От автора 120 14 страница

Что заставляло его продолжать? Две вещи: его бойцовский дух и его предвидение, что гонки могут стать чем-то бйльшим, чем-то лучшим, — его вера, что потенциальная аудитория этого вида спорта огромна. Это убеждение возникло из собственного понимания Смитом человеческой натуры. Привлекательность гонок, считал он, живет глубоко в каждой душе — по крайней мере, душе мужчины. «Я думаю, это наследственное. Когда вы были всего лишь ребенком и имели свой первый трехколесный велосипед, вы устраивали гонки со своим приятелем. Вы могли посадить на полу пару малышей, которые даже ходить еще не умели — малышей еще в пеленках, и довольно скоро они начи­нали гоняться друг за другом. Это просто черта, присущая боль­шинству людей». Он чувствовал уверенность, что, если этот спорт агрессивно рекламировать и повысить уровень мест про­ведения соревнований — оборудовать их множеством удобств для болельщиков, его популярность взмоет до небес.

Проблема 1: сбор денег продажей «акций» из багажника

Сначала, однако, ему нужно было собрать 2 миллиона долл., сум­му, которая, по расчетам его и Кёртиса Тернера, требовалась для строительства автодрома. Сначала ни один банк им ничего даже похожего по величине не давал. Смит и Тернер не имели достаточ­ного имущественного залога. «В то время, — объясняет Смит, — автодромы не были любимым предметом для банкиров или кре­дитных учреждений». Банкиры, как правило, принадлежали к то­му самому классу людей, который относился к гонкам с презре­нием. Так что Смит и Тернер собирали деньги тем, что Смит на­зывает «некоторыми законными, но странными методами».

Смит отправился в путь, продавая акции автодрома из ба­гажника своего автомобиля любому, кто желал их купить, по 1 долл. за штуку. То, что он продавал, было не совсем акциями, объясняет он, потому что он не зарегистрировался в Комиссии по делам ценных бумаг и бирж. Это было «предрегистрацион-

ной подпиской». «Я не знаю, делают ли сегодня такие вещи или нет. Вы получаете простой лист бумаги, в котором говорилось, что вы как потенциальный акционер выписали чек на имя бан­ка, выступающего в роли агента-попечителя. Ваши деньги идут непосредственно в банк». Если организатор подписки «дости­гает результата» — иными словами, набирает необходимую сум­му и открывает бизнес, «тогда вы становитесь акционером». На вопрос, сколько денег он собрал таким образом, Смит отвечает, не колеблясь ни мгновения, как если бы эта цифра все еще пля­сала прямо перед его глазами: «406.000 долл.».

Некоторые из его первоначальных инвесторов все еще сохра­няют свои акции. «Кое-кто из тех людей думает, что я сорвал лу­ну с неба, — говорит он, — потому что они в конечном счете сде­лали много денег. Некоторые из них на инвестицию в 2 долл. по­лучили 750 долл. Так что можете себе представить, сегодня они в числе моих самых лучших и дорогих друзей». Когда он говорит это, в его глазах вспыхивает своего рода плутовское удовольствие.

Он и Тернер все еще не имели достаточно денег, поэтому Смит снова отправился продавать подписки. «Я испытывал от­вращение, — говорит он. — Я взял телефонный справочник и подумал: я просто обзвоню всех в телефонной книге. Начал с «А». Итак, на каждый день я наметил делать по 100 телефонных звонков. В конечном счете, я прошел эту телефонную книгу до конца. Я продавал, продавал, продавал». И он набрал еще какое-то количество подписчиков. «Затем мне пришла в голову другая идея, но она была немного за гранью». За гранью?Больше за гра­нью, чем продажа акций из багажника вашего автомобиля? «У меня не было денег, чтобы заплатить за рекламу, поэтому я по­шел на одну из радиостанций и заключил с ними соглашение, по которому я мог прокрутить рекламу в обмен на предоставление им подписки Я очень гордился тем, что продал им акции, пото­му что это была очень важная фирма Это была станция Си-би-эс. Я написал текст рекламы, встал и со второй попытки закончил звукозапись. Всего-то и делов. В своей следующей жизни, веро­ятно, я буду заниматься рекламой. Я привлек такое внимание людей, что они буквально выстроились в банке в очередь. Эта очередь даже вылезла на улицу. Я был приятно удивлен». Где он учился продавать? «Да нигде. Само пришло. Как говорится, ну­жда заставила. Все, что у меня было, — страстное желание. Я был полон решимости построить этот автодром».

