О «возрожденной» России

В публицистике своей Бунин не раз обращается к Герцену, то укоряя его в ускорении революции, то восхищаясь его пророчествами. 20 апреля 1919 г. Бунин записывает «замечательные строки» Герцена: «Нами человечество протрезвляется, мы его похмелье… Мы канонизировали революцию… Нашим разочарованием, нашим страданием мы избавляем от скорбей следующие поколения…» Бунин заключает: «Нет, отрезвление еще далеко».

Следуя герценовской и бунинской мысли, «опохмелились» и «отрезвились» мы ельцинской ультралиберальной и ультрадемократической революцией 1991 года. Можно сказать, что Белая идея восторжествовала. Белое дело совершено. Бунинские мечтания осуществились, бунинские страдания вознаграждены…

Но вернемся к Предисловию философа И. А. Ильина «Белое дело», уже цитированному мною. В 1926 г. И. А. Ильин писал: «Да, Белое дело состоит в том, чтобы бороться за родину, жертвуя, но не посягая, утверждая народное спасение и народное достояние, но не домогаясь прибытка для себя; строя национальную власть, но не подкапываясь под нее; служа живой справедливости, но не противоестественному равенству людей. Мы не верим в справедливость насильственного уравнения и имущественного передела; мы не верим в целесообразность общности имущества, в правоту социализма, в спасительный коммунизм. Дело не в бедности, а в том, как справляется дух человека с его бедностью. Дело не в богатстве, а в том, что делает человек со своим богатством. Дело не в бедности и не в богатстве, а в том, чтобы каждый человек мог трудиться; трудясь, строить и преумножать; преумножая, творить новое и делиться с другими. Мы утверждаем естественность и необходимость частной собственности и видим в ней не «грех» и не «стыд», а личное и общественное духовное задание. И потому наши девизы: собственность и творчество; изобилие и щедрость.

И мы знаем, что на этих основах будет строиться грядущая, новая Россия.

Она предносится нам единою, ибо в центробежном распаде государство не живет, а умирает, не крепнет, а слабеет и гибнет. Она предносится нам великою, — в качестве и в размере, в духе и в силе, в заданиях и в достижениях. Она предносится нам примиренною — установившей мир, терпимость, доверие и уважение среди своих народностей, классов, провинций и сословий. Она предносится нам возрожденною — в религии и в просвещении, в правопорядке и в хозяйстве, в семье и в быту. И мы выражаем этот облик в нашем исконном девизе: единая великая, примиренная, возрожденная.

Мы не сомневаемся в том, что это грядет и осуществится».

Красиво сказано!

Ну, вот — осуществилось! И что же? «Отрезвилась» Россия?

Незначительная часть населения «возрожденной» России живет представлением, будто в стране наконец-то установился «естественный» строй общества, сменивший советский — «искусственный», установился навсегда, что капитализм победил социализм окончательно и никаких возвратов в похожее на него прошлое быть не может, что никаких великих потрясений никогда уже не случится. Ох, как хотелось бы и мне, чтоб жизнь наша шла в мирном русле, текла, будто вода средь зеленых берегов, поворачивая то чуть влево, то немного вправо, но становилась всё полнее, шире, привольнее. И никаких перекатов, водопадов…

Но вряд ли так оно и будет.

Ельцинская революция 1991 г. чрезвычайно похожа на революцию 1917 г. и всё, что ей предшествовало (слабость власти, неспособность накормить народ, видеть новое, изменяться самой и изменять общество и т. д.). Так же, как в октябре 1917 г., советская Система рухнула при первом дуновении ветров перемен, а сам зачинщик «гласности», глашатай свободы и затейщик «перестройки», возжелавший изменить мышление народов огромной страны и всего человечества лишь болтовней с экрана телевизора, элементарно струсил и сдал власть точно так же, как Николай Второй, испугавшийся замарать свои ручки в белых перчатках в борьбе за трон и «свой народ».

Трагедия (и революция) России начала XX века, как уже говорилось, была предопределена тем, что страна вошла в новое время с не желавшими изменять себя феодализмом и самодержавием.

