2015-04-01
1188
Общение всегда интересовало ученых самых различных специальностей: философов, политологов, социологов, в том числе и психологов. При чем развитие категории «общения» тесно с развитием самой психологической науки. Известно, что до конца девятнадцатого – начала двадцатого веков психология представляет собой систему умозрительных и несистематизированных концепций и теорий. Это этап приоритета философских размышлений, в том числе и в социальной психологии, очень важен для становления самосознания психологии. Уже начиная с работ Вундта, психология предстает как система, созданная на путях объединения индивидуальной и коллективной психологии, как система, охватывающая сложные психические явления, которые возникают на основе контактов между людьми. Это период становления «общественной», «коллективной», «массовой», «народной психологии», предметом которых, в целом, выступало изучение возникновения, развития и деятельности собраний и сборищ, проявляющих свою деятельность как целое, благодаря взаимному общению друг с другом входящих в них индивидов. Уже на этом этапе, хоть и в умозрительной форме, осуществлялся онтологический анализ общения.
Начало ХХ столетия дало научное знание, опирающееся на эмпирические основания, экспериментальные измерения, с применением методов математической статистики. В психологии начинает господствовать естественно-научная парадигма, и анализ бытийной роли общения отходит на второй план. Приоритетным становится исследование конкретного поведения в межличностной сфере, приобретение знаний, навыков жить с другими людьми, способствующих не осмыслению, а скорее выживанию и достижению успехов в конкретном виде деятельности.
Пожалуй, первым, сам того не подозревая, привлек внимание к общению, как центральному явлению в жизни человека, З. Фрейд. Он сделал зависимым жизнь человека от общения со значимыми другими в раннем детстве и, что закономерно вытекает из этого, - лечения с помощью общения, беседы психоаналитика и клиента. Тем самым он создает новый вид психологической практики, основывающийся на общении - психотерапию как лечение словом, с помощью психологического воздействия.
Все последователи классических учений З. Фрейда и Уотсона разрабатывают теории, уже в большей степени основывающиеся на социальности человеческого существования, Так возникает неофрейдизм, необихевиоризм.
Особая роль в изучении онтологической роли и функций общения принадлежит гуманистической психологии. Возникнув в середине двадцатого столетия в виде протеста против упрощения основ человеческой жизни и человеческого существования, она вновь привлекла внимания психологов к онтологическим проблемам.
Гуманистическая психология изначально претендовала на возрождение многих идей, выраженных древнееврейскими и греческими философами, европейцами эпохи Возрождения и другими мыслителями, анализирующими сугубо человеческие феномены: любовь, ненависть, бытие, ценности, смыслы, самоопределение и самореализацию, свободу и ответственность и т.п. Гуманистическая психология продолжила традиции Древней Греции, определившей личность как основную единицу и высшую ценность жизни, человека как меру всех вещей. Она также органично впитала работы М. Бубера, С. Кьеркегора и других экзистенциалистов (с этим направлением их объединяло общее основание – учение Э. Гуссерля), ассимилировала идеи многих психологов, социальных антропологов. Иными словами, обобщив все, что было ценного в психологии, в том числе и в психоанализе и бихевиоризме – главных ее оппонентов, гуманистическая психология предложила свой «новый взгляд» на природу человека, его развитие и общение с другими людьми. В его основе лежат следующие принципы:
принцип целостности ( холизма ). Личность – целостное образование, не сводимое к своим составляющим, и должна изучаться в этой целостности;
принцип уникальности. Каждый человек уникален, поэтому анализ отдельных случаев не менее оправдан, чем статистические обобщения;
принцип открытости. Человек открыт миру, переживание человеком мира и себя в мире является главной психологической реальностью;
принцип единства становления и бытия человека. Человеческая жизнь должна рассматриваться как единый процесс становления и бытия человека;
принцип позитивности и развития. Человек обладает потенциями к непрерывному развитию и самореализации, которые являются частью его природы;
принцип самодетерминированности. Человек обладает определенной степенью свободы от внешней детерминации (самодетерминирован) благодаря ценностям и смыслам, которыми он руководствуется в своем выборе;
принцип активности. Человек – активное, интенциональное, творческое существо.
