Вопросы и аргументы

Вопросы и концепция текста

Показано участие журналиста в развертывании аргументации на уровне формирования тезисов. Чтобы предпосылки вопросов участвовали в формулировках тезисов, от журналиста требуется тщательная подготовка к беседе, изучение проблемы, которая будет обсуждаться. В этом случае заготовленные вопросы схематично передают концепцию текста, которая в ходе беседы будет меняться. Конкретизироваться, наполняться живым материалом. Несмотря на все эти неизбежные перемены, само наличие такой концепции позволяет получить содержательное интервью. Приводим несколько вопросов из интервью Марка Фринея с Джоном К.Гельбрайтом «Какие войны все еще возможны?» (Сегодня. 1994. 6 янв.):

Существует ли сегодня связь между военной мощью и функционированием экономики?; Увидим ли мы исчезновение ВПК, и если да, то что, по вашему, могло бы заполнить этот вакуум?; Считаете ли вы, что экономические диспропорции между Севером и Югом могут привести к военным конфликтам?

Как видим, журналист настойчиво проводит идею о связи экономики с возможностью военных конфликтов и заставляет собеседника эту идею раскрывать. Предпосылки данных вопросов входят в формулировки тезисов.

Своими репликами журналист может направлять и введение аргументов. Конечно, некоторые интервьюируемые сами очень последовательно и стройно подают аргументацию, вполне обходясь без вмешательства журналиста. Однако постоянно на такую удачу вряд ли стоит рассчитывать. Да и неинтересно быть статистом. Поэтому журналисты активно используют различные способы, побуждающие собеседника вводить аргументы. Вот наиболее популярные случаи.

Поскольку аргументация – более широкое понятие, чем доказательство, она не сводится к выведению истинного заключения из истинных посылок, то есть к чисто логической операции. Цель аргументации – не обоснование истинности суждения, а убеждение адресата в справедливости мнения говорящего. А несправедливым мнение может показаться не только потому, что оно неистинно, но и потому, что оно неясно изложено, что адресату не показано, как обсуждаемый вопрос связан с его интересами, или, например, потому, что говорящий не понравился адресату как человек. В результате может быть не принято даже объективно истинное суждение, правильность которого потом неоднократно подтвердится для адресата на его собственном опыте. Поэтому журналист, в аналитическом диалоге особенно, должен заботиться об убедительности высказываний своего собеседника, направляя беседу на аргументацию высказываемых суждений и своими вопросами подчеркивая (для адресата), что разговор обращается в сторону обоснования мнения.

Хорошим обоснованием мнения может быть изложение причин и следствий явления, о котором высказано суждение, а также характеристика целей, преследуемых участниками события, обсуждаемого в беседе.

Обоснование за счет объяснения причины. Интервью М.Чикина с Ч.Айтматовым «Родина поставила на Айтматове Большой Крест» (Комс. правда. 1995. 14 марта). Айтматов сказал, что его повесть «Белое облако Чингисхана» в наше смутное время в России прошла незамеченной. Убедительно ли мнение «Время виновато в том, что повесть прошла незамеченной»? Нисколько, ведь читатель газеты может сказать: при чем здесь время – писать надо лучше (или иначе, или не о том).Журналист почувствовал неубедительность суждения и потребовал объяснения за счет уточнения причины:

- Вы хотите сказать, что виновато время?

- Не то что виновато, оно изменилось. Изменился мир, изменились мы сами, сменились наши умонастроения…Куда выведет нас кривая постсоветского самосознания неограниченной свободы? Что ждет впереди? Каким будет наше завтра?

Упрек в том, что писатель пишет не так, как нужно нашему времени, по-прежнему возможен. Но Айтматов нарисовал наш портрет (нашу неуверенность в завтрашнем дне, наше незнание самих себя), и мы, пожалуй, можем согласиться, что в целом народу сейчас не до новинок литературы, как бы они ни были написаны. Так что причиной того, что повесть осталась незамеченной, мы можем признать и себя. Таким образом, суждение стало для нас более приемлемым, обоснованным, убедительным, то есть аргументация оказалась успешной.

Обоснование за счет объяснения следствий. Диалог И.Клямкина и Ю.Щекочихина «Почему Руцкой не смог сыграть при Ельцине роль Ельцина при Горбачеве?» (Лит. газета. 1993. 26 мая). Щекочихин говорит о том, что референдум о конституции России получает в обществе противоречивую оценку: Даже результаты одного и того же референдума разными политическими силами расценены абсолютно противоположно. Одними – как путь к единству в обществе, другими – как дорога к дальнейшему расколу.

Высказаны противоречащие суждения: референдум – это хорошо; референдум – это плохо. Читатель должен занять какую-то позицию, основываясь на названных следствиях – единство и раскол. Если на этом остановиться, тогда и беседу затевать не стоило: это противоречие существует объективно, а читатель и так либо колеблется, либо занимает одну из этих двух позиций. Следовательно, отвечающий должен еще что-то положить на чашу весов, чтобы склонить их в свою сторону. И Клямкин выбирает тоже следствие, но совершенно неожиданное для адресата: Единства нам референдум, конечно, не добавил, но сам по себе он никого и ничего не расколол. Он лишь выявил и выразил в цифрах то, что было до него.

Таким образом, говорящий останавливается на оценке «референдум – это хорошо» и обосновывает ее изложением следствия события: «оно помогает нам лучше понять самих себя». Наверное, это могло бы побудить колеблющихся читателей принять мнение говорящего, то есть аргументация проведена успешно.

Обоснование за счет объяснения целей. В том же интервью Клямкин высказывает мнение, что перед референдумом законодательная и исполнительная власти вели борьбу на уничтожение. Факт требует оценки, а подтвердить оценочный тезис может аргумент, объясняющий цель борьбы. Поэтому журналист задает вопрос: Но что же все-таки стояло и стоит за этой войной? Хотели победить – это понятно. Но ради чего? Чтобы что делать? В ответе И.Клямкин дает такую характеристику законодательной власти, то есть депутатов: Цель их борьбы с исполнительной властью – выигрыш времени. И больше ничего. Их цель – политическое самовыживание в обстановке вызванного реформами социального недовольства в надежде на то, что оно рано или поздно сметет нынешних реформаторов.

Таким образом, высказана отрицательная оценка действий законодательной власти и приведено обоснование суждения через объяснение целей этих действий.

Обоснование за счет пояснения функций. Кроме объяснения причин, следствий и целей, мнение может обосновываться за счет различных пояснений, то есть за счет упрощения мысли. Достигается такое упрощение с помощью приведения примера, сравнения (аналогии), формулировки понятия (ответ на вопрос «что это такое?»), детализации общего понятия и т.п.

Мы уже видели, как тезис Солженицына «Единственный выход – воссоздание земства» вызвал вопрос «Что такое земство?» И ответ на этот вопрос, начало которого мы привели, выступает как обоснование тезиса. В дополнение приводим тот фрагмент ответа, где предмет характеризуется через его функции: Земство охватывает все виды местной жизни – землеустройство, жилищное строительство, недвижимость, дороги, здравоохранение (частично), образование, детсады, социальную помощь, попечение о бедных, кооперативное дело, поддержку ремесел, сохранение природы, водоснабжение и др. Земство получает финансовую независимость, собирая местные налоги, в том числе и от предприятий местного значения. То есть собранные налоги не уходят в далекий Центр, а остаются на месте и идут на обустройство жизни местного населения. Этот вариант ответа на вопрос «Что такое земство?» также является аргументом в пользу тезиса «Единственный выход – воссоздание земства». Кстати, устанавливается и причинная связь: единственный выход потому, что земство выполняет такие-то функции.

