Немного предыстории

Напомним, что после революции отношения между Православной Церковью и новой властью стали резко конфронтационными. Большевики видели в Церкви главный оплот «старого мира», который надо было разрушить до основания. После принятия декрета об отделении Церкви от государства начинаются преследования духовенства, расстрелы верующих, закрытие церквей и монастырей. 19 января 1918 года Святейший Патриарх Тихон предает анафеме организаторов красного террора: «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это — поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей — загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей — земной. Властию, данною нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если вы только носите еще имена христианские и хотя по рождению принадлежите к Церкви Православной… Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какие-либо общения.… Зовем всех вас, верующих и верных чад Церкви: встаньте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Святой Матери нашей…. А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою…»

Никто не опомнился, поскольку маховик «красного колеса» уже был раскручен. Приведем наиболее известные преступления. 25 января 1918 года, на третий день после вступления красногвардейцев в Киев, у стен Киево-Печерской Лавры без всякого суда был расстрелян священномученик митрополит Киевский и Галицкий Владимир. В феврале этого же года расстреляны крестные ходы в Харькове, Воронеже, Туле. 29 июня в реке утоплен епископ Тобольский и Сибирский Гермоген, а с ним и делегация верующих, просивших о его освобождении. 27 августа замучен архиепископ Черниговский и Нежинский Василий. 1 ноября «национализируют» Троице-Сергиеву Лавру, закрывают Духовную Академию. Всего же первая волна «национализации» 1918–1919 годов привела к закрытию и разграблению шести тысяч монастырей и храмов.

Часто избиение православных архиереев принимало просто зверские формы. 24 декабря 1918 года епископов Феофана Соликамского и Андроника Пермского заморозили в проруби. В Свияже епископа Амвросия замучили, привязав к хвосту лошади. Епископа Исидора Самарского посадили на кол, епископа Никодима Белгородского забили железным прутом, епископа Ревельского Платона, обливая водой на морозе, превратили в ледяной столб. В январе 1919 года был повешен на царских вратах церкви архиепископ Воронежский Тихон, и вместе с ним замучено 160 иереев. Такая же участь ожидала и простых священнослужителей. В Богодухове Харьковской губернии монахинь бросили в яму и похоронили живьем, в Херсонской губернии трех священников распяли…

В начале 1919 года из Ново-Спасского монастыря изгоняются монахи и организовывается один из первых концлагерей. В 1920 году упраздняется знаменитый Соловецкий монастырь, где открывается крупнейший лагерь «по перевоспитанию церковников», ставший на десятилетия Голгофой Русской Православной Церкви — в некоторые годы там одновременно находилось до 30-ти православных епископов (в 1926 году — 29). Очень часто «перевоспитание» заканчивалось расстрелом. Ни Украина, ни Киев, где в июне 1920 года окончательно установилась советская власть, не были в стороне от репрессий. Только в одной Харьковской епархии с декабря 1918 года по июнь 1919 погибло 70 священников. Повсеместно, согласно распоряжению наркомата юстиции, происходило осквернение святынь — вскрытие св. мощей с целью антирелигиозной пропаганды.

Однако «выкорчевать» тысячелетнюю веру и Церковь прямым насилием было делом чрезвычайно трудным. В декабре 1920 года Ф. Дзержинский пишет создателю Всеукраинской ЧК М. Лацису: «Церковь разваливается, этому надо помочь, но никоим образом не возрождать в обновленной форме. Церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой. Лавировать может только ВЧК для единственной цели — разложения попов». С этой целью началось активное создание внутри Церкви «антитихоновских течений» — автокефальных и обновленческих групп.

Политике атеистического государства в области «разложения Церкви» мы и обязаны проведению 14–30 октября 1921 года «Первого всеукраинского православного собора УАПЦ» и созданию псевдо-церковной структуры. «Собор» прошел с «благословения» председателя ВЦИК товарища Петровского, финансировался и готовился большевистской властью (на некоторых документах стоят штампы НКВД, а некоторые стенограммы несут отпечаток собраний партяйчеек: т. Липкивский …, т. Чехивский) и в целом представлял собой развернутый донос на Православную Церковь.

«Неугомонный не дремлет враг!»