Таким образом, в отличие от естественнонаучного взгляда на человека, где он выступает пассивным, предсказуемым объектом, в гуманистической психологии он активен, свободен и непредсказуем. Феноменологическое познание человека должно предшествовать другим методологическим и теоретическим предположениям. В связи с этим необходимо проводить различие между «описывающим что» и «объясняющим почему», при этом психология должна скорее описывать, чем объяснять, изучать феноменологию состояния человека, а не причинно-следственные связи. В этом процессе нужно принимать во внимание историческое измерение культуры, в которой живет человек, изучать мифы, символы, литературные источники, то есть все то, что воплощает исторические сгустки человеческого опыта. Поэтому смысл любого исследования, согласно представлениям гуманистической психологии, должен состоять в содействии развитию культурного и цивилизованного человека. Исследование должно преследовать не только научные цели, но, прежде всего, помочь человеку расширить представления о собственном внутреннем мире и увеличить осознанность его поведения в общении с другими людьми. Само исследование должно быть обращено к изучению уникальности душевной жизни и связи с действительностью каждого человека. Отсюда, требование к нему - остаться как можно ближе к душевному и жизненному опыту каждого исследуемого. По мнению Г. Олпорта, А. Маслоу, К. Роджерса, И. Чайлда и других представителей гуманистической психологии, эмпиризм позитивистской психологии и субъективный мир экзистенциализма должны быть сбалансированы. Они выработали философию науки, объединившую методы естествознания и феноменологии и признающую приоритетность субъективности.
В основе исследования, в соответствие с гуманитарной парадигмой, лежит доверие. Оно обнаруживает себя в признании того, что достоверность результата обеспечивается не множественной перепроверкой на большом количестве испытуемых какого - либо параметра и его усреднением, а учетом многообразия жизненного опыта и многогранности внутреннего мира испытуемых. Кроме этого оно обнаруживает себя и в форме общения исследователя и исследуемого. Исследуемый индивид не столько испытуемый, сколько партнер психолога, равноправный участник исследования (со-исследователь), эксперт - поскольку никто лучше него не знает тот жизненный мир, в котором он живет. В связи с этим сохраняется максимальная активность самого исследуемого человека. Отсутствие четких границ между ролями исследователя и испытуемого позволяет уйти от лабораторности и приблизиться к реальному общению. В процессе диалога становится возможным глубинное понимание, включающее не только отражение фактов, их адекватную трактовку и объективное значение, но и постижение глубинных структур их детерминирующих. Поэтому индивидуальный опыт, получаемый экспериментатором при взаимодействии с исследуемым, содержит уникальную информацию о личности последнего, поскольку индивидуальность исследуемого субъекта поддается выявлению не измерительными процедурами, а в ситуации со-бытия с нею.
Таким образом, методология гуманистической психологии может быть описана в гуманитарной (некоторое ученые склонны их отождествлять), экспириентальной, доверяющей парадигме, с явным преобладанием субъективного над объективным, которое возможно, но в определенных пределах и на определенных уровнях анализа онтологических характеристик человека. Поэтому неслучайно, что ученые гуманистической ориентации, вслед за экзистенциализмом уделяют такое внимание онтологической роли общения и его бытийным функциям.
Сам термин онтопсихология был введен в обиход психологии А. Маслоу. Поставив вначале термина «онтологию», он тем самым пытается не онтологию, как науку более широкую, не поставленную в определенные рамки конкретных понятий, спустить на уровень психологии – науки в то время более конкретной, особенно, благодаря бихевиоризму. Он, наоборот, поднимает анализ психологических проблем на невиданный для психологии того времени уровень – уровень человеческого Бытия.
Уже в 60-х годах интерес А. Маслоу смещается от проблем становления человека к проблеме его Бытия как полноценно развитой личности [А..Маслоу, 2002]. Он вводит понятия мета-потребности, бытийные ценности, которые могут рассматриваться как аналог общечеловеческих ценностей, тем самым, акцентировав внимание на том, что объединяет людей, делает их сподвижниками в поиске жизненных смысловых ориентиров. Причем стремление к такому объединению дано человеку от рождения, т.к. ориентация на приобщение к бытийным ценностям – неотъемлемая часть человеческой природы. Другое дело, что не все люди могут сохранить эту часть человеческого естества, но при желании могут найти ее, и тем самым, приобрести свою человеческую сущность. Таким образом, согласно А. Маслоу (точно также как и другим представителям этого направления), бытийные ценности не надо изобретать, они уже есть. Нужно это осознать и приобщаться к ним. Он показывает и пути этого – через пик- и плато-переживания, приобщение к общечеловеческим ценностям, представленным в культурных источниках, транцендирование и др.