Проблема 2: строительство автодрома — на сплошных камнях

В конце 1959 года к северо-востоку от Шарлотта началось стро­ительство на земле, которую Хампи Уилер описал как «худший кусок земли, который он мог найти. Брутон не мог позволить себе ничего получше». Особенно неудобной землю делало не камни, лежащие под слоем почвы, а их размеры. Слова крае­угольный камень приобретали здесь новое значение. «Я видел, что это было, в начале 60-х, когда стройка еще продолжалась, — говорит Уилер. — Это было по-настоящему грандиозное пред­приятие. Кругом сновали грузовики. И гремели взрывы. Это были сплошные землеройные работы. С этим у них были ог­ромные проблемы на начальном периоде». Строители навали­вали горы вынутых камней туда, где позже будет внутреннее по­ле. В результате выросла целая мини-гора.

Росла не только гора, но и строительные затраты. Смит понял, что денег по-прежнему ужасно не хватает. Поэтому он решил исследовать возможность регистрации в Комиссии по делам ценных бумаг и бирж. «У меня было несколько молодых юри­стов, — говорит он. — Они одевались хорошо. Они говорили хорошо. Но они сослужили мне плохую службу. Я получил пло­хие инвестиционные советы. Я получил плохие юридические советы. Не думаю, что они могли бы быть еще хуже. Дорога... оказалась довольно ухабистой». Дело в том, что юрист, зани­мавшийся регистрацией, никогда прежде этого не делал. По словам Смита, «в этой части страны Комиссией по делам цен­ных бумаг и бирж регистрировалось не так-то много материала. У нас ушло так примерно месяцев шесть, чтобы выправить все бумаги». Когда регистрация наконец-то была завершена, Смит смог собрать еще 600 000 долл.

Но все же и этого было недостаточно. Это, однако, его не волновало, потому что в запасе было еще одно секретное ору­жие. «У меня был богатый шурин, достаточно умный, чтобы в самом начале видеть, что где-то по ходу дела мне, вероятно, от­чаянно потребуется его помощь Поэтому он сказал мне* «Я приду по первому зову» Этот человек более чем ясно дал по­нять- если Брутона когда-либо по-настоящему прижмет, он вызволит его. И вот такой день настал. «Когда мы закончили авто­дром приблизительно на 65 процентов, он внезапно умер от удара. Для меня это было катастрофой. Он был мне как стар­ший брат, как второй отец. И потерять его в то время... — Голос Смита затихает, и глаза его приобретают отстраненное выраже­ние. — Он был моим козырным тузом».

Начиная с марта 1960 года на него, как на Иова, стали сы­паться беды, одна за другой. «Три среды подряд шел снег. У ме­ня были ребята с бульдозерами. Мы сгребали снег; он таял, и мы получали грязь. Тогда мы убирали всю эту грязь. А после этого снова шел снег. У нас был очень напряженный график строительства, работа велась в две смены, 20 часов в день. По­года отбросила нас на три недели назад».

План Смита состоял в том, чтобы организовать большое от­крытие трека в уик-энд Дня поминовения, но погода вынудила его отложить это до 19 июня. К тому времени погода снова из­менилась, но не в лучшую сторону.

