Преступления против международного мира

К международным преступлениям, направленным против всеобщего мира, мирного сосуществования различных государств, народов и всего человечества можно отнести две категории деяний: преступления против международного мира и преступления против стабильности международных отношений. К первой категории по традиции относятся акты агрессии, а именно: планирование, развязывание и ведение агрессивной войны, угроза агрессии, подстрекательство и публичные призывы к совершению агрессии.

Собственно термин «агрессия» на протяжении длительной истории своего существования использовался в самых различ­ных контекстах (политическом, правовом и во­енном). Идея запрещения агрессивной войны с большим трудом проникала в политику государств и собственно международное право. Так, один из отцов-основателей международного права Г. Гроций считал, что война, начатая в ответ на нарушение права или как самооборона, должна быть объявлена справедливой и дозволенной войной, так как «в случае нападения на людей открытой силой при невозможности избегнуть иначе опасности для жизни дозволена война, влекущая даже убийство нападающего»[180]. У истоков доктрины преступности международной агрессии стоял также итальянский профессор Ф. де Витториа, который еще в первой половине XVI в. сформулировал определение агрессии, границы допустимой самообороны, ответственность глав государств, необоснованность ссылок на приказ свыше для своей защиты и иные элементы учения о преступлении агрессии[181].

Начало международно-правового запрета военной агрессии было положено Гаагскими конвенциями 1899 и 1907 гг., посвященными мирному разрешению международных споров (в частности, III Гаагской конвенцией 1907 г. о порядке открытия военных действий, V Гаагской конвенцией 1907 г. о правах и обязанностях нейтральных держав и лиц в случае сухопутной войны)[182]. Так, в соответствии с Конвенцией о мирном разрешении международных столкновений от 5 (18) октября 1907 г., государства-участники договорились прилагать все усилия к тому, чтобы обеспечивать мирное решение международных несогласий с целью предупредить, по возможности, обращение к силе в международных отношениях[183].

Как известно, идея о необходимости уголовного преследования за ведение агрессивной войны, или «преступления против мира» была впервые высказана лордом Курзоном во время дебатов на заседании Имперского Военного кабинета 30 ноября 1918 г. Основной целью было наказать «тех, кто нес ответственность за войну или зверские преступления, направленные против законов войны»[184]. Как объяснял сам Ллойд Джордж, «было также крепнувшее ощущение того, что война как таковая являлась преступлением против человечества…»[185]. Союзническая Комиссия по ответственности инициаторов развязывания войны, учрежденная на Мирной конференции 1919 г., рекомедовала, чтобы преступление ведения агрессии

Одним из первых документов, который на межгосударственном уровне закрепил обязательство не прибегать к войне как средству разрешения международных споров, стал Устав Лиги Наций 1919 г. В ст. 10 Устава содержалось обязательство членов Лиги уважать и оберегать от внешней агрессии территориальную целостность и политическую независимость друг друга; любая война или угроза войны объявлялась делом, затрагивающим Лигу Наций в целом (ст. 11) и на случай войны в нарушение положений Устава предусматривалось применение санкций (ст. 16). В типовом образце договора о взаимной помощи, разработанном комиссией Лиги Наций в 1923 г., говорилось о необходимости проведения целой серии мероприятий по коллективной борьбе с агрессивной войной как международным преступлением (ст. 1)[186]. В ст. 10 Женевского протокола, принятого на пятой Ассамблеи Лиги Наций 2 октября 1924 г., содержалось следующее формальное определение агрессии: «Агрессором является всякое государство, которое прибегает к войне в нарушение обязательств, предусмотренных пактом Лиги или настоящим протоколом. К агрессии приравнивается нарушение демилитаризованных зон. В случае открывшихся военных действий предполагается агрессором, если нет противоположного решения, принятого единогласно Советом Лиги: 1) всякое государство, которое отказалось подвергнуть спор процедуре его разрешения, или которое отказалось действовать согласно мирному или третейскому решению, или пренебрегло единогласным решением Совета…, 2) всякое государство, которое нарушило одно из временных предписаний Совета Лиги»[187]. Существование обычной нормы международного права о преступности агрессии было подтверждено в Декларации Лиги Наций об агрессивных войнах 1927 г.[188]

В формировании понятия агрессии как международного преступления, совершаемого государством, заметную роль сыграл труд В. Пеллы «Коллективная преступность государств и уголовное право будущего» 1925 г. Наряду с агрессивной войной, которую автор расценивал как самое тяжкое преступление, были названы и другие деяния, связанные с агрессивными целями и подпадающие под действие международного уголовного права: военные, морские, воздушные, промышленные и экономические мобилизации, угроза агрессивной войной в виде ультиматума, вмешательство одного государства во внутреннюю политическую борьбу или в осуществление суверенных полномочий другого государства, приготовление или допущение приготовлений на своей территории посягательств на безопасность другого государства, в частности покровительство бандам, готовящимся к вторжению на территорию последнего, и др.[189]

Важным шагом на пути формирования доктрины преступности агрессивной войны стало принятие 27 августа 1928 г. Парижского пакта об отказе от войны как орудия национальной политики, более известного под названием «Пакта Бриана–Келлога» по имени инициаторов его заключения – министра иностранных дел Франции и государственного секретаря США соответственно. Подписавшие первоначально этот международный документ США, Великобритания и Франция заявили о своем праве вести «оборонительные войны». Участниками пакта стали 15 государств. СССР был отстранен от процесса разработки документа, но 31 августа 1928 г. советское правительство заявило о своей готовности подписать пакт. Впоследствии к договору присоединились еще 48 государств, включая и те, кто в последующее десятилетие прибегнул к явным агрессивным действиям и стал основным виновником войн. Пакт состоял всего из двух статей, где договаривающиеся стороны заявляли от имени своих народов, что они осуждают обращение к войне для разрешения международных споров и отвергают ее как инструмент национальной политики в своих отношениях друг с другом[190].