Что касается экзистенциального крыла гуманистической психологии, то, прежде всего, следует отметить роль Р. Мэя в развитии онтологических проблем в психологии. В конечном итоге его взгляд на сотрудничество онтологии и психологии представлен в идее неразрывности человека и мира, как двух полюсов единого структурного целого «бытия-в-мире». В нем он выделяет три основных взаимопроникающих «модуса мира»: основываясь на необходимости признания влияния на человеческую жизнь природных сил, «окружающий мир», где находится место и психоанализу; мир «со-бытия» как встречу человека с другими людьми и «собственный мир» человека, предполагающий самосознание личности. Благодаря коллективному подсознанию, считает Р. Мэй, мы уже внутри самих себя образуем единое целое с другими людьми [Р. Мэй, 1994, 1997]. Называя свое время «шизоидным миром», он пишет, что человеческая ответственность состоит в том, чтобы найти уровень сознания, который будет адекватен ему и сможет заполнить растущую безликую пустоту нашей технологичности человеческим смыслом. Реализация идей Р.Мэя была продолжена многими учеными, где они нашли свое подтверждение и конкретизацию.
Обобщая все вышесказанное, следует обратить внимание на следующее. Во-первых, идеи, связанные с человеческим существованием, всегда интересовали человечество. Иногда они отходили на второй план, но потом все равно становились приоритетными. Можно предположить, что интерес к проблемам бытия наиболее ярко проявляется в периоды общественных катаклизм, когда возникает острая необходимость самоопределения, поиска новых жизненных ориентиров. Так произошло в двадцатом веке – времени войн, в которые было втянуто большинство человечества. Во-вторых, в двадцатом столетии смысложизненные вопросы были поставлены экзистенциализмом. Именно ученые этой ориентации, сначала в России, затем в Европе, и, наконец, в Америке сыграли большую роль в формировании онтопсихологии. В-третьих, в психологии традиция осмысления проблем бытия была поставлена учеными гуманистической психологии, во многом солидарными с учением экзистенциализма. Согласно как экзистенциализму, так и гуманистической психологии, бытие - безграничная, постоянно развивающаяся реальность. Оно уже само по себе наполнено смыслами, и дается, и постигается человеком благодаря ценностям и смыслам. При этом смыслы и ценности, как понятия, пришедшие в гуманистическую психологию из философии, рассматриваются как целостные, неделимые образования, которые не объясняются, а описываются. Бытийные ценности переживаются так же целостными, трудно описываемыми переживаниями.
Идеи онтопсихологии были подхвачены и другими учеными. Наибольшего распространения, по крайней мере, в нашей стране, получила онтопсихология А. Менегетти – итальянского психотерапевта, совершившего еще один синтез этих двух наук. Он предлагает свой вариант онтопсихологии как науки о бытии в психике [А. Менегетти, 1993]. По существу онтопсихология А. Менегетти представляет собой синтез психоанализа 3. Фрейда, А. Адлера, К. Юнга и гуманистической психологии А. Маслоу, Р. Мэя и К. Роджерса. Онтопсихология - это научное направление с отчетливой антропоцентрической ориентацией: основным ее предметом является человек, его подлинное бытие. Практической ее целью является соответствие человека своей внутренней сущности, его аутентичность своему бытию, своей природе.Онтопсихология стремится к познанию человека на всех уровнях, позволяющих точно идентифицировать природу данной личности. Но практическая работа осуществляется на основе психоанализа, прежде всего, интерпретации снов. Поэтому онтопсихологию, вслед за психоанализом Э. Фромма, вполне можно назвать гуманистическим психоанализом. Онтопсихология - это наука и практика, занимающаяся не только индивидуальной психической жизнью, но и социальными условиям жизни человека, взаимоотношениями людей в семье и т.д. Однако привнесение психоанализа в гуманистические идеи меняет ход логики взаимоотношений онтологии и психологии: в центре внимания главным является индивидуальная жизнь человека, а не человеческое Бытие как таковое и не роль общения в нем.
Таким образом, интенсивное исследование проблем общения, с одной стороны, и оформление в двадцатом столетии онтопсихологии, как психологической области знаний, с другой – и позволило создать основы онтопсихологии общения.
1.2. Развитие представлений о бытийной сущности общения в отечественной психологии.
Что касается отечественной психологии, то в советский период проблемы бытия человека ее не очень интересовали. Большую часть двадцатого столетия, когда на западе развивалась достаточно драматическая борьба между психологическими направлениями, она жила вполне спокойна, ориентируясь лишь на одну методологию – марксистко-ленинскую философию, предопределявшую выбор понятий и методов. Конечно, такая ситуация не всех устраивала, были и в отечественной психологии попытки вырваться за пределы анализа лишь общественных отношений, наиболее популярных в это время, на уровень осмысления человеческого существования. Однако, несмотря на традиции, заложенные русской социально-философской мыслью (Н. Бердяевым, Л. Шестовым, С. Франком и др.), культурно-исторической концепцией Л.С. Выготского, экзистенциальными идеями М. Бахтина и онтологией человеческой жизни С.Л. Рубинштейна, экзистенциально-гуманистические идеи широкого распространения в советской психологии не получили. Этому не способствовала общественная ситуация, и сама психология пока не готова была к такому уровню научного анализа.