«Стояла жара, — говорит он. — Где-то градуса 104». Асфальт трека позеленел от жары, верный признак того, что он не за­стыл должным образом. «Вы буквально могли пойти туда и про­ткнуть его пальцем, как если бы это был пирог. Вы могли встать на обочине, и ваши каблуки утонули бы в нем». Что произойдет, спрашивал он себя, когда автомобили начнут гонку? «Я знал, что они разорвут трек, поэтому я позвонил в Институт Асфаль­та, чтобы выяснить, нельзя ли что-нибудь сделать. Они не смог­ли ничего предложить». Гонка началась. Трек начал разрушать­ся настолько, что одному из автомобилей куском летящего ас­фальта пробило бензобак. Да и болельщики не могли видеть эту драму: гора камней, оставшихся от строительства, все еще ле­жала на внутреннем поле, не позволяя зрителям на одной сто­роне трека видеть то, что происходило на другой.

Несмотря на все это — камни, жару, летящий асфальт — Смит не сдался, и первая гонка автодрома состоялась. Послед­ние часы перед ней были особенно тяжелы для Смита, и он не спал в течение целых двух дней. «Когда началась гонка, я про­держался до середины. Затем, прямо сидя на стуле в контроль­ной башне, я уснул». Посещаемость — 78.000 зрителей — не­плохая, но это было меньше, чем могло бы быть, если бы не вмешалась погода.

Недобор зрителей означал, что Смит не сможет оплатить счета.

К тому времени, когда я провел ту первую гонку, у меня нако­пились неоплаченные кредиторы; нужно было еще 600.000 долл. Я обегал весь Нью-Йорк, побывал в Бостоне, Майами, Филадельфии. Назовите любое место — я был там. Чикаго. Я побывал всюду, охотясь на инвесторов. Я пытался организовать что-то вроде закладной. Они задавали вежливые вопросы, типа: «У вас есть справка о пятилетней деятельности?» В то время этот вопрос оскорблял меня, но теперь я понимаю: никто в здравом уме никогда не предоставит ссуду без пятилетней справки. Оказалось, что мы не можем занять никаких денег — нигде и никаким образом. У нас были активы, но не было исто­рии успешной деятельности.

Как человека, пережившего летающий асфальт, Смита нелегко поставить на колени. «Как-то вечером я пришел домой и сказал себе: я останусь здесь до тех пор, пока не смогу придумать ка­кой-то выход из этого». Родилась идея «заклада участия». «Сле­дующим утром я пошел к хорошему юристу и сказал: «Я хочу оформить заклад недвижимости, в котором смогут участвовать люди — они смогут приобретать часть заложенной недвижимо­сти». Он сказал: «Это невозможно». Я сказал: «Ну, надо найти ка­кой-то способ. Придумайте, как это можно сделать, и я буду про­давать эту закладную по частям». И он составил подходящий до­кумент. Как-то вечером я собрал людей на обед у себя в доме — человек так 40. Попросил прийти моего банкира. Он был всегда не прочь насладиться хорошим бифштексом и потому пришел. В тот вечер я собрал примерно 150.000 долл. Мы передали чеки в банк». Обед прошел так хорошо, что он устроил еще несколь­ко, набрав, в конечном счете, 450.000 долл.

Но ему все равно не хватало денег оплатить все счета, пото­му что он задолжал кредиторам более 500.000 долл. «Это было все равно как висеть на краю пропасти на кончиках ногтей». В конце концов бульдозерный подрядчик Флоу устал ждать и по­дал на автодром в суд по делам банкротств. Как Смит позже описывал этот кризис газете «Шарлотт обсервер», «мы не оспа­ривали, что задолжали м-ру Флоу 90.000 долл. Просто у нас бы­ла небольшая проблема — мы не имели денег».1

Борьба с банкротством

Смит забеспокоился, но его друзья-юристы в Нью-Йорке заве­рили, что ему не о чем волноваться — он все еще имел немало активов, и для него было бы «естественным» делом подать зая­вление о реорганизации корпорации. «Что это такое? —- спро­сил их Смит. — Я никогда о таком не слышал. Когда я возвра­тился в Шарлотт и поговорил со своими адвокатами, оказалось, что они также об этом ничего не слышали. В 1961 году в наших краях еще не было ни одного случая подачи заявления на реор­ганизацию. Ну, не удивительно ли? Ни разу не было корпора­тивной реорганизации, Главы 11. Никто об этом ничего не знал. Я сказал: «У вас есть эти чертовы книжки — вот идите и загля­ните в них и посмотрите, не сможете ли вы разобраться, что де­лать». Через несколько дней они возвратились и сказали: «Вам нужно подать прошение, чтобы суд позволил сделать это». И я сказал: «Это звучит правильно; я думаю, что теперь вы добра­лись до сути». Так мы и поступили».

