Производственных ресурсов

Методологической основой анализа российскими экономистами рынков факторов производства, на которых распределяются производст­венные ресурсы и формируются доходы их владельцев, являлась идея, ко­торая звучит так: «Земля дает ренту, труд вознаграждается задельной пла­той, капиталист получает вознаграждение за употребление капитала»[292]. Наиболее удачное решение этот вопрос получил, по нашему мнению, в ра­ботах Горлова и Антоновича.

А.Я.Антонович о формировании доходов

в условиях рыночной экономики

Отправным пунктом исследования Антоновичем рынка факторов про­изводства и распределения доходов между его участниками являлись отношения собственности: «краеугольный принцип организации распределения состоит в признании за каждым права на результаты его хозяйственной деятельности, то есть в признании собственности»[293]. Об этом писал и Бунге: вопросы распределения неразрывно связаны с обменом, который «предполагает обладание промениваемым, (т. е. его ценностью)»[294].

При рассмотрении ценообразования на рынке труда Антоно­вич исследует «субъективный» и «объективный» элементы дохода наем­ных рабочих. Субъективным элементом выступает минимум заработной платы рабочих[295], являющийся «относительно постоянной» величиной. Объективный доход наемного рабочего представляет собой изме­няющуюся величину, которая определяется конъюнктурой на рынке труда. По Антоновичу, объективная величина заработной платы устанавли­вается «соглашением между спрашивающими и предлагающими труд. Ес­тественное, не монопольное соглашение осуществляется лишь тогда, когда рабочий получает плату, соответствующую продуктивности его труда, со­ответствующую тому, что он произвел своим непосредственным трудом. По мере социально-экономического развития общества субъективные тре­бования доли труда постепенно заменяются объективными»[296].

Учитывая органическую связь труда с капиталом, Антонович утверждает: «объективность в распределении результатов производства состоит том, что каждый из участников предприятия получает то, что он произвел, или равноценность этого. С экономическим развитием искусст­венная монополизированность положений мало-помалу исчезает, причем общим экономическим законом становится равенство положения лиц, вступающих между собою в экономическую сделку. Это равенство и тре­бует того, чтобы каждый из участников производства получал долю про­изведений. произведенную им или ему принадлежащими факторами про­ изводства»[297].

Приведенное положение не оставляет сомнения в том, что Ан­тонович непосредственно «входил» в поле маржинального анализа усло­вий эффективного использования производственных ресурсов. Трактовка отечественным экономистом закона распределения ресурсов и формирования доходов свидетельствует о том, что в «Основа­ниях политической экономии» (1879 г.) ученый, по сути дела, рассуждал о законе, так сказать, переот­крытом в книге «Распределение богатства» Дж.Б.Кларком, который назвал указанную связь законом «пре­дельной производительности» труда и капитала. Этот закон в разделах «Микроэкономика» современных российских и зарубежных курсов экономической теории называется еще условием (правилом) минимизации затрат и максимизации прибыли фирмы.

Формулировки Кларка[298] и Антоновича почти сов­падают, а вследствие одинаковости их смысла, они могут быть выражены одной и той же математической формулой:

MRP_L: P_L = MRP_K: P_K = 1,

где MRP_L – предельный продукт труда в денежной форме;

P_L – рыночная цена труда, или заработная плата рабочего;

MRP_K – предельный продукт капитала в денежной форме;

P_K – рыночная цена использованного капитала, или процент на капитал.

Разъясняя свое (не математизированное) понимание закона распределения доходов, Антонович критически высказывается о принци­пе laissez faire: «если борьба интересов не то же, что, например, представ­ляет собой закон всемирного тяготения, если она вместе с печальными по­следствиями своими только явление, а не неизбежный закон отношений, то вмешательство законодателя, направленное к ослаблению, устранению или поднятию слабой стороны, не только безусловно разумно, но во многих случаях и необходимо»[299].