Следует отметить, что в отечественной психологии всегда уделялось большое внимание изучению общения. «Общение» - одна из центральных категорий советской психологической науки. За ним признавалась роль источника и основы социальной психики, подчеркивалась значимость в развитии личности, группы и общества в целом, где оно выполняло «цементирующую» функцию. Анализировалась и его связь с внутренними характеристиками личности. Интерес к феномену общения, и не только психологов, но и философов, социологов, культурологов был настолько велик, что рассмотрение проблем общения осложнялось различием трактовок как самого понятия «общение», так и его места в системе близких к нему понятий («взаимодействие», «коммуникация», «общественные отношения» и др.) В психологии это нашло отражение во многих определениях общения, отражающих его сложность и многофункциональность. Общение признавалось и необходимым условием бытия людей, без которого невозможно полноценное формирование не только отдельных психических функций, процессов и свойств человека, но и личности в целом. Поэтому, писал А.А. Бодалев, изучение этого сложнейшего психического феномена как системного образования, имеющего многоуровневую структуру и только ему присущие характеристики, является актуальным для психологической науки. Поэтому неслучайно, что общению отводилось главное место и в предметном поле социальной психологии, особенно ленинградскими учеными. Согласно им, отличие социальной психологии от общей как раз и заключается в том, что ее основу составляют психологические явления, которые возникают лишь в общении и через общение людей друг с другом в их непосредственном контакте. По-прежнему именно за социальной психологией остается приоритет в разработке и анализе условий, факторов, функций, механизмов общения, что позволяет понять общение при исследовании других психологических явлений (личности, самовыражения и т.д.).
Однако при этом в советский период значимость общения рассматривалась отдельно для личности (в возрастной и педагогической психологии), группы (в социальной психологии). А принятие деятельности, как важнейшего методологического принципа, в значительной степени обусловило весь «образ советской социальной психологии», в том числе и общения, которое стало рассматриваться не на онтологическом, а на психологическом уровне существования. Поэтому и в выделяемых учеными функциях общения основное внимание уделяется функциям, так или иначе способствующим регуляции и координации совместных действий. Исключением, пожалуй, может быть позиция В.Н. Панферова, уделяющего достаточное внимание и социальным функциям.
Это не могло не отразиться и на многочисленных классификациях видов, типов, уровней и немногих, по сравнению с ними, классификациях форм общения. Под формой общения, например, понималась коммуникативная деятельность на определенном этапе ее развития, характеризующаяся определенными параметрами. Б.Д. Парыгин, выделяя в общении в качестве содержания коммуникацию, под формой предлагал понимать практическое поведение людей в совместной деятельности. При этом, как отмечал М.С. Каган, формы общения выделялись, как правило, произвольно или чисто эмпирически. Его призыв осуществить системное исследование, которое выявило бы все существующие формы общения, необходимые и достаточные для полноты осуществления им его социокультурных функций [М.С. Каган, 1988], так и не был услышан советскими психологами.
Начало перестройки общественных отношений в стране лишь слегка изменило существующее положение дел. Анализируя актуальные проблемы социальной психологии, Г.М. Андреева выделяет совокупность фундаментальных идей, разрабатываемых в советской психологии в предшествующие годы, связанные не с общением, а с совместной групповой деятельностью. Она остается по-прежнему приоритетной, хотя есть и существенные изменения в соотношении этих двух фундаментальных категорий советской психологии: теперь анализу подвергается не воздействие совместной деятельности на общение (как и на другие групповые процессы), а, напротив, воздействие общения на совместную деятельность. При этом важным виделась автору интеграция этих двух подходов: необходимость одновременного изучения как воздействия совместной деятельности на общение, так и общения на совместную деятельность. В качестве перспектив указывается разработка понятия «социальная справедливость», которая выступает как понятие о должном, но рассматривается как соотношение между ролью и социальным положением, между правами и обязанностями, трудом и вознаграждением. Иными словами, связывается не столько с нравственными отношениями, сколько с общей характеристикой общественных отношений и непосредственной сферой жизнедеятельности человека. Хотя автор отмечает в качестве внутреннего регулятора социальной справедливости – совесть, но она тоже рассматривается как позитивная оценка со стороны совестливых членов коллектива, обеспечение их поддержки.
