Установки русской культуры 1 страница

Установки, характерные для русской культуры	Противоположные установки
Коллективизм	Индивидуализм
Бескорыстие, духовность, непрактичность	Расчет, утилитаризм, практическая активность
Экстремизм,гиперболизм	Умеренность, «теория малых дел»
Фетишизация государственной власти, Убеждение в зависимости от нее всей *изни граждан	Ограничение прав государства, независимость частной жизни от властей
Русский патриотизм	Космополитизм

Глава 15. Исторические особенности русской культуры

15.6. Традиции и современность

Установки, приведенные в левом столбце таблицы играют в рус­ской культуре весьма существенную роль. Это не значит, что ими исчерпывается специфика и что противоположные установки в ней полностью отсутствуют. Они являются доминирующими. Рассмот­рим их подробнее.

Коллективизм вырабатывался как культурная норма, требовав­шая подчинения мыслей, воли и действий индивида требованиям социальной среды. Эта норма складывалась в условиях общинной жизни и патриархального быта русского крестьянства. Она, с од­ной стороны, способствовала организации крестьянского труда и всего уклада деревенской жизни (решение вопросов «всем ми­ром»), а с другой — получала одобрение со стороны власть иму­щих, поскольку облегчала управление людьми. Коллективистская ориентация поведения русского человека отражается во многих народных пословицах: «Один ум хорошо, а два лучше», «Один в поле не воин», «На миру и смерть красна». Индивидуализм, укло­нение от сотрудничества, противопоставление себя коллективу, даже просто нежелание поддержать общение (например, со словоохот­ливым случайным попутчиком) воспринимаются как неуважение, высокомерие, чванство. Так вести себя «не принято», это «бескуль­турье», которое порицается общественным мнением. Антиколлек­тивизм подвергается осмеянию в басне Крылова «Лебедь, Рак и Щука»; гоголевский Тарас Бульба отрекается от впавшего в ин­дивидуалистический грех сына; душевный крах терпят одиночки, противопоставившие себя обществу: Онегин у Пушкина, Печорин у Лермонтова, Раскольников у Достоевского.

Россия не пережила Ренессанс, внесший струю гуманизма в ев­ропейскую культуру, и идея уникальности, самоценности человечес­кой личности хотя и высказывалась, но никогда не привлекала, к себе особого внимания в русской культуре. Гораздо более частым мотивом было стремление «быть как все», «не выделяться». Груп­повая сплоченность снимала проблему индивидуальной инициати­вы. Растворение личности в коллективе, в массе порождало безот­ветственность за свое поведение, за личный выбор и участие в совместном действии. Лишь к концу XX в. мысль о том, что инди­видуализм имеет не меньшую социальную ценность, чем коллекти­визм, постепенно проникает в русскую культуру. Но и сейчас наше общество с большим трудом осваивает такие понятия, как «права человека» и «свобода личности», а личная инициатива, требуемая рыночной экономикой, то принимает уродливые формы дикого мо­шенничества, то вызывает не менее дикое сопротивление со сторо­ны приверженцев принципа «не высовывайся» (в форме поджо­гов и убийств фермеров, например).

Бескорыстие, возвышение духовности, осуждение склоннос­ти к приобретательству, накопительству, скопидомству всегда одобрялись в русской культуре (хотя далеко не всегда служили фактически нормой жизни). Почитались юродивые, отшельники, укротители плоти, бессребреники и вообще все, кто пренебрегал мирскими благами ради высших духовных идеалов. Альтруистичес­кая жертвенность, аскетизм, «горение духа» отличают исторических и литературных героев, ставших образцами для целых поколений:— Сергия Радонежского и отца Аввакума в народных преданиях, стар­ца Зосимы и князя Мышкина у Достоевского, а так-же властителей дум русской интеллигенции — философов XIX в. Н. Федорова и В- Соловьева. Безусловно, высокая духовность русской культуры связана с православно-христианским культивированием святости и несет в себе религиозное начало.

Первенство духа над «плотью» и обыденностью оборачивается в русской культуре презрительным отношением к житейскому расчету, «мирской суетности», «мещанской сытости». Это, конечно, не значит, что русским людям вообще чужд практицизм. Стремле­ние к материальным благам, чичиковское и плюшкинское поведе­ние вовсе не редкость в России. «Деловые люди» в ней, как и всюду, ставят во главу угла деньги. Однако в традициях русской культуры деловитому экономическому мышлению не придается особой ценности. «Мелочным расчетам» противопоставляются «ши­рокие движения души». Поощряется скорее не разумная предус­мотрительность, а действие «на авось».