Под «вмешательством законодателя» в экономику Антонович понимал принятие и обеспечение действия: законов, которыми государст­во регулирует фабричный труд и облегчает приобретение рабочими позе­мельной собственности; постановлений, направленных на развитие ссудосберегательных товариществ, обществ взаимной помощи, технического образования рабочих, товариществ, имеющих целью удешевление предме­тов потребления и кредита.

Концепция земельной ренты

После вычета из общего дохода «доли капитала» и «доли труда», – пишет Антонович, – остается особый доход, называемый рентой или «долей земли», так как главным образом он получается от сил природы, принимающих деятельное участие в земледелии. Обращаясь к решению этого вопроса Кенэ, Смитом и Рикардо, он особое внимание уделя­ет взглядам Рикардо.

Не соглашаясь с английским экономистом в том, что «доход от сил природы, действующих в земледелии, есть доход исключительно моно­польный», Антонович: утверждает, доход от сил природы образуется так же, как и доход от капитала. Возле больших городов участки самой бесплодной земли снимаются за большую плату, арендатор удобряет не­плодородную почву – «вносит в нее позем, чернит его для лучшего погло­щения солнечной теплоты угольных порошком, так что верхний слой яв­ляется результатом усилий и затрат, сама же земля не заключает в себе ни­каких неистощимых, первобытных производительных природных сил».

Естественное плодородие земли может быть улучшено человеком, поэтому и приносимый ею доход является тем же, чем является доход от капитала. Такому отождествлению способствует еще и то, что силы при­роды, действующие как в земледелии, так и в других отраслях промыш­ленности, часто переходят из одних рук в другие посредством купли-продажи. Если за данное имущество уплачено 1 000 руб., то получаемый от него доход есть процент от этой суммы, невзирая на то, что он создан ма­шиной, производящей сукно, или землей, производящей хлеб.

Итак, – подчеркивает Антонович, – на высших ступенях эконо­мического быта народов стихийный доход не может быть назван моно­польным; он подводится к одному знаменателю с доходом от капитала. Вот почему «Д. Рикардо не прав, смешав стихийный доход с рентой вооб­ще; также не правы и его предшественники, отождествившие поземельный доход с рентой и отрицающие возможность возникновения ренты в обра­батывающих отраслях труда»[300].

«Текущая», или «дифференциальная», земельная рента платится не за пользование землей, – пишет Антонович, – а как «стихийный доход» – за различные степени естественного плодородия различных категорий земли. Она возникает независимо от частной собственности на землю и потому, разумеется, не может платиться за пользование землей. Ее порож­дает монополия (исключительное право согласно договору об аренде) сельских капиталистов-предпринимателей на землю как на объект хозяй­ства. Роль частной собственности на землю в данном случае состоит в том, что дополнительный доход, превышающий среднюю прибыль на капитал в земледелии, перемещается из рук арендатора-капиталиста в руки земле­владельца в виде ренты.

Но Рикардо вполне прав, – продолжает Антонович, – когда го­ворит, что рента «есть разность между количествами продуктов, получен­ными вследствие употребления двух равных количеств капитала и труда»[301]. Земельная рента, согласно этому определению, есть разность в доходах, получаемых от земледелия при одинаковых затратах труда и капитала. Та­кая разница обычно происходит[302]:

1) от разного плодородия земель,

2) от разницы в производительности разных долей капиталов, прила­гаемых к одной и той же земле,

3) на основе разницы в продуктивности труда и

4) вследствие разной удаленности земельных участков от рынков

сбыта сельскохозяйственной продукции.

Таким образом:

а) «рента (вторичная, или дифференциальная. – В.П.) представляет со­бою результат естественной монополии того или иного сельского хозяйст­ва. Это естественно-монопольный доход». При этом Антонович делает существенное дополнение к теории доходов, говоря, что «такой доход мо­жет быть не только в земледелии, но также и во всех других отраслях народной промышленности, вследствие чего рента не может считаться ис­ключительною принадлежностью земледелия»[303];

б) может существовать также разница в доходах при равенстве произ­веденных затрат, вследствие большего или меньшего расстояния от рынка;

в) «разность умственного развития производителей имеет не мень­шее влияние на разность в количестве произведений. Один мануфактурист лучше организует предприятие, чем другой, благодаря чему при равных затратах получает больший доход. Рента в подобного рода случаях являет­ся премией за изобретательность и предприимчивость».