На сегодняшний день едва ли можно сказать, что общение – разработанная тема. По-прежнему не только остается много «темных пятен», но и нет единого определения общения, а также фундаментального анализа его форм. Можно согласиться с некоторыми авторами, что вопрос о соотношении деятельности и общения по-прежнему неокончательно решен, до сих пор слышатся «отголоски» дискуссии о их взаимосвязи. Хотя конечно в современной социальной психологии накоплено достаточно данных, показывающих роль общения в развитии личности, группы, изучены механизмы воздействия, выделены типы, виды, уровни общения. Но онтологическая (бытийная) роль общения по-прежнему либо просто декларируется, либо не учитывается вообще. Могла ли она быть изучена советской психологией? Едва ли, хотя возможности такие были. Можно сказать, что основы онтопсихологии были заложены классиками отечественной психологии (С.Л. Рубинштейном, Л.С. Выготским, А.Н. Леонтьевым, М. Бахтиным, Г.И. Челпановым и др.). Однако они сами считали, что это перспективы психологии ХХ1 века, когда: психология станет наукой о человеке, а не о психических явлениях; когда «вторгнется» в мир, начнет понимать происходящее в нем; развитие ее будет идти не по отдельным областям, а проблемам, сближающим общую психологию, социальную, детскую, историческую и другие области психологического знания; будет апеллировать к «вершинным» проблемам психологии; уйдет от излишней естественно научности; обратится к системности, где большая роль будет отводиться связи психологии с этикой, аксиологией. Как видно из предыдущего анализа, общение как вид субьект-субъектного взаимодействия рассматривался преимущественно на индивидуальном уровне бытия человека. При этом отмечалась необходимость включения индивида в человечество, то есть в многоуровневую сеть объективных отношений, но исследования ограничивались в основном групповыми и конкретными общественными (социалистическими) отношениями. Однако и изучение индивидуального уровня ограничивалось личностными характеристиками партнеров без учета их субъективного внутреннего мира, что значительно тормозило продуктивную разработку онтологических проблем общения. В психологии господствовала модель «психологического человека»: человек наделялся функциями, процессами, свойствами, оторванными от его внутреннего мира. Добавление к ним ценностных ориентаций, нравственных и моральных убеждений, социальных мотивов не меняло положения дел, так как они рассматривались как однопорядковые с памятью, воображением и т.д. Такой портрет оказывался не только «деперсонализированным», но и лишенным своих основных свойств – ценностного и нравственного отношения к миру. В то время как именно изучение пространства онтологических атрибутов личности и ее отношений, соотносимых с «социальным внеличностным», должно было быть объектом социальной психологии. Таким образом, без «онтологии» личности трудно исследовать «онтологию» общения. Чтобы «психологическая» модель стала «онтологической», необходимо подойти к человеку, как некой целостности, исследование его уникального внутреннего мира, ценностного и нравственного отношения к миру. С другой стороны, «онтология» общения может помочь понять «онтологию» человека.
Иными словами, экзистенциальную сущность общения можно изучить лишь при учете совокупности всех его проявлений и компонентов, поэтому можно полностью согласиться с А.А. Бодалевым, что объектом исследования…должно выступать само общение как целостный процесс, а не отдельные его участники, причем его необходимо изучать как монообъект, а затем как элемент социальной системы.
Анализ человеческого бытия невозможен без обращения к понятиям «ценности» и «смыслы». Поэтому первый шаг в этом направлении был сделан с появлением интереса отечественных психологов к ценностно-смысловой проблематике, которая не только интенсивно осваивается российской психологией, но «ценности» и «смыслы» начинают претендовать на роль центральных понятий в новой неклассической, постмодернистской психологии (И.В. Абакумова, А.Г. Асмолов, А.К. Белоусова, В.Е. Клочко, Д.А. Леонтьев и др.). Это можно объяснить тем, что, во-первых, в отличие от многих других междисциплинарных понятий, данные относятся к «вершинным» слоям психики (Л.С. Выготский). Во-вторых, имеют самое непосредственное отношение не к отдельным психическим проявлениям человека, а к его жизнедеятельности в целом (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, В.Н. Мясищев, С.Л. Рубинштейн). В-третьих, они приобретают и особый методологический статус, так как являются пограничными образованиями, в которых сходятся сознание и бытие, идеальное и реальное, в них преодолевается противопоставление «внутреннего-внешнего», «субъективного-объективного», «формы-содержания» и т.д. Иными словами, данные понятия связывают фундаментальные отечественные категории (деятельность, сознание, личность), позволяют рассматривать обозначаемые ими реальности как целостные образования и придают им онтологический статус.