Стремление к высотам духовного совершенства подчас вылива­ется в нереальные благие мечтания, высокопарные интеллигент­ские словопрения о «вечных святынях», за которыми стоят «милая сердцу» практическая беспомощность, бездеятельность и попросту-лень. Русская культура более склонна признать прелесть восточ­ной пассивности, чем достоинства западного активизма, практициз­ма и деловитости. Это находит отчетливое выражение, например, у Гончарова: авторские и читательские симпатии отдаются больше ленивому, но благородному Обломову, чем энергичному, но чуждо­му сентиментальных эмоций Штольцу. В душе русского человека сочувствие вызывают бесшабашные удальцы, пропойцы, бомжи, го­товые жить впроголодь, только бы не брать на себя тягот систе­матического труда. Знаменитый вопрос «А ты меня уважаешь?» строится на предпосылке, что уважение завоевывается не делами, а исключительно душевными качествами, которые совсем не обяза­тельно должны проявляться в выдающихся поступках.

Обширность просторов России и многочисленность ее населения на протяжении многих столетий постоянно сказывались на русской

]

Глава 15. Исторические особенности русской культуры

15.6. Традиции и современность

культуре, придавая ей склонность к экстремизму, гиперболизму. Эта склонность проявлялась в том, что всякий замысел, всякое дело на фоне громадных по сравнению с соседними странами российских масштабов становились заметными и накладывали свой отпечаток на культуру только тогда, когда приобретали достаточно большой размах, зачастую лишь если доводились до крайности. Людские ре­сурсы, природные богатства, разнообразие географических условий, величина расстояний позволяли,осуществлять в России то, что было невозможно в других государствах. Соответственно и проекты при­влекали внимание, когда отличались грандиозностью.

Гиперболичны были вера и преданность крестьян царю-батюш­ке; национальные амбиции и неприязнь ко всему иностранному у московского боярства и духовенства; деяния Петра I, задумавшего построить за несколько лет большой столичный город на пустын­ном болотистом берегу моря и превратить огромную отсталую стра­ну в передовую и могучую державу; увлечения российской знати XVIII—-XIX вв. строительством дворцов и усадьб, французским языком и зарубежными модами; достигшая глубочайшего психоло­гизма у Толстого и Достоевского русская литература; особенности русской интеллигенции (социального слоя, подобного которому не было больше нигде) с ее мучительным ощущением «горя от ума», возвышенными духовными устремлениями и житейской непрактич­ностью; безудержно фанатичное принятие идей марксизма, вылив­шееся в уникальный социальный эксперимент, который дорого обо­шелся русскому народу; неподдельный народный энтузиазм и не­правдоподобно наивная шпиономания времен сталинизма; «громадье» планов, «поворотов рек», «великих строек коммунизма» и т.п. Та же страсть к гиперболизму и экстремизму проявляется и ныне — в доходящем до нелепостей.выпячивании своего богатства «новыми русскими»; в беспредельном разгуле бандитизма и коррупции; в наглости финансовых «пирамидосозидателей» и невероятно боль­шом количестве их доверчивых жертв; в удивительных для страны, прошедшей войну с фашизмом, буйных вспышках фашистско-наци-оналистических настроений, и т.д.

Экстремизм воспринимается русским человеком как культур-ная норма. Даже люди робкого характера, в жизни не-рискующие впадать в крайности, обычно с восторгом говорят о «русском раз­махе», воспетом в общеизвестном стихотворении А.К. Толстого:

Коль любить, так без рассудку,
; Коль грозить, так не на шутку,

Коль ругнуть, так сгоряча, Коль рубнуть, так уж сплеча.

Коли спорить, так уж смело, 'Коль карать, так уж за дело, Коль простить, так всей душой, Коли пир, так пир горой!

Такой «размах» проявляется в склонности занимать крайние позиции при решении различных (а в особенности сложных и не­ясных) вопросов и в нелюбви к компромиссным решениям. Че­хов в этой связи отмечает: «Между "есть бог" и "нет бога" лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истин­ный мудрец. Русский же человек знает какую-нибудь одну из этих крайностей, середина же между ними ему неинтересна, и она обык­новенно не значит ничего или очень мало»¹.

