Дневник помощника хирурга Д. Самвелла

Вторник, 4 мая. Утром купец по имени Василий Поселкой Фаласич и еще одна особа — Иоганн Даниэль Пот [Порт] — прибыли сюда из Большерецка. На санях они доехали до кромки льда и до кораблей добрались на шлюпке, немедленно отправленной с “Резолюшн”....Мы уяснили, что Измайлов в своих письмах представил нас как купцов-голландцев или изобразил по своему разумению нас как пиратов и посоветовал своим землякам на Камчатке нас остерегаться, и это ему мы обязаны тем, что русские здесь долгое время относились подозрительно к нашим намерениям...

Пятница, 7 мая. Шлюпка была послана в Паратунку — деревню, где жил священник Роман Федорович Верещагин ³⁵⁶. Он очень тепло принял мидшипмена и команду шлюпки и дал молоко для капитана Клерка, который очень страдал от чахотки. Заболел он чахоткой еще в ту пору, когда мы покинули Англию...

...Воскресенье, 9 мая. Получено письмо от партии, находящейся в пути к Большерецку, в котором сообщается, что путешествие еще не окончено, но оно оказалось приятнее, чем этого можно было ожидать.

Вторник, 11 мая. Большое количество льда ушло в море, и пространство между кораблями и селением очистилось. Корабли подвели к берегу. М-р Бейли, астроном, установил на берегу обсерваторию, получив на то разрешение от русских, которые были явно удовлетворены, видя, что наши намерения дружеские. Штурман стоящего в гавани шлюпа Деметра Полутов [Дмитрий Полутов] сегодня обедал на борту “Дискавери” ³⁵⁷.

Среда, 12 мая. Утром капитан Клерк первый раз отправился на берег и был встречен отрядом солдат с большим почетом. [507]

После полудня сержант проводил его на корабль и с ним отобедал.

...Понедельник, 17 мая. Утром получили письмо от 13-го числа из Большерецка от нашей партии, в котором сообщалось, что люди наши прибыли в Большерецк и были приняты дружественно. В обратный путь они собирались отправиться дней через 10—12 вместе с майором Бемом. Ночью умер от дизентерии плотник из команды “Резолюшн” Джон Макинтош, и утром тело было отправлено к входу в гавань и опущено в море.

...Четверг, 20 мая....На берегу среди русских был учинен бунт, и в результате один из них был забит в кандалы. Все произошло из-за того, что один из наших офицеров привез на берег ром и напоил каких-то людей.

...Пятница, 21 мая. После полудня один камчадал привез письмо капитану Клерку от лейтенанта Кинга. В письме сообщалось, что партия, сопровождаемая майором Бемом, прибыла к устью реки Авачи; в письме содержалась просьба прислать туда шлюпки, чтобы можно было прямиком дойти до кораблей. Тотчас же были отправлены 4 шлюпки, и наши люди между 9 и 10 часами высадились в селении, а майор Бем остался на ночь в доме сержанта. Майора сопровождали Фаласич и Иоганн Д. Пот — наши прежние гости, и другой русский купец Алексей Кожевин, и один немец, сосланный в эту страну...

...Майор, чье полное имя Фредерик Магнус Бем, или Бём, человек лет пятидесяти. Он родился в Ливонии и здесь уже лет шесть состоит губернатором. Он высок и джентльмен по манерам и по виду, с ним здесь жена и сын, а две его дочери в Петербурге. Его правление удовлетворяет людей всех рангов' и здесь он в большей чести. Благодаря посредничеству м-ра Веббера, знающего немецкий язык, мы могли с ним свободно вести беседы. Естественно, наряду с прочими вопросами мы задали ему вопрос, как сейчас обстоит дело с Англией и Америкой, но он этого не знал, так как о политическом положении в Европе получал сообщения лишь в той мере, в которой оно касалось России и ее отношений, мирных и немирных, с другими державами. {Он нам сказал, что в 1775 году получили от петербургского двора распоряжения касательно возможного прихода на Камчатку английских кораблей; сообразно с этими распоряжениями он должен был снабжать суда всем, что можно найти в этой стране, и ничего не требовать взамен.} Он также информировал нас, что незадолго до того, как мы прибыли на Камчатку, им было получено письмо от капитана Шмилова [Шмалева], брата капитана Шмилова, находившегося в Большерецке, и в этом письме сообщалось, что два чужеземных корабля были замечены чукчами, которые решили, что русские с реки Анадырь пришли к ним за податью, потому что прежде чукчи подать платить отказались а теперь, дескать, [508] их хотели запугать видом двух больших судов. Действительно, 12 августа капитан Кук высаживался в индейском селении в заливе Св. Лаврентия близ [мыса] Сердце-Камень, а об этой высадке уже упоминалось ранее ³⁵⁸.