В Общей Конвенции для развития средств предупреждения войны, принятой Лигой Наций 26 сентября 1931 г., говорилось следующее: «Если в нарушение подписанной конвенции вспыхнет война, то это нарушение создает презумпцию виновности нарушителя в агрессии, предусмотренной статьей 16 Пакта Лиги». В 1932 г. на рассмотрение Генеральной комиссии Женевской конференции по разоружению поступил один из первых советских проектов определения агрессии, в котором агрессор рассматривалсякак «нападающая сторона», что впоследствии было воспринято рядом международных договоров[191].

4 июля 1933 г. в Лондоне между СССР, Румынией, Чехословакией, Турцией и Югославией была заключена Конвенция об определении агрессии[192]. В преамбуле Конвенции стороны заявляли о своем желании укрепить мир, существующий между этими странами, и разработать в интересах всеобщей безопасности возможно более точное понятие агрессии, чтобы предупредить всякий повод к ее оправданию (например, по соображениям политического, военного, экономического или иного порядка), обеспечить всем народам неприкосновенность территории своей страны, равное право на независимость, безопасность, защиту их территорий и на свободное развитие своего государственного строя. Само определение агрессии было сформулировано в результате предложения, внесенного Советской Делегацией, в докладе Комитета по вопросам безопасности от 24 мая 1933 года (доклад Политиса) на Конференции по сокращению и ограничению вооружений. Согласно ст. 2 Конвенции, нападающим в международном конфликте признается государство, которое первое совершит одно из следующих действий (актов агрессии): 1) объявление войны другому государств; 2) вторжение своих вооруженных сил, хотя бы без объявления войны, на территорию другого государства; 3) нападение своими сухопутными, морскими или воздушными силами, хотя бы без объявления войны, на территорию, суда или воздушные суда другого государства; 4) морскую блокаду берегов или портов другого государства; 5) поддержку, оказанную вооруженным бандам, которые, будучи образованными на его территории, вторгнутся на территорию другого государства, или отказ, несмотря на требование государства, подвергшегося вторжению, принять на своей собственной территории все зависящие от него меры для лишения названных банд всякой помощи или покровительства. В Приложении к ст. 3 Конвенции были даны некоторые указания, позволяющие определить нападающего, в связи с чем констатировалось, что никакой акт агрессии в смысле ст. 2 Конвенции не может быть оправдан одним из следующих обстоятельств: (а) внутреннее положение государства, например, его политический, экономический или социальный строй; недостатки, приписываемые его управлению; беспорядки, проистекающие из забастовок, революций, контрреволюций или гражданской войны; (б) международное поведение государства, например, нарушение или опасность нарушения материальных или моральных прав или интересов иностранного государства или его граждан; разрыв дипломатических или экономических отношений; меры экономического или финансового бойкота; споры относящиеся к экономическим, финансовым или другим обязательствам перед иностранными государствами; пограничные инциденты, не подходящие ни под один из случаев агрессии, указанных в ст. 2 Конвенции.

Устав Нюрнбергского Международного военного трибунала от 8 августа 1945 г. рассматривал агрессию уже в контексте преступле­ний против мира. Было выделено две формы преступных войн – агрессивная война и война в нарушение международных договоров. «Война» как элемент состава агрессии представляла собой сложную систему действий. Согласно ст. 6 Устава в перечень различных форм деятельности, связанной с войной, были включены планирование, подготовка, развязывание или ведениеагрессивной войныили войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений, или участие в общем плане или заговоре, направленном к осуществлению любого из вышеуказанных действий[193]. Именно такое определение агрессии стало результатом давления делегаций СССР и Франции, которые настаивали на том, чтобы перечислить деяния, составляющие акты агрессии, для персональной уголовной ответственности нацистских лидеров[194].

Так, в качестве агрессии со стороны Германии были расценены и аншлюс Австрии, и аннексия части Чехословакии, и прямое военное нападение на Польшу, Данию, Норвегию, Нидерланды, Бельгию, Люксембург, Югославию, Грецию, СССР и США. Однако, в «Ходатайстве от лица всей защиты» на Нюрнбергском процессе утверждалось, что обвинение в преступлениях против мира было попыткой применить правовую норму ex post facto, придать уголовному закону обратную силу. Так, профессор Яррайсс на основании отрицания наличия в международном праве норм, устанавливающих незаконность и тем более преступность войны, делал вывод о том, что с позиций права невозможно обосновать наказание нацистских руководителей за преступления против мира[195]. В ответ на это К. Райт утверждал, что преступления против мира были признаны в качестве таковых задолго до этого в общих нормах международного права. Но при привлечении конкретного лица к уголовной ответственности за агрессию необходимо было принимать в расчет масштабы его власти над вооруженными силами или его роль и значение в качестве консультанта или коллаборациониста лиц, осуществляющих такую власть, а также «его умысел при санкционировании использования вооруженных сил». Следовало также доказать наличие обоих элементов преступления против мира, т.е. что имели место умысел на агрессию (а не действия физического лица, совершенные с целью самообороны или в других дозволенных целях) и осуществление незаконного акта государства[196]. В целом, в ходе Нюрнбергского трибунала было заявлено, что «инициирование агрессивной войны является не просто международным преступление – это тягчайшее международное преступление, отличающееся от других военных преступлений тем, что аккумулирует в себе все зло войны»[197].