Или почти так. Возник небольшой нюанс.

Господь им судья, но вместо подачи заявления на проведение реорганизации корпорации — Глава 11 — они сделала ошибку. Они зарегистрировались по Главе 10. Глава 10 передает конт­роль попечителю. Это значительно увеличивает ваши расходы: теперь вам приходится платить еще и попечителю. А попечи­тель нанимает новых юристов, так что приходится платить еще и им.

Попечитель, обнаружив не только долгов на 500.000 долл., но и свидетельства финансовых несоответствий, уволил Смита, ко­торый, однако, продолжал болтаться на территории, стараясь помочь удержать трек на плаву. Под угрозой находились и 40.000 его собственных акций. Когда Смит рассказывает эту часть истории, он говорит, что он и попечитель «стали друзья­ми. Я работал на него несколько месяцев, неофициально, пото­му что я знал, что делать для спасения корпорации. Так вместе мы с ним и вальсировали».

В 1964 году музыка резко оборвалась, когда автодром осво­бодили от судебной защиты — первый такой случай в истории бизнеса Северной Каролины. На встрече акционеров в 1965 го-

ду Смит попытался занять место в совете директоров, но ему отказали другие акционеры, которые, согласно «Обзерверу», освистали его.2 Ему было 38 лет, и он остался без работы. На языке любовного романа он и автодром теперь официально ра­зошлись.

«Это было больно. Очень больно», — вот все, что он говорит се­годня о том моменте, качая головой из стороны в сторону. Боль пронзила не только его сердце, но и кошелек. Как необеспечен­ного кредитора его оштрафовали на 100.000 долл. Перед друзь­ями и партнерами в то время он старался поддерживать бодрый вид. Вот что говорит об этом Уилер: «Я уверен, что это должно было иссушить его душу, но вы никогда не могли видеть этого. Он вырос во время Депрессии, а люди его поколения привыкли скрывать плохие новости. О Брутоне нет никаких плохих ново­стей». Лэрри Уолтере, бывший менеджером обслуживания ав­тодрома в то время, когда Смит попал под топор, описывает его как человека, всегда способного выдерживать классный стиль поведения, независимо от обстоятельств: «Он такой парень, ко­торый, даже будучи голодным и имея лишь 25 центов, чтобы ку­пить хот-дог, истратит их на чистку обуви».

Что касается горечи, которую он, конечно же, ощущал, Смит говорит: «Я поговорил приватно сам с собой. Я сказал: «Это когда-нибудь кончится. На этом не заработаешь. Я должен пережить это». Из этого темного периода его вывел «просто им­пульс, находящийся во мне». Он не религиозен, он просто от природы твердо стоит на ногах, практичен, обладает понима­нием, что разумно, а что — нет, с позиций умственного здоро­вья. Он приписывает свою способность справляться с трудно­стями просто «знанию, что правильно, а что — неправильно».

Новое начало: продажа автомобилей вместо участия в гонках

Положительной стороной его отстранения от автодрома стало то, что теперь он мог обратить всю энергию на другую свою ам­бицию: делать деньги на автомобильном бизнесе. В 1966 году он поступил продавцом в «Билл Бек Форд» в Шарлотте. Всего

лишь через три месяца стал менеджером. В следующем году уехал из Шарлотта, чтобы управлять автосалоном «Форд» в Ко­лорадо. А в 1969 году он смог купить свой первый фордовский автосалон в Рокфорде, шт. Иллинойс.