Когда мы впервые подошли к камчатскому берегу, наши корабли приметили с холмов два казака, и они сразу же вернулись в бухту и подняли среди русских тревогу. Русские подумали, что пришли враги, и священник из Паратунки, а также другие люди упаковали свое добро и приготовились к отъезду в Болынерецк. Это мы узнали от майора, но то, что он нам сказал, не согласовывалось с поведением сержанта, который был крайне удивлен, когда наши шлюпки подошли к острогу Св. Петра и Св. Павла ³⁵⁹.

Помимо майора в Большерецке находится капитан Василий Шмилов, или Шмилев, и он примет командование Камчаткой, когда этим летом майор отбудет в Петербург. Наши джентльмены проводили здесь время довольно приятно, и их развлекали русскими и камчадальскими танцами и песнями. Последние им были в новинку и вызвали большое любопытство. Дела, были улажены и для обоих кораблей приобретены быки и мука, после чего гости отправились на берег...

Лейтенант Кинг вручил сыну майора серебряные часы — дар капитана Клерка, а женщинам роздал серьги и другие украшения...

Суббота, 22 мая. Утром на кораблях подняли штандарты св. Георгия и на пиннасе с “Резолюшн” на борт был доставлен майор Бем, который в 10 часов встретился с капитаном Клерком. При встрече был выстроен отряд морской пехоты и дан салют из 13 пушек. Вскоре была послана шлюпка за священником и другими русскими, которые явились с майором; все они отобедали на “Резолюшн”.

Воскресенье, 23 мая. Майор отобедал с капитаном Гором на борту “Дискавери”, где его встретили с теми же воинскими почестями. Он позировал м-ру Вебберу, который очень удачно запечатлел его внешность ³⁶⁰. Майор не раз выражал удивление видом всех наших людей; он говорил, что просто не верится, что три года они провели в плавании, — так и кажется, будто они только что покинули Англию. Не меньше поразило его то обстоятельство, что у нас так мало людей умерло от болезней. Он сказал нам, что, когда русские отправляют в летний вояж к берегам Америки и на прилегающие острова шлюпы с командами в 60 человек, только 20 или 30 возвращаются обратно, остальные гибнут от цинги и других болезней. Его удивило, что на “Резолюшн” всего 112 человек, а на “Дискавери” — 70, так как одномачтовый русский шлюп водоизмещением в 70 тонн обычно вмещает 60 членов команды. [509]

...Среда, 26 мая. Около 2 часов майор отправился в Большерецк. До Паратунки его провожали лейтенант Книг и м-р Веббер. Чтобы хоть как-нибудь отблагодарить его за гостеприимство, которое он проявил, снабдив наши корабли всем, что в его власти было дать нам, капитаны и офицеры обоих кораблей подарили ему ром и вино, четыре квадранта, подзорную трубу и некоторые предметы, приобретенные нами на различных островах, которые мы посетили в Южном море. Этот последний дар очень был ему по вкусу, и он намерен был преподнести его императрице ³⁶¹. Нельзя при этом не упомянуть, что команда “Резолюшн” на некоторое время добровольно отказалась по предложению капитана Клерка от ежедневных порций грога, чтобы часть этого напитка подарить майору и тем самым отблагодарить его за полученный от него табак.

Майор категорически отказался от этого дара, но его порадовал этот знак благодарности. Капитан Клерк подарил сыну майора саблю, а майору вручил подзорную трубу.

Среда, 26 мая. Два мидшипмена были посланы на съемку в бухту, и карту ее капитан Клерк обещал прислать майору, который выразил желание ее получить. Майор хотел представить императрице отчет о течениях, морях и гаванях Камчатки, и для этой цели такая карта была весьма кстати. К нашему большому удивлению и негодованию, мы узнали в канун нашего ухода отсюда, что наш астроном передал штурману [русского] шлюпа, стоящего здесь, карту всех наших открытий на берегах Америки в обмен на карту Камчатки и прилегающих местностей ³⁶². Само по себе упоминание об этом уже не требует дальнейших комментариев, но на такой поступок никто не обратил внимания.

На все время нашей стоянки майор оставил своего слугу И.Д. Пота, который использовался как переводчик. Он даже назначил к нам офицера, чтобы тот мог оказывать нам помощь в случае, если на других азиатских берегах мы встретимся с русскими. Это предложение майора было отклонено, и тогда он дал обоим капитанам письма к русским людям с приказом снабжать нас всем, что они могут дать, в том случае, если мы окажемся у какого-нибудь берега и в чем-нибудь будем испытывать нужду ³⁶³.

