Дневник штурмана Т. Эдгара

...Четверг, 8 октября 1778 г. Примерно в 10 часов утра я с несколькими джентльменами отправился в индейское селение, расположенное в глубине залива, на северном берегу очень большой бухты, милях в 17 от стоянки кораблей. Мы пришли туда к 11 часам и были крайне разочарованы, так как во всем селении насчитывалось только пять домов, или хижин, которые даже вблизи казались не жилищами, а кучами навоза или грязи. Внутри эти хижины являют печальное, убогое и жалкое зрелище; в них нет ничего, кроме сухой травы и циновок, и там стоит страшная вонь, мухи роятся тучами, а жители невероятно грязны. Мужчины, по-видимому, заняты заготовкой на зиму рыбы и постройкой каноэ. Женщины миловидны и добры во всех отношениях, и нам они дарили своп ласки весьма непринужденно за пригоршню табака или за полдюжины бус. Из-за своей лени они все вшивы, да и одежды из птичьих перьев и шкур — отличное убежище для паразитов.

В 1 час 30 мин. капитан Кук и капитан Клерк через двух индейцев переслали немного рома...

...Пятница, 9 октября. Около 7 часов утра я с группой джентльменов отправился на прогулку во внутреннюю часть страны. В 11 часов мы пришли в одно индейское селение, лежащее в бухте к западу от нашей стоянки. Шел очень сильный дождь, и мы сочли за благо укрыться в самом большом доме, полагая, что он наилучший, но, убедившись, что наши догадки неверны, перешли в другой, поменьше размером. В этом селении 18 или 20 домов, расположенных на берегу большой бухты на низком месте. Ручей протекает рядом, и вся эта местность доступна [560] для здешних каноэ. Земля за селением болотистая, с большими заводями, в которых много форели и лосося. Дома или, точнее, хижины имеют форму дуги, построены из плавника и крыты сухой травой, поверх которой насыпан слой земли толщиной около 2 футов. На крыше есть дыра, через которую люди входят и выходят. В маленькой хижине хозяева более зажиточные, в большой — победнее, и народ там живет скопом, и страшно грязно, а спят эти люди на циновках, лежащих вдоль стен. У хижин на столбах и настилах сушится рыба. Готовую, высохшую, рыбу собирают в кучи и накрывают циновками. Основная пища туземцев — лосось, форель, палтус, китовое мясо в летнее время и всякая сушеная рыба зимой. Ягод они едят много осенью и сохраняют их на зиму, что в значительной мере предохраняет их от цинги. Мужчины и женщины среднего роста, недурно сложены, волосы у них черные, глаза маленькие, так же как и носы, скулы выдающиеся. Татуировка у них слабая, а под нижней губой и в носу прорезаны дыры, в которые вставлены кусочки железа различной формы. Главные виды их одежды — нечто вроде накидки из птичьих перьев или тюленьих шкур, которая достигает колен. Мужчины носят моргерсоны [мокасины] и сапоги, и накидку из пузыря [кишок], и деревянные шляпы, на манер наших дамских колпаков, и эти шляпы любопытным образом разрисованы. Мы нашли у них медные котелки с железными ручками, или рукоятками, и у них много железных ножей, полученных от русских. Все они нюхают табак, и его у них, видимо, много; они любят также курительный табак, которого у них мало.

Как я полагаю, они платят русским подать. Мы видели, как один индеец обходил все дома, собирая сушеную рыбу, а на другой день пришел еще один индеец и забрал ее, причем он, вероятно, был познатнее, так как все его боялись, из чего можно заключить, что это сборщик податей... У них много ворвани, которая заменяет им масло и соусы к рыбным блюдам и служит для освещения. Лампы они делают, просверливая углубления в камнях и вставляя туда фитили из соломенных жгутов, пропитанных ворванью...