Обоснование за счет пояснения-примера. Этот вид обоснования покажем на материале интервью А.Колодижнер с социологом искусства Д.Дондуреем «Советская рулетка» (Огонек. 1991. № 28). Дондурей выдвинул тезис Административно-командная система уклоняется от знаний о самой себе. Интервьюер требует обоснования в виде конкретного примера: Как это проявляется в ведомствах, управляющих нашей культурой? В ответ социолог сообщает, как деятельность этих ведомств привела к гигантскому отставанию страны в области видео, телевидения, грамзаписи, поскольку были выбраны неверные приоритеты и игнорированы данные социологов: Вот частный пример. Деятельность многих культурных учреждений традиционно направлена на улучшение работы театров, клубов, парков, цирков, музеев, библиотек… Но население страны уже десять лет назад тратило на все это в пять раз меньше времени и в восемь-десять раз меньше денег, чем на телевидение, видео, грамзаписи, чтение. Мы давным-давно живем в условиях фактического квартирования культуры за домашней дверью.

Обоснование за счет пояснения-конкретизации. Интервью И.Мильштейна с И.Клямкиным «Человек в зеркале смуты» (Огонек. 1993. № 42-43). Приводим два вопроса и два ответа. Первый вопрос вызовет формулировку тезиса, она будет оценена журналистом как слишком общая. Последует требование конкретизации общего положения и сама конкретизация, которая, на наш взгляд, делает тезис убедительным:

- Как долго население будет терпеть буксующую реформу? Или проще сформулирую: как долго мы будем терпеть бедность?

- Я думаю, бедность не приведет к взрыву, пока не затронуты первичные потребности значительного числа людей.

- Пока нет нищеты?

- Голода! И, добавлю, пока окончательно не рухнула система здравоохранения. Тут свобода политиков действительно кончается. Тут граница, которую переходить недопустимо. Можно призывать к терпению, но только не к тому, чтобы терпеть преждевременное прекращение жизни.

Предложение аналогии. В процессе выстраивания аргументативной стороны текста ведущий может предложить аналогию. Например, во «Временах» (2001. 2 дек.) ведущий при обсуждении проблем национального менталитета и соотношения западных и наших национальных ценностей поясняет свой вопрос аналогией:

Ведущий. Марк Анатольевич, вот этот спор в России очень давно идет и очень ярко, в частности у Гончарова: Обломов – Штольц. Вот эти две фигуры. Обломов – милый, симпатичный, умный, тонкий, духовный, но он начисто проигрывает Штольцу все, абсолютно все. Об этом пишет весьма русский писатель Гончаров. Как все-таки вы полагаете, что с течением времени какая-то, как это сказать точнее, штольцовщина…

М.Захаров. Парадигма, может?

Ведущий. Парадигма, да. Так вот, как вы считаете, станет она частью русского менталитета, или так оно и будет: обломовщина?

Аналогия говорит о том, что обсуждение проблемы ведется в российском обществе давно, поэтому статус текущего диалога повышается и все его суждения принимаются с интересом, а не оцениваются как пустая болтовня.

Аргументы «к человеку». Все аргументы, которые до сих пор рассматривались, в теории аргументации относятся к разряду аргументов «к делу», который противостоит другому типу – аргументам «к человеку». Уже говорилось о том, что мнение может показаться неубедительным просто потому, что нам не нравится человек, который это мнение высказал. Чтобы преодолеть такое сопротивление адресата, надо представить ему говорящего с выгодной стороны. Поэтому в аналитическом диалоге и появляются вопросы и ответы, связанные с личностью собеседника. Так, только что упомянутое интервью посвящено социологическому портрету человека нашего времени (Россия, 90-е годы ХХ столетия). Интервью поделено на главки с такими названиями: Человек отчужденный; Человек раздвоенный; Человек затрудняющийся; Человек бунтующий. Совершенно справедливо журналист посчитал, что рядом с портретом героя неплохо бы дать и портрет «художника», то есть самого социолога Игоря Клямкина. Поэтому последняя главка «Человек ученый» посвящена интервьюируемому, он отвечает на вопросы о самом себе. Первый из них звучит так: Мы побеседовали о том, что происходит в обществе. А что происходит с вами? Вопросы задаются достаточно острые, например: Вы себя чувствуете свободным человеком?; Вы многих друзей потеряли в научном мире?; Чего вы боитесь сегодня больше всего?; При каких условиях вы сами могли бы стать «человеком бунтующим»?

Ответы на эти вопросы интересны и, кажется, откровенны. Так, об ощущении свободы Клямкин говорит: Мне никто не мешает. Я могу делать то, что хочу. Это удивительно приятное состояние. И… не очень уютное. Если что-то не выходит, у меня уже нет возможности пожаловаться на притеснения, на цензуру. И бунтарем он себя не спешит зарекомендовать, на вопрос отвечает так: Надеюсь, что это невозможно. В общем, портрет «художника» получился симпатичный. И это не может не поддерживать те суждения, которые он высказал в интервью, во всяком случае, к ним хочется прислушаться, а не отвергать их с порога. Таким образом, нельзя забывать, что, подчеркивая какие-то черты личности собеседника, журналист может повлиять на степень убедительности текстовой концепции.

По этой же причине журналисты осуществляют тактику самопрезентации: демонстрируют свои познания в данной теме, свой интерес к ней, причины сомнений и проч. (тактика эта характерна для всех типов диалога, просто сказать о ней необходимо прежде всего в отношении данного типа текстов, так как именно они больше всего нуждаются в убедительности суждений).

На примере программы «От первого лица» с Натальей Бехтиной мы уже показывали, что, подводя к теме, ведущая демонстрирует свою подготовленность к ней, цитируя статью, опубликованную собеседником незадолго до встречи в эфире. Подобное мы видим и в «Очной ставке» с Олегом Вакуловским. Вот начало: Николай Дмитриевич, в отличие от многих борцов с коррупцией и всякими экономическими безобразиями в том числе, вы имеете большой опыт работы в разных ветвях власти: исполнительной и законодательной. Обычно те, кто пытается работать в сфере противодействия коррупции, они либо один опыт имеют, либо другой. У вас есть возможность сравнить. И к тому же когда вы из одной ветви власти переходили в другую, в стране тоже произошло много всяких изменений. Казалось бы, это характеристика собеседника, очень важная, так как позволяет придать вес его последующим словам. Но вместе с тем это и самохарактеристика ведущего, ведь он тоже демонстрирует свою осведомленность в широкой тематике беседы.

В «Герое дня» (НТВ. 2000. 25 окт.) ведущий Андрей Норкин обращается к Сергею Степашину: Сергей Вадимович, опять же впервые, насколько я понимаю, Счетная палата приступит уже совсем скоро к проверке целого региона субъекта Федерации, я имею в виду Калмыкию, насколько я знаю, опыта такой работы не было еще. Как вы думаете, какие могут быть сложности в этой работе и готовы ли вы к ним? Ведущий не скрывает ограниченности своих знаний (насколько я знаю), но это все-таки знания. Вопросы же, как известно, на то и существуют, чтобы восполнить недостаток информации.