Понедельник, 31 мая. За отсутствием лучшей темы я позволю себе рассказать о нашей небольшой экскурсии в Паратунку, где мы нанесли визит священнику... Рано утром [1 июня] мы все погрузили в шлюпку и отправились в Паратунку. Обойдя западную оконечность гавани, мы увидели русскую лодку, поврежденную на скалах и прибитую к берегу. Не приметив людей, мы решили, что здесь было две лодки и на второй лодке ушли те кто потерпел крушение. Иным способом на берег выбраться было нельзя, так как в этом месте со всех сторон возвышались [510] неприступные утесы. Но вскоре мы заметили человека в рубахе, карабкавшегося по отвесной скале, и другого человека, который сидел внизу и курил трубку. Они призвали нас на помощь, и мы направились к берегу, где с изумлением обнаружили, что потерпели крушение один наш джентльмен с “Резолюшн” и камчадал. Поскольку место было скалистым, мы попросили этого джентльмена пройти вдоль берега к нашей шлюпке, что он и сделал; но камчадал не заботился о своем спасении и остался со своей трубкой на старом месте. Джентльмен рассказал нам о своих приключениях, случившихся, пока он обходил на шлюпке залив Авача. Он взял шлюпку вчера, чтобы пройти на ней в Паратунку, и нанял молодого камчадала в качестве гребца. Стоило подуть ветерку, как камчадал убоялся прямо пройти к месту через залив и направил лодку вдоль берега, не выпуская изо рта трубку. Ночь застала их в пути, когда они дошли до устья Паратунку. но в темноте отыскать его они не смогли, так как не знали местности. Камчадал от гребли устал и решил отдаться на волю судьбе и не брать в руки весла. Когда наш джентльмен возымел желание его к этому принудить, он совершенно серьезно заявил, что скорее перережет себе глотку, чем станет испытывать подобные тягости (это согласуется с характеристикой камчадалов Крашенинникова, который говорит, что они склонны к самоубийству). В конце концов лодка наполнилась водой, и оба путешественника вплавь добрались до берега... На берегу... камчадал приготовился удобно умереть и уселся там, раскуривая то немногое, что оставалось в его кисете. Компаньон камчадала не проявил, однако, такой же склонности покинуть наш бренный мир и полез на крутую скалу, а на нее взобраться было невозможно, и на его счастье мы пришли ему на выручку...

...Среда, 2 июня. Мы прибыли в Паратунку в обеденное время, и священник принял нас чрезвычайно тепло...

...Четверг, 3 июня....Паратунка расположена на берегу реки того же названия примерно в 20 милях от гавани Св. Петра и Св. Павла. Там есть церковь, шесть русских домов, 16 камчадальских балаганов, которые построены на высоких столбах, и несколько юрт, или хижин, наполовину врытых в землю. Церковь построена Берингом, и, как все русские дома, она деревянная с куполом вверху. Она очень ветхая и запущенная, но здесь считается достойным местом отправления культа. Ее украшает много икон, и среди них имеются иконы с изображениями св. Петра и св. Павла, принадлежавшие Берингу и Чирикову. Эти иконы, на которых запечатлены изображения святых патронов, были взяты в плавание к западному берегу Америки, и по возвращении кораблей они были принесены в дар этой церкви. Под навесом, который стоит близ здания церкви, подвешено четыре небольших колокола. Здесь помимо священника живет лишь [511] один-единственный русский — служка священника. За камчадалами надзирает, как и во всех прочих селениях, их вождь-соотечественник, который носит титул тойона. Тойонов назначает губернатор Камчатки, который может сместить любого из них по своему усмотрению, и они своп обязанности исполняют под контролем русских. В балаганах живет обычно человек 6—10. Священник сказал нам, что в приходе Паратунка насчитывается 962 камчадала, а в Большерецком — 1460. Как велик приход, мы не установили, но узнали, что страна эта не столь населена, как в недавние годы. Во время прогулки мы набрели на развалины большой деревни, но там не осталось никаких следов от фундаментов жилых зданий. Русские говорили нам, что в 1769 году более 10 000 человек умерло от оспы, занесенной из Сибири через Охотск. Этот слабый народ скоро вымрет, и вероятно, никого из камчадалов не останется спустя несколько поколений.

Пятница, 4 июня....Священник Роман Федорович Верещагин имел от роду 44 года и родился в Большерецке; отец его был русским, мать — камчадалкой. У него было пятеро или шестеро детей, и их, и жену он достойно содержал, получая 80 рублей в год. Ежегодно летом он в открытой лодке совершал переход на ближайший из Курильских островов, чтобы наставлять его обитателей в христианской вере. Первый раз он там побывал в 1777 году. Он обратил в христианство жителей 14 Курильских островов. У камчадалов он пользовался большим уважением и говорил на языках Верхней и Нижней Камчатки, Пенжинской [Пенжинского берега] и Курильских островов. Это был умный, щедрый и мыслящий человек, хотя его так и нельзя было убедить, что Лютер и Кальвин были достойными особами. Доведение его было очень общительным, и к людям он хорошо был расположен, и эти качества создали ему доброе имя и известность у многих обитателей Камчатки...

...Хотя нет признаков родства между языками камчадалов и жителей Американского материка в области залива Нортон и обитателей Наваналашки [Уналашки],...имеется все же заметное сходство в этимологии, манере произношения, тоне и акценте и в характере твердых гуттуральных звуков.