Одно из самых ощутимых по своим последствиям проявлений экстремизма — неоднократно повторяющийся в русской истории быстрый переход от одной крайности к другой, прямо противопо­ложной. Удивительно скорая (не в пример западноевропейским варварам раннего Средневековья!) христианизация Руси — и еще более скорое, всего лишь за пару десятилетий после 1917 г., превра­щение почти всех в атеистов, а затем — в течение одного десяти­летия — увеличение роста числа верующих. Не столь давнее всена­родное признание коммунистических идеалов — и нынешнее их осмеяние. Быстрое строительство социализма — и молниеносный рывок назад к «рыночной экономике». Такое инверсивное бросание из крайности в крайность то и дело ставит страну на грань раскола, и опасностью его нельзя пренебрегать и сегодня.

Поскольку самодержавная государственная власть на протяже­нии всей истории России была главным фактором, обеспечивав­шим сохранение единства и целостности огромной страны, постоль­ку неудивительно, что в русской культуре эта власть фетишизи­ровалась, наделялась особой, чудодейственной силой. Сложился культ государства, оно стало одной из главных святынь народа. Государ­ственная власть представлялась единственной надежной защитой от врагов, оплотом порядка и безопасности в обществе. Отноше­ния власти и населения по традиции понимались как патриархаль­но-семейные: «царь-батюшка» — глава «русского рода», облечен­ный неограниченной властью казнить и миловать своих «людишек», а они — «дети государевы» — обязаны исполнять его повеления, потому что иначе род придет в упадок. Вера в то, что царь хоть и грозен, но справедлив, прочно укрепилась в народном сознании. А ^fice, что противоречило этой вере, толковалось как результат зло-¹ Из архива А.П. Чехова. Публикации. М.1960. С. 36.

Глава 15. Исторические особенности русской культуры

15.6. Традиции и современность

вредного вмешательства посредников — царских слуг, бояр, чинов­ников, обманывающих государя и искажающих его волю. Века кре­постной зависимости приучили крестьян к тому, что их жизнь под­чиняется не закону, а произвольным решениям властей, и надо «идти на поклон» к ним, чтобы «найти правду».

Вместе с тем всесилие властей ставило развитие духовной куль­туры общества в зависимость от них. Искусство, литература, наука обслуживали их интересы. Прославление их было социальным за­казом художникам, и они выполняли этот заказ. Верноподданни­ческие мотивы пронизывали культуру сверху донизу. И протесты против самовластия и произвола чиновников так или иначе тоже исходили из признания их фактического всемогущества. Таким образом, фетишизация власти была культурным фоном российской действительности.

Октябрьская революция сменила тип власти, но не отменила ее фетишизацию, которой она была окружена. Более того, партийная пропаганда взяла этот культ на вооружение и придала ему новую силу. Сталин изображался «отцом» народа, «корифеем науки», наде­ленным необычайной мудростью и прозорливостью. Развенчание его после смерти не изменило общего тона восхваления мудрости «кол­лективного руководства» и его «единственно верного ленинского курса». Дети на праздниках благодарили «Центральный Комитет КПСС и Советское правительство» «за счастливое детство». Вожди про­славлялись подобно святым, а их изображения выполняли роль свое­го рода икон. Лозунги типа «Слава КПСС!» были неотъемлемым элементом убранства улиц. Разумеется, многие скептически воспри­нимали весь этот парад. Но и недовольные властью опять-таки воз­лагали на нее полную ответственность за беды общества.

Фетишизация государственной власти остается установкой об­щественного сознания и в нынешней России. Представление, что правительство настолько всесильно, что от него зависят и счастье, и несчастье населения, по-прежнему повсеместно царит в народных массах. Правительство у нас в ответе за все: его ругают за несо­блюдение законов, невыплату зарплаты, дороговизну, разгул банди­тизма, грязь на лестничных клетках, распад семей, распространение пьянства, наркомании и венерических болезней. И не исключено, что за рост экономики и благосостояния (а рано или поздно он произойдет!) тоже станут благодарить президента, депутатов, мини­стров, губернаторов и мэров. Выработанная историей культурная традиция не сдает свои позиции в одночасье.

С культом власти и государства исторически связан и особый характер русского патриотизма. Сложившаяся в культуре уста­новка органически соединяет любовь к родине — родной земле,

природному ландшафту, с любовью к отечеству — государству. Русский солдат воевал «за веру, царя и отечество»: само собой разу­мелось, что это вещи неразрывно связанные.