...Четверг, 15 октября. Около 7 часов утра я вместе с несколькими джентльменами отправился в русское поселение, и по пути мы зашли в селение индейцев, где побывали несколько дней назад. Мы пришли туда часов в десять и посетили один дом, хозяин которого принял нас очень любезно. Пробыв там с полчаса, мы направились в русскую факторию, и наш лендлорд был нашим гидом. Мы поднялись на очень крутой холм в полдень, достигли его вершины и шли при сильном ветре и ливне, а затем пересекли еще несколько гряд. Около 3 часов мы пришли в индейское селение, лежащее в глубине отличной бухты. Оно состояло из 20 или 30 домов, больших и более чистых, чем [561] все, которые мы видели прежде. Перед селением протекает ручей, на берегу его лежит много лодок, а на небольшом расстоянии от селения, к северу от него, на возвышенности стоит деревянный крест, высотой 10—12 футов. Мы не смогли раздобыть тут каноэ, чтобы на нем дойти до русской фактории, и двинулись к ней пешком. Мы пересекли гряды холмов, переправились через несколько рек и примерно в 6 часов пришли в факторию, где нас встретил камчадал, который провел нас в дом и представил находившимся там русским, которые встали и поклонились нам весьма учтивым образом. Видя, что мы промокли до костей, они немедленно предложили нам раздеться и нарядили в своп очень теплые и удобные одежды, состоявшие из голубой шелковой рубахи, хлопчатых рубах с шелковым воротом, синих штанов из нанки, куртки из лисьего или куньего меха и плаща из тонкой кожи; два последних вида одежды были очень похожи на накидки наших возчиков, с той лишь разницей, что эти куртки застегивались на крючки. Когда дело с одеждой было улажено, мы раскупорили бутылку рома и пригубили ее, закусив хлебом, чтобы оправиться от тягот этого сырого и утомительного дня, и угостили ромом наших друзей; ведь мы слышали, что они склонны к этому, и слух этот оправдался на деле, так как бутылку они прикончили очень быстро и ром не разбавляли водой. Скудный наш запас разделили трое русских: Петр, который приходил на корабль в индейской одежде (это был один из тех трех русских, которые сопровождали Ледьярда; он был штурманом шлюпа, стоящего в этом месте), двое других, Михаил и Яков, о занятиях которых я ничего не знаю, мало отличались и от Петра, и от всех прочих здешних русских людей. Примерно в 7 часов подали на стол ужин. Были поданы вареная рыба (очень грубый сорт палтуса) и суп из китового мяса, очень наваристый, а также две бутылки сока из крупных синих ягод; каждому дали по деревянной ложке. Суп и рыбу ели одновременно, и русские каждые два-три глотка запивали полной ложкой сока. Китовое мясо было слишком жирным, и с палтусом мы его не ели, но нашли, что оно очень приятно в горячей похлебке. После ужина русские нас угостили нюхательным и обыкновенным табаком и во всем проявляли к нам большое внимание. Они задали нам много вопросов, но мы понимали друг друга с большим трудом. В 8 часов, чувствуя себя крайне утомленными долгой прогулкой, мы высказали желание отправиться спать. Ложе, приготовленное для нас, представляло собой помост, приподнятый над полом дюймов на 14—15 и похожий на наши солдатские нары. На этом помосте были разостланы волчьи, оленьи и медвежьи шкуры, а одеялами служили шкуры бобров, лисиц и других зверей, сшитые грубыми нитками на манер наших стеганых одеял. Ложе это было чрезвычайно теплым, и мы проспали на нем до утра, когда нас разбудил призыв [562] повара, который приготовил для всей фактории завтрак. Утро было отличное, и мы наслаждались хорошей погодой, сменившей ненастную, которая держалась всю ночь. И мы получили возможность обозреть все вокруг. Оказалось, что это селение лежит примерно в 7 лигах от гавани Самгунудхи. От этой гавани до первого селения у треста около 4 лиг; туда идет по долине, заключенной между высокими холмами, хорошая дорога. От этого селения до русской фактории (путь, которым мы шли туда и обратно) 10 лиг дурной дороги, пересекающей вершины холмистых гряд и глубокие долины. По воде же расстояние по прямой линии примерно 5 или 6 миль.