Приготовление к агрессивной войне как особый состав преступления против мира человечества включает в себя большую группу самостоятельных и относительно законченных действий. В ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала и ст. 5 Устава Токийского трибунала были разграничены составы приготовления к войне и приготовления к агрессии как две разновидности преступлений против мира. Подготовительные к агрессивной войне действия выражаются в «планировании» – разработке конкретных тактических или стратегических планов развязывания или ведения агрессивной войны, составляя начальный этап ее подготовки,[198] и в «подготовке» агрессивной войны – собственно приготовительных действиях, направленных на претворение в жизнь соответствующих планов (активизация разведывательной деятельности о противнике, наращивание производства военной техники, увеличение вооруженного контингента, объявление боевой готовности армии и пр.). Выполнение аналогичных действий в целях укрепления обороноспособности и обеспечения безопасности государства без ориентации на ведение агрессивной войны не образуют состава рассматриваемого международного преступления[199].

В преамбуле Устава Организации Объединенных На­ций от 26 июня 1945 г. нации, преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды принесшей человечеству невыразимое горе, намеревались объединить свои силы для поддержания международного мира и безопасности, и обеспечить принятием принципов и установлением методов, чтобы вооруженные силы применялись не иначе, как в общих интересах. Устав также предусмотрел в качестве одной из целей ООН поддержание международного мира и безопасности и принятие эффективных коллек­тивных мер для предотвращения и устранения уг­розы миру и подавления актов агрессии (п. 1 ст. 1). В п. 4 ст. 2 разграничивались понятия агрессии и угрозы силой и в качестве одного из важнейших принципов про­возглашалось воздержание от угрозы силой или ее применения как против территориальной непри­косновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями Объединенных Наций. В ст. 5 говорилось о при­остановлении прав и привилегий государства-члена ООН в случае совершения против него Советом Безопасности действий превентивного или принудительного характера; в ст. 6 – об исключении из состава ООН по рекомендации Совета Безопасности того государства, которое систематически нарушает принципы Устава ООН. Генеральная Ассамблея может обращать внимание Совета Безопасности на ситуации, которые могли бы угрожать международному миру и безопасности (п. 3 ст. 11).

В специальной Главе VII Устава «Действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии» (ст. 39–51) предусматривались превентивные или принудительные меры в отношении государства, угрожающего миру, или государства-агрессора, а именно: полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио или других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений (ст. 41). Ст. 53 Устава ООН прямо указывала на возможность агрессивных действий со стороны определенных государств и предупреждение Организацией дальнейшей агрессии с их стороны. Все эти нормы Устава были направлены против государства, виновного и ответственного за вооруженный конфликт или войну, т.е. государ­ства, чьи воинские подразделения совершили агрессивные действия или подготовили их. Сюда же следует отнести случаи невыполнения обяза­тельных решений (резолюций) СБ ООН о прекращении огня, отводе войск за линию перемирия и т.п., когда имеет место ответственность государства за действия военного коман­дования и подчиненных ему войсковых частей[200].

В резолюции ГА ООН 378/В(V) от 17 ноября 1950 г. Комиссия международного права была уполномочена выработать несколько предложений по проблеме дефинирования агрессии. После продолжительной дискуссии Комиссия присоединилась к первоначальной позиции ее специального докладчика по этому вопросу Спирополусу, заявившему, что юридическая дефиниция агрессии будет искусственной конструкцией, которая никогда не сможет быть завершена достаточно для охвата всех возможных случаев агрессии, особенно если предполагать, что методы агрессии постоянно развиваются[201]. В соответствии с резолюцией ГА ООН 688 (VII) от 20 декабря 1952 г. Был учрежден Комитет из 15 членов с целью выработать дефиницию агрессии, но в заключении его работы было единодушно решено, что проект не будет выноситься на голосование, так как предложения будут переданы на рассмотрение государствам-членам ООН. Наконец, резолюцией ГА ООН 859 (IX) от 4 декабря 1954 г. был создан специальный Комитет из 19 членов, уполномоченных подготовить детальный доклад, сопровождаемый проектом определения агрессии.

Подготовленный Комиссией международного права ООН проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г. предусматривал ответственность за любую угрозу властей какого-либо государства прибегнуть к акту агрессии против другого государства, а также за подготовкувластями какого-либо государства применения вооруженной силы против другого государства с какой бы то ни было целью, кроме национальной или коллективной самообороны или исполнения решения или рекомендации компетентного органа ООН[202]. Наряду с прямой военной агрессией проект Кодекса 1954 г. перечисляет другие весьма близкие по природе преступления: «…4) вторжение на территорию какого-либо государства с территории другого государства вооруженных шаек, действующих с политическими целями; 5) ведение или поощрение властями какого-либо государства деятельности, рассчитанной на возбуждение междоусобий в другом государстве, или допущение властями какого-либо государства организованной деятельности, рассчитанной на возбуждение междоусобий в другом государстве; …8) действия властей какого-либо государства, результатом которых является противоречащая международному праву аннексия территории, принадлежащей другому государству, или территории, подчиненной международному режиму»[203].

Специальный Комитет по определению агрессии, обобщив различные мнения и предложения по этому вопросу, передал разрешение проблемы на рассмотрение XI сессии ГА ООН, которая в свою очередь перепоручила рассмотрение доклада своей XII сессии осенью 1957 г. и резолюция, принятая по этому вопросу, отражала намерение ООН избавиться от прежних разногласий по этому вопросу, так как Генеральный Секретарь должен был пригласить государства-члены ООН высказать свои мнения и предложения по этой специальной проблеме и выработать новые комментарии. Новый Комитету было поручено провести анализ поступивших ответов от государств-членов с последующим определением момента, когда ГА ООН снова сможет приступить к обсуждению определения агрессии. Но Комитет вследствие противодействия западных стран так и не достиг позитивного результата, приостановив свою работу в 1957 г. Однако дальнейшие изыскания продолжались в формате различных комитетов и субкомитетов вплоть до 1967 г., когда СССР выступил с повторной инициативой по разработке дефиниции агрессии. ГА ООН после десятилетнего перерыва в своей резолюции 2230 (XXII) от 18 ноября 1967 г. в третий раз учредила комитет из 35 членов, избранных в соответствии с критерием географического представительства.