Но дело не только в этом. Вековое существование России в религиозном противостоянии языческому Востоку и католическому Западу не прошло даром. Окруженный со всех сторон «иноверцами», русский народ (в отличие от западноевропейских, не испытавших этого) выработал ощущение своей единственности, уникальности, исключительной несхожести с другими народами. Наложившись на это ощущение, мессианские идеи оформили русский патриотизм как культурный феномен, который не исчерпывается «любовью к отечес­ким гробам», но предполагает особую историческую судьбу России, особые отношения ее со всем человечеством и обязанности перед ним. Таким образом, патриотизм наряду со своим «внутренним» со­держанием приобретает еще и «внешнее» дополнение.

Нетрудно понять, что это подготовило культурную почву, на ко­торой произошло быстрое распространение в российском обще-|;стве марксистских представлений о великой исторической миссии России, которой суждено после Октябрьской революции возглавить движение всего человечества к коммунизму. «Советский патрио­тизм», включающий в себя гордость за свою державу как «маяк человечества», явился прямым наследником русского патриотизма. «Братская помощь» Советского Союза другим странам представля­лась нелегким, но почетным бременем — выполнением обязательств, выпавших на долю нашей страны вследствие ее исключительной роли в истории человечества.

Традиционные установки русской культуры сложились в услови­ях доиндустриального общества. Переход страны к индустриальному развитию в некоторой степени поколебал, но не разрушил их. При социализме они даже окрепли: специфика индустриального общества, построенного на социалистических началах, состояла в том, что оно реставрировало определенные черты феодально-крепостнической орга­низации социальных отношений, и советская идеология охотно поддер­живала соответствовавшие этой организации культурные традиции.

Крушение социализма стало тяжелым испытанием для культу­ры. Дело не только в связанном с ним катастрофическом паде­нии государственной финансово-материальной поддержки учреж­дений культуры, образования и науки — переход к рыночной эко­номике потребовал существенных изменений в самой системе культурных норм, ценностей и идеалов. Индустриальное общество, ^а тем более постиндустриальное, к которому России предстоит дви­гаться, стремится сбросить с себя груз устаревших, доиндустриаль-ных установок.

Глава 15. Исторические особенности русской культуры

Современная русская культура находится на перепутье. В ней происходит ломка стереотипов, которые сложились в досоветские и советские времена. По-видимому, нет никаких оснований пола­гать, что этот процесс затронет специфическое ядро культуры — ее коренные ценности и идеалы. Однако призывы к «возрожде­нию» русской культуры в том виде, в каком она существовала в прошлом, утопичны. Переоценка ценностей уже идет. Результаты социологических исследований показывают, что в сознании рус­ских людей сегодня сталкиваются противоречивые нормы и стерео­типы поведения. Расшатываются вековые традиции, и пока трудно сказать, что из них устоит, а что падет жертвой на- алтарь нового расцвета русской культуры.

(?) Контрольные вопросы

1. Как соотносятся этническая и национальная культуры?

2. В чем состоит различие между традиционной и инновационной куль­
турами?

3. Что такое субкультура?

4. Чем различаются субкультура и контркультура?

5. Как соотносится массовая культура с массой и массовым сознанием?

6. Почему возникло различие между культурами Запада и Востока,
Севера и Юга?

7. Как сочетается разнообразие культур с культурным единством че­
ловечества?

8. Чем обусловлено своеобразие русской культуры?

9. Каковы были последствия принятия христианства на Руси?

10. Почему возник и в чем проявился разрыв между этнической и
национальной культурами в России XVIII—XIX вв.?

11. Какие тенденции в современной русской культуре вы можете от­
метить?

Ш Литература

1. Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при старом порядке. Екатерин­
бург, 1999.

2. Бахтин ММ. Творчество Франсуа Рабле и народная культура сред­
невековья и Ренессанса. М., 1965.

3. Данилевский Н.Н. Россия и Европа. М., 1991. ■
А.Лотман ЮМ. Семиосфера. СПб., 2001.

5. Mud M. Культура и мир детства. М., 1988.

6. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки (любое издание).

7. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

8. Тойнби А. Постижение истории. М., 1996.

9. Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.

Раздел V КУЛЬТУРА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Глава 16

СОВРЕМЕННАЯ МИРОВАЯ КУЛЬТУРА

Являясь следствием развития предшествующих культурных тра­диций, вобрав в себя их особенности, современная мировая культу­ра обладает и своими специфическими свойствами, придающими ей своеобразие и уникальность.

