Обличение Рима

Обличить намерен я лжи природу волчью:

Часто, медом потчуя, нас питают желчью,

Часто сердце медное златом прикрывают,

Род ослиный львиную шкуру надевает.

Замыслы порочные скрыты речью нежной,

Сердца грязь прикрашена мазью белоснежной.

Возглавлять вселенную призван Рим, но скверны

Полон он, и скверною все полно безмерной —

Ибо заразительно веянье порока,

И от почвы гнилостной быть не может прока.

Рим и всех и каждого грабит безобразно;

Пресвятая курия — это рынок грязный!

Там права сенаторов продают открыто,

Там всего добьешься ты при мошне набитой.

Кто у них в судилище защищает дело,

Тот одну лишь истину пусть запомнит смело:

Хочешь дело выиграть — выложи монету:

Нету справедливости, коли денег нету.

К папе ты направился? Ну так знай заране:

Ты ни с чем воротишься, если пусты длани.

Кто пред ним с даянием появился малым,—

Взором удостоен он будет очень вялым.

Не случайно папу ведь именуют папой:

Папствуя, он хапствует цапствующей лапой.

Oн со всяким хочет быть в пае, в пае, в пае —

Помни это каждый раз, к папе приступая.

В Риме муж достойнейший выглядит не лучше,

Нежели жемчужина средь навозной кучи.

Здесь для богача богач всюду все устроит

По поруке круговой: рука руку моет.

Здесь для всех один закон, бережно хранимый:

«Ты мне дашь — тебе я дам» - вот основа Рима!

Перевод О.Румера и М.Гаспарова.

Или раскаяние в грехах.

Исповедь Архипиита Кёльнского (12 век)

Осудивши с горечью жизни путь бесчестный,
Приговор ей вынес я строгий и нелестный;
Создан из материи слабой, легковесной,
Я – как лист, что по полю гонит ветр окрестный.

Мудрецами строится дом на камне прочном,
Я же, легкомыслием заражен порочным,
С чем сравнюсь? С извилистым ручейком проточным,
Облаков изменчивых отраженьем точным.

Я иду широкою юности дорогой
И о добродетели забываю строгой,
О своем спасении думаю немного
И лишь к плотским радостям льну душой убогой.

Мне, владыка, грешному ты даруй прощенье:
Сладостна мне смерть моя, сладко умерщвленье;
Ранит сердце чудное девушек цветенье;
Я целую каждую – хоть в воображенье!

Воевать с природою, право, труд напрасный.
Можно ль перед девушкой вид хранить бесстрастный?
Над душою юноши правила не властны:
Он воспламеняется формою прекрасной...

Во-вторых, горячкою мучим я игорной;
Часто ей обязан я наготой позорной,
В-третьих, в кабаке сидеть и доселе было
И дотоле будет мне бесконечно мило.

В кабаке возьми меня, смерть, а не на ложе!
Быть к вину поблизости мне всего дороже;
Будет петь и ангелам веселее тоже:
«Над великим пьяницей смилуйся, о Боже!»

Пред тобой покаявшись искренне и гласно,
Изрыгнул отраву я, что была опасна;
Жизни добродетельной ныне жажду страстно...
Одному Юпитеру наше сердце ясно.

С прежними пороками расстаюсь навеки;
Словно новорожденный, подымаю веки,
Чтоб отныне, вскормленный на здоровом млеке,
Даже память вытравить о былом калеке.
Перевод О. Румера

Есть признания в любви исключительно к науке, пусть слегка шуточные