В течение следующего десятилетия Смит наслаждался не та­ким уж незначительным утешением своего превращения в бо­гатого человека, приобретя 10 автосалонов и две страховые компании в Техасе, Аризоне и Иллинойсе. В 1975 году он ска­зал одному репортеру, что его собственный капитал 8 миллио­нов долл., и у него свой собственный реактивный самолет.3 Все это время, однако, автодром не покидал мыслей Смита. Он на­деялся, что когда-нибудь отыграет его. В 1971 году он начал аг­рессивно скупать акции автодрома по мере того, как их блоки иногда появлялись на рынке.

Зачем он это делал? Какие силы питали преданность, пре­вышающую длительность, большинства браков?

Ответ, говорит Смит, был троякий. Во-первых, автодром был для него незаконченным делом. «Это было все равно как если бы я родил, а потом ребенка у меня забрали». Во-вторых, он все еще верил в предвидение, изначально вдохновившее его на строительство автодрома: потенциал этого вида спорта был ог­ромен, его привлекательность универсальна. И, последнее (по порядку, но не по значению), фирма «Ар-Джей-Рейнолдс» влез­ла в автогонки своими обеими пропахшими табаком ногами.

«Рейнолдс» — подобно другим большим сигаретным компа­ниям — имела кучу рекламных долларов, прожигающих дыру в ее кармане с тех пор, как федеральное правительство запретило рекламу сигарет по телевидению. В 1970 году компания решила исследовать маркетинговые возможности позиционирования своей торговой марки «Уинстон» в качестве спонсора главных гонок NASCAR, которые были скоро переименованы в «Кубок Уинстона» (Winston Cup).

Когда это произошло, глаза Смита загорелись. Как он позже объяснял, «эта большая старая жирная компания, делающая миллиард долларов в год, собиралась войти» и заботиться о ре­кламных проблемах владельцев треков. Впредь владельцам не нужно было тратить ни копейки на рекламу гонок на «Кубок Уинстона». Я подумал, что это должно быть замечательным бизнесом».⁴ Так оно скоро и стало. Сегодня, сидя в своем офисе, Смит делает рукой жест, объясняя, почему после 1971 года его страсть к гонкам расцвела новым цветом. «До той поры, — говорит он, располагая указательный и большой пальцы на­столько близко друг к другу, что виден лишь узенький просвет, — там был лишь крошечный рост. Но «Рейнолдс» привнесла в этот спорт маркетинг». С тех пор автомобильные гонки на серийных автомобилях стали более корпоративными и более отражающи­ми массовую культуру. Теперь команды поддерживают «Макдо-надцс», «Дюпон», «Хоум депо», «Проктер энд гэмбл» и куча других известных потребительских компаний. Автогонки на се­рийных автомобилях стали самым быстрорастущим из всех ви­дов профессиональных спортивных состязаний.

Восстановление контроля над автодромом

Однако не все в начале 70-х годов предвидели будущее с такой же ясностью, как Смит, и ему было нетрудно скупать все новые акции автодрома. «За несколько месяцев я приобрел несколько сот тысяч акций. Затем мне позвонил один из директоров. До меня дошли слухи, что у них там произошла ссора. Он был сер­дит. Он хотел продать свои акции и узнать, не куплю ли я их. «Да, сэр, конечно». А не куплю ли я также акции его друзей? Я ответил «Да». Я еще не имел математического контроля, но уже был очень близок к нему». Еще через несколько недель Смит заимел свое большинство.

Он прыгнул в самолет (свой собственный) и полетел в Шар­лотт с портфелем, полным сертификатами акций, и попросил встречи с трансферным агентом автодрома. «Агентом в то вре­мя был секретарь—казначей компании». Смит вручил ему порт­фель. «Я видел, как кровь отхлынула от его лица. Он понял, что все кончено. Я не особенно любил его. Я, вероятно, также ему не нравился».