Русские скупают на Курильских островах меха, но поселений там у них нет. Священник нам говорил, что японцы также закупают на Курильских островах меха, меняя их на медные и бронзовые изделия и лакированную посуду. Такую посуду мы видели и на Камчатке; русские привозят ее с Курильских островов.

...Воскресенье, 6 июня. Мы распрощались со священником и его семьей и возвратились на корабли. Утром прибыло 20 голов скота и две лошади для капитана Клерка, предоставленные ему на время нашей стоянки для верховых поездок, нужных ему по состоянию его здоровья. Пришла партия товаров, принадлежащая [512] купцам из Большерецка, и товары эти продавались по поразительным ценам. Некоторые из них были английской работы, и мы купили несколько оловянных ложек с лондонским клеймом, заплатив по 15 шиллингов за штуку, тогда как в Англии они стоят 2 шиллинга.

...Вторник, 8 июня. Сегодня у солдата Джексона из-под уха вышел осколок от наконечника индейского копья длиной в 4 дюйма. Это был тот солдат, который в стычке, где погиб капитан Кук, был ранен в глаз. Он думал, что глаз ему поразили камнем, не подозревая об этом наконечнике до тех пор, пока он не вышел из его тела. Глаз он потерял именно из-за этого предмета.

Четверг, 10 июня. Священник, его семья, служка и тойон из Паратунки нанесли сегодня визит капитану Гору. Священник подарил капитану Клерку меховое одеяло, которое он называл паллисой, а капитану Гору презентовал меховую одежду. Когда он покидал “Дискавери”, в его честь дан был салют из пяти пушек.

Пятница, 11 июня. Корабли были готовы к выходу в море, но нас задержали противные ветры... Священник обедал на борту “Дискавери” и затем распрощался с нами, так же как и И.Д. Пот, слуга майора Бема. Капитан Клерк в награду за службу И.Д. Пота в качестве переводчика вручил ему часы, и много разных вещей ему дали офицеры. Судовой журнал капитана Кука был доверен заботам майора Бема, который должен был передать его в Англию вместе с картой открытий и отчетом о событиях, которые произошли после смерти капитана Кука. Капитан Клерк переслал также суммарный отчет о нашем плавании и грядущих намерениях в Адмиралтейство и письмо английскому послу в Петербурге, в котором отмечалось гостеприимство майора Бема и то огромное внимание, которое он проявил к делу его величества. Все это майор намерен был отправить с курьером, полагая, что пакеты дойдут в январе будущего года до Англии. В этом месяце он отправлялся в Петербург.

...Среда, 16 июня....К такому произведению, как “История Камчатки” [Крашенинникова], мы не можем добавить почти ничего или же очень мало, и то, что будет сказано ниже, касается лишь отдельных подробностей. Страна вокруг залива [Авача] скалистая и гористая, но, кроме горных вершин, она вся покрыта лесом, преимущественно березовым, и лес этот идет и на постройки, и на топливо. Селение, или острог Св. Петра и Св. Павла, стоит на узкой песчаной косе, которая образует гавань и отделяет ее от залива Авача, и в эту гавань ведет узкий проход между скалами. Селение состоит из пяти или шести русских бревенчатых домов и примерно 15 балаганов и трех или четырех юрт. Балаганы имеют форму конуса на широком основании и поддерживаются столбами высотой около 4 ярдов. В них поднимаются по лестницам из [513] толстых брусьев, в которых врезаны ступеньки. Юрты частично углублены в землю и покрыты землей. Раньше в них входили сверху, но, с тех пор как здесь поселились русские, в юртах сбоку делаются двери. В этом селении юрты совсем заброшены и камчадалы живут в балаганах. Перед балаганами устроены помосты, на которых сушат много рыбы для собак [юколы], а под балаганами висит и сушится рыба для собственного употребления. В селении масса собак, и везде (в частности, и в самих домах) сильно воняет рыбой. В верхнем конце гавани Петра и Павла находится барак для солдат и склад, и это самые большие здешние здания. В селении около 40 солдат и 60 матросов со стоящего здесь шлюпа. Русские женятся на камчадалках, и многие из русских живут в балаганах. Большинство русских — подряженные люди [are transports], и им платят по 13 рублей в год. Эти люди в летнее время питаются икряным хлебом и рыбой, в их рацион входят ягоды. Большинство из них — казаки. Многие одеты в собачьи шкуры подобно камчадалам, и все ходят в сапогах. Что до камчадалов, то следует сказать, что они совершенно порабощены русскими после ряда сражений, в которых они боролись за свою свободу, и в этой борьбе погибли многие из них. Из-за этого и по причине оспы, недавно здесь бывшей, уцелело лишь малое количество камчадалов. Они коренасты, и рост у них средний, лица весьма широкие, скулы выдающиеся и красноватые, волосы и глаза черные (очень маленькие). Кожа у камчадалов цвета светлой меди. В целом это не очень красивый, но хорошо сложенный люд. Летом они занимаются ловлей и сушкой рыбы, зимой — охотой. Огнестрельное оружие у них в ходу, и они меткие стрелки. Говорят они и по-русски, и на своем языке, крещены, наставлены в вере и обучены письму. Мужчины одеты в собачьи шкуры, женщины переняли русские моды и носят платья из русской или китайской материи. Как все порабощенные народы, камчадалы скромны и покорны, и русские нам говорили, что теперь они не бунтуют и послушны велениям своих господ...