Тесная связь общения с ценностями и смыслами отмечается многими учеными. Тем не менее, ценностно-смысловая детерминация общения практически не изучена, что значительно усложняет понимание его глубинных характеристик, а также других проблем, связанных с человеческим бытием.
На современном этапе развития психологии продуктивная разработка проблем общения многими учеными связывается с анализом внутреннего мира личности и ее переживаний ценностного отношения к другим, что в целом приводит к рассмотрению общения как со-бытия. С другой стороны, сейчас уже трудно отрицать роль общечеловеческих ценностей в этом процессе. Эти ценности, как социальные регуляторы, были сформированы человечеством в длительном историческом процессе, обусловленном как непосредственным, так и опосредованным общением. Без детального анализа закономерностей общения в различные исторические эпохи и в различных культурах само представление о социальном мире превращается в нечто неизменное и абстрактное (А.Г. Асмолов, 2001).
Однако можно согласиться с рядом ученых, что, несмотря на значимость изучения проблем человеческого бытия, современная социальная психология не спешит осваивать онтопсихологический уровень анализа, так как это предполагает введение понятийсмежных наук, объединение знаний онтологии и социальной психологии и анализ появившихся в результате этого новых объектов и связей человека с миром, изменение существующих представлений о функциях, эффективности, нормах общения. Это усугубляется тем, что понять бытийную сущность общения, его внутренние, глубинные связи невозможно, исследуя лишь отдельные его проявления, частные разновидности - для этого необходимо воссоздание всех его сторон, что возможно сделать через анализ форм общения. Но формы духовного и сущностного (экзистенциального) общения, описываемые философами и этиками, с трудом могут быть выражены в концептах теоретических исследований, а тем, более экспериментальной психологии. Изучение форм общения, в связи с этим - еще одна задача, которая не была полностью решена в предыдущий период; задача, которую еще предстоит решить.Поэтому не случайно, что в немногочисленных классификациях форм общенияценностно-смысловые образования, как основания их деления, не использовались либо учитывались не в полной мере (М.С. Каган, 1988).
Тем не менее, новые веяния, связанные с анализом «ценностей» и «смыслов», с одной стороны, придающих психологическим явлениям целостность, «вершинность», онтологический статус, а, с другой стороны, составляющих внутренний мир личности, позволили вплотную подойти к онтопсихологической стороне многогранного явления - общения, тем более, что смысловые образования принято рассматривать как суть превращенные формы жизненных отношений, что уже наводит на мысль о значимости общения в развитии смысловых реалий. Понятие «отношение» и есть тот «мостик», который объединяет понятия «смыслы» и «ценности» с понятием «общение».
Если обратиться к анализу литературы, посвященной ценностно-смысловым образованиям, то можно заметить, что в отечественной психологии прослеживаются две традиции рассмотрения ценностной детерминации общения: с позиций деятельностного оценивания, осуществляемого с точки зрения полезности или нужности, и с точки зрения представлений о хорошем и плохом, с позиций должного. В наибольшей степени ценностно-смысловая детерминация изучена в русле деятельностного подхода, где общение рассматривается, как частный случай совместной деятельности, другой и другие отражаются и включаются в психологическую ситуацию партнера или как носители определенных знаний, или как «помощники» при решении задачи.
Другая линия анализа идет от идей С.Л. Рубинштейна, связывающего ценности и смыслы со значимостью для человека других людей, с этическими проблемами и жизнедеятельностью человека в целом (с осмыслением его бытия, ценности другого). Как уже отмечалось, идеи, созвучные этим, в той или иной мере разрабатывались и Л.С. Выготским, М.М. Бахтиным. Что касается зарубежной психологии, то позиция С.Л. Рубинштейна близка идеям многих древних философов, неофрейдистов (А. Адлера, Э. Фромма, К. Юнга), а также ученых экзистенциально-гуманистического направления.
Немногочисленные социально-психологические исследования смысловых процессов, выполненные в этой традиции, на наш взгляд, в большей степени «наделяют» душой и переживаниями процессы установления контактов, взаимопонимания и т.д., рассматривая общение как процесс, в котором задействован внутренний мир личности, складывающийся именно в ходе общения и благодаря ему. При этом общению возвращается его исконный онтологический статус, позволяя сделать то, к чему стремились классики отечественной психологии - объяснить роль общения в жизни отдельного человека, группы, общества и человечества в целом.
