2014-02-17
539
Отечественная и болгарская историография, во многом следуя традициям православной агиографии и балканского национального романтизма, нередко рисовала не совсем адекватную картину этнополитической ситуации на Балканах, в частности, приписывая османам мощные ассимиляторские и исламизаторские тенденции. Между тем османы изначально ставили своей целью создание в Европейской Турции такого порядка, который бы обеспечивал господство мусульманского меньшинства, открытого для местной элиты, над большинством христианского населения. При этом, особенно в XV в., турки, действительно, переселяли болгарское население в обезлюдевшую Анатолию, а в болгарские земли прибывали мусульмане (чаще всего татары и исламизированные малоазиатские греки). Однако при устройстве этнополитического механизма европейских владений созданной в результате завоевания Балкан Османской империи были восприняты многие черты административного и фискального устройства доосманской эпохи. Завоеванные болгарские территории составили Румелийское бейлербейство, образованное при Мураде I (1362— 1389) и разделенное при Мехмеде II (1451—1481) на восемь санджаков разной величины. В каждый из них были включены земли, завоеванные в результате одного из балканских походов османов, и поэтому очертания большинства из них воспроизводили границы существовавших на Балканах до прихода турок феодальных уделов. Так, крупнейшие в болгарских землях Никопольский, Видинский и Силистринский санджаки в XV в. соответствовали территориям бывших Тырновского, Видинского царств и Добруджанского дес-потства. Отсюда следовало и частичное сохранение существовавшей в XIV в. административной и хозяйственной структуры. Имеются прямые свидетельства преемственности городской жизни — сложившиеся до османов городские территориальные общины-приходы во главе со священниками сохранялись в XV—XVI вв. как махаллы — конфессиональные и социальные общности, на которые делился османский город. От болгарской феодальной практики сохранялись, часто под прежними названиями, старые налоги, повинности и рыночные пошлины.
Правовое положение болгар в Османской империи определялось мусульманским частным правом — шариатом. Все христианское население, составлявшее часть немусульманских подданных султана — райи (букв, «стадо, пасомые»), входило в так называемый «рум миллет» — общность православных народов (болгар, сербов и греков), главой и представителем которых перед султаном являлся вселенский патриарх в Константинополе (Стамбул). Болгарская патриархия с центром в Тырнове была ликвидирована османами еще в конце XIV в., а ее епархии переподчинены Константинополю. До 1767 г. сохраняла свои полномочия над некоторыми болгарскими диоцезами Охридская архиепископия.
Османские власти признавали за епископами право представлять перед ними православное население своих епархий, но возлагали на них ответственность за поведение паствы. Известны случаи, когда местные епископы подвергались жестоким репрессиям за неповиновение населения их епархий туркам. Так, в 1598 г. был зверски убит османами Охридский архиепископ Варлаам, а в 1670 г. предан мучительной казни смолянский епископ Виссарион.
Помимо использования в интересах управления болгарскими землями епархиальной и приходской систем конфессиональной организации есть основания говорить о сохранении с доос-манских времен сельских общин, поставленных под контроль турецкой администрации. Главы болгарских сельских общин (кметы, кехаи, чорбаджии, кнезы) участвовали в сборе налогов и решали отдельные судебно-правовые вопросы в рамках своих общин. Особенно усилилась их роль в социальной жизни в XVII в.
Османская власть не обладала разветвленным провинциальным аппаратом, и даже сбор налогов осуществлялся разными способами и с помощью разных должностных лиц и откупщиков (в XVI—XVII вв. ими нередко становились болгары, обращенные в ислам, а позднее христиане). Центральными фигурами османской провинциальной администрации были судьи (кади), резиденции которых располагались в городах. В их компетенцию входила и городская округа, составлявшая каазу или кадилук. Кади рассматривали судебные дела (в том числе и касающиеся христиан), контролировали местный военный и фискальный аппарат, издавали распоряжения, основанные на актах центральной власти, и надзирали за исполнением последних на месте. Провинциальный аппарат был укреплен в конце XVII в. институтом аянов — представителей местной османской верхушки, которые набирали собственные вооруженные отряды и «явочным порядком» утверждали свою власть над окрестным болгарским населением, творя грабежи и насилия.
Характерной чертой османского государства была дискриминация христиан. Они платили особый налог за пользование землей, подушную подать — джизье — для мужчин-христиан в возрасте от 17 до 75 лет. Им были запрещены ношение оружия, верховая езда, одежда синего и зеленого цветов и т.д. Наиболее тяжелым и оскорбительным для христиан был так называемый «девширме» — налог кровью, — существовавшая с XV по начало XVIII в. практика насильственного изъятия из тех семей, где было несколько сыновей, мальчиков для помещения в специальные военные школы в Стамбуле (Константинополь), Измире (Смирна) и Эдирне (Адрианополь), где их готовили для службы при Дворе и в элитном султанском войске янычаров. Особые тяготы
болгарам приносило юридическое неполноправие с мусульманами — показания трех «неверных» могли быть опровергнуты одним мусульманином.
Серьезные преимущества мусульман перед христианами способствовали переходу части болгарского населения в ислам. Еще во второй половине XIV — первой половине XV в. добровольно приняли ислам многие представители болгарской знати, а в последующие века этот процесс продолжался, хотя и не столь интенсивно, но в более широких социальных рамках. Однако массовой исламизация болгарского населения не стала ни в ее добровольном варианте, ни вследствие насильственных действий, предпринимаемых османами в XVII в. в некоторых наиболее нестабильных районах страны — в Северо-Восточной Болгарии, в Родопах, в окрестностях Пловдива. Не исключено, впрочем, что и в указанных районах, где в доосманское время население веками сопротивлялось официальному православию, принятие ислама проходило не в столь жестоких и насильственных формах, какими под влиянием романтической историографии и политической конъюнктуры его рисовала недавняя болгарская историг ческая литература.