Беда России XXI века в том, что она встретила его под лозунгами ультралиберализма в форме «дикого капитализма», которые давно исчерпали себя, и, следуя этой дорогой, можно прийти только к катастрофе. Ельцинскую революцию 1991 г., если мыслить законами революций, нужно рассматривать не как шаг вперед, а как огромный по меркам времени откат назад к старым формам бытия в новых, превращенных формах, как реставрацию дореволюционной России. Что, собственно, существенно нового появилось в «новой» России? Компьютеры? Интернет? Мобильники? Это — несомненно. Президент? Тот же царь. «Элита» общества? Та же знать: князья, графья, дворяне, духовенство, генералитет. Власть? Такая же малоспособная, как при царе и на закате СССР, только еще более алчная, беспринципная и безответственная.

«…Новая Россия страшна… Особенно молодежь… Много холодных убийц… Много спекулянтов, дельцов, хулиганов, головорезов…»

«Россия будет!» — Да, но какая? И новая ли? Так ли уж ново наше новое?»

Согласитесь, звучит куда как современно. Но это слова Ивана Алексеевича Бунина, им уже под девяносто лет.

«Блеск звезды, в которую переходит наша душа после смерти, состоит из блеска глаз съеденных нами людей». Это одно из древнейших дикарских верований. И, право, оно звучит теперь не так уж архаично. Тоже понравившаяся Бунину мысль, но как подходит она к нашим дням, когда, пожалуй, самым затертым стало словосочетание «новая Россия» («Белая Россия!»), в которой миллионы бедствуют, нищенствуют и мрут не из-за неурожаев, как в царской России, негодуют из-за нехватки товаров и продуктов, как бывало временами при советской власти, а потому что одни (ничтожное меньшинство) жрут от пуза, лопаются от жира, состязаются в том, у кого дворец на Рублевке больше, яхта в Средиземноморье длиннее и дороже, а другие (огромное большинство) не знают, как прокормиться, собрать ребенка в первый класс, где жить, как жить и — зачем жить? Имущественный разрыв между «возрожденной» российской знатью и народом беспрецедентен в новейшей мировой истории, если мыслить Россию в ряду «цивилизованных» стран. А именно этот разрыв и порождает недовольство, протест, возмущение, гнев и ненависть, именно в этом разрыве вновь возникают мысли о несправедливом устройстве общества и разного рода идеи о том, как устранить эту несправедливость. И появляются люди, способные чувствовать чужую и общую боль острее, чем собственную. Их принято называть революционерами. Можно сколько угодно проклинать революционеров и революцию, но народ государства, жить в котором становится невыносимо, в силу правового основания необходимой обороны своего права на человеческую жизнь имеет право восстания, право революции, отменить которое не дано никому. Это ведь совсем не случайно едва ль не в каждой американской семье числится по нескольку единиц огнестрельного оружия: народ вооружен и тем опасен. Демократия, то есть власть народа (говорю это вообще, а не в похвальбу политсистеме США), должна иметь возможность защитить себя.

«Новые белые», как и обещал И. А. Ильин, полагаясь на свою безусловную правоту, принесли возрождаемой ими России не мир, но меч – меч управляемого Хаоса, меч ускоренной Глобализации, меч тотальной, невиданной ни в одной стране мира по своим масштабам преступной приватизации.

«Но взойдет наше солнце — нет среди нас ни единого, кто бы не верил в это!», — писал Бунин. Вот оно взошло, Ваше солнце, Иван Алексеевич!.. И что же мы видим в его сияющих лучах?

Воистину сказочные богатства страны разворованы, розданы в загребущие, но неумелые руки по преимуществу бездарных и порочных людей, ухлопаны на взятки, заказные убийства, на рекламу, на выборные технологии и откровенную пропаганду нового режима, на создание бандитских телесериалов, развращающих молодые поколения…

Могучая экономика, мощнейшая промышленность, построенные за небывало короткие сроки, с крайним перенапряжением сил за счет здоровья и жизней миллионов людей, уничтожены.

Десятки миллионов людей, и прежде живших кое-как, ныне пребывают в полной нищете, болеют, не имея денег на лекарства, ускоренно уходят на тот свет, а у родни нет даже денег, чтобы похоронить их по-человечески.