Этот новый специальный Комитет работал с тремя проектами определения агрессии. Первое определение было подготовлено Советским Союзом, второе – Колумбией, Кипром, Эквадором, Ганой, Гвианой, Гаити, Мадагаскаром, Мексикой, Испанией, Уругваем, Угандой и Югославией (т.н. проект тринадцати), а третье – Австралией, Канадой, Италией, Японией, США и Великобританией (т.н. проект шести).

Что касается публичных призывов к развязыванию агрессивной войны, то еще в июне 1930 г. на Третьей унификационной конференции в Брюсселе была принята резолюция, провозгласившая: «Кто ведет пропаганду с целью публичного призыва к войне, подлежит наказанию»[204]. Резолюция ГА ООН от 3 ноября 1947 г. осудила «пропаганду войны в любой форме и в любой стране, имеющую целью или способную создать или усилить угрозу миру, нарушение мира или акт агрессии». В резолюции ГА ООН 688 (VII) 1952 г. перед созданным тогда же специальным Комитетом по вопросу об определении агрессии была поставлена задача подвергнуть тщательному изучению «различные формы агрессии». В августе 1953 г. советская делегация внесла в этот Комитет свой проект определения, охватывающий все основные виды и формы агрессии (вооруженной, экономической и идео­логической). Так, к идеологической агрессии была отнесена пропаганда войны и орудий массового уничтожения, пропаганда фашистско-нацистских взглядов, расовой и национальной исключительности, ненависти и пренебрежения к другим народам. В научной литературе указывается на несколько форм идеологической агрессии: открытое подстрекательство к войне против какого-либо государства; восхваление войны с использованием средств и обстановки, пригодных для распространения мыслей; публичное возбуждение ненависти к людям какой-либо расы, национальности или религии; подстрекательство к подписанию международных агрессивных пактов или занятие открытым восхвалением таких пактов[205].

Кроме того, в ООН в рамках общей проблемы определе­ния агрессии рассматривался вопрос о косвенной агрессии. При обсуждении советского проекта определе­ния агрессии представитель США заявил, в частности, что в нем «нет упоминания ни о косвенной агрессии, ни о подрывной деятельности, ни о подстрекатель­стве к гражданской войне»[206]. Определение косвенной агрессии содержалось в советском проекте 1953 г., а именно: а) поощрение подрывной деятельности против другого государства, террористических актов, диверсии и т.п.; б) способствование разжиганию гражданской войны в другом государ­стве; в) способствование внутреннему перевороту в другом государстве или повороту в политике в угоду агрессору.

Эта формула сочеталась с общим положением совет­ского проекта, согласно которому никакие соображения политического, стратегического или экономического порядка не могут служить оправданием косвенной агрессии. Квалификация вмешательства одного государства во внутренние дела другого государства в качестве косвенной агрессии связана с определен­ной степенью его опасности для жертвы вмешательства и для междуна­родного мира в целом[207]. Эти акты вмешательства являются не изо­лированным посягательством на то или иное государство, а затрагивают интересы и наносят ущерб многим государствам, пося­гая тем самым на международную безопасность. Нередко они могут в действительности переходить в акты военного характера, когда косвенная агрессия перерастает в вооруженную агрессию. Посягая на основы политической жизни государства, подобного рода акты вмешательства ставят под угрозу само существование государ­ства, его самостоятельность и независимость.

В 1969 г. на рассмотрение второй сессии специального Комитета были внесены различные проекты определения агрессии от 20 различных государств, которые подверглись обсуждению на третьей и четвертой сессиях Комитета в 1970–1971 гг.[208] Так, в советском проек­те определение агрессии было дополнено указанием на то, что актом агрессии является применение государством для нападения ядерного, бактериологического и химического оружия или каких-либо других средств массового уничтожения, а актом косвен­ной вооруженной силы считается засылка на территорию другого госу­дарства вооруженных банд, наемников, террористов, диверсантов и применение иных форм подрывной деятельности, связанное с использо­ванием вооруженной силы, с целью добиться внутреннего переворота в его политике в угоду агрессору. В определение были также включены положения, закрепляющие неотъемлемое право колониальных народов применять оружие в борьбе за самоопределение, и особо подчеркивалась междуна­родно-правовая ответственность за агрессию[209].

Седьмая сессия специального Комитета утвердила окончательный вариант проекта определения агрессии,[210] одобренный затем XXIX сессией ГА ООН в виде резолюции по определению агрессии от 14 декабря 1974 г. В этой резолюции содержится: а) общее определение агрессии как преступления против международного мира (ст. 1); б) перечень действий, которые будут квалифицироваться как акты аг­рессии – всего 12 самостоятельных составов (ст. 3 и 4); в) объективный критерий, являющийся prima facie свидетельством акта агрессии (ст. 2); г) уточнения, необходимые для полного определения понятия (ст. 5–7). В ст. 8 подчеркивается, что все содер­жащиеся в «Определении» положения взаимосвязаны и каждое из них «должно рассматриваться в контексте всех других положений».

В ст. 1 закрепляется общее определение агрессии: «Агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, тер­риториальной неприкосновенности или политической независимости другого государства или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в на­стоящем определении». Необходимость внесения последней части в ст. 1 («или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом ООН, как это установ­лено в настоящем определении»), заимствованной из Устава ООН (п. 4 ст. 2), вызвана тем, что некоторые действия государств, которые могут квалифицироваться как агрессия, не всегда являются следствием непосредственного применения собственных вооруженных сил данного госу­дарства. К ним, например, относится предоставление государством сво­ей территории другим государствам для ее использования в агрессивных целях против третьего государства (п. f ст. 3). Однако такие действия приравниваются к самим актам агрессии.

