Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП)

Из всех политических партий в стране первой оформилась Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП). Это произошло в 1898 г. Ис­тория ее создания корнями уходит в освободительное движение России, в на­родническое, рабочее, марксистское движение.

После отмены крепостного права в России складывается свободный рынок, на российскую арену вступает пролетариат. К середине 70-х годов рабочее движение подходит к мысли о самостоятельных задачах пролетариата, о необхо­димости вести организованную борьбу и иметь отдельную от народников органи­зацию. Создаются первые рабочие союзы. В 1875 г. в Одессе – «Южнороссийский союз рабочих», руководитель Е.О. Заславский, в 1878 г. в Петербурге создается организация «Северный союз русских рабочих». Среди его организаторов осо­бенно выделялись В.П. Обнорский и С.Н. Халтурин. На рубеже 70-80-х гг. под влиянием народовольцев в столице и других городах было организовано не­сколько десятков рабочих кружков.

Развитие капитализма, оформление пролетариата в достаточно зрелый класс, признание его силой, способной решить задачи демократической и социа­листической революции способствовали распространению в России марксизма, учения, которое возникло в Европе еще в 40-х годах XIX в. Основателями этого учения были К. Маркс и Ф. Энгельс.

Первые шаги по изучению теории марксизма в России были предпри­няты еще народниками. Первым российским революционером, вставшим на путь марксизма, был Г.В. Плеханов (1856-1918 гг.), один из основателей Российской социал-демократической партии, выдающийся ученый и публицист. Его путь в революцию начался в народническом подполье, куда он пришел 19-летним сту­дентом. «Народник до конца ногтей», так характеризовал он позже свою позицию того времени. Но будучи идейно народником, Плеханов в своей практической революционной работе пошел по пути пропаганды среди петербургских рабочих. После раскола «Земли и воли» он был одним из организаторов «Черного пере­дела». Но после раскола и этой организации в 1880 г. Плеханов эмигрировал в Швейцарию, где продолжал свою революционную деятельность. За границей Плеханов знакомится с западноевропейским рабочим и социалистическим дви­жением, глубоко изучает работы Маркса и Энгельса, анализирует развитие Рос­сии и приходит к критике идеалов народничества.

В сентябре 1883 г. Г.В. Плеханов и его единомышленники – В.И. Засу­лич, П.Б. Аксельрод, Л.Г. Дейч, В.Н. Игнатов основали марксистскую группу «Освобождение труда», которая закончила свою деятельность в 1903 г. на II съезде РСДРП, заявив о самороспуске. Эта небольшая организация за 20 лет своей деятельности с 1883 по 1903 гг. выпустила более 250 переводов и ориги­нальных марксистских работ, доходивших из-за границы до самых различных промышленных центров России. Группа поддерживала контакты с лидерами рабочего движения стран Западной Европы. С конца 80-х гг. стала принимать участие в деятельности II Интернационала.

Плеханов был первым, кто поставил вопрос о необходимости создания в России революционной марксистской партии. Он написал два проекта программы русских социал-демократов. Г.В. Плеханов сыграл огромную роль в издании газеты «Искра», журнала «Заря», в подготовке программы партии и II съезда РСДРП.

Почти одновременно с группой «Освобождение труда» в самой России стали разворачиваться марксистские кружки. Наиболее известные из них – «Пар­тия русских социал-демократов» под руководством Димитра Благоева, «Товари­щество Санкт-Петербургских мастеровых» под руководством Павла Точисского, «Социал-демократическое общество» под руководством Михаила Бруснёва, в Поволжье революционные кружки создавал Николай Федосеев.

В начале 90-х гг. в социал-демократическое движение начинает вливаться новое поколение революционеров. И дальнейшее развитие теории и практики российской социал-демократии во многом связано с именем В.И. Ленина (1870-1924 гг.). Владимир Ульянов рано включился в революционное движение, позна­комился с трудами основоположников марксизма, рьяно выступил против народ­ничества, вместе со своими единомышленниками в 1895 г. создал «Петербург­ский союз борьбы за освобождение рабочего класса», который явился зачатком марксистской партии в России.

В 1898 г. в Минске состоялся первый учредительный съезд социал-демо­кратических организаций. Съезд не принял основных партийных документов, но определил стратегию действия социал-демократов. В 1903 г. собирается II съезд РСДРП. На нем принимается революционная программа партии, состоявшая из двух частей или двух групп задач: программы - минимум и программы - макси­мум. Программа - минимум нацеливала на свержение самодержавия, установле­ние демократической республики. Программа – максимум нацеливала на сверже­ние буржуазии, социалистическую революцию, установление диктатуры пролета­риата.

Программа РСДРП включала конституционные требования демократиче­ской республики:

- сосредоточение всей верховной государственной власти в руках законода­тельного собрания, составленного из представителей народа;

- всеобщее равное и прямое избирательное право;

- широкое местное самоуправление;

- неприкосновенность личности и жилища;

- свобода совести, слова, печати, собраний, стачек и союзов;

- свобода передвижения и промыслов;

- уничтожение сословий;

- образование на родном языке;

- право на самоопределение за всеми нациями;

- ответственность чиновников перед судом присяжных;

- выборность судей народом;

- замена постоянного войска всеобщим вооружением народа;

- отделение церкви от государства и школы от церкви;

- даровое и обязательное общее и профессиональное образование для всех де­тей до 16 лет.

Кроме того, программа включала требования в интересах рабочего класса: 8-часовой рабочий день; еженедельный отдых, запрещение сверхуроч­ных работ; запрещение детского, ограничение женского труда; государствен­ное страхование на случай старости или потери трудоспособности; отмена штрафов; создание бирж труда и т.д. Большое внимание уделялось контролю со стороны рабочих за производством и жильем.

Программа РСДРП включала требования в интересах крестьянства: от­мена выкупных и оброчных платежей; возвращение отрезков; возвращение крестьянам уже выплаченных ими сумм; создание народного фонда для куль­турных и благотворительных нужд сельских обществ; создание крестьянских комитетов на селе. [54.c.44-50].

Но уже на III съезде в 1905 г. в программу по аграрному вопросу вно­сятся изменения: энергичная поддержка всех революционных мероприятий крестьянства, вплоть до конфискации помещичьих, казенных, церковных, мо­настырских и удельных земель. Партия призывала крестьянство отказываться от платежа податей и налогов, от исполнения воинской повинности, постанов­лений и приказов правительства. РСДРП призывала крестьян к политическим демонстрациям, к слиянию его с городским пролетариатом.

