В то же время мы можем различить отдельные роли, специфические для различных областей культуры и относящиеся к различных общекультурным универсалиям. Так, пилигрим, паломник самим фактом своих перемещений (по святым местам, как мусульмане - в Мекку или к могилам святых, христиане - в Рим или Иерусалим и тоже к могилам святых, а в православной традиции - чтобы поклониться какой-либо чудотворной иконе) подтверждает наличие особо важных, выделенных точек в религиозном пространстве. Эти перемещения как бы создают и затем сохраняют особый вид религиозного пространства со своими границами и особой его неоднородностью -некоторую "священную географию". Выделенные места сакрализуются.
Такой же сакрализации подвергаются и определенные точки и отрезки истории. Скажем, для многих русских это годы принятия христианства. Куликовской битвы, 1812, 1945 годы и др. В этом можно видеть, конечно, и проявление уже упомянутой МЫ-функции, поскольку представление о своей культурной общности определяется посредством исторических ценностей, МЫ переживается не только как коллектив людей, имеющих общие ценности теперь, но как принадлежащих к единой истории и переживающих ее в единой историко-культурной памяти. Придание какой-либо значимости, в частности сакрализация некоторых временных точек и отрезков времени осуществляется некоторой референтной группой. Но и не только - каждый член этой общности поддерживает эту оценку невольно, примерно на том же уровне осознания, на котором поддерживают существование языка все члены языкового коллектива.
|
|
Особую роль в отношении социокультурного времени играют хронист, летописец, автор мемуаров, а затем и историк. Они не во всем одинаковы. Если хронист и летописец смотрят на описываемые события как бы отчужденно, безлично, никак не отмечая личное свое участие в них, то мемуарист берется за воспоминания чаще всего именно потому, что он являлся активным деятелем в крупных исторических событиях или по крайней мере потому, что это ему так представляется. Но есть между ними и нечто общее. Все они выполняют роль некоторого фильтра, поскольку выбирают события, которые им кажутся значимыми. Правда, различным образом. Если выбор описываемых событий со стороны хрониста, летописца чаще всего определяются групповыми (этническими, сословными, религиозными и т.п.) представлениями, то у мемуариста помимо них важную роль играют еще и личные предпочтения. Все они в той или иной мере субъективны, и субъективизм их доходит иногда до прямой лжи. Историк же пользуется теми документами, которые были созданы до него людьми заинтересованными. Впрочем, само время и люди, действовавшие в прошлом, тоже являлись некоторым фильтром, сквозь который к нам просачиваются исторические данные. Документы, зафиксированные в каком-нибудь непрочном материале (скажем, на папирусе или телячьей коже) ветшают и разрушаются, люди также, исходя из каких-то - политических или религиозных соображений, уничтожают свидетельства, которые представляются им неправильными или вредными. Оказывается, что хронист, мемуарист играют роль той референтной группы, которая не только отражает и фиксирует то, что действительно произошло, но и создает историю.
|
|
Но историк тоже участвует в этой фильтрации фактов и даже в создании истории как ряда событий. Поскольку и в той мере, в какой все они творят прошлое, можно говорить уже об историческом мифотворчестве со всеми признаками, характерными для мифа, а именно - историки описывают мир, объясняют его явления и, что самое важное, устанавливают в нем определенный порядок. Причем порядок этот устанавливается часто с применением определенных санкций (не обязательно материальных): попробуй кто-нибудь из русских заявить, что Куликовская битва была лишь небольшой стычкой, или кто-то из армян - принизить значение Аварайрской битвы, как тут же подвергнутся осуждению и чуть ли не остракизму. И дело тут не в том, что заявившие это могут ошибаться (а право на ошибку есть у каждого), но скорее в том, что эти заявления нарушают установившийся исторический порядок, требуют изменения в привычном историческом МЫ, а потому вызывают дискомфорт и соответствующую охранительную реакцию.
Не только прошлое становится ареной особой деятельности, исполнения определенной роли. Гадальщик, пророк, утопист, идеолог революции - все они погружены в будущее, мифотворчество их направлено на завтрашний день, и необходимость принятия именно такой картины грядущего тоже связана с некоторым санкциями. Так, коммунистическая идеология прямо связана с верой в коммунизм (именно с верой - часто, почти как гоголевские запорожцы, спрашивали: "В коммунизм веришь?"), а безверие каралось иногда самым жестоким образом. Сейчас же мы являемся свидетелями возникновения чисто профессиональной деятельности футуролога, специальными научными методами строящего различные модели и сценарии будущего. Иногда схема рассуждений футурологов повторяет пророков: "если будете себя вести так же, то вас ждет то-то" (то есть будет применена некоторая санкция).
Устанавливаются определенные роли и в отношении некоторого социального порядка. Разумеется, это прежде всего охранительная функция. Она присутствует во всех сферах культуры. Так, китайцы считали, что порча музыки связана с нарушением установленных обычаев. Разномасштабносгь фигур на древнеегипетских барельефах соответствовала социальному положению изображенных и тем самым - хотя бы на уровне изображения и внушаемого им представления о должном - поддерживала некоторый социальный иерархический порядок. Искусство до недавнего времени, а часто и сейчас, было не только средством отображения окружающего мира, но и внушения необходимости такого именно порядка (добро должно победить зло, хорошие парни должны победить плохих и т.п.). Церковная музыка играла, помимо прочего, достаточно сильную психотерапевтическую роль. И сегодня делаются попытки если не полного излечения, то коррекции поведения душевнобольных с помощью искусства - изобрази -тельного и музыки. Существовали и исполнители прямой функции психотерапевтического воздействия на людей с отклоняющимся от нормы поведением Выделить здесь можно прежде всего экзорцистов, изгоняющих дьявола из бесноватых. Сегодня почти полностью эти функции берут на себя социальные и государственный институты. Это и тюрьмы с полицией и соответствующими законами (и частыми злоупотреблениями), это и психиатрические больницы (злоупотреблений в них не меньше, если не больше).