Ряд аспектов пенитенциарной тупости

    Для начала в двух словах я поясню тебе – откуда я вообще так много знаю про белорусскую тюрягу. Ну, во-первых, когда-то я очень хотел связать свою судьбу с работой в следственных органах, а потому читал в огромных объемах соответствующую литературу и смотрел нужное кино.

    На вскидку, приведу тебе один пример, а коль уж я пишу эти строки находясь в Витебске, то и пример будет местный. В семидесятые-восьмидесятые года, ещё до распада СССР, на Витебщине орудовал серийный маньяк по фамилии Михасевич.

Сейчас сложно сказать, сколько женщин стали его жертвами. Формально он признался в 42 убийствах. Суд доказал 36. Рядом экспертов считается, что цифра переваливает за 50 изнасилованных, искалеченных и задушенных белорусских женщин.

    Однако проблема тут была не только в самом факте наличия маньяка. Дело в том, что за очень редким исключением, в СССР исповедовались такие же методы работы, как и в нынешней Беларуси.

А в правоохранительных органах частенько встречались точно такие же тупоголовые ублюдки, как и современные белорусские отморозки, вроде Конюка (Генпрокурор), Носкевича (СК), Вакульчика (КГБ), Шуневича и Караева (МВД).

    За преступления Михасевича были ложно обвинены десятки (!) абсолютно невиновных белорусов! Заведомо невиновных! Люди просто подвергались пыткам, фальсифицировались доказательства и физически, как в том же самом 1937 году, у них выбивались признательные показания.

    Некоторые отсидели огромные сроки. Некоторые изрядно подорвали свое здоровье, а обычный невиновный белорус Николай Тереня так и вообще был расстрелян на хер по заведомо ложным обвинениям! Расстрелян! И все для того, чтобы прикрыть своей смертью очередную кабинетную толстую жопу очередной конченой мрази в больших генеральских погонах.

    Я не буду советовать тебе видео с допросов самого Михасевича, поскольку «кино» явно не для каждого. Особенно понимая, что конкретно этот отморозок натворил.

А вот книгу, написанную сотрудником транспортной прокуратуры Валерием Сороко, я бы тебе искренне порекомендовал, если, конечно, тема тюрьмы тебя интересует. И хотя автор путешествует там даже по рижским изоляторам (времен конца СССР), поверь, что субстанциально ни хрена не по поменялось.

    Этот зональный прокурор, кстати, сам был арестован по делу Михасевича и уехал по очень длинному этапу бескрайнего Советского Союза. Честно говоря, я не знаю – виновен он или нет.

Может быть, это просто очередная прокурорская тряпка, а может обычный нормальный сотрудник, попавший под раздачу в качестве одного из показательных стрелочников, как тоже часто практикуется. Но вот его книги, особенно про «малолетние хаты», в которых он был «смотрящим», я искренне советую.

    Однако самым информационно-насыщенным источником знаний о тюрьме для меня, бесспорно, является «дядя Коля», по крайне мере именно так этот человек просил его называть.

Я познакомился с ним в тот момент, когда он получал то ли восьмую, то ли девятую подряд судимость. К слову, материал изначально был у меня, но потом его забрали, присоединив к более объемному матричному делу, которое было в производстве у моего коллеги.

    Однако «дядя Коля» меня зацепил настолько, что я заведомо узнавал, когда у него этап и приходил в гости. А один раз я даже попросил его оставить на несколько дней, чтобы не мотать из Жодино туда-сюда, что очень сложно и ещё более очень неприятно.

    Сам по себе, этот «матерый рецидивист» был до безумия «порядочным» вором, просто безгранично начитанным интеллектуалом и абсолютно неподражаемым рассказчиком.

Честно говоря, я с огромным удовольствием провел бы кадровую ротацию и посадил бы нашего идеологического пережитка по фамилии Бондарь в колонию, а его должность министра культуры я бы без боязни доверил дяде Коле и поверь, мой дорогой друг, что белорусская культура от этого бы только выиграла. Причем, выиграла бы в разы!

    Так вот, будучи молодым, но уже изрядно разочаровавшимся в работе следователем, я частенько подделывал подпись начальника и вызывал дядю Колю в допросную (ИВС), где тайком поил его любимым разливным пивом из термоса и под очередную (мажорную для него) сигаретку Кент, он рассказывал мне про реалии белорусской тюрьмы, в которой он провел 95% всей своей сознательной жизни…

    А самое (не) смешное в том, что этот «человек тюрьмы», с точки зрения своих личностных морально-этических и нравственных качеств, был в сто раз порядочнее, образованнее и человечнее абсолютно любого белорусского министра, не говоря уже про это тупое колхозное гавно в дорогом итальянском костюме.

     Несмотря на огромный информационный поток, прошедший через меня, я не буду дискутировать о бесконечных бытовых хитростях выживания в ужасной белорусской тюрьме.

    Конечно, я бы мог рассказать, как и где в камере лучше прятать ту же сим-карту. С кем проще договориться и почему начальник оперчасти может не взять деньги у твоих родственников (корешей).

Или, например, как правильно скрутить «малялву», завернуть её в пленку от сигаретной пачки (если есть), оплавить по краям и передать через сортир. И чтобы она при этом не намокла. И чтобы дошла до адресата.

Или, например, во что лучше не заматывать так называемую «торпеду», которую ты глотаешь, чтобы вместе с собой транспонировать запрещенный администрацией груз (деньги, мобилу, траву).

    Как лучше нарезать «пластинки», в какие именно сигареты запихивать гашиш для передачи заключенному и чем его нужно обрабатывать, если вдруг начнет работать служебная собака.

Или вот, например, как нужно «правильно» жечь газету таким образом, чтобы сбить запах в маленькой камере, когда тебя поносит буквально на глазах у десяти человек?

    Я мог бы рассказать очень многое, но поскольку, как ни крути, книга у нас революционная (вспомнил!), то мы пройдемся лишь по общим и базовым проблемам белорусской тюрьмы, из которых на этом отрезке я хочу выделить именно три.

Про условия содержания заключенных мы поговорим позже, а также я хочу пояснить – почему процент рецидива у белорусских «преступников» определенных категорий уверенно переваливает за 85% или, проще говоря, почему единожды случайно попавшись, люди снова туда возвращаются. Даже несмотря на то, что там очень плохо…