Как видно из общего определения, агрессия рассматри­вается как синоним вооруженной интервенции (вмешательства) и под это понятие не под­падают дру­гие виды вмешательства (экономическое, идеологическое и др.). Агрессивная война, как указывается в ст. 5, является преступлением против междуна­родного мира и влечет за собой международную ответственность[211].

Развязывание агрессивной войны, или совершение акта агрессии предполагает одно из следующих действий, каждое из которых должно рассматриваться как самостоятельное и альтернативное проявление агрессии как преступления по международному праву:

«а) вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, или любая аннексия с применением силы территории другого государства или части ее;

b) бомбардировка вооруженными силами государства территории другого государства или применение любого оружия против другого государства;

c) блокада портов или берегов государства вооруженными силами другого государства;

d) нападение вооруженными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы или морские и воздушные флоты другого государства;

e) применение вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращении действия соглашения;

f) действие государства, позволяющего, чтобы его территория, которую оно предоставило в распоряжение другого государства, использовалась этим другим государством для совершения акта агрессии против третьего государства;

g) засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, и регулярных сил наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства, носящие столь серьезный характер, что это равносильно перечисленным выше актам, или его значительное участие[212] в них» (ст. 3)[213].

Данный перечень актов агрессии не является исчерпывающим, и Совет Безопасности может определить, что другие акты представляют собой агрессию согласно положениям Устава ООН (ст. 2). Как известно, в соответствии со ст. 39 Устава ООН, именно Совет Безопасности определяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делает рекомендации или принимает решение о том, какие меры следует предпринять согласно ст. 41 и 42 Устава ООН для поддержания или восстановления международного мира и безопасности. Поэтому не случайно в ст. 6 Резолюции 1974 г. включена следующая оговорка: «Ничто в настоя­щем определении не должно толковаться как расширяющее или сужаю­щее каким-либо образом сферу действия Устава, включая положения, касающиеся случаев, в которых применение силы является законным». Это в равной мере относится и к случаям правомерного применения принудительных мер в силу региональных соглашений (Глава VIII Устава ООН). Но при этом в ст. 7 подчеркивается, что недопустимо каким-либо образом нано­сить ущерб вытекающему из Устава ООН праву на самоопределение, свободу и независимость народов, насильственно лишенных этого права, в част­ности, народов, находящихся под господством колониальных или раси­стских режимов или под другими формами иностранного господства[214].

Субъектом вооруженного нападения объявляется госу­дарство, которое в контексте Резолюции 1974 г. рассматривалось как собира­тельное понятие, включавшее как одно государство, так и груп­пу государств, не предрешая при этом вопроса о признании или о том, является ли государство членом ООН. Таким образом, Резолюция 1974 г. не затрагивала вопросов индивидуальной уголовной ответственности за акты агрессии. Оставался открытым вопрос о том, применимо ли определение агрессии, данное в этой Резолюции, к уголовным деяниям, совершенным отдельными лицами.

Что касается т.н. косвенной агрессии (indirect aggression), типичные случаи которой были закреплены в ст. 3 (g), то она стала объектом рассмотрения в Международном Суде ООН при решении дела «Никарагуа – Соединенные Штаты Америки» в 1986 г.

Дальнейшая разработка определения агрессии как международного преступления продолжилась в рамках Комиссии международного права ООН. В 1988 г. на ее 40-й сессии специальный докладчик Д. Тиам представил аналитический доклад о пересмотре положений проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г., касающихся, в частности, таких преступлений против мира, как агрессия, угроза агрессии, вмешательство, колониальное господство и другие формы иностранного господства. Было также предложено характеризовать в качестве преступления против мира такое новое деяние, как наемничество[215].

В проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г. именно с агрессии как ис­ключительного по своей тяжести преступления начинается Часть вторая этого проекта. Так, в ст. 16 закрепляется, что «лицо, которое как руководитель или организатор активно участвует или отдает приказ о планировании, подготовке, начале или проведении агрессии, совершаемой государством, несет ответственность за преступление агрессии»[216]. Ответственность индивида за совершение агрессии органически и неразрывно связана с совершением агрессии государством. В комментарии к данной статье указывается, что термины «руководитель» и «организатор» следует понимать в широком смысле, а именно как охватывающие помимо членов правительства также лиц, занимающих высокие должности в военной иерархии, дипломатическом корпусе, политических партиях или деловых кругах. Однако, простого материального факта участия в агрессивном акте, говорится в комментарии к ст. 16, не достаточно для установления вины руководителя или организатора. Такое участие должно быть умышленным и осуществляться в рамках агрессивного плана или политики[217].

Под «угрозой агрессией» (ст. 16 Проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г.) подразумевается заявление, сообщение, демонстрация силы или любые иные меры, которые дают правительству какого-либо государства «веские основания полагать, что серьезно рассматривается возможность агрессии против этого государства». Причем такая угроза может исходить только от руководителя государства или по его приказу[218].

При подготовке Римского статута Международного уголовного суда 1998 г. (далее – Римский статут) подавляющее число государств высказалось за включение преступления агрессии в юрисдик­цию Международного уголовного суда (далее – МУС)[219]. В ходе дискуссий в Подготовительной комиссии возникло две главные про­блемы: выработка прием­лемой дефиниции преступления агрессии и определение условий осуществления юрисдикции МУС в отношении агрессии[220]. При обсуждении определения агрессии многими делегациями высказывалось мнение о том, что фактически самую суть преступления агрессии представляет собой ничем не оправданное вооруженное нападение, направленное против территориальной целостности другого государства. Если уголовно-правовые нормы, касающиеся геноцида, военных преступлений и преступлений против человечности, направлены на защиту человеческой жизни или физической неприкосновенности, то положение о преступлении агрессии защищает, по существу, территориальную неприкосновенность государств от вопиющих и умышленных посягательств военными средствами[221].