В следующем году, на IV съезде РСДРП вновь рассматривается аграр­ный вопрос. Предлагается три проекта: национализации земли, раздела земли и муниципализации земли. Первые два проекта были выдвинуты большеви­ками, они предполагали конфискацию помещичьих земель, но первый проект – национализацию земли, а второй – раздел ее в собственность между крестья­нами. Проект муниципализации предполагал сохранение надельного крестьян­ского землевладения, передачу помещичьих земель органам местного само­управления и аренду земли крестьянами. Этот проект был представлен мень­шевиками и получил большинство голосов на съезде.

Социал-демократы придерживались принципиальных позиций в сфере национального развития. Многие из них отличались новизной и радикально­стью. Это касается всеобщего, равного и прямого избирательного права при выборах, как в законодательное собрание, так и во все местные органы само­управления; областного самоуправления для тех местностей, которые отлича­ются особыми бытовыми условиями и составом населения; свободы передви­жения; полной равноправности всех граждан, независимо от пола, религии, расы и национальности; права населения получать образование на родном языке; права каждого гражданина объясняться на родном языке на собраниях; введения родного языка наравне с государственным языком во всех местных общественных и государственных учреждениях; права на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства и т. д. Надо сказать, что в от­личие от других партий, которые в требование самоопределения наций вкла­дывали только их культурное развитие, социал-демократы подчеркивали поли­тическое значение этой категории, настаивали на праве нации вплоть до отде­ления и образования самостоятельного государства. Однако надо сказать, что многие программные намерения разошлись с конкретными действиями боль­шевиков, когда те пришли к власти.

К началу революции 1905-1907 гг. социал-демократическое движение в России представляло собой довольно сложную картину. РСДРП находилась в состоянии острейшего идейно-политического и организационного кризиса. На II съезде партии в 1903 г. произошел раскол партии на большевиков и меньше­виков, образовались два крыла, в зародыше – две партии. Одна - радикально революционная, другая – перемежавшая революционность с реформистскими уклонениями.

До 1912 года (до VI Пражской конференции) в единой РСДРП существо­вали две фракции, две фактически отдельные организации. После 1912 г. мы вправе говорить о наличии двух социал-демократических партий, отношения между которыми все обострялись. По сути дела в 1912 г. закончился период формального объединения большевиков и меньшевиков, и произошло воссо­единение большевистской партии как самостоятельной организации. Больше­вики пошли за В.И. Лениным, меньшевики – за Ю.О. Мартовым.

К весне 1905 г. общая численность социал-демократов составляла около 26,5 тыс. (14 тыс. большевиков и 12,5 тыс. меньшевиков). Это было более, чем в 3 раза больше, чем к кануну 1905 г. РСДРП к этому времени имела 60 коми­тетов и 105 групп, действовавших в 79 губерниях и областях страны. В годы революции в ряды РСДРП влились новые силы, численность в 1906 г. возросла до 31 тыс. (13 тыс. большевиков и 18 тыс. меньшевиков). На IV съезде РСДРП (1906 г.) в состав РСДРП вошли социал-демократия Королевства Польского и Литвы (26 тыс.), Латышская социал-демократическая рабочая партия (14 тыс.), а позднее – Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и Рос­сии). В результате общая численность партии превысила 100 тыс. членов. К 1907 г. в партии состояло 167 тыс. членов. [54.c.517-518].

РСДРП была пролетарской не только по своей идеологии и политике, но и по составу. Рабочие составляли в ней в первые годы ХХ в. 56%, к началу 1905 г. – 61,7%. Крестьян было 4,7%, служащих и революционной интелли­генции – 33,6%. Партия сильно пополнилась за годы I революции. Причем, молодежь до 30 лет составляла 93-95% пополнения.

Разнородной была РСДРП по национальному составу: русские – 60,8%, евреи – 18,8%, украинцы – 10,8%, грузины – 6,4%, поляки – 1,3%, латыши – 1%, белорусы – 0,3%, представители других наций и народностей – 0,6%.

Интересна цифра, говорящая, что выходцы из дворянства играли важную роль в руководящих органах РСДРП (они составляли 24%). (Для сравнения: у эсеров – 60%, кадетов – 80%, октябристов – 72%, черносотенцев – 50%). Дво­рянство и интеллигенция в РСДРП представляли молодую генерацию и явля­лись профессиональными революционерами. У них практически отсутство­вали какие-либо связи с собственностью.

Длительное время в нашей истории меньшевистская партия изобража­лась как контрреволюционная, антинародная сила, активная участница мяте­жей и подрывной деятельности против советской власти. Однако надо сказать, что меньшевики оставили глубокий след в истории российской революции. Сегодня уже не секрет, что восстание на легендарном «Потемкине» было ор­ганизовано меньшевиками; что легендарный лейтенант Петр Шмидт восстав­шего крейсера «Очаков» был социалистом умеренного толка, а не большеви­ком. Что руководитель штурма Зимнего дворца и один из организаторов Крас­ной Армии Антонов-Овсеенко в РКП(б) вступил лишь в 1917 г., а до этого был меньшевиком. Кстати, как и Л.Д. Троцкий. [38.c.30].

И вообще сами понятия «меньшевик» и «большевик» в пролетарской среде России были чисто условными. Поэтому давайте попытаемся разо­браться, в чем была суть разногласий между большевиками и меньшевиками.

Лидером меньшевиков был Юлий Осипович Цедербаум (псевдоним Мартов) (1873-1923 гг.). Как один из основателей и лидеров российской со­циал-демократии он прошел все тернии, которые полагались в России таким людям: тюрьмы, ссылки, эмиграция. Г.В. Плеханов писал: «Наша мачеха - ис­тория издавна загоняет в «подполье» огромное большинство тех благородных людей, которые не желают, по энергичному выражению Рылеева, «позорить гражданина сан». Мартов был одним из них …» [58.c.282]

Не надо забывать, что большевизм и меньшевизм – это две ветви одного пролетарского революционно – освободительного движения России, и они разделяли одно и то же революционное мировоззрение – диалектический и ис­торический материализм Маркса и Энгельса. Но затем из одной, марксистской идеологии выросли две другие, противоположные друг другу - демократиче­ский социализм (меньшевизм) и революционный социализм (большевизм).

Расхождения между Лениным и Мартовым на II съезде РСДРП про­изошли по организационному вопросу, т.е. по вопросу о том, какой должна быть партия в России. Дело в том, что в Западной Европе социал-демократиче­ские партии возникли еще в 70-90-х годах XIX века, в условиях сравнительно мирного развития капитализма, когда полоса буржуазно - демократических ре­волюций на Западе осталась позади. Предпосылки для социалистических рево­люций еще не созрели. Поэтому там сложился, в основном, парламентский тип социал-демократических партий, почти целиком ориентированных на легаль­ные формы борьбы.