Об отношениях между долями труда, капитала и ренты

Анализируя эту проблему, Антонович указывает, что в ее основе в современной экономической науке лежат воззрения Смита. По Смиту, социально-экономическое развитие базируется на принципе общественно­го разделения труда, как законе союзности интересов. Благодаря разделе­нию труда, самые разные продукты «собираются как бы в одну общую массу, из которой каждый может получать произведения, изготовленные другими». Общество, по мысли Смита, представляет собой целое, в кото­ром все части находятся во взаимной связи, причем связующим началом служит личный интерес. Но рядом с эти воззрением Смита встречается и противоположное. Так, он утверждает, что интересы капиталистов и общества взаимно про­тивоположны. Доказывая противоположность интересов капиталистов и общества, Смит допускает полную солидарность доходов рабочих и землевладельцев с общественными выгодами.

Противоречивость воззрений Смита Антонович объясняет тем, что взгляды Смита «представляют собою продукт различных сто­рон одной и той же действительности»[304].

Одни экономисты обратили внимание на борьбу интересов и возвели ее в принцип, игнорируя «закон междучеловеческой солидарности»; дру­гие обратили исключительное внимание на последний закон, игнорируя в большей или меньшей степени факты всем очевидной борьбы интересов.

«Те и другие не правы, хотя в том и другом направлении есть известная доля истины»[305], – делает вывод российский ученый.

Таково основное содержание теории распределения (или ценообра­зования) на рынках производственных ресурсов Антоновича. Очень близко к нему примыкает теория еще одного видного представителя киев­ской школы политэкономии Д.И.Пихно (1853–1913)[306], на важность которой обращали внимание дореволюционные отечественные экономисты. Его «учение о распределении, – указывал А.Д.Билимович, представляет особый интерес: 1) потому что оно построено на совершенно иных основа­ниях, нежели марксистская теория эксплуатации, а 2) потому что это уче­ние является попыткой провести по всем отдельным видам доходов основ­ной закон спроса и предложения» [307].

Распределение, – пишет Пихно, – осуществляется по экономиче­скому принципу, «в силу которого владелец или владельцы всякой произ­водительной силы получают вознаграждение сообразно тому, насколько участие их считается в данное время и при данных условиях ценным. Так как ценность всех вещей и услуг определяется взаимной оценкой вступаю­щих в договор участников, по совокупности всех обстоятельств обмена, или, иначе говоря, – определяется отношением между спросом и предло­жением, то изучение теории доходов сводится к изучению условий спроса и предложения для производительных сил, т.е. для предпринимательской деятельности, наемного труда, капитала и для присвоенных человеком сил природы. Этими условиями определяются величина и колебания предпри­нимательского дохода, заработной платы, прибыли и ренты»[308].

Анализ ценообразования на рынке капитала,

или концепция ссудного процента

Кроме рынков труда, капитала и земли, на которых происходит фор­мирование зарплаты, прибыли и земельной ренты, отечественные эконо­мисты рассматриваемого этапа изучали и денежный рынок, на котором происходит формирование ссудного процента, – цены, уплачиваемой за использование взятых в кредит денег. Большое внимание этой проблеме уделял И.Я.Горлов в «Началах политической экономии».

Во-первых, он отмечает, что доход с отданного в заем денежного ка­питала зависит «от взаимного соперничества кредиторов и капиталистов. Если предложение капиталов кредиторами превышает требование этих капиталов заемщиками, то процент за ссуду будет низок. А если наоборот, предложение ниже требования, то процент будет высок. Но каковы бы ни были колебания в предложении и спросе, они всегда стремятся к взаим­ному уравновешению»[309].

Таким образом, «величина процента зависит от отношения, в кото­ром находятся друг к другу предложение и спрос капиталов»[310].