Под видом реформ развалена некогда лучшая (утверждаю!) в мире система образования, и теперь посреди землетрясения, когда всё вокруг только рушится и невозможно вести никакое строительство, сверху беспрестанно талдычат о том, что всё это сделано во имя повышения качества образования, требуют и далее его повышать. Да разве ж можно жить и строить на вулкане? Что это, если не сумасшествие? А если всё же нет, то — замысел? Обезумить, оглупить народ, обезглавить нацию, дабы легче было управлять … «чернью», «полудикарями», «обезьянами»? «Слишком много образования, слишком много науки в России», — всё ещё слышу я слова Егора Гайдара, «отца» шоковой терапии. С образованными-то да умными, глядишь, и новая революция подоспеть может, а темный люд, «чернь» — дело известное: ему довольно «Хлеба и зрелищ!» С «хлебом» пока откровенно плохо, зато телезрелищ — невпроворот. Пошлых, но много: есть из чего выбирать. Свобода выбора! Свобода!..

Чего не смог сделать Гитлер почти за пять лет войны, сделали отечественные интервенты и колонизаторы, правда, и тут не без злого совета и крепкой помощи Запада…

Но хватит «страшных слов»! В ход идут страшные цифры…

К 2007 г. на социальное «дно» в России опустилось 14 миллионов человек: 4 миллиона бомжей, 3 миллиона нищих, 4 миллиона беспризорных детей, 3 миллиона уличных и привокзальных проституток.

300 тысяч детей в возрасте до 16 лет считаются пропавшими без вести. Свыше миллиона детей не посещают школу.

720 тысяч детей содержатся в сиротских домах (после Великой Отечественной войны и гибели 27 миллионов человек в сиротских домах было 680 тысяч детей).

Ежегодно в стране пропадает до 80 тысяч человек всех возрастов, из них 30 тысяч — бесследно.

По данным МВД России, в организованную преступность вовлечено 6 миллионов человек, которые контролируют более 80 процентов банков, 41 тысячу предприятий, практически все предприятия сферы услуг и торговли, всего около 550 фирм.

Ежегодно официально регистрируется более 30 тысяч убийств, в том числе 20 тысяч — заказных. По количеству убийств Россия занимает 1-е место в мире.

По результатам исследований ВЦИОМ, из 60 миллионов трудоспособного населения России одна треть — хронические алкоголики, 4 миллиона наркоманов, более миллиона отбывают сроки в тюрьмах и лагерях. На 100 тысяч жителей России приходится 38 самоубийств в год (почти вдвое больше предельной черты) — одно из первых мест в мире³⁸.

Будущим поколениям грозит маразм, одичание, вырождение не только духовное и моральное (оно уже налицо), но и физическое. Грозит, грозит!.. Не утешайте себя, господа, многотысячными тусовками «Наших» (чьих «наших»-то, чьих, господа?) на озере Селигер… Видно же, что это всего лишь Большая Игра, но не Дело и не Работа. Будущее грозит, бойтесь Будущего!..

Вот такие (пока?) результаты «возрождения России»… Но об этом не услышишь по радио, не узнаешь по телевизору, из газет — они снова под жестким госконтролем. Если верить им, жизнь становится всё радостней и веселей…

Ах, милый Иван Алексеевич! Вот взошло Ваше белое солнце, вернулось в Россию время господ, но чрезвычайно редко кто решается обратиться к другому словом «господин». Даже Президент России и ее Премьер-министр предпочитают слово «коллега», хотя звучит это, право же, очень смешно. Мало, безумно мало тех, кто чувствует себя господином в этой жизни, несколько десятков, ну, может, сотня тысяч на всю 140-миллионную Россию. И только Вы, дорогой Иван Алексеевич, ровня им, потому что хоть и обедневший, но всё же помещик и дворянин. Настоящий белый. Но пообщались бы Вы с некоторыми из них, и Вас бы стошнило от их духовного убожества и морального уродства… Вот уж воистину — «чернь», «белая чернь».

15 (27) января 1859 г. в Москве в дворянской семье родился русский политический деятель, историк, публицист, лидер Конституционно-демократической партии, министр иностранных дел Временного правительства в 1917 г. Павел Николаевич Милюков.