В иной обстановке формировалась пролетарская партия в России. Здесь социально-экономические противоречия достигли огромной остроты, и страна стремительно шла навстречу народной революции, гегемоном которой при­зван был стать рабочий класс. Ясно, что российскому пролетариату требовался иной тип партии. Нужна была партия, ориентированная на революционные ме­тоды борьбы, на новые формы и принципы организации.

Ленин утверждал, что в условиях самодержавия пролетарская партия должна стать организацией профессиональных революционеров, дисциплини­рованной, выстроенной сверху вниз.

По этому поводу меньшевики писали: «Ленин хочет такую партию, ко­торая представляла бы собой огромную фабрику во главе с директором в виде ЦК, а членов партии превратить в «колесики и винтики». Мартов говорит также о том, что ленинская чрезмерно централистская организация опасна тем, что в ее центре может оказаться «неспособное лицо». Он обвиняет Ленина в «бонапартизме»[2], в том, что он хочет установить в ЦК свое господство. Ленин отвечает: «До какой степени глубоко мы расходимся здесь политически с тов. Мартовым, видно из того, что он ставит мне в вину это желание влиять на ЦК, а я ставлю себе в заслугу то, что я стремился и стремлюсь закрепить это влия­ние организационным путем». [22.c.5].

Дело в том, что Ленин своей главной целью ставил вооруженное восстание, захват власти большевиками. Но несомненно, что его модель позднее привела к превращению партии в закрытую, полностью находящуюся под контролем «во­ждя» организацию. Ленинская модель повышала боевую готовность партии, но сужала ее демократизм.

Мартов же считал, что партия должна быть демократичной, массовой, включать всех, кто хочет помочь освобождению рабочего класса. Модель Мар­това исключала авторитарные тенденции.

Эти модели проистекали из различных политико-стратегических воззрений. Большевики рассчитывали с помощью партии свергнуть царизм, перейти к вла­сти, добиться относительно быстрого перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую революцию. Меньшевики исходили из того, что буржуазная революция должна привести к власти буржуазное правительство, которое будет содействовать капиталистическому развитию страны. Социал-де­мократия в этих условиях должна играть роль политической оппозиции. Задачу социалистического преобразования страны социал-демократы могут поставить лишь после того, как для этого вызреют экономические и общественные условия (примерно через 100-150 лет).

Но наряду с идеологической природой расхождений Ленина и Мартова, нельзя игнорировать разницу их темпераментов, которая тоже имела немалое значение.

Ленин был человеком огромной воли, беспощадным к противникам, резким в высказываниях. Интересен в этом отношении отклик В.М. Чернова, лидера партии эсеров, на смерть Ленина. Он писал: «Ленин был большой человек. Он не только был самой крупной фигурой возглавляемого им движения – он был (и по заслугам) его «некоронованным королем». Он был и головою движения, и его волей … Ум у Ленина был энергический, но холодный … это был прежде всего насмешливый, язвительный, цинический ум … Воля Ленина была сильнее его ума … Я думаю, что в лице Ленина сошел в могилу самый крупный характер из выдвинутых русскою революцией … Он всю жизнь посвятил борьбе за рабочий класс. Любил ли он его? Очевидно, да, - хотя струнка любви к конкретному, жи­вому рабочему у него звучала слабее струнки ненависти к конкретному, живому эксплуататору … Враги его дела для него были не живыми людьми, а подлежа­щими уничтожению абстрактными величинами; он ими не интересовался; они были для него лишь математическими точками приложения силы его ударов, мишенью для постоянного, беспощадного обстрела. За простую идейную оппози­цию партии в критический для нее момент он способен был, не моргнув глазом, обречь на расстрел десятки и сотни людей; а сам он любил беззаботно хохотать с детьми, любовно возиться с щенками и котятами». [76.c.6-7].

Кстати, это не противоречит официальному обращению Пленума ЦК РКП (б) «К партии, ко всем трудящимся по поводу смерти Ленина». В нем гово­рится: «Твердой рукой он проводил партию через строй … опасностей, с несрав­ненным хладнокровием и мужеством идя к своей цели. Ничего противнее, отвра­тительнее, гаже паникерства, смятения, смущения, колебания для Ленина не было».

О Мартове же один из его сподвижников, меньшевик Д. Далин писал: «Мартов был скорее человеком интеллекта, чем большой воли. Больше мысли­тель и писатель, чем генерал, он пользовался авторитетом благодаря уму и стра­стной преданности своей идее, но нуждался в коллеге – вожде, который при нем держал бы в руках разветвленный аппарат, вел практическую работу …» [22.c.5]

Авторитет Мартова в России был необычайно высок. И не только как теоретика, политика, публициста. Его поднимала и нравственная сила, и мораль­ная чистота. А. Кремер писал: «Его бескорыстие, его беззаботность к себе были безграничны. Это была с головы до ног кристально чистая душа». Ему вторит один из старейших социал-демократов П. Аксельрод: «Не обуреваемый честолю­бием и властолюбием, презирая все, что напоминает интригу, подсиживание, демагогию, - таков был Ю.О. Мартов».

Что же представляли собой две фракции РСДРП в начале I буржуазной революции? Сравнивая силы большевиков и меньшевиков, Ленин писал в на­чальный период революции: «У меньшевиков больше денег, больше литературы, больше транспортов, больше агентов, больше «имен», больше сотрудников. Было бы непростительным ребячеством не видеть этого». Меньшевики были последо­вателями Плеханова, который вскоре после II съезда порывает с большевизмом. Им всегда удавалось легче, чем большевикам, вызывать сочувствие и понимание со стороны социал-демократических лидеров Запада.

Когда большевиков и меньшевиков как две фракции внутри партии стали четко различать в самой России, меньшевики находили сторонников среди наи­более квалифицированных и организованных рабочих – печатников, железнодо­рожников, рабочих сталелитейной промышленности – в передовых промышлен­ных центрах Юга страны. Самые высококвалифицированные, образованные, организованные и привилегированные российские рабочие, - те, что приближа­лись к организованным рабочим Запада, - с трудом воспринимали революцион­ные идеи. Их легче было убедить в возможности улучшения их экономического положения в условиях буржуазного политического строя.

Большевиков поддерживали, в основном, рабочие сравнительно низкой квалификации, занятые на крупных предприятиях в отсталой тяжелой промыш­ленности района Петербурга и на текстильных фабриках Петербурга и Москвы.