Нам сообщили, что в 1770 году один француз, сосланный на Камчатку, образовал шайку, убил губернатора и, захватив в Большерецке судно, бежал в Китай ³⁶⁴. Маленький шлюп, стоящий здесь, принадлежит купцу Фалласичу. Он должен этим летом пойти в торговый вояж на Шумагинские острова. Возможно, что этот поход вызван той запиской, которую капитан Кук получил от индейцев и которую он показал майору, заключившему, что Измайлов ведет [на этих островах] тайную торговлю.

У русских неподалеку от острога Петра и Павла имеются постройки, в которых вываривается соль для местных нужд в достаточном для этой цели количестве. Самые ценные шкуры здесь — морские бобры и соболя. Соболиная шкура продается за 2—5 рублей. За морских бобров нам платили по уже упомянутой цене, и [514] нам говорили, что в Китае купцы за них дают в два с лишним раза больше. Морских бобров у берегов Камчатки ловят мало, их добывают на островах Северного архипелага, Курильских и на острове Беринга, а также вдоль определенной части американского берега, хотя мы уяснили, что никаких поселений на [Американском] материке у русских нет. Соболей добывают на Камчатке.

Мы получили здесь немало припасов. Нам дали 20 голов скота и 230 пудов муки. За все это майор Бем цен не назначил и не допустил, чтобы капитан Клерк вручил ему обязательство, по которому выплата должна была производиться правительством, он настоял на том, чтобы отложить расплату до того времени, когда дело будет решено лондонским и петербургским дворами ³⁶⁵...

Комментарии

341. Далее Херви свидетельствует, что началась суматоха и Кук не смог добраться до берега своевременно — до того, как туземцы перешли в общую атаку. В противовес Уотсу Херви утверждает, что Кук дал на шлюпки приказ открыть огонь, но, поскольку гребцы подводили шлюпки к берегу, они не могли одновременно вести стрельбу, что поняли островитяне, которые, воспользовавшись этим, напали на Кука и убили его. Херви отмечает, что помощник штурмана Робертс, командовавший пиннасой, действовал с большим мужеством и решимостью, чего нельзя сказать о людях на баркасе и на ялике.

Все эти свидетельства противоречивы и расходятся между собой в существеннейших пунктах. Единственным очевидцем, принимавшим непосредственное участие в стычке, был лейтенант Филипс, но внимание его было отвлечено непосредственными боевыми операциями и самозащитой. Филипс утверждает, что двустволка Кука была заряжена дробью и пулей, и этого же мнения придерживаются Самвелл и Бейли, но Уотс и Кинг считают, что один из стволов не был заряжен вовсе и что холостой выстрел как раз и побудил туземцев перейти к наступательным действиям. Тот же Уотс утверждает, что Кук дал приказ на шлюпки прекратить стрельбу, тогда как Херви прямо указывает, что Кук приказал людям в шлюпках открыть огонь. Кинг придерживается того же мнения, что и Уотс, а Филипс говорит, что “капитан дал приказ стрелять”, не разъясняя, правда, относилось ли это распоряжение к людям в шлюпках или к солдатам, которые находились на берегу. Херви выдвигает более чем странную версию о том, что островитяне кинулись в атаку в тот момент, когда гребцы подводили шлюпки к берегу и не могли стрелять по толпе, но Самвелл (Voyage.., II, р. 1197) считает, что нападение совершилось, пока люди со шлюпок перезаряжали ружья. Думается, что Кинг и Уотс, стремясь изобразить действия Кука в момент схватки в более выгодном для него свете, невольно отклонились от истины. Но почти все показания сходятся на том, что лейтенант Уильямсон, который командовал баркасом, вел себя недостойно. Он держался подальше от берега и не открыл вовремя огонь, причем ссылался затем на то, что якобы не разглядел сигнала с суши. К такой же тактике Уильямсон прибег 18 лет спустя в битве под Кемпер-дауном, “не разглядев” сигналов командующего эскадрой, за что едва не был расстрелян адмиралом Нельсоном (Voyage.., 1967, I, Introduction, p. LXXIX). Кстати, именно Уильямсон, когда обсуждался вопрос о мерах которые следовало предпринять для последующего усмирения островитян' настаивал на крутой расправе с ними. Поведение Уильямсона было настолько трусливым, что капитан Клерк, человек очень мягкий и всегда избегавший столкновения со своими офицерами, вынужден был провести специальное дознание, которое, по словам Самвелла, ничем не кончилось, так как люди из команды баркаса изменили свои первоначальные показания (Voyage.., 1967, II, р. 1204 — 1205).