Собор (в разрешительных документах он именуется «съездом») проходил 14–30 октября 1921 года, в едва ли не самое трагическое для народа время: разруха, эпидемии, сотни тысяч бездомных детей, репрессии против духовенства, осквернение и разграбление храмов и монастырей, но самое страшное — страну поглощал великий голод. Засуха лета 1921 года, охватившая 34 губернии России и Украины, уже несла гибель и мор. В августе 1921 года Святейший Патриарх Тихон выступает со своим знаменитым воззванием-мольбой «К народам мира и православному человеку»: «Величайшее бедствие поразило Россию. Пажити и нивы целых областей ее, бывших ранее житницей страны и уделявших избытки другим народам, сожжены солнцем. Жилища обезлюднели, и селения превратились в кладбища непогребенных мертвецов. Кто еще в силах, бежит из этого царства ужаса и смерти без оглядки, повсюду покидая родные очаги и землю. Уже и сейчас страдания голодающих и больных не поддаются описанию, и многие миллионы людей обречены на смерть от голода и мора. Ужасы неисчислимы. Уже и сейчас нет счета жертвам, унесенным бедствием… К тебе, Православная Русь, первое слово мое: Во имя и ради Христа зовет тебя устами моими Святая Церковь на подвиг братской самоотверженной любви. Спеши на помощь бедствующим с руками, исполненных даров милосердия, с сердцем, полным любви и желания спасти гибнущего брата.…. К тебе, человек, к вам, народы вселенной, простираю я голос свой: Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его и на вашу совесть, на совесть всего человечества. На помощь немедля! На широкую, щедрую, нераздельную помощь!…»

Церковь, «разоблачаемая» и преследуемая атеистами, начала сбор средств для помощи голодающим. Однако катастрофу уже невозможно было предотвратить. Через четыре месяца даже по официальным данным голодом уже было охвачено 13 миллионов человек (помощь смогли предоставить лишь двум миллионам), а к маю 1922 —20 миллионов. Официальная статистика гласит, что от голода умерли один миллион человек, два миллиона детей остались сиротами. Напрягалась и революционная власть Украины: на борьбу с разрухой, голодом и холодом были мобилизованы все слои населения, включая комсомольцев типа Павки Корчагина. В Киеве положение было тоже очень тяжелым: сохранился документ Киевского Губревисполкома организаторам «собора УАПЦ», в которой уведомляется об отказе в «отпуске бумаги, ввиду ее отсутствия в Киеве». Но, судя по тому, что стенограмма заседаний велась, революционная власть и бумагу на благое дело борьбы со старорежимной церковью все-таки нашла.

Однако, факт остается фактом: в разоренной стране, в разоренном городе на зов Всеукраинской Всеправославной Церковной Рады собирают 431 «представителя украинского трудового народа», которые умудрились за две недели краснобайства даже словом не обмолвиться о той трагедии, в которой пребывали из-за войны, разрухи, голода и репрессий Украина, ее народ и Церковь. (Правда, в пику «тихоновской» была создана своя «комиссия» по помощи голодающим, которой предложено работать лишь «с разрешения и согласия органов государственной власти»). Зато — горячая благодарность Советской власти (отделившей Церковь от государства); море демагогии («первый за тысячу лет» настоящий христианский собор!), графоманства (портрет руководителя «собора», работника губисполкома, некого Михаила Наумовича Мороза решено повесить во всех «украинских» православных общинах страны; запрещенного женатого священника Василия Липковского избирают «митрополитом Киевским», еще два десятка, включая мирянина(!), — православными «епископами») и — сплошное обличение «прислужников царата»: «украиножеров»-епископов Православной Церкви, ее священников и общин.

При этом, участие в соборе не было добровольным. Например, сохранилось заявление некого священника П. Дросенко: «Всеукраинскому Православному Церковному Собору. Чувствую себя больным и бессильным — прошу собор дать мне разрешение на выезд домой с тем, что сейчас же приедет вместо меня другой представитель от округа.» И резолюция с подписью: «На заседании 20\Х ВПЦС разрешил выезд свящ. Дросенко. Голова собора М. Мороз»

Отметим поразительную особенность революционной власти — даже во время всенародных бедствий заниматься «добиванием» идеологических противников. Она сохранялась вплоть до развала Союза. Скажем, в 1987 году, когда вся Украина в великом напряжении занималась преодолением последствий чернобыльской катастрофы (только в зоне работали, облучаясь и погибая, сотни тысяч человек), в Чернигове, недалеко от зоны, на собрании партактива республики куратор атеистической работы, заведующий отделом агитации и пропаганды ЦК КПУ Леонид Кравчук выступает с развернутой программой удушения Православия в Украине, чтобы «нейтрализовать» празднование 1000-летия Крещения Руси. Чем бы, действительно, бойцам идеологического фронта было заниматься?