Неквалифицированные российские фабричные рабочие, которым «нечего было терять, кроме своих цепей», с готовностью приняли призыв большевиков к политической революции как единственному способу улучшения их экономиче­ского положения.

Однако в начавшейся революции партия должна была выработать четкую, единую программу действий, а для этого надо было преодолеть раскол.

Большевики видели реальный путь к преодолению раскола РСДРП в со­зыве нового партийного съезда и последовательном проведении в жизнь его ре­шений. Меньшевики считали созыв съезда за границей дорогостоящей и ненуж­ной затеей, которая только разожжет бушующие в социал-демократических орга­низациях страсти. В итоге большевики созвали III съезд РСДРП в Лондоне, а меньшевики – свою конференцию в Женеве. И те, и другие обсуждали стратеги­ческие и тактические вопросы социал-демократии в революции, но приняли раз­ные решения. По сути, РСДРП выработала две тактики партии в революции.

Важнейшим программным требованием социал-демократов было требо­вание республики. Но взгляды меньшевиков и большевиков по этому вопросу были различными. Меньшевики не выходили за рамки традиционной республики американского, французского или швейцарского образца. При этом считали, что власть в демократической республике должна принадлежать буржуазии. Учреди­тельное собрание должно было стать итогом деятельности царского правитель­ства, либо либерального правительства, назначенного с согласия царя.

Большевики же утверждали, что в результате победы буржуазно-демокра­тической революции в России должна возникнуть демократическая республика принципиально нового типа, где не было бы никаких привилегий ни капитали­стам, ни помещикам. Такая республика явилась бы государственной формой ре­волюционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Органом этой власти должно было стать временное революционное правительство, кото­рое опиралось бы на военную силу, на вооруженные массы. Его задачей было выполнение программы - минимум социал-демократии и подготовка выборов в Учредительное собрание.

Большевики считали, что все свободы народ может только завоевать, по­этому показывали фиктивность тех свобод, которые «даровал» народу царский Манифест 17 октября 1905 г.

Поражение Декабрьского вооруженного восстания 1905 г. не позволило большевикам осуществить свои программные установки. У революции не хва­тило сил для решительной победы, и преобразование государственного строя России пошло в направлении сделки с буржуазией.

Объектом такой сделки стала Государственная дума, которую самодержа­вию удалось впервые созвать в апреле 1906 г. С момента созыва I Государствен­ной думы вся идейно-политическая борьба в стране по проблеме государствен­ного строя была связана с вопросом об отношении к Государственной думе.

И большевики, и меньшевики считали, что Дума – жалкая подделка на­родного представительства. Но большевики считали Думу очередным средством «отманивания» российского общества от подлинной конституции. Меньшевики, как и либералы, считали, что всякий «кусочек конституции» есть шаг по пути к политической свободе.

Опираясь на удачный бойкот Булыгинской думы, социал-демократы бой­котировали выборы и в I Государственную думу. Но революция уже шла на спад, большевики не уловили изменившейся обстановки и проиграли. Меньшевики выступали против бойкота Думы. В отличие от большевиков, они считали, что недостаточно только использовать трибуну Думы для революционной пропа­ганды. Меньшевики придерживались мнения, что в перспективе Думу можно использовать в качестве «рычага» революции. У них была уверенность, что и «через ограниченное избирательное право, через дрянную Думу широкое рево­люционное движение народа придет к учредительному собранию». Меньшевики надеялись, что получившие большинство в Думе кадеты не отступятся от своей программы созыва Учредительного собрания. Они поддерживали кадетов в стремлении создать правительство, представляющее думское большинство, и ответственное перед Думой.

Меньшевистский ЦК распространил резолюцию, гласившую, что они бу­дут поддерживать Думу в замене нынешнего министерства новым, назначенным Думой, поскольку видят в этом условие, способствующее созыву Учредительного собрания.

Большевики же считали, что кадеты просто хотят войти в сделку с само­державным правительством, ослабить революцию, затруднить созыв Учредитель­ного собрания. Ленин доказывал, что ответственность правительства перед Ду­мой не избавит его от ответственности перед монархом и Государственным Сове­том, и что создание «думского правительства» в рамках существующего законо­дательства не имеет ничего общего с «действительной конституцией». Больше­вики считали, что кадетская дума была обречена в любом случае. При победе революции она не понадобилась бы народным массам, а при поражении револю­ции ее разогнал бы царизм. Поэтому большевики подчиняли свою думскую дея­тельность задачам внепарламентской революционной борьбы.

Революция 1905-1907 гг. не уничтожила самодержавие, а только надло­мила его. Встал вопрос о степени этого надлома, о характере установившейся после революции политической системы.

Либералы считали, что третьеиюньская монархия даже при всех своих по­роках являлась все же начальной стадией конституционной монархии, из чего вытекало, что дальнейшее развитие государственного строя страны пойдет эво­люционным путем.

По существу эти взгляды разделяли меньшевики – ликвидаторы. Среди меньшевиков после революции образовалось несколько течений. В частности, самое мощное, получившее название «ликвидаторство», считало, что власть в России стала буржуазной монархией. Для новой пролетарской революции почвы нет, это дело далекого будущего, поэтому в этих условиях революционная кон­спиративная партия не нужна. Она должна действовать легально, завоевывая авторитет в широких рабочих организациях. Но в условиях реакции это, по сути, вело к ликвидации партии, отсюда и название этого течения.

Ленин доказывал, что русская государственная власть при всех проис­шедших с ней изменениях, все еще остается старой, все политические противоре­чия остались и даже увеличились. С ленинской точки зрения третьеиюньская система была не первым этапом буржуазной конституционной монархии, а всего лишь последним этапом феодального абсолютистского строя. Поскольку основ­ные факторы экономической и политической жизни, вызвавшие революцию 1905 г., продолжали действовать, то и цели борьбы большевиков оставались прежними – «свержение царизма, завоевание политической власти пролетариатом, опираю­щимся на революционные слои крестьянства и совершающим буржуазно-демо­кратический переворот путем созыва всенародного учредительного собрания и создания демократической республики». Так было записано в резолюции V кон­ференции РСДРП (декабрь 1908 г.). Последующие события показали правиль­ность оценки большевиками политического положения.

Первая мировая война вызвала раскол и новые размежевания среди мень­шевиков. Ю.О. Мартов становится противником войны. Переходит на позиции интернационализма Л.Д. Троцкий. Интернационалисты выступали за мир без победителей и побежденных, без аннексий и контрибуций. Порывает с меньше­визмом и уходит к большевикам А.М. Коллонтай. Меньшевистская фракция IV Государственной думы придерживалась центристских позиций.

