Шестьсот сорок третья ночь

Когда же настала шестьсот сорок третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда аль‑Джамракан принял ислам, он поцеловал землю меж рук Гариба, и пока это было так, вдруг поднялась пыль, которая застлала края неба. И Гариб сказал: „О Сахим, выясни, в чем дело, почему поднялась эта пыль?“ И Сахим вышел, точно птица, когда она взлетает, и исчез на некоторое время, а потом он вернулся и сказал: „О царь времени, это пыль от сынов Амира, товарищей аль‑Джамракана“. И тогда Гариб сказал аль‑Джамракану: „Садись на коня, встреть твоих людей и предложи им ислам. Если они тебя послушаются, то спасутся, а если откажутся, мы поработаем среди них мечом“.

И аль‑Джамракан сел на коня и гнал его, пока не встретил своих товарищей. И он закричал им, и они узнали его и сошли с коней и пришли на ногах и сказали: «Мы радуемся твоему благополучию, о владыка наш». – «О люди, – сказал аль‑Джамракан, – кто меня послушается – спасётся, а кто меня ослушается, того я сломаю этим мечом». – «Приказывай нам, что хочешь, – ответили они, – мы не ослушаемся твоего приказания». – «Скажите со мною: „Нет бога, кроме Аллаха, Ибрахим – друг Аллаха!“ – сказал аль‑Джамракан. И его люди спросили: „О владыка, откуда у тебя такие слова?“ И аль‑Джамракан рассказал им, что случилось у него с Гарибом, и сказал: „О люди, разве вы не знаете, что я – ваш предводитель в пылу схватки, на месте боя и сражения и меня взял в плен один человек и дал мне вкусить позор и унижение“.

И когда люди аль‑Джамракана услышали его речи, они произнесли слова единобожия, а затем аль‑Джамракан отправился с ними к Гарибу, и они снова приняли ислам меж его рук и пожелали ему победы и величия, поцеловав сначала землю. И Гариб обрадовался и сказал: «Отправляйтесь к себе в стан и предложите ислам вашим родичам». Но аль‑Джамракан и его люди воскликнули: «О владыка, мы больше не оставим тебя, но пойдём, приведём наших детей и вернёмся к тебе!» – «О люди, идите и соединитесь со мной в городе Куфе», – сказал Гариб. И аль‑Джамракан и его люди сели на коней и достигли своего стана. И они предложили ислам своим женщинам и детям, и те предались Аллаху до последнего, а потом они разобрали шатры и палатки и погнали коней, верблюдов и баранов и пошли по направлению к Куфе.

И Гариб тоже поехал, и когда он прибыл в Куфу, витязи встретили его торжественным шествием, и он вступил в царский дворец и сел на престол своего отца, а храбрецы встали справа и слева. И вошли к нему лазутчики и рассказали ему, что его брат прибыл к аль‑Джаланду ибн Каркару, властителю города Омана и земли Йеменской. И когда Гариб услышал вести о своём брате, он кликнул своих людей и сказал им: «О люди, делайте приготовления, чтобы выехать через три дня!» И он предложил тридцати тысячам воинов, которых взяли в плен в первой стычке, принять ислам и отправиться с ними, и двадцать тысяч из них приняли ислам, а десять тысяч отказались, и Гариб убил их. И затем пришёл аль‑Джамракан и его люди, и они поцеловали перед Гарибом землю, а Гариб наградил их прекрасными одеждами и сделал аль‑Джамракана предводителем войска. «О Джамракан, – сказал он, – садись на коня с вельможами из твоих родичей и двадцатью тысячами всадников, иди впереди войска и отправляйся в страны аль‑Джаланда ибн Каркара, властителя города Омана».

И аль‑Джамракан отвечал: «Слушаю и повинуюсь!» И воины оставили своих женщин и детей в Куфе и двинулись в путь. А Гариб стал осматривать гарем Мирдаса, и его взгляд остановился на Махдии, которая была среди женщин, и он упал, покрытый беспамятством. И ему побрызгали на лицо розовой водой, и, очнувшись, он обнял её и вошёл с нею в комнату, где сидят, и они посидели и затем легли спать без прелюбодеяния. А когда наступило утро, Гариб вышел и сел на престол своего царства и наградил своего дядю ад‑Дамига и сделал его наместником всего Ирака. И он поручил ему заботиться о Махдии, пока сам не вернётся из похода на своего брата. И ад‑Дамиг послушался его приказания, и затем Гариб двинулся с двадцатью тысячами всадников и десятью тысячами пеших и пошёл, направляясь в земли Омана и страны Йемена.

Между тем Аджиб достиг города Омана со своими людьми, и жителям Омана стала видна пыль от бегущих, и аль‑Джаланд ибн Каркар увидел эту пыль и велел скороходам выяснить, в чем дело. И скороходы исчезли на некоторое время, а потом вернулись и рассказали, что это скачет царь, которого зовут Аджиб, властитель Ирака.

Аль‑Джаланд удивился приходу Аджиба в его землю, и когда он удостоверился в этом, он сказал своим людям: «Выходите и встречайте царя!»

И они вышли и встретили Аджиба и поставили для него палатки у ворот города. И Аджиб поднялся к аль‑Джаланду плачущий и печальный сердцем (а двоюродная сестра Аджиба была женой аль‑Джаланда, и он имел от неё детей). И когда аль‑Джаланд увидал своего зятя в таком состоянии, он сказал: «Осведоми меня, в чем дело». И Аджиб рассказал ему обо всем, что у него случилось с братом, от начала до конца, и сказал: «О царь, он приказывает людям поклоняться господу небес и запрещает им поклоняться идолам и другим богам».

И когда аль‑Джаланд услышал эти слова, он стал греховен и преступен и воскликнул: «Клянусь солнцем, владыкой сияний, я не оставлю ни единого из людей твоего брата! Где ты покинул этих людей и сколько их?» – «Я покинул их в Куфе. И их пятьдесят тысяч всадников», – ответил Гариб, и аль‑Джаланд кликнул своих людей и своего везиря Джевамерда и сказал ему: «Возьми с собой семьдесят тысяч всадников и отправляйся в Куфу к мусульманам и приведи их ко мне живыми, чтобы я измучил их всякими пытками».

И Джевамерд ехал с войском, направляясь в Куфу, первый день и второй день, до седьмого дня, и когда они ехали, они вдруг спустились в долину, где были деревья, реки и плоды. И Джевамерд велел своим людям остановиться…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.