Существование процента «оплодотворяет промышленность», проду­манная кредитно-денежная политика способствует росту объема нацио­нального дохода. Эти идеи автора «Начал политической экономии» можно проиллюстрировать графически (см. рис. 8).

r r I

S _M

D _M D_I S

r₃ r₃ I₂

r₁ r₁ I₁

r₂ r₂ I₃

0 M₃ M₁ M₂ M 0 I₃ I₁ I₂ I 0 Y₃ Y₁ Y₂ Y

Спрос на деньги и Объем Национальный

их предложение инвестиций доход

Рис. 8. Влияние процентной ставки на объем выпуска

Уменьшение процентной ставки от r₁доr₂ приводит к росту спроса на деньги от М₁ до М₂. Возрастает объем инвестиций от I₁ доI₂, приводящий к росту национального дохода от Y₁ до Y₂. И наоборот: высокая процентная ставка r₃уменьшает спрос на деньги от М₁ до М₃, объем инвестиций от I₁доI₃ и национальный доход от Y₁ до Y₃.

«Если бы не было ссуды, - указывает Горлов, - то это нанесло бы чувствительный удар по сбережениям и образованию ка­питалов, которые составляют необходимое условие всякого производства в образованном обществе»[311].

Во-вторых, ученый пишет, что «существование процента полезно для народа, согласно со справедливостью»[312]. Показывает несостоятельность пред­ложений социалистов (П. Прудона) «опять возвратиться к беспроцентности ссужаемых капиталов, т. е. к средним варварским временам, из которых вышла европейская цивилизация путем тягостных испытаний человеческого духа и тела»; реализация их идей приведет к противоположному результату – появят­ся «тайные займы на самых тягостных условиях»[313].

В-третьих, Горлов высказывает свое мнение о роли государства по отношению к ссудному проценту. Он считает нецелесообразным вме­шательство власти в данную область кредитно-денежных отношений: «Процент не может быть понижен законодательным определением; он за­висит от одного естественного начала народной экономии, отношения между предложением и спросом отдаваемых в кредит капиталов...Только сам кре­дитор может с приблизительною верностью оценить свое истинное положение, по предполагаемому займу, и он один только может, под своей собственной от­ветственностью, условливаться о вознаграждении за кредитуемый капитал, со­ответственно обстоятельствам данного случая. Свобода договора и конкурен­ции лучше всяких искусственных определений установят рыночный кредит»[314].

В-четвертых, не обходя стороной соци­альные последствия распределительных отношений, в 4-й главе «О народном доходе» 2-го тома «Начал политической экономии» Горлов отмечает, что «разъединение работы и орудий производства – земли и капитала, не может быть приветствуемо экономистом, как явление спасительное». Это разъедине­ние приводит к чрезмерному неравенству в доходах разных классов; оно развивает, с одной стороны, «владельческий, или денежный аристокра­тизм», а с другой, – самый «безотрадный пролетариат». Тогда для рабочего класса, т. е. для большинства народа, «жизнь не представляет наслаждения, а только горький, безнадежный труд. В одном классе зависть и недоволь­ство, в другом опасения, внушаемые озлоблением рабочих, и стремление держать их в подчиненности. А среднего класса нет, тогда как собственно он должен составлять звено, соединяющее рабочих, это широкое основа­ние общества, с верхними слоями»[315].

В тех государствах, – продолжает Горлов, – где труд наиболее разобщен с орудиями производства, где земля мало доступна для рабочего класса, «полезно бы восстановить, в некоторой степени, прежнее соедине­ние труда с землею и капиталом, для блага общества; тогда рабочий класс мог бы получать соединенный доход от труда и капитала. Рациональное законодательство должно к тому содействовать всеми способами»[316].

Горлов далек от мысли проповедовать «какое-нибудь равенство доходов»[317]. Вместе с тем, он выступает за справедливое распределение на­родного дохода «для каждого класса». Когда «земля и капитал вступают в союз с трудом, делаясь доступными для рабочего», «тогда человек трудит­ся и сберегает, чтобы приобрести собственность; надежда живет в его сердце и облегчает бремя его работы,... чрез такое возбуждение труда и капитализации промышленность процветает, народное богатство умножа­ется»[318].