Однако большинство меньшевиков, так или иначе, делали уступки оборон­честву. Некоторые в виде прямого перехода к шовинизму, другие в виде не про­тиводействия ведению войны.

Стал оборонцем Г.В. Плеханов. Платформа Плеханова базировалась на следующих подходах: Германия по отношению к России – агрессор, немецкие социал-демократы поддержали в войне правительство, т.е. германский империа­лизм. Стало быть, и в России социалисты должны бороться на стороне своего правительства. Поражение Германии и ее союзников – это поражение реакцион­ных сил в Европе, монархических режимов, а поражение Антанты – есть пораже­ние прогрессивных, республиканских стран, вместе с которыми выступает и Рос­сия.

Последовательными противниками войны выступали большевики. На за­седании Государственной думы 26 июля 1914 г. совместная большевистская и меньшевистская социал-демократическая фракция огласила декларацию, в кото­рой говорилось о грабительском, несправедливом характере европейской войны. Указывалось, что война порождена захватнической политикой всех капиталисти­ческих государств, и поэтому все они несут за нее ответственность. Пролетариат враждебен этой войне. Не может сложиться единения русского народа с царским правительством, попирающим волю рабочих и крестьян.

Большевики выдвинули основные лозунги партии в этой войне: «Превра­щение империалистической войны в войну гражданскую», «Поражение своего правительства в войне», «Разрыв с II Интернационалом, создание III Коммуни­стического Интернационала». Позиция большевиков была сформулирована в Манифесте ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия».

Однако не все большевики восприняли эту тактику. Особое разногласие вызывал тезис о поражении «своего» правительства в войне. В частности, Н. И. Бухарин считал, что обратной стороной этого лозунга является поддержка победы Германии, т.е. позиция явно не социал-демократическая.

Как же надо понимать эти лозунги? Лозунг превращения империалисти­ческой войны в гражданскую предполагал разъяснение солдатам необходимости повернуть оружие против царского правительства и установить власть трудового народа. Этот лозунг был тесно связан с лозунгом поражения своих буржуазно-помещичьих правительств. Речь не шла о поражении только царского правитель­ства, но о желательности для социал-демократов всех стран поражения «своих» правительств. Неудачи на фронтах вели к ослаблению позиции господствующих классов, увеличивали недовольство, ухудшали положение трудящихся масс и тем самым ускоряли процесс вызревания революционного кризиса. Поскольку ли­деры II Интернационала поддержали собственные правительства в войне, вошли в эти правительства, голосовали за военные кредиты, проповедовали классовый мир на период войны, то большевики поставили вопрос о разрыве со II Интерна­ционалом и создании III Коммунистического Интернационала.

После Февраля 1917 г. очень многое зависело от социалистических пар­тий, представленных в наиболее популярных народных органах – Советах и дру­гих демократических организациях.

Меньшевики вместе с эсерами склонялись к коалиции с кадетами, в мае 1917 г. вошли во Временное правительство. Но это была позиция не всех меньше­виков. Вернувшийся в мае 1917 г. Ю. Мартов стремился не допустить раскола в меньшевизме, но твердо заявил, что меньшевики – интернационалисты решение о вступлении в правительство считают вредным. Мартов видел быстро нарастав­шую радикальность масс, считал, что поддержка Временного правительства об­речет революцию на «топтание на месте». Буржуазные партии будут тормозить радикальные реформы, а это будет дискредитировать их союзников из социали­стических партий, и в качестве ведущей политической силы выдвинутся больше­вики.

Надо сказать, что после Февраля численность социалистических партий возросла. Но об их качественном составе можно судить из письма Ю.О. Мартова в июне 1917 г., где он описывает состав делегатов I Советов: «Из 800 съехав­шихся делегатов 330 - меньшевики. Вместе с около 300 с-рами, они составляют компактное большинство. Но, боже, что это за меньшевики! Солдаты и офицеры, внезапно обращенные в социал-демократов и не смыслящие ни аза в социализме; обыватели, примкнувшие к меньшевикам, как к более умеренной партии, и мно­гие «бывшие» работники, по 10 лет стоявшие в стороне, а теперь вошедшие вновь в движение с психологией каких-нибудь швейцарских провинциальных социали­стов, - все они составляют, вероятно, 2/3 фракции (у с-ров, говорят, еще хуже: много просто вчерашних черносотенцев и антисемитов)». [80.c.35]

Левые меньшевики, в частности Мартов, выдвинули идею создания одно­родного социалистического правительства, единения всех демократических сил. В этом блоке левые меньшевики видели гарантию против раскола демократиче­ских сил, способного довести страну до гражданской войны.

Интересно рассмотреть взгляды Г.В. Плеханова на дальнейшие пути раз­вития революции. Вернувшись в Петроград из эмиграции, где он находился на протяжении 37 лет, Плеханов радовался свержению самодержавия, ощущению свободы. Но одновременно он опасался, что разбушевавшаяся стихия «понесет» страну не туда, куда нужно. Плеханов неоднократно развивал в то время мысль о том, что реальной почвы для перестройки общества на социалистических началах в России нет. Сейчас довольно широко известны его слова, относящиеся к июню 1917 г.: «… Русская история еще не смолола той муки, из которой будет со вре­менем испечен пшеничный пирог социализма …». [23.c.83]. А вот еще одно вы­сказывание Плеханова на ту же тему: «Социалистический строй предполагает, по крайней мере, два непременных условия: 1) высокую степень развития произво­дительных сил (так называемой техники); 2) весьма высокий уровень сознатель­ности в трудящемся населении страны». В России нет ни того, ни другого, и по­тому «толковать об организации социалистического общества в нынешней России значит вдаваться в несомненную и притом крайне вредную утопию».

Плеханов неоднократно цитировал высказывание Энгельса о трагедии ре­волюционеров, вынужденных взять власть тогда, когда движение еще недоста­точно созрело для господства представляемого ими класса. Плеханов считал, что диктатура пролетариата будет возможна лишь тогда, когда наемные рабочие будут составлять большинство населения страны. В противном случае она «не­уместна и опасна», а диктатура нескольких десятков лиц, «диктатура Смольного института» (так представлялась ему победа большевиков) – тем более.

