотрудничество с немецкими оккупантами и марионеточным правительством Виши. В «демократической» России такой «беспредел», к сожалению, невозможен.
Конституция России обусловливает «принудительное отчуждение имущества для государственных нужд» предварительным и равноценным возмещением, что, по нашему мнению, противоречит ряду международных актов (ст. 35, п. 3). Например, Европейская конвенция по правам человека не гарантирует права на получение полной компенсации при любых обстоятельствах, поскольку законные «интересы общества» могут требовать выплаты возмещения в сумме ниже полной рыночной стоимости[213].
В Гражданском кодексе РФ (Часть 3 п. 2 ст. 235) дано определение национализации, которая должна производиться на основании специального закона, который до сих пор не принят. В России нет пока закона о национализации. Имеются несколько законопроектов.
В правительственном законопроекте (№ 311559-3 2004 г.) допускается возможность национализации для удовлетворения потребности государства в продукции, работах и услугах, непосредственно обеспечивающей обороноспособность и безопасность государства. Естественно, с точки зрения авторов законопроекта, с предварительным, единовременным и равноценным возмещением Российской Федерацией национализируемого имущества по рыночной стоимости в денежной форме, а также других убытков, причиняемых прежнему собственнику за счет средств федерального бюджета. При этом национализированное имущество должно быть закреплено за федеральными казенными предприятиями, основная деятельность которых связана с удовлетворением потребности государства в соответствующей стратегической продукции, а при необходимости на базе национализированного имущества может быть создано новое федеральное казенное предприятие (ст. 2,13 законопроекта).
Если будет реализована эта схема проведения национализации, то она, в определенном смысле, может оказаться еще более разорительной для народа, чем приватизация.
В правительственном законопроекте, прежде всего, не делается различий между изначально частной собственностью, которой до приватизации практически не было, и частной собственностью, созданной в процессе приватизации. К тому же, на основе сильно недооцененного государственного имущества. Ссылки на зарубежное законодательство несостоятельны. В нём под термином «частная собственность», как правило, понимается изначально частная собственность. Такое толкование частной собственности в немалой степени объясняет, например, положение ст. 5 Билля о правах (первые десять поправок и дополнений к Конституции США, предложенные Конгрессом и ратифицированные законодательными собраниями штатов) о том, что «никакая частная собственность не должна отбираться для общественного пользования без справедливого вознаграждения».
В случае изначально частной собственности вполне допустима компенсация бывшим ее владельцам в размере рыночной стоимости национализируемого имущества, то в случае частной собственности, созданной при приватизации в России, по мнению авторов, возможны варианты.
Например, вначале собственники приватизированного имущества обязаны выплатить «компенсационные возмещения» за недооцененное имущество либо намеренно заниженную стоимость приватизированных предприятий либо за невыполненные социальные и инвестиционные условия сделок приватизации, а уже потом получить возмещение за национализированное имущество по рыночной стоимости. Тогда станет ясно, кто кому и сколько должен.
Возможен и другой сценарий национализации. Размеры государственных выплат за национализируемое имущество определяются исходя из продажной цены имущества предприятия на момент приватизации.
При этом делается поправка на инфляцию, а также учитываются улучшения, произведенные собственником с момента приватизации (если они были), и ущерб, который мог быть нанесен бывшим собственником предприятию, государству, обществу. Тогда также станет ясно, кто кому и сколько должен.
Относительно предлагаемых правительственным законопроектом выплат за национализируемое имущество — исключительно в денежной форме, вперед и сразу. В мире такого нет (Россия может, в очередной раз, стать «родиной слонов»). Может быть, авторы правительственного законопроекта о национализации выполняют социальный заказ тех, кто хотел бы вернуть «с наваром» бывшее в употреблении государственное имущество, либо тех, кто не уверен, что частная собственность надолго и всерьез приживется в России?
Вопрос о целесообразности национализации, ее масштабе, порядке и условиях проведения должен решаться, на наш взгляд и, прежде всего, не из идеологических соображений, а в зависимости от того, какому государству должна быть возвращена часть ранее приватизированного имущества и кто должен управлять национализированными предприятиями – государственные чиновники либо те, кто на них занят.
В условиях нарастания в российском обществе требований вернуть часть приватизированного имущества в государственную собственность промедление исполнительной, законодательной и судебной властей с решением вопроса о национализации де-юре одновременно с решением вопроса об эффективном управлении государственной собственностью, которая оказалась наименее управляемой и наиболее беззащитной, открытой для разворовывания, чревато непредсказуемыми последствиями.