О причинах стычки 14 февраля говорилось уже во вводной статье, где отмечалось, что в этом отношении свидетельства участников экспедиции и островитян значительно расходятся. Предания гавайцев, в которых нашли отражение трагические события февральских дней 1779 г., были в XIX в. собраны У. Эллисом, А. Форнандером, Д. Мало и Ш. Диблем, но, пожалуй, одну из наиболее интересных версий приводит О.Е. Коцебу, который в конце 1824 или в начале 1825 г. встретился на Гавайях с непосредственным участником событий островитянином Калемаку (Каремаку дневников О.Е. Коцебу). По словам Калемаку, Кук “отправился прямо к старому королю, который в это время отдыхал, и пригласил его последовать за собой на корабль, на что старец сразу же согласился. Однако многие эри [вожди] принялись уговаривать короля отказаться от визита, на котором все более настаивал английский капитан. Увидев, что старика пытаются задержать, Кук взял его за руку и хотел увести силой, чем весьма возмутил собравшихся толпой островитян. Тут прибежал окровавленный эри, который был ранен ружейным выстрелом с английской шлюпки, когда пересекал бухту. Он упал на колени перед королем, умоляя его никуда не ходить, чтобы избежать столь же печальной участи. При виде раненого эри толпа, дотоле сдерживавшая свое возмущение, пришла в неукротимое бешенство. Произошло вооруженное столкновение, в результате которого Кук и несколько солдат были убиты, а остальные англичане обратились в бегство” (О.Е. Коцебу. Новое путешествие вокруг света. М., 1959, стр. 236).

Эта версия правдоподобна и частично совпадает с показаниями Филипса и Кинга. Филипс говорит о старой женщине и двух вождях, которые уговаривали короля не идти с Куком к шлюпкам, а Кинг упоминает о юном вожде, который явился к месту событий с вестью о гибели видного вождя Калиму, убитого в бухте выстрелом со шлюпок лейтенанта Рикмена (Кинг называет этого вождя Моэнимой). Этот юный вождь (Дибл узнал от гавайцев, что его звали Кекуаупио) своим рассказом крайне возбудил толпу. Правда, штурман У. Блай утверждает, что Рикмен убил вождя после того, как островитяне напали на Кука (Voyage.., 1967, I, р. 556, n. 1), но свидетельство это вряд ли соответствует истине.

342. Характеристика Петропавловского острога, данная Клерком, подтверждается описаниями Г.А. Сарычева, И.Ф. Крузенштерна, В.М. Головнина. В 1805 г. И.Ф. Крузенштерн писал: “Здесь не видно ничего, что могло бы заставить промыслить, что издавна место сие населяют европейцы” (И.Ф. Крузенштерн. Путешествие вокруг света... на кораблях “Надежда” и “Нева”. М., 1950, стр. 233). Петропавловский острог был основан в 1740 г. Берингом, который возвел несколько, по отзыву С.П. Крашенинникова, “преизрядных” домов. Однако вскоре все работы были заброшены и селение пришло в упадок.

343. Петропавловским гарнизоном командовал сержант Сургуцкий.

344. Бем, Магнус Карл (1727—1806) — премьер-майор (подполковник), в 1773—1779 гг. был главным командиром Камчатки. Он был назначен на этот пост в апреле 1772 г. после бунта Беньовского и прибыл в Большерецк с почти неограниченными полномочиями в октябре 1773 г. Подчинялся он иркутскому губернатору.

345. Д. Самвелл называет этого купца Василием Поселкой Фаласичем. Дж. Кинг именует его Фалласучем, или Фаллусучем. Истинное его имя названо в письме иркутского губернатора Ф.Н. Клички генерал-прокурору А.А. Вяземскому от 16/IX 1779 г. Кличка пишет, что камчатские власти по прибытии англичан “отправили к оным иностранцам собственного пример-майора служителя и купца Посельского с данными от Бема к главнокомандующему на тех кораблях писмами” (ЦГАДА, Госархив, VII, д. 2529, ч. II, л. 42).

Иоганн Даниэль Порт был, как верно предположил Клерк, камердинером (служителем) Бема и его крепостным человеком. Бем, не имея представления о характере английской эскадры, направил в Петропавловск недостаточно представительное посольство.

346. Порт неверно передал содержание рапорта Г. Измайлова, который не преуменьшал размеров английских кораблей.

Конечно, французы не покровительствовали Беньовскому, но ему был оказан теплый прием в Париже, когда он туда попал, совершив путешествие через три океана.

347. Точно такое же путешествие, как Кинг и Гор, совершил в январе — феврале 1738 г. С.П. Крашенинников, с той лишь разницей, что он шел не из Петропавловска в Большерецк, а из Большерецка к Авачинской бухте (см. С.П. Крашенинников. Описание земли Камчатки. М. — Л., 1949).