Плеханов считал Февральскую революцию началом новой эпохи в исто­рии русского капитализма. «… Если бы наш рабочий класс захотел стеснять дальнейшее развитие капиталистического способа производства, он тем самым нанес бы жестокий вред, как всей стране, так и своим собственным интересам». [23.c.83.]. Плеханов предлагал урегулировать классовые противоречия в России компромиссным, «английским» путем: рабочим он советовал проявить умерен­ность и сдержанность в своих требованиях, а капиталистам стать на путь прове­дения социальных реформ.

Политическая платформа Плеханова сводилась к следующему: поддержка Временного правительства; коалиция меньшевиков и эсеров с кадетами; осужде­ние корниловщины; война до победы. И, конечно, он резко осуждал большевиков, вплоть до объявления их в пособничестве немцам. Плеханов бросает Ленину упреки в том, что он собирает под свои знамена «разнузданную чернорабочую чернь», строит свои псевдореволюционные планы на неразвитости «дикого, го­лодного пролетариата, и даже сожалеет, что «мягкотелое» Временное правитель­ство не сумело арестовать Ленина.

Логика подсказывает, что Плеханов неизбежно должен был осудить Ок­тябрьскую революцию. Так и произошло. 28 октября он опубликовал «Открытое письмо к Петроградским рабочим», где прямо говорит, что его огорчает переход власти в руки Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, причем не потому, что он не желал торжества рабочего класса, а наоборот, потому, что очень этого хотел. Он говорил, что рабочий класс еще не может с пользой для себя и для страны взять политическую власть, поскольку составляет меньшинство населения. Рассчитывать на крестьянство тоже не приходится, т.к. крестьянству нужна земля, а в замене капиталистического строя социалистическим оно не нуждается. Больше того, хозяйственная деятельность крестьян, в руки которых перейдет помещичья земля, будет направлена в сторону капитализма, а не социа­лизма». В этом письме Плеханов предрекает гражданскую войну, которая заста­вит отступить далеко назад от позиций, завоеванных в феврале – марте 1917 г.

Сразу после Октябрьского переворота Плеханов говорил: «Большевики продержатся гораздо дольше, чем это кажется их противникам и им самим, они сильнее, чем мы все думаем. Их сила опирается на отсталость наших экономиче­ских отношений и бессознательность пролетариата». Высказывания Плеханова были очень резкими. «Они держатся на народной глупости, а глупость – это база солидная. Она была базой царизма, а теперь большевистской тирании. Больше­визм – это не марксизм … и чтобы держать массы в повиновении, нужна тирания избранных». «… Большевики обещают организовать производство, что совер­шенно неосуществимо теперь. Для этого у пролетариата достаточной техниче­ской и умственной подготовки. Большевики организуют, увы, не производство, а голод. Вы увидите, какой ужас пойдет по русской земле: реки крови, голод, вы­мирание».

В дальнейшем Плеханов осудил такие шаги Советского правительства как роспуск Учредительного собрания и заключение Брестского мира. Однако при­нять участие в борьбе с Советской властью и войти в состав контрреволюцион­ного правительства, как предлагали ему правые эсеры, наотрез отказался.

Объективно надо признать, что в 1917 г. Плеханов был политически оди­нок, он не мог предложить народу программу, соответствующую настроениям и чаяниям масс.

Какую же программу предлагали большевики? Февральская революция застала Ленина и других лидеров большевиков в эмиграции. Информацию они получали из местных газет, но и эти сведения позволили Ленину оценить обста­новку в России. В начале апреля он вместе с другими большевистскими лидерами возвращается в Россию. Прямо на Финляндском вокзале, с броневика 3 апреля 1917 г. он обратился к рабочим, солдатам и матросам с призывом начать борьбу за социалистическую революцию, за власть Советов.

Анализируя сложившуюся обстановку в стране, Ленин видит, что ни одна из узловых проблем Временным правительством не решается. Следовательно, единственная возможность разрубить этот узел противоречий – это совершить новую революцию, которая отдаст всю полноту власти в руки трудящихся. При­чем, совершить революцию в период с апреля по 3-4 июля 1917 г. можно было мирным путем, пока существовало двоевластие в стране.

Ленин пришел к выводу, что всю работу надо сосредоточить на разобла­чении сущности и деятельности Временного правительства и ошибочности так­тики Совета, поддерживающего это правительство. Он выдвигает лозунги «Ника­кой поддержки Временному правительству» и «Вся власть Советам!». Ленин призывал разъяснять массам империалистический характер Временного прави­тельства, разоблачать лживость его обещаний; объяснять народу ошибочную тактику Совета в поддержке Временного правительства и необходимость измене­ния характера деятельности Совета. По сути оба эти лозунга призывали к ликви­дации двоевластия и сосредоточения всей полноты власти в руках Советов.

В решении аграрного вопроса речь шла о национализации всей земли, пе­редачи ее в распоряжение местных Советов батрацких и крестьянских депутатов и создание под их контролем образцовых хозяйств из крупных помещичьих име­ний. Большевики призывали крестьян не ждать, захватывать земли и передавать их в руки крестьянских комитетов.

Ленин призывал также к ликвидации частных банков, созданию единого банка и контролю его со стороны Советов. А также осуществлять контроль про­изводства и распределения продуктов.

Свою точку зрения имели большевики и на войну. Они считали, что ха­рактер войны после Февральской революции не изменился. Она по-прежнему осталась империалистической, захватнической. И солдаты защищают в этой войне не интересы революции и ее завоевания, а интересы капиталистов. Защи­щать же интересы революции рабочие и крестьяне будут тогда, когда возьмут власть в свои руки. Большевики считали, что закончить войну заключением спра­ведливого, демократического мира Временное правительство не сможет, для этого нужно, чтобы власть перешла в руки трудящихся.

После Корниловского мятежа, в подавлении которого объединились все демократические силы столицы, появилась возможность создания коалиционного правительства из всех социалистических партий, ответственного перед Советом. Большевики даже заявили, что они не будут претендовать на власть. Но эта воз­можность не была реализована. Лидеры правых эсеров и меньшевиков высказа­лись за поддержку Временного правительства, как демократической силы. Боль­шевики сразу отказались от своего предложения. И Ленин ставит перед партией большевиков задачу практической подготовки вооруженного восстания. В ночь с 25 на 26 октября 1917 г. власть перешла в руки большевистской партии.

Какую же политику проводили большевики и меньшевики после Октябрь­ского переворота?

Большевики прибыли на съезд (и составили его большинство) с целью провозгласить передачу власти в руки съезда Советов, и это решение уже было подкреплено действиями революционных отрядов, которые уже были готовы к штурму Зимнего дворца. Их поддерживали меньшевики – интернационалисты и левое крыло партии эсеров.