Осведомленность может выражаться в форме предположения, как в уже цитированной публикации «Секреты даосских долгожителей» (первое высказывание принадлежит Всеволоду Овчинникову):

- Врачующий здесь задачу свою видит не в том, чтобы устранить симптомы болезни. Главным для себя он считает понять, что нарушило баланс в организме заболевшего. <…>

- Вы сказали «врачующий». Подозреваю, что для врачевания этого ему нет необходимости знать результаты рентгеновского обследования, анализа крови и огромного множества прочих «заглядываний» внутрь организма больного, что характерно для современной медицины. Он сам и есть и рентгеновский аппарат, и куча лабораторий, и томограф, и т.д, и т.п. Если так, то лекарь этот должен быть отменно здоров. Ведь человек нездоровый всегда видит мир сквозь призму своего недуга. И в таком слечае адекватное лечение вряд ли возможно. Как там насчет «врачу, исцелися сам»? У нас с этим, согласитесь, неважно.

- Мне приходилось видеть лекарей-даосов – и китайцев, и японцев. Все они тогда были, пожалуй, старше, чем я сейчас. Но в какой форме!

Таким образом, аналитический диалог – это очень сложно организованный текст, аргументативная сторона которого активно строится и ведущим, и собеседником (собеседниками).

Фатический диалог

Фатической, или контактоустанавливающей, функцией языка (англ. phatic function) называют его способность обслуживать «ситуации, в которых говорящий не стремится сразу же передать слушающему определенную информацию, а хочет лишь придать естественность совместному пребыванию где-либо, подготовить слушающего к восприятию информации, обратить на себя его внимание» (Ахманова 1966: 508).

С тех пор как появилось это определение, понятие фатической речи разработано в русистике уже достаточно подробно и на разном материале. Вначале фатическая речь рассматривалась как принадлежность неофициального непринужденного бытового общения. Фатическое речевое поведение «предстает перед нами в разнообразии социально-культурных и историко-этнических вариантов – от болтовни, сопровождающей любое другое занятие, до искусства беседы» (Винокур 1993: 10). Фатическая речь противопоставляется информативной речи, но не потому, что в ней действительно не содержится никакой информации, а потому, что у сообщаемой информации нет «коммуникативной перспективы»: такие сообщения «вполне допустимо квалифицировать как праздные, поскольку непонятно, зачем нам все эти сведения и как мы собираемся использовать их в дальнейшем» (Клюев 1998: 130). Фатика – это праздноречевая коммуникация, обслуживающая времяпрепровождение, развлечение (Борисова 2001: 75).

Несмотря на то что общество «отобрало» наиболее популярные темы фатического общения («люди говорят о погоде, о ценах, о происшествиях, немножко сплетничают» – Клюев 1998: 130), все же как отличительная черта фатики выделяется «тематическая свобода» (Винокур 1993: 11). «Болтовня» действительно не запрещает «болтать» о чем угодно, лишь бы это отвечало настроению общающихся и ситуации общения. Фатическая речь – это речь неподготовленная и непринужденная. Т.Г.Винокур отмечает, что бытовая фатика может перерождаться в словесное искусство, так в свое время появились литературные жанры рассказа и новеллы (Винокур 1993: 16). В наше время мы наблюдаем иное перерождение фатики. В ряде случаев фатическую функцию приобретает публичная речь в средствах массовой информации. «Если бытовая фатическая речь достаточно привычна большинству носителей языка и не вызывает у говорящих каких-либо серьезных затруднений, то “говорить ни о чем” публично – это особого рода искусство… Одно из первых впечатлений, которое возникает у человека, впервые услышавшего речь ведущего музыкальной радиостанции, - это, как правило, удивление тому, как долго, оказывается, можно говорить, когда сказать, по сути дела, нечего» (Федосюк 2000: 197). Все сказанное относится и к радио- или телевизионному фатическому диалогу.

«Эфирный» фатический диалог разнообразен так же, как и бытовая фатика, повторим цитату, от болтовни до искусства беседы. И поскольку мы говорим о тех умениях, которые необходимы ведущему для создания текста в той или иной сфере СМИ, в данном случае мы тоже обратимся к функциям, которые фатика обязывает выполнять ведущего.

«Болтовня»

М.Ю.Федосюк описал фатическую речь, когда ведущий музыкального радио (ди-джей) не имел двустороннего устного контакта с аудиторией. «Собеседники» обращались к нему с помощью письменных сообщений на пейджер. Сегодня эта линия осталась, но первое место заняло устное общение, свободу которого обеспечили сотовые телефоны. Поэтому мы сейчас можем говорить о полноценном фатическом диалоге, который, наверное, стал для ведущего труднее, чем прежде, ведь перед ним теперь оказался не экран пейджера, а живой собеседник, который требует мгновенного переключения на свою тему, свое настроение. Конечно, все эти контакты весьма поверхностны и мимолетны, но ведь все равно это контакты, и их много. Итак, наш ведущий должен учитывать многотемье «болтовни», уметь откликаться на новую тему и настроение говорящего.

Постоянные объекты отклика – это позвонившие, заказывающие песню и передающие привет кому-либо. Переменные величины ситуации – это самые различные обстоятельства и детали разговора, например время контакта, деталь, упомянутая собеседником и т.д. Ведущий, который в общем-то имеет дело с довольно однообразными коммуникативными «микроситуациями» (передает человек привет кому-то, просит исполнить песню), ухватывается за любой хотя бы намек на разнообразие, на что-то новое. Покажем эту особенность работы ведущего вначале на примере программы «Водные процедуры, или Брызги шампанского» на радио «Хит-FM» (Екатеринбург. 2002. 3 окт.). Ведущий представился как Костя Максимов (информация поступает по телефону, факсу, электронной почте и пейджеру). «Все функционирует», - бодро предупреждает ведущий. И действительно, в этой часовой программе функционировало все: ведущий разговаривал с четырьмя слушателями по телефону и успел озвучить в эфире 46 сообщений, поступивших по другим каналам. О том, что ему пришлось нелегко, говорят фиксируемые им в эфире действия, например: Масса сообщений, друзья, приходит к нам на пейджер. Сейчас займусь именно им. Так что будем по порядку; А сейчас я позанимаюсь вашими факсами, друзья; Так, завалили меня сообщениями опять. Ничего не могу поделать. Хорошо. Есть на самом деле факс. Вот сейчас я его зачту; Чудо иногда случается. Например, я зачитываю ваши сообщения, которые э-э-э м-м приходят 10 штук в секунду; Тут у меня было хорошее сообщение. Сейчас посмотрим. Попробую его найти. Борюсь сейчас в данный момент с пейджером, потому что, хи-хи, он вышел в режим будильника. Так, да, друзья, мне нужно поучиться работать с пейджером.