348. Острожек Карымчин официально назывался Паратун. С.П. Крашенинников отмечал, что в нем было 16 охотников-камчадалов и шесть строений (С.П. Крашенинников, там же, стр. 652).

349. Отличное описание камчатских собачьих упряжек было дано В. М. Головниным (см. В.М. Головнин. Путешествие на шлюпе “Диана”. М., 1964, стр. 276—281).

350. Острожек Мышху, или Начикин, в устье реки Горячей также населяли камчадалы. В 1738 г. в нем проживало “ясашных иноземцев семь человек” (С.П. Крашенинников, там же, стр. 649).

351. Кинг описывает знаменитые начикинские, или большерецкие ключи на окраине села Начики с дебитом 1,5 литра/сек и температурой 60—80° С. Эти ключи и гейзеры на другом притоке реки Большой — реке Банной связаны с зоной действующих вулканов (Б.И. Пийп. Термальные ключи Камчатки. М., 1937, стр. 78—92).

352. Калинин, или Опачин острожек был расположен на левом берегу реки Большой, в 44 верстах от Большерецка, и в нем проживало в 1738 г. “девять ясашных иноземцев”.

353. “Капитан Исмилов” — это Василий Иванович Шмалев (1737—1799), сын хлыновского (вятского) уроженца И.С. Шмелева, анадырского командира. Подобно своему старшему брату Тимофею (1736—1789) В.И. Шмалев был неутомимым исследователем русского Северо-Востока. Братьям Шмелевым принадлежит более 40 трудов по географии, этнографии и истории Сибири, они долгое время состояли в переписке с академиком Г.Ф. Миллером (см. А.И. Алексеев. Братья Шмалевы. Магадан, 1958). К сожалению, Дж. Биглехол, не располагая сведениями о научной деятельности В.И. Шмалева, дал ему в своей вводной статье к изданию материалов третьего путешествия Кука незаслуженно сдержанную характеристику.

354. Столица Камчатки Большерецкий острог стояла на северном берегу реки Большой, между впадающими в нее реками Быстрой и Гольцовкой, в 33 верстах от моря. Выше Большерецка в Большую реку впадают река Банная (в XVIII в. она называлась Баню) с горячими ключами в верховье и река Сутунгучу. Описание Большерецка см. у С.П. Крашенинникова и В.М. Головкина.

355. Трудно сказать, какие карты показывал Бем. Во всяком случае на картах Н. Дауркина берега Чукотки показаны верно.

356. Деревня Паратунка, лежащая в нижнем течении реки Паратунка, была в 70-х годах XVIII в. в состоянии крайнего упадка. После эпидемии оспы 1767—1768 гг. из 360 жителей уцелело не больше 40.

Роман Федорович Верещагин (1735—1782?) — священник в Паратунке, личность весьма примечательная. С его отцом, “служилым” человеком, летом 1738 г. встречался С.П. Крашенинников. Два сына этого служилого человека, по словам И.Ф. Крузенштерна, “сделали величайшую честь своему состоянию”. Старший. Роман, сыграл большую роль в распространении русской культуры на Камчатке и на Курильских островах, на которых он неоднократно бывал. Р.Ф. Верещагин в совершенстве владел камчадальским и коряцким языками и пользовался у коренных жителей Камчатки огромным авторитетом.

357. Дмитрий Полутов, по происхождению тотемский крестьянин, в качестве передовщика и штурманского ученика в 1772—1774 гг. ходил из Охотска на Уналашку и промышлял “мягкую рухлядь” на Лисьих островах, описывая их и исследуя. Он составил опись 20 островов, и в частности Кадьяка, где побывал в 1776 г. В 1779 г. он готовил в Петропавловске к плаванию на Лисьи острова шлюп “Св. Николай” купцов Пановых. В 1779— 1785 гг. промышлял на Алеутских островах и на Кадьяке (Р.В. Макарова. Русские на Тихом океане... М., 1968, стр. 74—75, 186).

Относительно обсерватории В.И. Шмалев в рапорте генерал-прокурору А.А. Вяземскому от 19/VII 1779 г. сообщал, что “в бытность его, Бема, в Петропавловской гавани находящиеся на тех кораблях профессор с помощником, расположась на берегу палатками, брали обсервацию, причем и нашим, бывшим при нем штюрману и штюрманскому ученику, показывали употребление вновь изобретенными квадрантами усматривать высоту солнца для сыскания ширины места, также и подзорными небольшими трубами оного господина майора Бема снабдили” (ЦГАДА, Госархив, VII, Д. 2529, ч. I, л. 4 об.).