Таким образом, если советской психологии все-таки не удалось создать ни онтологическую модель человека, ни общения, оправдались ли ожидания отечественных классиков и созданы ли сейчас предпосылки для анализа онтологических идей? Как следует из предыдущего анализа, в последнее время в отечественной психологии активизировалась работа по методологическому осмыслению оснований психологии и построению ее нового образа. Наблюдаются определенные изменения ее предметного поля, что действительно свидетельствует об онтологизации и гуманизации психологического знания. Вернулся интерес к неклассической психологии, дающей простор в выборе методов и интерпретации полученных с их помощью данных. Математическая точность и жесткий детерминизм стали уходить на второй план, психологии стал интересен сам человек. Внимание психологов привлекла толерантность, в центре которой человек, с его возможностями и способностями жить в сложном мире людей, где его внутренний мир постоянно соприкасается с таким же многогранным и сложно структурированным миром других людей.
Еще одна линия анализа бытия в настоящее время связана с понятием субъекта, его бытийных характеристик. Например, В.В. Знаков [В.В. Знаков, 2005] считает, что одним из вариантов новой методологии понимания человеческого бытия является психология субъекта, так как категория «субъект» в российской психологической науке играет системообразующую роль. С появлением постнеклассической парадигмы, по мнению автора, возникла психология человеческого бытия как сторона психологии субъекта, расширяющая ценностно-смысловые контексты, в которые включались классические психологические проблемы. В этом проявилось стремление отечественных психологов выйти за узкие рамки категории «деятельности» и обратиться к понятию «существование». Возможно, такой подход к психологии человеческого бытия и позволяет адекватно описать и объяснить многие закономерности поведения людей, однако, как и онтопсихология А. Менеггети, он оставляет нас скорее на уровне анализа индивидуальной жизни человека, точнее, жизнедеятельности субъекта, чем проблем Бытия и способов его постижения.
Несколько иной подход к решению проблемы человеческого существования предлагает Б.С. Братусь [Б.С. Братусь, 1997]. В отличие от многих авторов, некритически увлеченных гуманистической психологией, он, сравнивая ее с нравственной и христианской психологией, считает, что, согласно отечественным традициям, целесообразно говорить не о гуманистической психологии, а о гуманитарном подходе. Он более широк, и в его рамках могут быть рассмотрены различные гуманитарные парадигмы, включая и достижения отечественной психологии, психотерапии и общие смысложизненные вопросы и проблемы. От нравственной психологии, предполагающей нравственное развитие как норму, а человека как самоценность, автор предложил сделать еще один шаг до христианской психологии, которая добавляет к этому представление о конечных абсолютных основаниях выбора, придавая другому не только общечеловеческую, но и сакральную ценность, рассматривая его как образ и подобие Божие. Тем самым Б.С. Братусь, возвращается к отечественным научным истокам – русскому религиозному экзистенциализму, и вводит новый принцип рассмотрения человека, возвышая, достраивая его образ. По существу при решении онтологических проблем он совершает такой же, как и гуманистическая психология путь - от общего к частному. Сегодня христианская психология, с ее пониманием поиска смысла жизни становится достаточно популярной.
Однако, на настоящий момент в отечественной психологии можно констатировать наличие «разрыва» между представлениями о необходимости изучения человека и его отношений во взаимосвязи с бытием при сохранении его «экзистенциального измерения» и возможностями исследовательской практики сущностных характеристик человеческого бытия. Сама гуманитарная парадигма только осваивается учеными, субъективные методы, по-прежнему, не являются определяющими. При этом смена парадигм в большей степени выражена при изучении личности, но не общения.
Но главное, анализ проблем человеческого существования происходит скорее как усовершенствование уже имеющихся традиционных для отечественной психологии понятий, явлений, либо заимствование зарубежных, но без достаточного их осмысления и отбрасывания методологических основ их исследования. В отличие от гуманистической, тесно связанной с философией экзистенциализма, отечественная психология традиционно идет «от самой себя», от общепсихологического, а не философского понимания мира.
Тем не менее, можно сказать, что основы онтопсихологии как науки о человеческом существовании, заложенные в середине двадцатого столетия в основном усилиями зарубежных ученых, актуальны и для отечественной психологии, подтверждением чего является увеличение числа работ, обращенных к психологическому анализу человеческого существования и исследованию роли общения в нем.
Литература к модулю
1. Боуэн М. В-Б. Духовность и личностно-центрированный подход // Вопросы психологии. 1992. № 3-4. С. 24-33.