Разумеется, ведущему приходится не просто зачитывать, но и как-то характеризовать хотя бы некоторые из этих письменных сообщений, то есть возникает диалог примерно того же типа, что и во «Встрече с песней», если не учитывать разницу во временн ы х режимах, но зато принимать во внимание, что и в том и в другом случае ведущий избавлен от немедленной устной реакции адресата. Приведем несколько интересных примеров из рассматриваемой программы: Далее вот сообщение, которое не могу обойти вниманием. Оперативная группа «Вега» службы спасения «Сова» поздравляет своих прекрасных сотрудниц с началом рабочей недели. Ребята, лично от себя, поменьше вам выездов и хлопот. Но тем не менее спасибо вам за то, что вы нас бережете и охраняете. Э-э-э. Для вас, милые сотрудницы, не сомневаюсь, мужественные коллеги попросили поставить в подарок. Песня называется «Простые движения», исполняет всеми любимый дуэт «ТаТу».

А далее в эфире завязывается некий параллельный диалог, некий сюжет: Ага, вот, вот хорошее ответное сообщение пришло от девушек, которые работают сейчас секундочку, а да, сотрудницы службы «Сова» передают огромный привет оперативной группе «Вега». «Мы вас слышим и любим». Девочки попросили у нас отличную песню «Нас не догонят» «ТаТу». В отместку, видимо, за «Простые движения» своим любимым мужчинам, но, друзья, обещаю э-э-э что-нибудь придумать с этим.

Покажем, что ведущему даже приходится брать на себя некое обязательство и помнить о нем какое-то время: Передали мне только что. «Еще раз передать привет батарее, которая сейчас слушает в полном составе, в количестве 96 человек, ваше радио. Хотим заказать». Так, ребята, обещаю эту песню поставить в конце программы. Группе из 96 человек я просто не могу отказать. Вы понимаете, ребята, это действительно так. Ребята, спасибо, что нас слушаете. (Через некоторое время.) Скоро послушаем одну песню специально для группы военнослужащих из 96 человек. А пока «Plazma». (Заканчивается передача.) Ну что ж, друзья, время не резиновое. Сами понимаете, в рамки одного часа нельзя поместить все ваши приветы и поздравления. Но тем не менее пообещал – обязан слово сдержать, потому что группа из 96 человек, которая нас сейчас слушает, попросила песню. Не могу им отказать. Ну что ж, ребята, удачи вам. Ну а вам говорю: прощаюсь до завтра. Напоследок группа «Любэ». С вами был Костя Максимов. Пока. Услышимся завтра. Не скучайте. Пока.

Напомним, что это лишь несколько сообщений из 46, поступивших за один час передачи, хотя, конечно, большая их часть не получила от ведущего никаких комментариев: они были прочитаны – и всё. Между всем этим были еще четыре звонка, и ведущий вел разговор с позвонившими. Три из них с заказами и приветами не требовали от ведущего особой изобретательности и включили в себя только этикетные формулы и стандартные для данной программы вопросы (об имени говорящего, о том, кому передать привет, и т.п.). Покажем только один разговор из трех подобных:

Слушатель. Алло!

Ведущий. Добрый вечер! Как зовут?

Слушатель. Добрый вечер! Меня зовут Аня.

Ведущий. Очень приятно, Аня. Приветы есть?

Слушатель. Естественно.

Ведущий. Начинаем.

Слушатель. А-а-а, значит, приветы всем 110-м. В особенности Тане, Даше, Зине, Ксюше, ну и так далее. А также приветик тебе, Костя, и Диме Суворову. Ну а послушаем мы «Nothing else metter» Metallica. (Поскольку все записывалось с эфира, в английских названиях могут быть неточности.)

Ведущий. Спасибо, что позвонила, Аня. Пока.

Слушатель. Пока.

Но вот другой звонок:

Слушатель. Аллё-ё!

Ведущий. Алло! Добрый вечер! Как зовут?

Слушатель. Меня зовут Таня.

Ведущий. Очень приятно, Таня. Что-то грустно.

Слушатель. Да, так.

Ведущий. Нормально?

Слушатель. Да, нормально.

Ведущий. Уверен, что приветов никаких не будет.

Слушатель. Да, у меня сегодня дурацкий день, дурацких исполнений желаний, между прочим. Я сделала себе дурацкую татуировку.

Ведущий. Да?

Слушатель. И очень об этом жалею. Потому что у меня опухла рука и стала на восемь размеров больше.

Ведущий. Ну, татуировка это здорово! Это подвиг, я считаю, жизненный. Когда я сделал себе первую татуировку, лет э-э назад, я тоже думал о том, что зря я это сделал, Ну, потом ничего, привык. Хорошо, Тань. Приветов не будет, что с песней?

Слушатель. У-у-у. Daft Punk «One more time».

Ведущий. Ок. Спасибо, что позвонили.

Слушатель. Пожалуйста.

Ведущий. И смажьте татуировку детским кремом, помогает. Хорошо?

Слушатель. Ок.

Ведущий. Пока.

Слушатель. Пока.

Ведущий. Это была грустная Татьяна. Кто-то в жизни совершает разные, порою, может быть, даже необдуманные поступки. Но мы можем чем-нибудь помочь. Во всяком случае хорошей песней - это точно.

Обращает на себя внимание, что ведущий сразу уловил интонацию звонившего (что-то грустно), сам сделал вывод: Уверен, что приветов не будет. Затем, собственно, на минуту завязалось информативное общение (фатика ушла на второй план): жалоба – утешение (ссылка на собственный опыт) – совет. Развивая тему, ведущий делает обобщение (Кто-то в жизни совершает разные, порою, может быть, даже необдуманные поступки). Эту склонность ведущих к своеобразному философствованию отметил и М.Ю.Федосюк (2000: 203).

Мы уже цитировали программу по заявкам радио «Динамит FM». Это был разговор о дне рождения. Из восьми позвонивших еще один рассказал о дне рождения сестры, с остальными ведущий обменивался мыслями о предстоящем празднике 7 Ноября (который тогда еще отмечала вся страна – это 2000 год). Но важно, что разговор о 7 Ноября ведущий приспосабливает к позвонившему: задав пробный вопрос, он, в зависимости от ответа, так или иначе меняет ракурс беседы. Например, Слушателю 2 он задает вопрос:

Ведущий. Ксения, как празднуете выходные, вернее дни Октябрьской революции, не знаю там, дни примирения, согласия.

Слушатель 2. Пока никак, но готовимся. <…>

Ведущий. А вы в детстве не ходили на демонстрацию?

Слушатель 2. Нет.

Ведущий. Никогда не ходили на демонстрацию? Ну ладно. Видимо, совсем у вас такое раннее детство было. Не брали вас родители с собой. Хорошо, поздравляйте кого-нибудь.

А вот со Слушателем 6 разговор течет по-другому:

Ведущий. Вы на демонстрацию ходили в детстве?

Слушатель 6. Да, в детстве ходили.

Ведущий. Какой ваш любимый был, не знаю, транспарант, что несли такое в руках. Ну, что вы носили в руках вот тогда?

Слушатель 6. «Миру – мир!» флажок.

Ведущий. «Миру – мир!» флажок. Да, действительно, классный флажок. Я тоже помню, их раздавали, но мне однажды не досталось, я даже, помню, чуть не заплакал.

И уж совсем по-особому протекает разговор со Слушателем 8 (приводим с сокращениями):

Ведущий. Ну а днем с утра все на демонстрацию. Весело ведь было тогда?