Был 1974 год. Смит работал и ждал этого самого момента 13 лет. Каково это было, воссоединиться со своим автодромом? «Это было очень приятное чувство. Некоторые из этих людей думали, что я никогда не вернусь. И внезапно... Он вернулся] Я продолжал покупать акции, и, в конце концов, у меня собра­лось 82 процента. После этого я решил сделать компанию частной. В конечном счете, я скупил все акции». Вот как описыва­ет это Лэрри Уолтере: «Я люблю рассказывать, как Брутон уехал отсюда на «крайслере-300» со всеми своими пожитками на зад­нем сиденье. А обратно он прилетел на реактивном самолете — своем собственном — и купил все это место».

Понятное дело, отношения между новым владельцем и ста­рой администрацией трека были напряженными. «Иногда, ко­гда я входил в комнату, — говорит Смит, — воздух можно было резать ножом. Отношение было очень-очень холодное». Он ре­шил эту проблему, увольняя людей. «Или вы за меня, или про­тив меня. Я очень внимательно к этому относился». В конце концов, он оставил с прошлых времен только одного служаще­го — Уолтерса. Сам Уолтере не уверен, почему, и может только сказать, что «в то время здесь было много людей с плохим отно­шением», но он не был одним из них. «Я просто пытался зара­батывать на жизнь».

Увольнения стали не единственными неприятностями, пос­ледовавшими при возвращении Смита. Позднее Смит сам стал объектом иска, предъявленного небольшой группой акционе­ров, утверждавших, что он пытался выдавить их, предлагая не­справедливо низкую цену. Только в 1985 году этот иск урегули­ровали, когда Смит согласился уплатить им по 150 процентов сверх своего первоначального предложения. Это была лишь од­на из серии юридических и бюрократических разборок, пресле­довавших его, и за эти годы он приобрел свою долю критиков (включая сам «Форбс», который когда-то назвал финансовые сделки Смита «сомнительными»5). Однако за все время против него было вынесено только одно решение. Это было в 1962 го­да, когда Налоговое управление США оштрафовало его на 4.000 долл. за несвоевременную уплату налогов.

В 1976 году Смит нанял главным управляющим своего друга — бывшего пресс-секретаря «Файрстоун» Г. А. «Ворчуна» Уилера, подобно Смиту, начинавшему оператором грунтового трека. Они вдвоем начали переделывать гонки в соответствии со своим представлением, инвестировав в усовершенствования автодрома в конечном счете порядка 200 миллионов долл. При предыдущей администрации автодром работал «просто нормально», говорит Смит, зарабатывая, по его оценке, лишь 10—15 процентов от того, что мог приносить, если бы им управляли правильно. «Не бы­ло никакого расширения, ничего нового. Он просто существо­вал». Болельщикам предлагалось немного удобств, и все же они продолжали приходить снова и снова. Насколько лучше мог бы развернуться бизнес, если с болельщиками обращались бы пра­вильно? Когда в 1999 году его спросили, почему он вернулся ту­да, где потерпел неудачу, Смит сказал: «Все мы, работавшие в этом бизнесе, пытались убить его, но он не пожелал умереть. По­этому я подумал, что это, должно быть, замечательный спорт». С помощью Уилера он ввел новшества и улучшения.

Сначала избавились от всех тех камней на внутреннем поле; срезали мини-гору так, что зрители впервые смогли следить за действием на всем треке; улучшили ландшафт автодрома, доба­вив цветы; увеличили число дамских комнат, предположив (и, как оказалось, правильно), что, если на гонки будет приезжать больше женщин, они приведут с собой своих мужчин. После этого женская посещаемость увеличилась с тогдашних 10 про­центов до приблизительно 40 процентов сегодня. Общую вме­стимость увеличили на 10.000 мест.

Смит и Уилер добавили новое освещение на 1,7 миллиона долл., что позволило впервые использовать трек по вечерам. Это означало, что гонки — особенно сильно рекламируемые мероприятия по «Кубку Уинстона» — теперь можно будет транслировать по телевидению, охватывая зрителей лучшего периода телевизионного времени в западных штатах. Кроме то­го, Голливуд смог использовать автодром как киносъемочную площадку. Там сняли ряд фильмов, включая «Дни грома» (Days of Thunder) и «Гонщик» (Stoker Асе).