Правые меньшевики не принимали действия большевиков, они считали, что произошел вооруженный переворот, который не опирается на волю большин­ства народа, что приведет только к гражданской войне. На II съезде Советов они настаивали на образовании власти, опирающейся на все слои демократии, вклю­чая и Временное правительство.

О мирном разрешении создавшегося кризиса от имени меньшевиков - ин­тернационалистов говорил Ю.О. Мартов. Относительно мирного разрешения кризиса не возражали и большевики. Но до практических шагов дело не дошло. Идея переговоров с Временным правительством вызывала неприятие большин­ства делегатов II съезда Советов. Правые меньшевики посчитали Октябрь солдат­ским бунтом и покинули съезд, отказываясь нести ответственность за действия большевиков.

Отношение левых меньшевиков, в частности, Мартова к Октябрю не было столь однозначным. В 1917 г. Мартов рассматривал Октябрьскую революцию как катастрофу, хотя признавал ее неотвратимой, учитывая, что за партией больше­виков шла преобладающая часть рабочего класса. Выступая на экстренном съезде партии меньшевиков в конце ноября 1917 г., он говорил: «Месяц, прошедший со дня большевистского переворота, достаточный срок, чтобы убедить каждого в том, что события этого рода ни в коем случае не являются исторической случай­ностью, что они являются продуктом предыдущего хода общественного разви­тия». [38.c.72]. И позднее в письме к Аксельроду Мартов писал, что они не счи­тают возможным реставрировать старый коалиционный режим. Они не игнори­руют корней большевизма в русском пролетариате и потому отказываются орга­низовывать гражданскую войну против него.

Лишь двумя годами позже Мартов (в немалой степени под влиянием ак­тивизации европейского революционного движения) сделал вывод, что всякая национальная революция, порожденная мировой войной, обладает антиимпериа­листической направленностью и неизбежно передаст государственную власть в руки пролетариата – одного или в союзе с другими классами, тем самым, отойдя от прежней стратегической линии.

В сентябре 1920 г., будучи уже в Германии, когда было ясно, что в Россию возврата нет, Мартов в речи на съезде независимых социал-демократов Германии заявлял: «Русская революция должна быть с удесятеренной энергией защищаема против международного империализма и русской контрреволюции, независимо от того, какую оценку дает пролетариат правильности политики большевиков с социалистической точки зрения». [65.c.11].

Мартов считал, что необходима «откровенная пролетарская критика тех внутренних противоречий и слабостей русской революции, без преодоления ко­торых она неминуемо погибнет от внутреннего бессилия». Он ставил большеви­кам в вину подавление свободы партии и свободы независимой мысли. «Для меня, - писал Мартов, - социализм всегда означал не отрицание индивидуальной свободы и индивидуальности, но напротив, их высшее воплощение». Мартова страшил «квазисоциализм», «окопно – казарменный социализм, основанный даже не на культе «мозолистого кулака, а просто кулака».

После Октябрьской революции партия меньшевиков долгое время не имела какой – либо заранее выработанной, планомерной стратегии. ЦК РСДРП полагал, что большевики, осознав неудачу предпринятого социалистического эксперимента, отступят и будут стремиться к соглашению с другими партиями. Но и по этому вопросу среди меньшевистского руководства не было единства. Правое крыло во главе с А.Н. Потресовым считало допустимым объединение против большевиков с любыми силами, не исключая и вооруженных методов борьбы. Но останавливала поддержка значительной частью трудящихся Октябрь­ского переворота. На партию меньшевиков произвело наиболее сильное впечат­ление отсутствие серьезного и массового сопротивления «захвату власти» боль­шевиками. Однако правое крыло настаивало на своем, и его представители 1 ноября 1917 г. вышли из состава ЦК РСДРП.

В отличие от «правых», Мартов видел шанс спасения революции в созда­нии единой революционной власти: от народных социалистов до большевиков. Возражая оппонентам, Мартов подчеркивал, что правительство без большевиков – иллюзия, поскольку за ними идут массы и значительная часть рабочего класса.

После Октября меньшевики пережили почти катастрофические для них результаты выборов в Учредительное собрание. За них проголосовало всего 2,3% избирателей, больше половины которых проживало в Закавказье. В Учредитель­ном собрании они получили всего 17 мандатов… Но организованного сопротив­ления и попыток защитить Учредительное собрание в январе 1918 г. они не пред­приняли. По всей видимости, в их среде возобладала точка зрения Церетели: лучше уж Учредительному собранию тихо скончаться, нежели развязать своим выступлением гражданскую войну.[50.c.391].

В начале 1918 г. левоцентристское руководство партии меньшевиков, из­влекая уроки из предыдущих поражений, возвратилось к поискам главной соци­альной опоры в рабочем классе, к активизации деятельности в пролетарской среде. Партия меньшевиков разворачивала деятельность в условиях серьезной потери политического авторитета, хотя в первой половине 1918 г. число ее сто­ронников не только не сократилось, а в некоторых районах (Петроград, Тула, Брянск, Сормово, Юг Украины и др.) даже возросло. Оживление меньшевистских организаций объяснялось в первую очередь резким ухудшением продовольствен­ной ситуации в городах (особенно в Петрограде), усилением безработицы, новым обострением топливного кризиса, резким упадком промышленности и прогресси­рующим развалом транспорта, ошибками и злоупотреблениями центральных и местных органов власти и их отдельных работников и недовольством народа такой политикой большевиков.

У меньшевиков возникает идея создать параллельно Советам, где власть принадлежала большевикам, Собрания уполномоченных от фабрик и заводов. Такие собрания проходили в Петрограде, Москве, Туле, Харькове, Самаре, Екате­ринославле. Среди делегатов высок был процент беспартийных. В частности, собрание уполномоченных фабрик и заводов Петрограда 13 марта 1918 г. осудило роспуск Учредительного собрания, заключение «похабного» Брестского мира, объявило советскую власть неспособной противостоять наступлению голода, разрушению промышленности и расстройству финансов, обвинили большевиков в развязывании гражданской войны. В декларации говорилось об отставке Совета Народных комиссаров, немедленном созыве Учредительного собрания и передаче ему всей власти.

Однако сами меньшевики признавали, что движение уполномоченных прививалось главным образом там, где создавалось наиболее трудное экономиче­ское положение, либо имели место серьезные ошибки Советской власти. Харак­терно, что и органы власти первоначально не видели в новом движении серьезной опасности, воздерживались от применения к его участникам репрессивных мер.