Слушатель 8. Весело, очень. <…>

Ведущий. Хорошо, Вячеслав, поздравляйте в эфире кого-нибудь.

Слушатель 8. Во-первых, я хочу поздравить работников Свердловской киностудии, всех, всех, если они помнят такой фильм «Финист – ясный сокол», вот Финист вам как раз и звонит. Наверное, и вы помните.

Ведущий. Я догадываюсь, как ваша фамилия.

Слушатель 8. Вы догадались?

Ведущий. У вас, по-моему, дочь Юля?

Слушатель 8. Да.

Ведущий. Тогда я знаю вас лично.

Слушатель 8. Ну вот, я хотел бы поздравить и Юлечку, свою дочь.

Отмечены две основные темы разговоров. Но этот ведущий склонен задавать звонящим не только стандартные вопросы о приветах и песнях. Поэтому он частенько выходит на неожиданные темы, которые хоть и поверхностно, но все-таки развивает. Вот уже упоминавшийся Слушатель 2. Мы закончили цитату на предложении позвонившему поздравить кого-нибудь, далее следует такое продолжение:

Слушатель 2. Ой, поздравить! С наступающим хотели днем рождения поздравить одного мальчика.

Ведущий. Как его зовут?

Слушатель 2. Андрей.

Ведущий. Андрей. Сколько ему лет?

Слушатель 2. Ему восемнадцать будет.

Ведущий. А, ему восемнадцать, до Сергея ему еще далеко.

Слушатель 2. Ага.

Ведущий. Хорошо. Еще кого?

Слушатель 2. Хотели бы приветы передать.

Ведущий. Давай.

Слушатель 2. Привет моей Яне, подружке, которая здесь рядом сидит.

Ведущий. Ага.

Слушатель 2. Салиму, который шьет, наш как бы квартирант.

Ведущий. Шьет?

Слушатель 2. Да, шьет.

Ведущий. А что он шьет?

Слушатель 2. Он боксерские перчатки шьет.

Ведущий. Боксерские перчатки? Много уже нашил, десять пар, наверное?

Слушатель 2. Ой, больше.

Ведущий. Всю команду спортивную обслуживает?

Слушатель 2. Да.

Ведущий. Супер! Как команда называется, не знаете?

Слушатель 2. Даже не знаю.

Ведущий. Даже не знаете. Ну ладно, понятно. А лично перчатки проверяли?

Слушатель 2. Проверяли, замечательные.

Ведущий. Не рвутся, да?

Слушатель 2. Нет, не рвутся.

Ведущий. А на чем проверяли? Надеюсь, на груше все-таки, с песком?

Слушатель 2. Да.

Ведущий. Ладно хоть не на лицах, ни на чьих.

Слушатель 2. И на лицах пробовали.

Ведущий. Но это, видимо, спортсмены были уже?

Слушатель 2. Да.

Ведущий. Но не обижаются? Ничего не рвется?

Слушатель 2. Нет.

Ведущий. Хорошо. Кому еще привет передаете?

Как видим, тема появилась исключительно благодаря ведущему. Он вполне мог закончить разговор на первом «привете». Но нет: он начал расспрашивать о том, кому передавался привет. Дальше – больше, как говорится. И всплыли боксерские перчатки, о которых ведущий (на уровне фатики) расспрашивает уж совсем с профессиональным интересом.

Таким образом, ведущие фатического диалога-болтовни, общаясь со множеством собеседников, должны быть готовы к встрече с самыми неожиданными темами. При, условно говоря, обсуждении этих тем в ход идет все: личный опыт, шутка, «философствование», повторы и переспросы. Ведущие цитированных программ не слишком щедры на шутки, но все-таки элементы юмора есть и у них:

Ведущий. Катя, у вас там большая компания, слышу? Я сегодня одну остановку проезжал в электричке, примерно так же, что-то непонятное говорил машинист. Еще раз повторите.

Слушатель 6. Да-да, большая компания, очень большая (Динамит FM);

Ведущий. Отличная песня… Лично мне самому нравится. Видимо, старею (Хит-FM).

В этих программах главное все-таки – далеко не юмор. Главное – интерес к говорящим, к тем, кто прислал сообщения на пейджер, по факсу, по электронной почте. Этот интерес и демонстрируют ведущие (по-разному, как показывает материал).

Насыщена шутками и языковой игрой (уровень всего этого мы не оцениваем) программа «Бодрое утро» с двумя ведущими. Как уже было сказано, они ограничивают тему разговора. Но это не значит, что звонки разных собеседников можно ввести в какое-то строгое русло. Собеседники (и аспекты темы) попадаются весьма необычные. Так, одна из зрительниц ограничивает себя в еде, потому что, говорит она, я замечаю, что каждый раз, когда я съем печенку, Михаэль Шумахер, мой любимый гонщик, все время либо сходит, либо врезается, либо еще какие-то неприятности у него. Один раз он даже ногу сломал. Другая позвонившая экспериментирует на своих подругах, третья заводит разговор о диете для беременных, еще одна хочет рассказать о том, как сидят на диетах испанские мужчины. В общем, «Бодрое утро» – это вовсе не передача на тему здоровья. Здесь эта тема вся погружена в стёб, звонящие тоже должны быть готовы к розыгрышам, подшучиванию и насмешкам. Приведем для примера несколько фрагментов из одного «сюжета»:

Зритель. Ну мы с подружкой собирались летом поехать в Испанию. И перед этим она встречалась с мальчиком. Ну можно сказать, что он был такой довольно малахольный.

Ургант. Какой? Малосольный? <…>

Зритель. Вот, и мы собирались поехать в Испанию. Думали, что там-то уж мы наконец-то познакомимся с настоящими мужчинами, которые не будут так следить за своим питанием. И будут увлечены несколько другим. <…> Ну-у-у. Она знакомится с парнем, я знакомлюсь. Причем э-э после того как она познакомилась, она узнает, значит, что этот мальчик питается исключительно йогуртами, по утрам бегает и вообще слова «мясо» для него не существует. <…>

Ургант. А подруга… а у подруги вызывает радость вид мужчины, съедающего одновременно килограмм десять мяса? Да?

Зритель. Ну не десять. Ну хотя бы полкило. Это точно. <…>

Шелест. То есть не мачо, да, не мачо?

Ургант. А наверно, мясо он должен есть руками, еще при этом, да, разрывая так?

Зритель. Нет. Это вовсе не обязательно.

Шелест. А кровь должна так течь по подбородку.

Ургант. Причем его собственная, потому что рот разорвало от б-б жадности. Это настоящие мужчины. Безусловно да. А кости он должен кидать в большой глиняный кувшин, где сидит Буратино.

Как видим, тональность этой «болтовни» совсем не та, что в предыдущих фатических диалогах. И с шутками здесь проблем нет. Но отклик на неожиданные повороты темы все равно остается (ср. приведенный ранее разговор о диете для беременных), а вся воображаемая картинка на тему «мясо и настоящий мужчина» не что иное, как обобщение, так любимое ведущими фатических диалогов.