Смит добавил услуги для болельщиков с любым уровнем до­хода. Этот спорт больше не предназначался только для просто­народья. Он построил 700 высотных лож, типа тех, что обустро­ены на футбольных стадионах. Когда автодром посетил журнал «Спорт в иллюстрациях», он рассказал об увиденных там бога­тых людях, «поглощающих икру, шампанское и марочное вис­ки, мороженое «Хаген-даз» и батончики «Дав».6 Смит добавил эксклюзивный, находящийся прямо у самого трека, ресторан «Спидуэй клаб»; члены клуба могли наблюдать гонку за перво­классной едой, подаваемой на тонком фарфоре. Хотя скептики посмеивались над этой затеей, Смит продал несколько тысяч членских карточек, по 8.500 долл. каждая. Позднее, когда он и Уилер расширили свою империю на другие треки, он открыл новые клубы с более крупными членскими взносами. Членство в «Тексас мотор спидуэй», например, стоит 15.000 долл. Клуб Смита в Атланте имеет спортзал и корты для рэкетбола.

Уилера поставили во главе организации предгоночных шоу — типа буффонады перед цирковым представлением — сами по себе они стали заманчивыми зрелищами. Они могли быть самы­ми разными — от неожиданно классических (Вэн Клайбёрн, ис­полняющий государственный гимн на специально изготовлен­ном фортепьяно) до фейерверков и постановки военных сраже­ний. Для постановки Уилером вторжения в Гренаду, например, потребовалось 6.000 солдат (с вертолетами). Для моделирования операции «Буря в пустыне» использовались башни линейного корабля в натуральную величину, установленные на третьем по­вороте трека. Они направляли свои пушки к первому повороту, где построили макет бункера Саддама. Бах! Бункер Саддама взрывался в облаке обломков. Болельщикам это нравилось.

Уилер стал Зигфелдом организации гонок. Его шоу включа­ли сбрасываемых на парашютах собак, имитаторов Элвиса, про­леты бомбардировщиков «Стеле», прыжки школьных автобусов и гонки между нью-йоркскими такси. Одной из весьма немно­гих идей, отклоненных им как слишком неправдоподобные, был бой «между видами», который предполагалось провести в огромном заполненном водой плексигласовом бассейне. Его название «Человек против акулы: кто-то один должен умереть».

Развлечения всегда забавны. Они показывают проницатель­ное понимание Смитом и Уилером, что их главными клиента­ми остаются люди с весьма тощими кошельками. На каждого миллионера в «Спидуэй клабе», обслуживаемого на серебре и смакующего крошечные рыбьи яйца, приходятся десятки тысяч зрителей, пьющих простую газировку и едящих сосиски. «Они хотят видеть действие, они любят шум», — говорит Уилер об этих болельщиках. И он дает им это.

Когда в 1984 году Смит объявил, что собирается построить на первом повороте автодрома группу дорогостоящих кондоми­ниумов, скептики подумали, что он наконец-то перегнул палку. Даже Уилер отверг идею как слишком нелепую. Эти дома долж­ны были быть построены так близко к треку, что, если бы они не ставились на сваях, их владельцы могли опасаться, что го­ночные машины влетят к ним сквозь окна гостиной. Плюс, они были дорогие. Цены в диапазоне от 90.000 до 125.000 долл. Дэ­вид Леттерман (поклонник NASCAR) большую часть недели высмеивал их в своем телевизионном шоу. Но через семь меся­цев после предложения к продаже ушли все до единого, а Смит только улыбался. С тех пор вторичная стоимость кондоминиу­мов выросла втрое. Воодушевленный Смит стал строить еще более дорогие дома на своих объектах в Атланте и Техасе, оце­нив их в 550.000 и 650.000 долл. соответственно. На его взгляд, дома эти логическое развитие идеи перекуса на гонках. Вместо того чтобы пикниковать сыром и крекерами в своих припарко­ванных автомобилях, болельщики могут есть домашнюю пищу на своих собственных диванах.