2. Братченко С.Л. Экзистенциальная психология глубинного общения: уроки Джеймса Бюдженталя. М.: Смысл, 2001. 197 с.
3. Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта. СПб: Питер, 2001. 294 с.
4. Грининг Т. История и задачи гуманистической психологии // Вопросы психологии. 1998. №4.
5. Знаков В.В. Психология субъекта и психология человеческого бытия. // Субъект, личность и психология человеческого бытия. /Под ред. В.В. Знакова, З.И. Рябикиной. М.: Институт психологии РАН, 2005. С. 9-45.
6. Келле А. Гуманистическая психология - Третий путь психологии? // Психологические исследования познавательных процессов и личности. М., 1983.
7. Копьев А.Ф. Диалогический подход в консультировании и вопросы психологической клиники / Московский психотерапевтический журнал.М.: Центр психологии и психотерапии, 1992. № 1. С.33-48
8. Крипнер С.Р. де Карвало. Проблема метода в гуманистической психологии // Психологический журнал. 1993. № 2. С.113-126.
9. Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. М. 1999. 487 с.
10. Леонтьев Д.А. Развитие идеи самоактуализации в работах А.Маслоу // Вопросы психологии. 1987. №3.
11. Леонтьев Д.А. О предмете экзистенциальной психологии // 1 Всероссийская научно-практическая конференция по экзистенциальной психологии: Материалы сообщений. М.: Смысл, 2001. С. 3-7.
12. Маслоу А. Дальние пределы человеческой психики. СПб.: «Евразия», 1997. 430 с.
13. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы / Пер. с англ. М.: Смысл, 1999. 425 с.
14. Маслоу А. По направлению к психологии бытия / Пер. с англ. Рачковой Е. М.: Изд – во ЭКСМО – Пресс, 2002. 272 с.
15. Мэй Р. Любовь и воля. М.: Изд-во «Рефл-бук». 1997. 376 с.
16. Мэй Р. Искусство психологического консультирования. М., 1994. 144 с.
17. Олпорт Г. Личность в психологии. СПб.: Ювента, 1998. 345 с.
18. Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. М., 1997. С.19-29.
19. Роджерс К.Р. Взгляд на психотерапию. Становление человека: Пер. с анг. / Общ.ред. и предисл. Исениной Е.И. М.:Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. 480 с.
20. Роджерс К. Несколько важных открытий // Вестник МГУ. Сер.14. «Психология». 1990. №2. С.58-65.
21. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб.: Питер, 2003. 512 с.
22. Рубинштейн С.Л. Человек и мир // Проблемы общей психологии. М.: Прогресс, 1976. С. 253-382.
23. Рюмшина Л.И. Гуманистическая психология в России: прошлое и настоящее // Психологический вестник. Ростов-на-Дону. 1997.
24. Рюмшина Л.И. Диалог- игра – манипуляция // Психологический вестник Ростовского госуниверситета. Вып.1. ч. 1. 1996.
25. Рюмшина Л.И. Ценностно-смысловой подход к общению. Ростов-на-Дону. 2004. 176 с.
26. Смысл жизни и акме: 10 лет поиска. М. 2004. 407 с.
27. Шихирев П.Н. Контуры будущей парадигмы // Социальная психология в трудах отечественных психологов / Сост. и общая редакция А.Л. Свенцицкого. СПб.:Питер, 2000. С. 53-67.
28. Фейдимен Дж., Фрейгер Р. Личность и личностный рост. М., 1994. Вып. 4.
29. Филипс Л., Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод. Пер. с англ. Гуманитарный Центр, 2004, - 336 с.
30. Франкл. В. Человек в поисках смысла. Сборник: Пер. с англ. И нем. / Общ.ред. Л.Я.Гозмана и Д.А.Леонтьева. М.:Прогресс, 1990. 368 с.
1.4. КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ К МОДУЛЮ:
1. Почему онтологическая сущность общения изучалась представителями различных наук.
2. Какова роль гуманистической психологии в исследовании бытийной роли и функций общения.
3. В чем отличие гуманистических представлений о роли и функциях общения от таковых в других психологических направлениях.
4. Кто ввел в психологическую науки понятие онтопсихология.
5. Какая роль общению отводится в современных онтопсихологических теориях и концепциях.
6. Каковы теоретические истоки психологии человеческого существования.
7. Какие экзистенциально-гуманистические идеи представлены в трудах классиков отечественной психологии.
8. Перечислите предпосылки изучения онтопсихологии общения в отечественной психологии.
9. Какие идеи психологии человеческого существования описаны в трудах психологов современной России.
Модуль 2. Бытийная сущность общения.