Таким образом, публичная «болтовня» принимается аудиторией потому, что она вполне напоминает «болтовню» бытовую. «Эфирному» фатическому диалогу, вероятно, присуща интегрирующая функция бытовой фатики. По поводу этой роли Т.Г.Винокур отмечает, что, пользуясь фатикой, человек хочет «почувствовать свою принадлежность к “равно говорящему” сплоченному коллективу», а также продемонстрировать индивидуальные речевые возможности», кроме того, человек таким образом старается «найти общий язык» с определенной группой (Винокур 1993: 18). Тексты «болтовни» показывают, как охотно ведущие и «звонящие» формируют этот «равно говорящий коллектив». Этот раскованный речевой поток оказывается, безусловно, весьма привлекательным, что и требует от ведущего достаточно высокой квалификации.

«Светская беседа»

Видимость «интеграции», вероятно, обеспечивает привлекательность программам (в первую очередь телевизионным), которые можно охарактеризовать как шоу – светская беседа. Они также не имеют «коммуникативной перспективы»: «речевое взаимодействие поверхностного типа не связано с преобразованием информации и никоим образом не трансформирует личностных структур собеседников: из речевого контакта они выходят, сохраняя прежние взгляды на предмет» (Клюев 1998: 129). Такой фатический диалог мы покажем на примере программы Андрея Малахова «Пять вечеров» (ОРТ.1 канал. 2004. 7 дек.).

Ведущий задает тему: Говорят, деньги портят людей, но это еще полбеды! Они не только портят, они разрывают семейные узы, превращают людей во врагов и разрушают браки. Сегодня мы будем говорить о финансовых отношениях: кто платит и за кого? Итак, тема эфира сегодня: «Деньги – мерило любви и дружбы?

Формулировка вполне в духе фатики: «деньги портят людей» – широкое обобщение; «деньги разрушают браки» – тема сужена; «кто за кого платит?» – тема сужена еще более, а, забегая вперед, отметим, что в действительности ни о каком разрушении браков и речи нет, в основном все крутится вокруг ресторанных проблем (кто за кого платит). Окончательная формулировка «Деньги – мерило любви и дружбы» снова расширила тему. Это сигнал собеседникам – вон какой просто, говори о чем хочешь, ты – свободен. И собеседники действительно свободны: они, конечно, могут поиграть в доказательства, могут поспорить, но все это поверхностно, никто никого, слава Богу, не собирается убеждать, каждый спокойно остается при своем мнении, что, собственно, и требуется для фатического диалога.

Программа поделена на 4 части. В первой беседующие рассказывают о том, кто за кого должен платить в ресторане, во второй рассуждают о корыстолюбии женщин, в третьей обсуждается тема «Дети и деньги», а в последней подводятся итоги. Но «стройно только на бумаге». Это же фатика, темы и подтемы теряют определенность.

Первый выступающий в первой части считает, что каждый должен брать свою часть финансовых расходов на себя. Потом высказывается мнение, что в семье (уже в семье, а не на свидании влюбленных в ресторане) все деньги должны быть общие. Еще одно мнение: кто при деньгах, тот и платит: если при деньгах женщина, почему бы ей и не заплатить за ужин? Потом заговорили о подарках и тоже не сошлись во мнениях, когда и за что можно принимать подарок. Не будем пересказывать содержание трех оставшихся частей. Пусть читатель поверит, что единодушия там не больше. Процитируем только концовку:

Катерина фон Гечмен-Вальдек. Надо дать возможность каждой женщине, как и каждому мужчине, выбрать тот способ коммуникации с миром, который им комфортен. Я совершенно убеждена, что он у всех у нас разный, поэтому дайте нам, может быть, сил выбирать такой способ, который нам удобен.

Андрей Малахов. Вот на этих философских выводах мы заканчиваем нашу программу. Если деньги становятся самоцелью, они могут разрушить ваши отношения. На сегодня все.

Мы видим, что концовка свидетельствует: как в начале разговора было положение «каждому свое», так и в конце все осталось без изменений. Никакого «прироста» смысла не произошло. А зритель? Вероятнее всего, полюбовавшись на красивых женщин и представительных мужчин, послушав их рассказы о том, как они платят своим детям за хорошие отметки, как награждают дорогими часами девушек, приглашаемых ими на танец, и наконец отойдя от телевизора, зрители вмиг забывали все эти надуманные проблемы. Но остается, наверное, ощущение того, что прикоснулся к высоким сферам, порассуждал о высоких материях, в которые обернули сущие пустяки. И это ощущение включенности в такой приятный говорящий коллектив делает подобные программы привлекательными для широкой аудитории.

Однако наша цель – не характеристика содержания, а анализ того, что в такой программе делает ведущий. Учитывая, что у него почти полтора десятка собеседников, ведущий, разумеется, озабочен распределением инициативы. Например, откликнувшись на рассказ одного из гостей, ведущий обращается к следующему собеседнику, вернее собеседнице: Правильно, Ульян? Да. Добрый вечер! Вы бы стали встречаться с Федором?(И далее говорит Ульяна, после чего ведущий передает инициативу следующему участнику беседы). Помимо этого ведущий вступает в мини-диалоги со своими партнерами, то есть, предоставив кому-то слово, он может прерывать речь говорящего своими репликами:

Федор Карманов. Если мужчина пригласил девушку в ресторан на ужин, то первый раз обязательно должен платить он. Далее вполне нормально, если девушка предлож и т… предл о жит взять свою часть расходов на себя, и, скорее всего, у них это даже принято.

Андрей Малахов. Хорошо, а если вот вы пришли, первый раз заплатили, второй раз девушка не предлагает вам взять часть расходов на себя, как вы строите с ней отношения?

Федор Карманов. Я…

Андрей Малахов. Или все-таки вы б заплатили?

Федор Карманов. Я лишь скажу, что с каждым разом, с каждой такой встречей… с каждой такой встречей, у меня будет расти какое-то такое внутреннее недовольство этим человеком. Вот. Потому что если я интересен этой девушке, то я ей должен быть интересен как человек, а не как кошелек.

Мы видим, что ведущий только организует «светскую беседу» (герои говорят так, как могли бы говорить не в студии, а где-нибудь в гостиной, если бы завязался разговор на эту тему), но сам он в ней целиком «не умещается», ведь ему нужно еще так направлять разговор, чтобы герой перед зрителем предстал в нужном ведущему свете. Сама настойчивость вопросов не совсем вяжется с непринужденным, легким тоном «светской беседы».Тем не менее фатика оказывает свое влияние на отношения ведущего и собеседников. Собеседник может не ответить на вопрос ведущего, что называется, уйти совсем в другую сторону и, кстати, повести за собой всю компанию. Это типичная ситуация в непринужденной дружеской беседе, где не предмет речи интересует, сам факт общения (по принципу: ну не выяснилось что-то – и пусть, нам же нет до этого никакого дела). Например, А.Малахов задает вопрос Василию Шешлину о женской танцевальной группе, в которую вкладывались деньги: Ну вот смотри, сейчас я тебя перебью, вот здравая мысль есть. Но вот, допустим, была у тебя группа не замужем, ты делал вложения в них. Вот где они сейчас? Согласимся, что вопрос вполне конкретный и на него может быть дан вполне конкретный ответ (информативная речь). Вместо этого вмешивается другой собеседник и меняет ракурс темы:

Павел Ващекин. Нет, здравая мысль есть в том, что у меня многие друзья, которые там начинали, там… учились мы вместе с ними <…> вдруг они все заработали денег и дружно развелись. И щас практически девяносто процентов моих знакомых, которые обладают финансовыми… потенциальными финансовыми возможностями, имеют молодых девочек, красивых жен, тусуются с моделями, за это платят, не скупятся и так далее и тому подобное. И это факт.