Место, на котором построена фактория, представляет собой ровный участок овальной формы протяженностью в 2 или 3 мили, и у домов протекает река с очень хорошей водой. Гавань мала и приспособлена только для небольших судов; она хорошо защищена от ветров с моря, так как со всех сторон окружена высокими холмами. Жилой дом в длину имеет 70 или 75 футов, в ширину — 20—24 фута, а в средней части его высота около 18 футов. Построен он сводообразно из американского леса и тщательно покрыт сухой травой и соломой, и кроме того, крыша сверху затянута сетью из бечевы, идущей на лаг-лини и основательно закрепленной, чтобы кровлю не сорвало ветром и чтобы от ветра не повредился дом. Концы сети оттянуты к земле. Дом по оси вытянут с востока на запад, дверь находится с южной стороны, ближе к западной стене, и у двери всегда стоит часовой с обнаженной саблей или заряженным мушкетом. Самые важные люди живут в восточном конце дома, и эта часть с окном, забранным слюдой, выглядит довольно сносно. Потолок здесь низкий, но пол устлан шкурами крупного морского зверя, что также очень приятно на вид. Ближайшее к этому концу дома помещение занимают некоторые русские люди и камчадалы рангом повыше. Русские рангом пониже и камчадалы растягивают шкуры прямо на полу, подстелив под них сухую траву. Пищу готовят в большом медном котле в средней части дома, из-за чего сон на рассвете не слишком приятен, ибо дом заполняется дымом; топят сухой травой и дерном, так как дров на острове нет, и весь лес завозят с материка. Дом делится на две части деревянной перегородкой; западная часть имеет в длину примерно 14—15 футов, и в ней находится кладовая, или склад.

Неподалеку от жилого дома есть три больших склада, в которых хранят сушеную рыбу, шкуры, провиант и пр. Один из этих складов опечатан несколькими печатями, и нам не удалось узнать, что в нем содержится, но мы полагаем, что там хранят меха. Есть также одно складское помещение и большой дом под кровлей, но я не знаю, жилой он или назначен под склад. Есть несколько индейских домов, заселенных целыми семействами, и вероятнее [563] всего, что обитатели этих домов все свое время отдают новым хозяевам, сплетая для них сети, тачая обувь и т. д. Стоят тут два креста друг против друга: один восточнее, другой западнее, и дистанция между ними около четверти мили. Оба высотой 10— 12 футов, и оба выкрашены белой краской. В 10—12 ярдах от дома пришвартован шлюп, глубина там 2 фута. Он построен на образец лихтера, с виду неуклюж, но очень крепок и под грузом имеет осадку 7 футов; его водоизмещение — 60 тонн, днище плоское, мачта короткая и расположена ближе к корме, чем к носу, бак и квартердек длиной около 7 футов. Каюта маленькая, с двумя койками. Лаг и линь на квартердеке такие, как у нас. Нактоуз расположен на средней палубе; оба корабельных компаса очень хорошие. На левом борту, на вертлюге длиной 1,5 фута, установлена полуфунтовая пушка (ball). На берегу — несколько каноэ и большая открытая кожаная лодка.

Русские нам сказали, что некоторые из них были убиты индейцами при попытке высадиться на Американском материке, что и заставило этих людей осесть на островах. На острове Наван Алашка [Уналашка] — 60 русских и 20 камчадалов, а на различных ближайших островах — около 500 русских и камчадалов. Эти люди пришли сюда в 1777 году и возвратятся на Камчатку в 1780 году, когда их сменит другая партия. Они говорят, что от Охотска до этого места 80 дней пути.

Первые русские поселенцы на этих островах отобрали у туземцев луки, стрелы, копья и все прочее оружие и таким путем совершенно подчинили их себе и заставили платить подать. У русских много прекрасных ружей с нарезными [rifle] стволами длиной от 3 до 5 футов. Петер Нат. Реубин, штурман шлюпа, говорил нам, что мальчиком он плавал с капитаном Берингом, когда тот впервые открыл Америку в 1741 году, и был с Берингом в дни его кончины на острове Беринга...