358. Конечно, в Петербурге не могли в 1775 г. дать указаний о приеме судов английской экспедиции, которая была снаряжена год спустя. Однако в связи с бегством Беньовского уже в 1773 г. были даны строгие предписания Бему следить за появлением у камчатских берегов “чужестранных судов”, поскольку в Петербурге было получено известие о намерениях Беньовского с помощью Франции снарядить корабль с неизвестными и опасными намерениями. Новые распоряжения охранительного порядка были даны Бему в 1777 г., но снова в связи с возможностью появления у камчатских берегов кораблей Беньовского. Бему вменялось в обязанность в случае появления иностранных судов “зделать десант и недозволить впустить в порт как на шлюпке, так и на боте служителей более десяти человек” (ЦГАДА, Госархив, VII, д. 2529, ч. I, л. 6 об.).

Тревога, вызванная ожиданием кораблей Беньовского, усилилась, когда в 1778 г. от командира Гижигинской крепости Т.И. Шмалева поступили известия о появлении у чукотских берегов неизвестных судов, причем одновременно до Камчатки дошли вести о том, что эти суда побывали на Алеутских островах. Речь шла о кораблях Кука, которые летом 1778 г. прошли от Уналашки к Чукотке. Интересные документы, в которых содержались сведения об этих “нераспознатых” судах, приведены Дж. Биглехолом. Это два письма английского посла в Петербурге Дж. Гарриса государственному секретарю лорду Уэймауту от 9/XI и от ноября (день не указан) 1779 г. В письмах приводятся рапорты Бема, переданные Г. Потемкиным Гаррису. В первом рапорте сообщается, что летом 1778 г. русские, промышляющие на Алеутских островах черными лисами, получили от туземцев сведения, что два каких-то корабля прошли куда-то на север и люди говорили не на русском языке. Второй рапорт (Гаррис получил его во французском переводе) мы привели на стр. 572—573.

С сообщением о неведомых судах, появившихся у чукотских берегов, связана еще одна дипломатическая акция, предпринятая в том же 1779 г. Речь идет о письме гр. Н.И. Панина русскому послу в Париже И.С. Барятинскому от 11/22 октября 1779 г., в котором Барятинскому поручалось связаться с “поверенным от американских поселений” (т.е. от США) Бенджамином Франклином, запросив последнего, не американские ли суда побывали у русских берегов (А.В. Ефимов. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. М.. 1948, стр. 12; Н.Н. Болховитинов. Становление русско-американских отношений. М., 1966. стр. 76. 274—282). Как и следовало ожидать, Франклин (в декабре 1779 г.) выразил сомнение в возможности прохода американских судов к Камчатке путями, ведущими через Канаду, и предположил, что корабли эти, видимо, “есть или японские или англичанин Кук, который поехал из Англии тому три года объезжать свет” (Н.Н. Болховитинов, там же, стр. 279).

359. Сургуцкий был не столько удивлен, сколько обеспокоен появлением в гавани иноземной шлюпки.

360. Дж. Биглехол отмечает, что этот портрет утрачен.

361. Речь идет о коллекции, ныне хранящейся в Музее Института антропологии и этнографии АН СССР.

362. Судьба этой карты неизвестна.

363. “При отбытии тех англичан из Камчатки даны им открытые указы для пользования всем находящимся в открытом Восточном море в вояжах российским промышленникам в обхождении с ними в Восточном море в со всякой благосклонной лаской и о нечинении озлоблений” (ЦГАДА, Госархив, д. 2529, ч. II, л. 42 об.). Британское Адмиралтейство в 1781 г. подарило М. Бему серебряную вазу с благодарственной надписью на латинском языке, текст которой был воспроизведен в журнале “Северный архив” (ч. 22, № 13, 1826, стр. 47). В том же номере “Северного архива” (стр. 33—47) был напечатан всеподданнейший рапорт М. Бема от января 1781 г., в котором бывший камчатский командир, определенный казначеем в Коллегию иностранных дел, просит уволить его в чистую отставку, отмечая при этом, что с ним крайне несправедливо обошелся губернатор Ф.Н. Кличка, по чьему указанию М. Бему при проезде его в 1779 г. из Иркутска в Петербург было отказано в прогонных деньгах. Даже подаренные Ч. Клерком коллекции М. Бем вынужден был везти на свой собственный кошт. Кроме того, Кличка отобрал у М. Бема карту открытий экспедиции Кука. Получив отставку, М. Бем удалился на свою прибалтийскую мызу и жил там в бедности. Однако он отказался в 1799 г. от пенсии, предложенной ему английским правительством. Дж. Биглехол без ссылки на источник сообщает, что вазу, подаренную М. Бему Адмиралтейством, Потемкин ему не дал, заявив, что она представляет собой собственность русской нации, и передал ее в музей (Beaglehole, p. CLXIII, n. 2).

364. Снова отклики на бунт Беньовского. Беньовский бежал из Большерецка не в 1770, а в 1771 г. и был не французом, а уроженцем Словакии, в 60-х годах XVIII в. состоявшим на польской службе. Достиг он не только Китая, но и Франции.

365. На стр. 488 приводится фотоснимок расписки, выданной Клерком. Д. Самвелл привел неполные данные о провианте, отпущенном англичанам в Петропавловской гавани.