И далее беседа потекла в новом направлении – «жена или подруга как помещение денег». Ведущий, сознательно или интуитивно улавливая характер беседы, которой он «руководит». Не сопротивляется таким поворотам разговора, и прихотливое его течение в назначенный срок благополучно достигает финала.

Таким образом, фатический диалог – «светская беседа» требует от ведущего, с одной стороны, выполнения обычных функций организации общения, а с другой – умения тактично отказаться от некоторых своих прав организатора и позволить беседе течь свободно и непринужденно, отклоняться от заданного направления. В целом именно это ощущение свободного разговора «ни для чего», а просто так, ради удовольствия поболтать и придает особую окраску таким программам.

Игровой диалог

Мы затрагиваем этот тип диалога потому, что игра сегодня вплетается нередко в диалоги иных типов, в первую очередь в фатический (а также и в другие программы с ведущим. Например, в обзор журнала «Вокруг света» включен конкурс, условия которого объясняет Леонид Азарх). Термин «игра» используется в современной науке так широко, что порой трудно определить его содержание. В данной работе мы говорим об игре в прямом и узком значении слова. Игра – это «занятие, обусловленное совокупностью определенных правил, приемов и служащее для заполнения досуга, для развлечения, являющееся видом спорта и т.п.» (МАС I: 628). Несмотря на то что мы говорим об игре в бытовом ее понимании, нам нужно выявить отличительные признаки этой деятельности, которые в словарном определении отмечены лишь частично. Словарь характеризует игру как занятие «по правилам» и как занятие развлекательное. Нам нужно еще учесть, что игра – это «в первую очередь свободное действие. Игра по принуждению уже более не игра», как отмечает Й.Хёйзинга (2003: 21). Исследователь поясняет: «… для человека взрослого и наделенного чувством ответственности игра – то, без чего он мог бы и обойтись. Игра – по сути избыточна. Потребность играть становится настоятельной лишь постольку, поскольку она вытекает из доставляемого игрой удовольствия» (Там же: 22). «Игра не есть “обыденная” или “настоящая” жизнь, - продолжает Хёйзинга. – Это выход из такой жизни в преходящую сферу деятельности с ее собственными устремлениями. Уже ребенок прекрасно знает, что он “ну просто так делает”, что все это “ну просто, чтоб было весело"» (Там же). Й.Хёйзинга отмечает, что игра имеет свое собственное ограниченное время-пространство, в котором человек живет по особым правилам, по законам игры, и из которого в определенный срок нужно выходить. В этом смысле «игра связывает и освобождает» (Там же).

Среди всего многообразия игр (ср., например, имитационные игры типа детских «в дом» или «в школу») нужно отметить такие, в которых присутствует состязательность, борьба за победу и за приз – вознаграждение победителю. Привлекательность многих таких игр заключается в том, что человек рискует, полагаясь на случай, на удачу. Это обостряет чувства, бьет по нервам (как сейчас модно говорить, обеспечивает «адреналин в крови») и тоже может восприниматься как удовольствие.

Таким образом, либо как самостоятельная программа, либо в составе другой программы могут выделяться диалоги, организованные по законам игры.

Отгадывание и конкурс на что-то – это самые простые и самые популярные игровые элементы во многих программах. Ведущий при этом объявляет условия, а затем итоги конкурса. Иногда по ходу разговора могут быть краткие обращения к этой теме. Например, в «Бодром утре» ведущие так объявляют конкурс:

Шелест. Э-э будет главным призом сегодняшней нашей программы право на вход двух лиц на эксклюзивное выступление группы «Сегодня ночью» в концертной студии «Нашего радио». Понятно? Так что кто расскажет суперзашибейскую историю, по итогам программы мы выберем этих э-э людей, и они пойдут на «Наше радио» 21 марта в 22.00, заранее отпросившись, да?

Ургант. Да, да, да.

Шелест. У мужей и жен. Так, и еще им…

Ургант. А может, с мужем или с женой? Там же на двух человек…

Шелест. …будут вручаться подарки от группы… Да! Диски, футболки, постеры…

Так с шутками и прибаутками объявлен конкурс. Прозвучала первая история, И.Ургант сообщает: Спасибо огромное тебе, Женя! Тебе достается удивительный компакт-диск. Еще одна из историй вызвала такой комментарий ведущих:

Шелест. Спасибо тебе большое. Давай мы тебе подарим компакт-диск от команды UB40, э-э-м может быть, твоя история станет э-э-э главной и нам понравится, и ты пойдешь…

Ургант. И расскажешь об этом группе «Сегодня ночью», чтобы они…

Шелест. Да. На концерт группы «Сегодня ночью» на «Нашем радио», может быть. Да, если мы тебя выберем.

Как видим, ведущие подчеркивают неопределенность положения, нерешенность вопроса, тем самым подогревается интерес аудитории не только к программе в целом, но и к конкурсу. В конце программы подводится итог:

Ургант. Нет, право на вход на концерт, студийный концерт в студии «Нашего радио» группы «Сегодня ночью» достается девушке, которая позвонила нам…

Шелест. Да. Кажется, ее звали Лена. И она, когда была беременная… вот рассказала, как она соблюдала диету, пыталась, по крайней мере, это делать. Нам эта история показалась наиболее смешной и интересной. Наиболее канительной такой вот, экзотической, сливочной…

Несложно организованы и различные отгадывания. На радио «Хит-FM» игра «Салочки-скакалочки» (уже цитированная программа) выглядит так:

Ведущий. Алё.

Слушатель. Здравствуйте!

Ведущий. С добрым утром! Как вас зовут?

Слушатель. Павел!

Ведущий. Павел? Ну что ж, вы готовы к экзекуции?

Слушатель. Готов.

Ведущий. Тогда звоним. Десять секунд музыки без слов. Если готов? То поехали! (Звучит песня.)

Ведущий. Что это такое?

Слушатель. По-моему, это Татьяна Буланова. Если я не ошибаюсь.

Ведущий. О-о-о. А-а-а. А может, какая песня, скажешь?

Слушатель. А!

Ведущий. Можешь? Скажешь, какая песня?

Слушатель. Ой, даже не знаю. Слова-то, чё-то вроде припоминаю. А, вроде свет.

Ведущий. Абсолютно верно! Татьяна Буланова. Павел, я тебя поздравляю, тебе достается пригласительный билет на двух человек в кинотеатр «Салют». На любой абсолютно фильм, какой тебе захочется посмотреть, на такой и пойдешь. За эфиром мы с тобой пообщаемся.

Слушатель. Спасибо!

Мы снова видим объяснение условий и оценку результата. Время игры здесь более четко очерчено. Если в «Бодром утре» это вся программа, то здесь несколько минут диалога и десять секунд музыки – и результат уже известен. Поскольку, как уже говорилось, ведущие в этих программах не натягивают на себя маски «записных шутников», партия ведущего выглядит стандартной, что совсем не противоречит характеру игры.