Нередко агрессия сопровождается военными преступлениями и преступлениями против человечности и тогда особенно важно иметь общепризнанное определение преступления агрессии, что связано с реальным привлечением к личной уголовной ответственности политического и/или военно-стратегического руководства государства. Если совершаемые на местах военные преступления и преступления против человечности будет зачастую трудно вменить в вину руководителям, командующим из центра, то положение об агрессии направлено исключительно и непосредственно на тех, кто несет ответственность за войну как таковую. В такой ситуации оно может оказаться единственным основанием для привлечения их к ответственности, так как агрессия по определению является «преступлением руководства»[222].

В ходе дискуссий в Подготовительной комиссии большая группа араб­ских и африканских стран (Египет, Оман, Си­рия, Лига арабских стран и др.) настаивали на том, чтобы использовать опреде­ление агрессии, данное в резолюции ГА ООН от 14 декабря 1974 г. Некоторые страны настаивали на выработке более четкого определения агрессии, которое не подле­жало бы пересмотру со стороны Совета Безопас­ности ООН. При этом ряд государств (Турция, Чехия, Венгрия, Литва, Польша и т.д.), включая постоянных членов Совета Безопас­ности (Российская Федерация, Великобритания, США, Франция), считали, что МУС может осуществить юрисдикцию в отношении данного деяния только после соответствующего решения Совета Безопасности об акте агрессии. Было также высказано мнение, согласно которому агрессия должна охватываться юрисдик­цией МУС при условии ее четкого определения как реально совершенного преступления (Ангола, Хорватия, Эсто­ния, Казахстан, Латвия, Мальта, Мексика, Нидер­ланды и т.д.).

Уже во время работы Дипломатической конференции стало очевидным, что соглашение по определению преступления агрессии не может быть достигнуто. В итоге это преступление оказалось единст­венным из деяний, подпадающих под юрисдик­цию МУС, упоминание о котором в ст. 5 Римского статута носит декларативный характер. МУС сможет осуществлять свою юрисдикцию в отношении пре­ступления агрессии только, когда будет принято в соответствии со ст. 121 и 123 положение, содер­жащее определение этого преступления и излага­ющее условия, при которых МУС осуществляет юрисдикцию касательно этого преступления. Преступление агрессии исключительно не только потому, что у него нет дефиниции в тексте Римского статута 1998 г., но кроме того отсутствует перечень конститутивных элементов состава агрессии и зафиксированный перечень деяний, являющихся ее проявлениями.

Созданная в ноябре 1999 г. в рамках Подготовительной комиссии Рабочая группа по преступлению агрессии стала заниматься разработкой «Сводного текста предложений по преступлению агрессии»[223]. В нем содержалось три варианта такого определения: 1) общее определение; 2) определение, основанное на цели или результате в виде оккупации или аннексии всей или части территории подвергшегося нападению государства; 3) общее определение с подробным перечнем действий, заимствованным из резолюции ГА ООН 3314 (XXIX) от 14 декабря 1974 г. При этом были учтены два базовых общепризнанных принципа: 1) преступление агрессии совершается политическими или военными руководителями государства, и 2) планирование, подготовка или отдача приказа об осуществлении агрессии должны квалифицироваться в качестве преступных лишь в случае фактического совершения агрессии.

Имели место высказывания о том, что употребление формулировки «агрессивная война» вместо «агрессии» ограничит юрисдикцию МУС, сделав подсудной ему только полномасштабную войну. Прежде в соответствующих документах формулировки «агрессивная война» и «агрессия» применялись довольно бессистемно. Так, в Уставах Нюрнбергского (ст. 6) и Токийского (ст. 5) трибуналов говорилось об «агрессивной войне», как и в Законе № 10 Контрольного совета для Германии. С другой стороны, ни в резолюции 3314 (XXIX) ГА ООН от 14 декабря 1974 г. (за исключением п. 2 ст. 5), ни в проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г. об агрессивной войне не говорится, а идет речь только об агрессии, которой приписываются потенциально наиболее тяжкие последствия (например, п. 5 преамбулы Приложения к резолюции 3314 (XXIX) ГА ООН). Об отсутствии существенной разницы между вышеназванными терминами упоминают и многие ученые[224].

Согласно «Сводному тексту предложений по преступлению агрессии», подготовленному Рабочей группой в 2000 г., это преступление означает «применение вооруженной силы, включая его инициирование, лицом, которое осуществляет контроль или руководит политическими или военными действиями одного государства, направленное в нарушение Устава ООН против суверенитета, территориальной целостности или политической независимости другого государства».

Это преступлении означает любое из нижеследующих действий: планирование, подготовка, развязывание (начало) или осуществление вооруженного нападения либо акта применения вооруженной силы, либо агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или гарантий, либо участие в общем плане или заговоре в целях осуществления любого из вышеназванных действий против другого государства или в целях лишения других народов их права на самоопределение, с тем чтобы нарушить или поставить под угрозу неотъемлемые права этих народов, за исключением случаев, когда этого требует принцип равноправия и самоопределения народов (п. 2 ст. 1 Устава ООН) либо имеется право на индивидуальную или коллективную самооборону (ст. 51 Устава ООН).

В одном из вариантов определения преступления агрессии, представленном Египтом и Италией в феврале 1997 г., добавлялось указание на следующее условие: соответствующие акты или их последствия должны носить достаточно серьезный характер и представлять собой следующие деяния, независимо от того, предшествует ли им объявление войны или нет, и перечислялись 7 разновидностей действий согласно тексту резолюции 3314 (XXIX) ГА ООН от 14 декабря 1974 г.