Но размах движения ширился. К концу мая 1918 г. меньшевистским поли­тикам казалось, что оно охватит всю страну и «опрокинет» Советскую власть. ЦК РСДРП призвал к созыву всероссийской конференции рабочих представителей. Партия меньшевиков активизировала деятельность в Советах, в роли непримири­мой оппозиции большевистскому режиму. Поэтому не случайно органы совет­ской власти с лета 1918 г. принимают решительные меры по пресечению деятель­ности собраний «уполномоченных фабрик и заводов». 14 июня из состава ВЦИК были исключены представители меньшевиков и эсеров (правых и центра). Были ликвидированы их фракции в местных Советах. Их нелепо обвиняли в содействии белочехам, белогвардейцам и интервентам.

Официальный меньшевизм был противником интервенции и гражданской войны против советской власти. Однако фактически ЦК меньшевиков пытался занять «среднюю» позицию между большевиками и членами распущенного Уч­редительного собрания, активно способствующих усилению реакции.

Мартов приветствовал окончание гражданской войны, наступление мира, с которым связывал свои старые надежды на прекращение террора, возрождение демократизма и установление нормальных экономических связей с внешним миром. Однако вскоре наступило разочарование. Участились репрессии против меньшевиков. Сам Мартов фактически с 1918 по 1920 гг. находился на полуле­гальном положении. В конце сентября 1920 г. Ю.О. Мартов легально выехал в Германию на съезд Независимой социал-демократической партии Германии, будучи тяжело больным туберкулезом.

С началом НЭПа у меньшевиков появилась надежда, что он откроет воз­можности сотрудничества с большевиками в условиях плюрализма. Кстати, сама идея новой экономической политики принадлежала меньшевикам. И большевики первоначально не скрывали, что позаимствовали у них основные положения этой политики. Но помимо либерализации экономики, меньшевики предлагали либе­рализацию политической сферы, с чем большевики согласиться не могли. В итоге короткая весна демократии, проявившаяся во взрыве экономической и культур­ной жизни, так и не затронула политику.

12-я Всероссийская конференция РКП(б) (август 1922 г.) расставила по­следние точки над i. Социал-демократические партии открыто и громогласно объявлялись антисоветскими и ставились вне закона. Продолжались репрессии, число сосланных социалистов превышало 1,5 тыс. человек. Голодовка, объявлен­ная в январе 1922 г. меньшевиками, сидевшими в Бутырской тюрьме, получила международный резонанс. Они были выпущены, одни уехали за границу, другие получили возможность поселиться в губернских городах по своему выбору.

Надо сказать, что, закрывая меньшевистские газеты, изгоняя меньшевиков из Советов, проводя аресты, большевики охотно предоставляли меньшевикам посты в промышленности и экономике. Много меньшевиков работало в аппарате ВСНХ, в министерствах, издательствах, в академической сфере. Единственное, что требовалось взамен – не заниматься политикой. Не чинилось препятствий (при солидных поручительствах) вступлению бывших меньшевиков и эсеров в РКП(б). [38.c.29]. Те, кто отрекался от своей партии и партийной идеологии, ос­тавлялись в покое, и некоторые «дотянули» до грандиозных чисток 30-х годов.

Политически меньшевики потерпели крах. Тактика и лозунги большеви­ков в революции оказались более действенными. Но до последних дней жизни Мартова не покидали мрачные предчувствия последствий политической монопо­лии в России. Мартов умер 4 апреля 1923 г. На могиле его поставили скромное надгробие с надписью: «Юлий Мартов – борец за освобождение рабочего класса». О кончине Мартова в советской прессе, в газете «Правда» от 5 апреля 1923 г. была дана информация следующего содержания: «По полученным в по­следнюю минуту сведениям из Берлина, умер вождь российского соглашатель­ства Л. Мартов. Будучи лично глубоко искренним человеком, субъективно убеж­денным в правоте своей позиции, и следовательно, нашим честным противником, Л. Мартов играл в нашей революции объективно вреднейшую роль. Вся расхля­банность, шатания, беспринципность, практическая беспомощность и контр - революционность буржуазии нашли в Л. Мартове свое наиболее полное выраже­ние. Именно поэтому этот талантливый человек оказался по ту сторону барри­кады, а затем и вовсе не у дел. В этом смысле Мартов был поистине трагической фигурой: он умер вместе с меньшевизмом в полном одиночестве, как раз тогда, когда пролетариат проламывает ворота в социалистическое будущее человече­ства». [65.c.11].

Безудержная травля меньшевиков началась уже после смерти Ленина. При помощи «Краткого курса ВКП(б)» шло «вымывание» меньшевиков из истории. Характерно, что глумление над меньшевиками шло параллельно с шельмованием русского интеллигента. Неудивительно, что в восприятии обывателя облики ин­теллигента и меньшевика как бы слились воедино. Атрибуты этой карикатуры хорошо известны: козлиная бородка, пенсне, шляпа, картавый фальцет, худая шея – полная противоположность мускулистому, пышущему энергией и оптимизмом большевику.

Раскол российской социал-демократии нанес неисчислимый вред интере­сам трудящихся. Фактически весь ХХ век прошел под знаком этой беды. В итоге после Октябрьской революции в России сложилась однопартийная политическая система. После разгона Учредительного собрания внутренняя политика больше­вистского правительства ожесточилась: февраль 1918 г. – введено право внесу­дебной репрессии; к августу были закрыты буржуазные и правосоциалистические газеты, в июне запрещены партии правых эсеров и центра, партия меньшевиков; июль – подавлено выступление левых эсеров. Так начинала устанавливаться од­нопартийность с неминуемым единомыслием. Шел процесс полного перехода власти в руки РКП(б) и ее руководящих органов.

Ликвидировав политических оппонентов, большевики нарушили древнюю мудрость: «возлюби не хвалящих, а хулящих тебя». Отсутствие консолидации социалистических сил страны, более того, с июня 1918 г. их открытая военная конфронтация – одна из главных трагедий той поры, имевших далекие последст­вия.

Более того, переименование партии из РСДРП(б) в РКП(б) в марте 1918 г. означало полный разрыв с мировым социалистическим движением, который че­рез год завершился созданием Коминтерна. Это было время превращения правя­щей партии в воюющую, военизированную организацию. Это была пора, когда, по характеристике Н.А. Бердяева, Ленин «делал нечеловеческие усилия», чтобы остановить «хаотический распад России, остановить деспотическим, тираниче­ским путем».

Отказ от реформы политической системы усугубил худшие стороны и проявления системы, возникшей в пору «военного коммунизма». Их консервация послужила затем питательной средой формирования сталинского тоталитаризма.