Не закончил Смит и с нововведениями. В Шарлотте он вкладывает 640 миллионов долл., чтобы добавить более 91.000 мест, плюс производственный комплекс, гостиницу и поле для гольфа. Что касается проведения самих гонок, он все время ста­рается найти новые способы усилить волнение болельщиков, экспериментируя, например, с гонками, в которых у автомоби­лей удалены крыши, чтобы зрители могли видеть борьбу води­телей не только друг с другом, но и со своими собственными машинами. На финансовом фронте Смит начал продавать пра­ва именования своих владений. В феврале 1999 года «Шарлотт мотор спидуэй» стала «Лоуз мотор спидуэй» в обмен на 35 мил­лионов долл. от «Лоуз хоум импрувмент вэахауз». В 1995 году Смит стал первым человеком в истории, превратившим гоноч­ную компанию в общественную корпорацию, зарегистрировав на Нью-Йоркской фондовой бирже «Спидуэй моторспортс». Акции поступили в продажу по 9 долл. на разделенно-приве-денной основе. На момент написания этой книги они торгова­лись в диапазоне от 20 до 22 долл. В 1999 году доходы состави­ли 318 миллионов долл., прибыли 41,4 миллиона долл. Смит как председатель владеет 70 процентами предприятия.

Сегодня империя Смита включает в себя его возлюбленный автодром, плюс четыре здоровых отпрыска в Джорджии, Теха­се, Теннеси и Калифорнии. Объект в Техасе, построенный в 1995 году на 1.600 акрах, купленных у Росса Перо-мл., самый большой и дорогостоящий (250 миллионов долл.); располагает выстроенными в два этажа 200 роскошными ложами, протянув­шимися почти на милю. В день открытия его трибуны — более 150.000 мест — самые большие среди всех спортивных сооруже­ний в Соединенных Штатах. Есть также 900 акров автостоянок, парковка на внутреннем поле на 1.300 автодомиков и туристов; для публики высокого полета — девять вертолетных площадок. Стоимость строительства: более 250 миллионов долл. Смит так­же имеет 60 процентов «Соник отомстив», общественной ком­пании стоимостью 600 миллионов долл., которая контролирует 159 автосалонов, включая «Таун энд Кантри Форд» в Шарлотте (где Смит расположил свой офис).

«Все великие восстановители должны иметь видение перспективы»

Друг Смита Уилер говорит о нем: «Я думаю, здесь замешана ка­кая-то генетика. Некоторые люди как будто сделаны для того, чтобы возвращаться. Возможно, у них высокий уровень серото-нина или что-то еще, поддерживающее их оптимизм. Это шту­ка первобытная, вероятно, уходящая корнями в пещеры. Воз­можно, существует некий ген возвращения».

Смит, кажется, определенно имеет хорошую генетическую базу. В 73 года он выглядит на 53, действует как 33-летний. Уилер сравнивает задачу поспевать за ним с попыткой не отста­вать от сверхактивного малыша. Уилер называет Смита «Кролик Энерджайзер», и это не просто шутка. Он маленький, здоровый, крепкий, с гладкой кожей, с венчиком коротко подстриженных волос, похожий на Мики Руни пятидесятых, хорошо выглядя­щий в своих синих брюках, крапчатом спортивном пиджаке, бе­лой рубашке с лазуритовыми запонками и каком-то диком гал­стуке — такого не посчитаешь неуместным в автосалоне.

В беседе он проявляет скромность относительно некоторых аспектов своей карьеры — включая организацию им своего воз­вращения. Объясняя, как он справлялся с разочарованием, ко­гда потерял автодром, он говорит: «Если бы тогда у меня были деньги, если бы я жил в таком месте как Голливуд, я, вероятно, обратился к психиатру». На самом же деле денег у него не было, и к психиатру он не ходил. Его выживание было инстинктивным: «Это как если вас собьют с ног: вы должны встать. Вы должны драться с ними. Вы хотите победить, а не проиграть. Негативизм? Так никаких денег не сделаешь».