Рассмотрение ее необходимо осуществлять комплексно, т.е. во взаимосвязи с разными факторами и сторонами жизни. Культура тесно связана со всеми современными процессами, которые как вли­яют на нее, так и подвергаются ее воздействию. Поэтому анализ современной мировой культурной ситуации (впрочем, как и любой конкретной культурной ситуации) возможен лишь тогда, когда в поле зрения удерживаются важнейшие составляющие жизни че­ловеческого общества: от уровня развития технологии, экономики и производства до системы права, морали, искусства и т.п. Культура — это тесно взаимосвязанная целостность. Понятно, что подобного Целостного охвата всех сторон жизни человека и человечества дос­тичь невозможно, поэтому приходится, и в этом смысл гуманитар­ного научного исследования, ограничивать анализ изучением наи­более важных моментов социальной и культурной жизни.

Мы поступим именно таким образом: отметим самые суще­ственные моменты и черты современной культуры, ее характерные особенности и определим ее место в мировом процессе. При этом необходимо помнить, что любое явление в жизни того или иного общества не только связано с другими явлениями, но и в чем-то подобно им. Следует учитывать также, что современная культура — это исторически обусловленный момент развития преимуществен­но европейской цивилизации, поэтому многие важные черты совре­менной мировой культуры являются чертами европейской культу-РЫ, а истоки мировой культуры лежат в истоках западноевропей-

Глава 16. Современная мировая культура

ской культурной традиции. Следовательно, при анализе и описании современной мировой культурной ситуации необходимо прежде всего рассмотреть некоторые черты европейской культуры, которые ока­зались существенными для мировой культуры в целом, а затем перейти к анализу современной мировой культуры, характеризуя текущий момент ее развития.

Современный этап эволюции мировой культуры и те изменения, которые происходят как в экономике и производстве, так и в соци­альной сфере, в области массовогр сознания, ставят новые пробле­мы перед исследователями, политтехнологами, представителями. власти, перед каждым живущим -в этом мире человеком. Одни проблемы решаются, другие отходят на задний план, некоторые ут­рачивают свою актуальность при изменениях общественно-полити­ческой ситуации. Но приходят новые проблемы, поскольку каждая эпоха ставит свои вопросы. Поэтому мы остановимся лишь на той проблемике, которая, с нашей точки зрения, является не столько злободневной, сиюминутной, сколько характерной, характеризующей современную культурную ситуацию и мировые процессы нашего времени.

16.1. Определяющая роль европейской культурной традиции в мировой культуре

Современная культурная ситуация определяется тем, что ее ос­новные черты являются развитием и глобализацией преимуществен­но европейской (западноевропейской) культурной традиции. Это обстоятельство, по сути, одно из важнейших свойств современного состояния мировой культуры в целом. Именно европейская куль­турная традиция "стала сейчас «основой» мировой культуры (это явление называют вестернизацией и европоцентризмом современ­ной мировой культуры). Остановимся на анализе европейской куль­турной традиции, ставшей, по нашему мнению, основой современной мировой культуры.

Как любая другая культурная традиция, европейская традиция имеет свои отличительные черты, свой стиль и свою историю. Ис­тория культуры есть развитие и развертывание уникальных и не­повторимых особенностей данной культуры. Именно в истории культура реализует свои возможности, т.е. то, что изначально зало­жено в ней как ее основания. Анализ этих оснований и характер­ных черт культурной традиции дает целостное знание этой культу­ры, а также объясняет пути ее развития.

,.

16.1. Определяющая роль европейской культуроной традиции...

Вопрос об истоках европейской культуры достаточно сложен, тем более что различные исследователи по-разному определяют сами рамки европейской культурной традиции. Например, немецкий мыс­литель О. Шпенглер (1880—1936), называя эту традицию североаме­рикано-европейской культурной традицией, символом которой явля­ется фигура гетевского персонажа доктора Фауста, полагал, что исток ее лежит в Средневековье, а современный этап — это этап цивили­зации, которую он считал временем заката, распада любой культуры. Однако существует целый ряд мыслителей, придерживающихся дру­гого мнения относительно происхождения и истоков современной культурной ситуации. До сих пор окончательное и однозначное ре­шение этой проблемы не найдено, вопрос остается дискуссионным. Поэтому мы выберем наиболее «нейтральный» и наименее спорный вариант: современная европейская культурная традиция во многом сформирована теми процессами, которые происходили во времена Ренессанса и так называемого Нового времени, т.е. начиная прибли­зительно с XV в. Именно существенные черты ренессансной культу­ры и культуры Нового времени стали основными и существенными характерными особенностями западноевропейской культурной тра­диции в целом. Понятно, что и культура Средних веков, и даже куль­тура античности оказали влияние на становление и развитие евро­пейской культуры, однако именно Ренессанс и Новое время сформи­ровали ментальность и стиль западноевропейской культуры, т.е. то, что существенно отличает ее от других культурных традиций.