На «Нашем радио» (2001) была использована игра типа «Побуждение». В таких играх учитывается, что «требуется большое умение, чтобы побудить человека к действию. Побуждающая речь должна вдохновлять человека на практическую деятельность» (Игры 1994: 205). Ведущий, как обычно, объясняет условия: «Невтерпеж» – интимно-эротическая рубрика. Задачи участника заключаются в следующем: надо дозвониться до своей второй половины и добиться согласия на немедленную встречу. Со всеми вытекающими из этого последствиями! Вторая половина, естественно, ни о чем не подозревает, а вы? Обо всем подозреваете и все это слышите в нашем эфире. Начинается игра:

Ведущий. Руслан, здравствуйте!

Слушатель. Здравствуйте!

Ведущий. Кому будем звонить?

Слушатель. А! Моей девушке Татьяне!

Ведущий. Вы как-то тяжело вздыхаете?

Слушатель. Я просто работал сейчас.

Ведущий. Понятно! Где находится сейчас Татьяна?

Слушатель. Татьяна дома сейчас находится. Я не знаю, чем сейчас занимается, но дома.

Ведущий. А она вообще легкая у вас на подъем?

Слушатель. На подъем? Но иногда ее легко завести.

Ведущий. Попытайтесь все-таки.

Слушатель. Хорошо. Договорились.

Ведущий. Мы за вас болеем!

Слушатель. Хорошо!

Ведущий. Звоним?

Слушатель. Хорошо. Звоним. (Далее следует разговор Руслана и Татьяны. Приводим окончание игрового диалога, когда в него вновь вступает ведущий.)

Ведущий. Алё, Руслан?

Слушатель. Да.

Ведущий. Вы напористый такой человек. Алё? Татьяна, здравствуйте.

Татьяна. Здравствуйте!

Ведущий. Вас беспокоит радиостанция «Наше радио», игра «Невтерпеж». Мы вас разыгрываем.

Слушатель. Таня, это розыгрыш был.

Татьяна. Понятно. Х-х-х.

Ведущий. Татьяна, просыпайтесь.

Татьяна. Ну, спасибо.

Слушатель. Таня!

Татьяна. Да, я слушаю.

Ведущий. Меня интересует вот что. Вы сказали: «Я попробую»? Вы все-таки поедете или нет?

Татьяна. Ну как бы в принципе. Да, я бы собиралась.

Ведущий. То есть едете?

Татьяна. Ну вообще это очень далеко находится.

Ведущий. Ну это неважно. Главное, что Руслан вас будет ждать.

Слушатель. Да, через час, Тань, я тебя жду.

Ведущий. Ну что, вы едете?

Татьяна. Ну да, наверное, а что делать-то.

Ведущий. Ну всё супер! Тогда поздравляю вас, вы получаете наши призы.

Слушатель. Хорошо. Спасибо.

Как видим, ведущему в подобной игре приходится вести и свою собственную игру: ему нужно психологически подготовить одного собеседника к игре, а другому помочь выйти из игры. Задача у главного действующего лица непростая, не всякий решится назначать немедленную встречу перед огромной аудиторией слушателей. Ведь ясно, что разыгрываемая «половинка» может и обидеться, узнав, что партнером руководила не страсть, а не очень умный расчет. Так что ведущий неслучайно и тяжелые вздохи должен улавливать, и несколько раз переспрашивать, согласен ли собеседник на участие в игре, и подбодрить его. С вторым собеседником также проведена некая психологическая работа: ведущий объясняет ситуацию и тем самым как бы готов принять удар на себя (вдруг посыплются обвинения и упреки). Кроме того в данном случае он добивается четкого ответа на вопрос о том, состоится ли встреча. Так что в подобной игре рискуют все три стороны, и ведущему надо быть готовым к любому повороту событий.

Как некий курьез, упомянем еще об одной игре на «Нашем радио» (2001). Она называется «Шизгарики». Мы уже видели, что может быть диалог без диалога – ведущий перемежает свою речь записями речи другого человека так, что внешне это напоминает реальный диалог («Окно в кино» с К.Занусси). В «Шизгариках» все наоборот. Адресат здесь действительно отвечает на реплики, а исходят реплики от ролика, на котором записан набор из нескольких фраз, неоднократно повторяющийся. Ведущий лишь объясняет условия игры, а потом сообщает о ее окончании. Приводим вступление и игру, довольно забавную:

Ведущий. «Шизгарики» – это «проверятельная» рубрика «Нашего радио». С ее помощью мы проверяем, насколько вежлив с предупредителен обслуживающий нас и вас персонал. Сегодня мы запускаем «шизгариков» также еще с одной целью. Я хочу стать директором дачного кооператива. Все-таки должность солидная, как-то так, более серьезная работа, чем у меня. Как это будет происходить? Мы записали заранее четыре фразы, вот они: 1) Это же дачный кооператив?; 2) Я хочу стать членом вашего кооператива; 3) А какой у вас вступительный взнос? 4) А сколько нужно заплатить, чтобы стать председателем?. Сейчас мы позвоним в дачный кооператив и начнем прокручивать по кругу эти четыре фразы человеку, который поднимет трубку. И делается это до тех пор, пока человек не разрешит мне стать директором дачного кооператива или пока он не очистится и не станет просто образцом обслуживания населения, прямо в прямом эфире «Нашего радио».

- Алё?

- Это же дачный кооператив?

- Да!

- Я хочу стать членом вашего кооператива!

- Вы знаете, пожалуйста, с 12 ноль-ноль до 15 ноль-ноль в воскресенье к председателю.

- А какой у вас вступительный взнос?

- Ой, вы знаете, я не в курсе. Я просто на телефоне дежурю. В воскресенье будет принимать. Приемный день воскресенье.

- А сколько нужно заплатить, чтобы стать председателем?

- Председателем? Ой, я откуда знаю. Выбирают члены правления председателя.

- Это же дачный кооператив?

- А?

- Я хочу стать членом вашего кооператива!

- Ну пожалуйста, придите к председателю правления в воскресенье с 12 ноль-ноль до 15 часов.

- А какой у вас вступительный взнос?

- Не могу вам ничего сказать. Что вам председатель скажет. Я просто дежурю. Вот меня здесь посадили, человека замещаю. Вот и всё!

- А сколько нужно заплатить, чтобы стать председателем?

- А председателю не платят, их избирают члены кооператива.

- Это же дачный кооператив?

- Да, да. Придите к председателю. Что вы мне такие вопросы задаете. Я дежурю по телефону.

- Я хочу стать членом вашего кооператива!

- Я дежурю по телефону.

- А какой у вас вступительный взнос?

- Всё. До свидания.

Ведущий здесь просто объясняет условия игры. Дальше уже заслуга редакции – подобрать объект для розыгрыша, составить подходящие вопросы, чтобы их повторы не сразу сделали игру очевидной для объекта розыгрыша. Конечно, может быть, это результат фантазии и ведущего. Но это уже в описание его функций не входит.

Таким образом, игровые диалоги также разнообразны, общей их особенностью является наличие некоего костяка, стержня, обеспечивающего постоянство формы и некоторых текстовых элементов. Правила игры нужно объяснить, выигравшего надо выявить и как-то отметить, играющие должны действовать по определенным правилам, определенным образом или с определенной целью (угадать за десять секунд звучания песню, рассказать интересную историю и т.п.). Ведущий при этом, организуя игру, нередко должен своим общением определенным образом настроить игроков.