Делегации Боснии и Герцеговины, Новой Зеландии и Румынии настаивали на более четком разграничении концепции преступления агрессии, в отношении которого существует индивидуальная уголовная ответственность, от концепции агрессии со стороны государства. Поскольку агрессия со стороны государства является одним из предварительных условий для преследования какого-то физического лица за это преступление, необходимо в самом Римском Статуте четко заявить, какого рода действия со стороны государства будут приводить к возникновению индивидуальной уголовной ответственности физических лиц и сделают возможным преследование со стороны МУС. Следует разграничить поведение государства, которое может являться нарушением п. 4 ст. 2 Устава ООН (и тем самым приводить к возникновению международно-правовой ответственности государства), и поведение государства, которое является достаточно серьезным по своему характеру, чтобы требовать привлечения виновных физических лиц к уголовной ответственности.

В отличие от других преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, преступление агрессии касается конкретного и ограниченного класса людей. Исполнителем такого преступления является лицо, которое в состоянии осуществлять контроль над политическими или военными действиями государства или руководить ими. Такое лицо должно отдать приказ или активно участвовать в одном или нескольких из следующих видов деятельности: планировании агрессии государством, одним из руководителей которого является это лицо; подготовке агрессии этим государством; развязывании агрессии этим государством; осуществлении агрессии этим государством.

За ориентир при формулировании в окончательном виде определения преступления агрессии должен быть взят некий общий подход, а не составление перечня деяний, представляющих собой агрессию, поскольку примерный перечень не подходит для целей привлечения лиц к уголовной ответственности в силу общепризнанного принципа законности. Кроме того, составление исчерпывающего перечня повлечет за собой затяжные переговоры по поводу включения или невключения в него самых разнообразных деяний и по поводу конкретного состава каждого такого деяния. Следует учитывать и то, что, поскольку содержащийся в резолюции ГА ООН 3314 (XXIX) 1974 г. перечень является примерным, он, очевидно, недостаточен и не охватывает все разнообразие соответствующих ситуаций и деяний.

На основе «общего» подхода к определению агрессии, который имеет прецедент в Уставе Нюрнбергского трибунала под рубрикой «преступления против мира», должна быть разработана новая формулировка, которая будет отражать, с одной стороны, изменения, произошедшие за полвека в международном праве, а с другой, способствовать помещению данного конкретного положения в контекст Римского статута. Поэтому ссылка на «планирование и подготовку агрессивной войны» в принципе может отсутствовать, поскольку эти этапы совершения агрессии подпадают под ст. 25 Римского статута, где предусматривается уголовная ответственность не только за совершение какого-либо подсудного МУС преступления, но и в отношении лиц, которые приказывают, подстрекают, побуждают и пр. совершить преступление либо покушаются на его совершение. Вместе с тем понятие «развязывание агрессии» должно быть сохранено главным образом в силу исторических причин, поскольку оно отдельно упомянуто в Уставе Нюрнбергского трибунала, а также во всех последующих документах по данной проблематике.

В результате 9 сентября 2002 г. на основе резолюции Ассамблеи государств-участников Римского статута (ICC-ASP/1) была учреждена Специальная рабочая группа по агрессии. В соответствии с параграфом 2 названной резолюции эта группа равным образом открыта как для государств-членов ООН, так и для членов специальных учреждений ООН или членов МАГАТЭ. На четвертой сессии Ассамблеи (28 ноября – 3 декабря 2005 г.) в основу работы Группы по агрессии был положен Документ координатора относительно определения агрессии и условий осуществления юрисдикции, а также Документ Межсессионного неформального совещания этой рабочей группы, которая состоялась в июле 2005 году в Лихтенштейнском институте по самоопределению им. Вудро Вильсона в Принстоне (Нью-Джерси, США).

Среди содержательных недостатков и явных неудач в деятельности четвертой сессии Ассамблеи следует особо выделить недостижение согласия по преступлению агрессии, по основным элементам его определения и юрисдикционным условиям. Весь третий рабочий день четвертой сессии должен был быть посвящен достижению этого соглашения на основе подготовленных Рабочей группой по преступлению агрессии и тремя ее субкоординаторами документов. Однако большую часть времени – 2 заседания по полтора часа каждое – участники Ассамблеи посвятили утверждению результатов межсессионной неформальной встречи в Принстоне и принятию т.н. дорожной карты (плана-графика действий до 2009 года). При этом использование различных форматов и субструктур в рамках коллективной деятельности по вопросу агрессии на заседаниях Ассамблеи представляется нам весьма неоднозначным с точки зрения эффективности в достижении конечного компромиссного результата. «Распыление» деятельности под предлогом приближающейся Обзорной конференции 2009 года и необходимости ускорения поиска универсального определения агрессии является скорее недостатком, чем достоинством этого международного форума. Параллельная деятельность спецзаседаний в рамках ежегодных Ассамблей государств-участников, формальных заседаний Рабочей группы, неформальных межсессионных встреч в Принстоне, а также деятельность т.н. виртуальной рабочей группы, субкоординаторы которой составляют «опросные листы» по отдельным аспектам преступления агрессии, приведут, на наш взгляд, к дополнительным и, возможно, тщетным усилиям по согласованию различных позиций, что может существенно затруднить в оставшееся до Обзорной конференции время процесс достижения компромиссного варианта по определению и юрисдикционным условиям этого опаснейшего международного преступления.

Специальная рабочая группа по агрессии утвердила 30 ноября 2005 г. Доклад межсессионной рабочей группы в Принстоне[225], а также рассмотрела три важных документа: “Преступление агрессии и ст. 25, параграф 3 Статута”[226], “Условия осуществления юрисдикции в отношении преступления агрессии”[227] и “Определение агрессии в контексте Статута Международного уголовного суда”[228].