Суммируем сказанное: современную мировую культуру, несмотря на большое влияние местных традиций, все же можно рассматри­вать именно как продолжение и развитие единой традиции — тра­диции, которая во многом была заложена во времена европейского Возрождения и Нового Времени. Именно подчас скрытые, а подчас и явные черты культур тех эпох стали чертами европейской куль­туры в целом, а значит, и во многом предопределили черты совре­менной мировой культуры. Остановимся на них, демонстрируя по мере необходимости современное их звучание.

Рационализм Рационализмом (от лат. ratio — разум) принято
европейской называть систему взглядов, которая признает ос-
культуры и его новой познания, поведения и мотивации челове-
истоки ческий разум.

Очень часто можно услышать мнение, что ев­ропейской культурной традиции свойствен рационализм. Однако Подобное утверждение, по меньшей мере, недостаточно, ибо почти каждому типу культуры свойствен свой тип рациональности: мы

Глава 16. Современная мировая культура

16.1. Определяющая роль европейской культуроной традиции.

можем говорить о рационализме Средних веков, о рационализме греческой цивилизации и т.п. Каждая традиция по-своему опреде­ляет, что такое разум как основа рациональности, а также само положение человеческого разума и человека вообще в культурном, социальном, научном и т.п. пространствах. Поэтому для нас сейчас важнее определить характерные особенности не рационализма во­обще, а европейского рационализма. Рационализму европейской куль­туры свойственно определенное отношение к действительности, а именно стремление конституировать реальность как подлежащую контролю, подсчету и зримой представленное™. Любое явление, любой предмет, любое действие «пропускается» человеком через определенную «оптику» человеческого сознания, которая формиру­ется каждой культурой присущим только ей способом. В европей­ской культурной традиции эту «оптику» характеризуют указанные моменты, которые суть специфика европейской рациональности. Для европейского менталитета действительность, т.е. любой предмет, любое сущее, должны зримо представляться, а также подчиняться контролю и позволять оперировать с ними с помощью системы математического исчисления.

Истоки такого отношения к миру и к сущему вообще следует искать в том времени, когда формировался подобный взгляд на мир, т.е. в эпохе Ренессанса и Нового времени. Этой точки зрения при­держивался, в частности, известный швейцарский историк культу­ры Я. Буркхардт (1818—1897), который видел истоки европейской культуры в эпохе итальянского Ренессанса, считая, что именно дух «итальянского народа того времени покорил весь западный мир»¹. По мнению указанного мыслителя, именно особенности итальян­ского характера эпохи Возрождения послужили основой формиро­вания современного мышления. Буркхардт полагал, что итальянец эпохи Возрождения стремился относиться к окружавшему его миру как к произведению искусства. Под искусством швейцарский уче­ный понимал осознанную, рациональную, основанную на подсчете и планировании деятельность. Рациональный подсчет и планирова­ние, контроль и своеобразная бухгалтерия — это те черты, которые, по мнению Я. Буркхардта, были свойственны итальянцам того вре­мени и которые стали неотъемлемыми чертами всей европейской культуры в целом. Итальянец эпохи Возрождения представлялся Я. Буркхардту энергичным, жестко контролирующим как происходя­щие события, так и отдаленное будущее авантюристом. Именно ита­льянское Возрождение сформировало- европейскую ментальность, ориентированную на контроль и власть, опирающуюся на постулат

¹ Буркхардт Я. Культура Возрождения в Италии. М., 1996. С. Ml.

всесилия'разума. Укажем, что эти черты не только позволили в конечном счете сформировать современную модель научного зна­ния, опирающуюся на математический аппарат, но и способствовали развитию таких современных технологий, как компьютерная инже­нерия и средства электронной коммуникации.