Окончив в 1877 г. 1-ю московскую гимназию, Павел Милюков поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где учился у П. Г. Виноградова и В. О. Ключевского. В гимназические и студенческие годы занимался репетиторством, чтобы поддержать семью. В 1881 г. за участие в студенческой сходке Милюков был исключён из университета, однако через год был восстановлен и продолжил обучение на кафедре русской истории под руководством Ключевского, одновременно преподавая в гимназии и на женских педагогических курсах в Москве.

В 1882 г. по окончании университета Павел Николаевич был оставлен на кафедре русской истории для подготовки к профессорскому званию.

В мае 1892 г. за диссертацию «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого», удостоенную премии С. М. Соловьёва, Милюков получил степень магистра русской истории. В последующие годы вышли в свет его «Очерки по истории русской культуры», «Главные течения русской исторической мысли», «Разложение славянофильства» и др.

С начала 1890-х гг. Милюков являлся членом Общества истории и древностей российских, Московского археологического общества, Общества естествознания, географии и археологии; вёл просветительскую деятельность в Московском комитете грамотности, в Комиссии по самообразованию.

В 1895 г. Милюков был уволен из университета (за «вредное влияние на молодёжь») с запрещением преподавания и административно выслан из Москвы в Рязань. В Рязани, он принимал деятельное участие в работах местной архивной комиссии; по его инициативе в Рязанской губернии были организованы систематические археологические раскопки. Через два года, Милюкову была предоставлена кафедра истории Софийского университета в Болгарии, где он читал лекции по обзору философско-исторических систем, по римской истории и по раннему периоду истории России и Чехии. По требованию российских властей он был отстранён от преподавания и отправился в путешествие по Македонии, публикуя «Письма с дороги» в «Русских Ведомостях» (1897-1899).

В 1901 г. за произнесённое «поминальное слово» на вечере, посвящённом памяти философа, социолога и публициста П. Л. Лаврова Милюков был арестован и осуждён на 6 месяцев тюрьмы.

В 1903-1905 гг. Милюков предпринял длительную зарубежную поездку: в США, Англии и других странах выступал с лекциями, в которых пропагандировал необходимость установления в России конституционного правления.

После возвращения в Россию Павел Николаевич сосредоточил свои усилия на политической деятельности: он стал одним из лидеров созданной в октябре 1905 г. Конституционно-демократической партии, редактором центрального органа партии — газеты «Речь», лидером кадетской фракции в 3-й и 4-й Государственной думе.

В 1915 г. Милюков организовал в Думе Прогрессивный блок с целью создания «правительства общественного доверия». В ноябре 1916 г. выступил с думской трибуны с резкой критикой правительства, намекая на «измену» верхов.

После Февральской революции Милюков был избран членом Временного комитета Государственной думы; в марте-апреле 1917 г. занимал пост министра иностранных дел Временного правительства.

В ноябре 1917 г. Милюков выехал на Дон, где вошёл в состав «Донского гражданского совета» и стал автором декларации Добровольческой армии, сформулировав её цели и принципы.

Осенью 1918 г. Павел Николаевич покинул Россию; с 1921 г. проживал в Париже. Во Франции Милюков стал редактором газеты «Последние новости» (1921-1940), объединившей вокруг себя лучшие литературные и публицистические силы русского зарубежья. Был учредителем и председателем Общества русских писателей и журналистов, Клуба русских писателей и учёных, Комитета помощи голодающим в России (1921), одним из организаторов Русского народного университета. Читал лекции в Сорбонне, Колледже социальных наук, во Франко-Русском институте. Тогда же он вернулся к научной работе: выпустил двухтомный труд «Россия на переломе» (1927) о событиях Гражданской войны, подготовил к публикации дополненное и переработанное издание «Очерков по истории русской культуры» (вышло в 1930-1937) и др.

После нападения Германии на Советский Союз Милюков заявлял о своей солидарности с правительством СССР.

Павел Николаевич Милюков умер 31 марта 1943 г. в городке Экс-ле-Бен (Франция), после окончания войны его прах перезахоронили на Парижском кладбище Батиньоль.