В конечном итоге определение преступления агрессии должно стать всеохватывающим по отношению к предусмотренным международным правом формам агрессии при условии совокупного соблюдения следующих условий, которые вероятно будут отражены в самом определении: 1) имело место применение вооруженной силы; 2) применение вооруженной силы вменяется в вину лицу, которое в силу своего положения в государстве, осуществляет контроль или направляет политическую или военную деятельность этого государства (глава государства или правительства, военный министр либо другое высшее политическое или военное руководство); 3) применение вооруженной силы было осознанно направлено против суверенитета, территориальной целостности или политической независимости государства; 4) имевшее место применение силы нарушает Устав ООН.

Как известно, современное международное право признает правомерность использования силы или ведение «справедливой войны» в следующих трех случаях: 1) как средства самообороны на основе ст. 51 Устава ООН; 2) в порядке применения мер коллективной безопасности, предусмотренных в Главе VII Устав ООН; 3) в случае национально-освободительной войны как средства, вытекающего из принципа самоопределения народов.

Перед Рабочей группой по преступлению агрессии сегодня стоит сложная задача в связи со значительными разногласиями относительно точного значения фразы в п. 2 ст. 5 Римского статута, где предусматривается, что любое положение о преступлении агрессии «сообразуется с соответствующими положениями Устава Организации Объединенных Наций». Многие государства считают, что Совет Безопасности ООН должен выносить заключение о факте совершения агрессии в соответствии со своими полномочиями согласно Главе VII Устава ООН, прежде чем МУС сможет получить юрисдикцию в отношении преступления агрессии. Так, представители Германии и ряда других стран высказываются за то, чтобы в определение преступления агрессии было включено следующее положение: «Заявление об агрессии или заявление, непосредственно связанное с актом агрессии, не может быть подано в соответствии со Статутом Международного уголовного суда, если только Совет Безопасности ООН прежде не определит, что соответствующее государство совершило акт агрессии (в соответствии со ст. 24 и 39 Устава ООН), который является предметом такого заявления». Однако другие государства не поддерживают такое толкование. Рассматривались предложения о предоставлении такой функции непосредственно ГА ООН или Международному Суду ООН, чтобы они действовали в случае выдвижения обвинения в агрессии при условии, что СБ ООН в течение определенного времени не принял меры.

Следует отметить, что СБ ООН, весьма решительно отреагировав на вторжение в Кувейт в августе 1990 г. и его аннексию, совершенные по приказам Саддама Хусейна, все же так и не решился использовать в соответствующих своих резолюциях термин «акт агрессии», содержащийся в ст. 39 Устава ООН. На это обратили внимание многие государства. Применительно к другой ситуации агрессивного по своей сути вооруженного конфликта было сделано, в частности, Заявление МИД России от 23 марта 2001 г. «В связи с двухлетием агрессии НАТО против СРЮ», в котором ракетно-бомбовые удары по Югославии в марте 1999 г. были прямо названы агрессией, совершенной в нарушение Устава ООН, Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, других международных документов, «в результате чего оказались попранными и нормы международного гуманитарного права»[229]. ВВС НАТО, используя против Югославии до 1200 самолетов и вертолетов, включая стратегические бомбардировщики, а также авианесущие корабли, крейсеры, подводные лодки, эсминцы, фрегаты и свыше 40 кораблей, имели в течение 79 дней полное господство в воздухе и практически безнаказанно бомбардировали объекты на югославской территории, выпустив свыше 1000 крылатых ракет, совершив 25 тысяч самолето-вылетов и нанеся 2300 ударов по 995 объектам[230].

Среди ученых-специалистов и экспертов распространено мнение, что не существует альтернативы связанности МУС решениями СБ ООН, в связи с чем приводятся различные аргументы, касающиеся как организационных, так и сугубо юридических аспектов. Так, отмечается, что единственным принудительным механизмом в ситуации отказа сотрудничества с МУС государства места совершения преступления либо государства места нахождения обвиняемого или свидетеля будет выступать именно СБ ООН, который может заставить государство выполнять требования МУС[231]. Хотя строго говоря сам Римский статут дает возможность разрешить эту ситуацию следующим образом: МУС вправе вынести заключение по поводу отказа государства сотрудничать с ним и передать вопрос на рассмотрение Ассамблее государств-участников или в случае, когда данный вопрос передан Суду Советом Безопасности ООН, – Совету Безопасности ООН (п. 7 ст. 87 Римского статута). С. Черниченко полагает, что МУС как призванный рассматривать дела индивидов не вправе вторгаться в сферу исключительной компетенции СБ ООН в том, что касается установления факта агрессии, а значит принимать к рассмотрению дела тех лиц, которые причастны к совершению агрессии, он может лишь в ситуациях, когда СБ установил, что акт агрессии совершен. Любое другое решение проблемы потребовало бы изменения Устава ООН[232]. Представляется, что при том или ином варианте решения проблемы нарушения баланса компетенций между МУС и СБ ООН следует стремится в идеале к ситуации, когда над рассмотрением дел в МУС не будет висеть «дамоклов меч» в виде вето СБ ООН, а МУС не будет в чем-то подчинен политическому органу и должен оставаться независимым судебным учреждением[233].

Целый ряд современных юристов и политиков критически настроены к возможности реализации положений об уголовной ответственности за агрессию по отношению к лидерам могущественных государств, тем более если последние не потерпели в итоге поражения в вооруженном конфликте. В частности, Дж. Мэрфи отмечает, что в практическом плане правовая норма о преступлениях против мира утрачивает свое былое значение[234]. В то же время сам факт включения преступления агрессии в перечень «самых серьезных преступлений, вызывающих озабоченность всего международного сообщества», предусмотренных в Римском статуте 1998 г., является убедительным свидетельством рассмотрения преступлений против мира в качестве преступлений против общего международного права[235].