Музыка, которая терзает сердце

Дистанцированность, расщепленность, растерзанность можно обнаружить и в музыке. Поэтому в данном случае я настаиваю: все то, что я обнаружу в своем исследовании «дистанции в музыке», или то, о чем я напишу, является моим личным восприятием дистанции и обособленности. Кто-то другой, не я, может оценить мои примеры «дистанцирующей» музыки совершенно иначе, как настоящую «музыку слияния», как настоящие «симбиотические звуки». Правда, это не меняет цели данной главы: подтолкнуть читателя к размышлениям о том, что могут сделать музыкальный слух и музыкальное исполнительство с нашей потребностью в дистанции. Поскольку любая музыка является отображением своей эпохи, так и наша эпоха может именоваться нарциссически-шизоидной, композиторы нашего времени воплощают свои терзания, отчуждение и в музыке. Как существует «аппаратная медицина», так существует и «аппаратная музыка», музыка, создаваемая на специальной аппаратуре согласно ментальной концепции композитора; музыка, «раскалывающая гештальт» музицирующего человека. Аппаратная, синтетизированная музыка — это отражение естественных внешних процессов. С одной стороны.

А с другой стороны, новаторские приемы данной музыки помогают нам осознать шизоидность нашего времени. Такие композиторы, как де ла Мотт или Лигети, являются для меня настоящими мастерами выразительности, потому что отразили в звуках растерзанный, разобщенный, расщепленный «дух времени» с помощью тех же инструментов, которые использовали в свое время Антон Веберн или Оливье Мессиан (или Иоганн Себастьян Бах во времена барокко). Ныне привычные инструменты зазвучали по-новому — отчужденно и отстраненно.

Впрочем, музыковедение знает немало примеров, когда и музыка прошлого причиняла боль и заставляла страдать. Шизоидность в слушателях благодаря такой музыке усиливается, причем расщепленность, внутренний надрыв вовсе не обязательно заложены в музыке композитором, отражают душевное состояние автора, но могут представлять собой субъективный отклик отдельно взятой личности на произведение. Так, фортиссимо хора в «Страстях по Матфею» Баха, рассказывающего о страданиях Иисуса, причиняло физическую боль, попросту пугало полуоглохших слушателей. Но ведь и вполне комфортная для восприятия, но символизирующая страдания музыка могла действовать шизоидно. Простейший диссонанс, повторяющийся по нескольку раз во многих шубертовских песнях (не только в тех, которые рассказывают о любовных страданиях или зимней тоске, эти и рассчитаны на сострадание), заставляет шизоидного слушателя идентифицироваться со страдающим героем музыкального произведения, и его состояние при каждом повторном прослушивании музыки будет только ухудшаться.

Шизоидность заложена в фундаменте любой музыки Сочетание звуков, поразившее некогда слушателя «в самое сердце», он будет искать и в других произведениях, — это один из многих примеров, связанных с воздействием отдельных составляющих звучания. Если слушатель ищет в музыке отголосок собственных страданий, он его найдет в любом произведении. Даже «форма», этот комплекс выразительных средств, структурирующий музыку, если рассматривать ее обособленно, также влияет на восприятие и может расщеплять сознание. Скачущая, синкопированная музыка разобщает. «Военный реквием» Бенжамина Бриттена или «Гоморра» Дитера Айнфельда со всей очевидностью демонстрируют нам такие радикальные формы. Также, как и рок-композиции Тины Тернер.

Даже такой элемент музыки, как длительность и протяженность, временная организация музыки, может воздействовать разобщающе. Барабанные ритмы, жестко структурированные при помощи метрической пульсации, не оставляют места для свободы, они воздвигают границы. Или некоторое умышленное несовершенство ритмического фона ударной группы, погружающее в пустоту, изолирующее в ней... Можно обнаружить агогику^[4] и в «Славянских танцах» Антонина Дворжака, и в джазовых импровизациях.

Или же рассмотрим динамику. Сила звучания музыки может восприниматься как нечто разрушительное. Чересчур громкая музыка всегда оказывается как будто расколотой (или раскалывающей), зачастую одной громкости довольно для того, чтобы душа слушателя тоже оказалась «изодранной в клочья». Оказавшись в эпицентре музыкального неистовства, вполне можно тоже впасть в неистовство.

Таким образом, шизоидность (обособление, расщепление, дистанцирование) встречается не в отдельно взятых музыкальных элементах, она пропитала весь комплекс, всю структуру музыки, которую нам приходится слушать. Шизоид- ность, заложенная в каждом из нас, с готовностью откликается на «шизоидную чувствительность» в музыке и вообще на все то, что связано с чувствами...

УПРАЖНЕНИЕ ДЛЯ ЧИТАТЕЛЕЙ

Составьте список — если у вас, конечно, есть время и желание углубиться в себя — примеров музыки из вашей музыкальной коллекции пластинок, кассет или компакт-дисков, которые вы считаете «терзающими сердце и слух». Существует ли музыка, которая буквально обдает вас «холодом» и отталкивает вас? Может, вы что-либо знаете о композиторах, создававших подобную музыку? Возможно, один из них (согласно в аши м сведениям) действительно вкладывал в музыку свои страдания? Возможно, он создал нечто вроде «музыки — любовного страдания»? Или реквием, погребальное песнопение?

Возможно, вы знаете и текст, на который написано музыкальное произведение, и он подтверждает ваше мнение о данной музыке? (Ведь весьма часто мы переносим на музыку те чувства, которые, собственно говоря, пробуждает в нас текст.)

Попробуйте отождествить данную музыку с определенными переживаниями, о которых вы вспоминаете во время прослушивания. Может, именно из-за них вы воспринимаете эту музыку подобным образом (а до них все было совершенно по- другому)?

Какой была инструментальная аранжировка данного музыкального произведения? Какие инструменты вы слышите в первую очередь?

Письменные комментарии к своим музыкальным примерам и воспоминаниям вы могли бы использовать и для дальнейших сравнений: какая музыка символизирует для вас обособленность/дистанцию, какая — близость, какая — постоянство и какая — изменения/прорыв/разрыв?

В этом упражнении принимаются в расчет только ваши сегодняшнее настроение и потребности. Этот подход вполне обоснован, ведь в определенной ситуации мы воспринимаем ту или иную музыку как угнетающую, а в другой ситуации, наоборот, как поднимающую настроение. Тут все же немаловажную роль играет наш опыт, исходя из которого мы стараемся слушать ту или иную музыку тогда, когда хотим вызвать в себе или усилить вполне определенные чувства.

Часто такая возможность настолько захватывает человека, что он стремится слушать одну и ту же музыку, потому что хочет пробуждать в своем сердце одни и те же чувства... Это значительно сужает спектр его восприятия. А узость мышления всегда сопровождается страхами.