Монастыри предстают связующими звеньями большой территории, име-
нуемой Кенозерьем. Они обозначают его пределы на восточной, западной и
юго-западной сторонах. Кенозеры почитали как «свои» монастыри: Кенский,
Макарьевский и Ошевенский (Критский, Синяговский, 2002). Ближайшим мо-
настырём был Кенский (Кенская Пахомиева пустынь) (Макаров, 2002), где чти-
ли «святого Антония Великого (17/30 янв.) и Пахомушку Кенского (15/28 мая)»
(Анна Фёдоровна Сивцева, д. Першлахта). Монастырь стоял в 4 км от устья Ке-
ны, по дороге на Конево. Его последним служителем был Михаил Иванович
Ухотский. Здесь же располагалось кладбище (у стен церкви хоронили священ-
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
нослужителей и членов их семей, на кладбище через дорогу — простой люд; та-
кое разделение типично для Кенозера). В 1930-х годах монастырь был разорён,
«кирпичная церковь, белая, как лебёдушка», и белокаменная ограда — разобра-
ны; ныне о монастырском хозяйстве напоминает лишь название «Коровино»
(прежде там был монастырский скотный двор, а затем организован леспром-
хоз). Кенский монастырь сегодня помнят лишь жители Поромского да Перш-
лахты. Очевидно, он был значим для жителей западной части Кенозера и дере-
вень по реке Кене. В Першлахтинской часовне до ещё недавнего времени храни-
лись иконы из Кенского монастыря (часовня была разграблена).
Ошевенский монастырь (Александрово-Ошевенский монастырь, основан в
1453 г., св. Александр Ошевенский — 3 мая1) посещался в основном жителями
Ряпусовского куста. От Майлахты дорога уходила далее на Ошевенск. Ныне до-
рога эта уже только просматривается, но памятна она всем. Можно даже, на ос-
новании рассказов местных жителей, говорить о включённости этой дороги в
пространство Кенозерья, ибо дорога была нахожена и наезжена, связывая Кено-
зерье с Каргопольем хозяйственными и торговыми заботами, и, конечно, это
был духовный путь — дорога паломников, которые шли по обетам и на мона-
стырский праздник. Прохождение этого пути требовало соблюдения ряда обря-
дов и обычаев (Щепанская, 1992). В Майлахте молились святым мученикам Ки-
рику и Улите, затем для молитвы останавливались у обетного креста при выхо-
де из деревни. Через километр, у края дороги, на Сотниковой пожне,
благословлялись у часовни Тихвинской Божией Матери (после того, как часов-
ню снесли, жителями деревни был поставлен обетный крест). Далее «по дороге
будет озеро Седьбище, тут останавливаются, чаю попьют, потом до Важи идут,
тут деревня — всем ночлег», потом шли до Чуреньги, по мосту (ныне разру-
шен) переходили реку; здесь уже начинались Ошевенские поля и деревни,
в д. Низ их встречала часовня Егория Храброго, оттуда и до монастыря рукой
подать. Возвращались на следующий день (А. И. Никифорова, д. Майлахта).
Но наиболее чтимым был Макарьевский монастырь (Макарий Унжен-
ский — 7 авг.), по преданию, поставленный по явленной иконе, приплывшей к
мысу. К «Макарию» вели дороги отд. Спицыно, отд. Видягино, с Кенозера (По-
госта), у монастыря выходили дороги с Ошевенска, Лёкшмозера и др. Для кено-
зеров наиболее популярен был путь от д. Спицыно. До Спицына ехали на лод-
ках. Как и по дороге в Ошевенск, путник подчинялся дорожным правилам: в
Спицыно приезжали 5 августа, здесь «гостились», ночевали, 6-го отправлялись
в путь; в 6 километрах по дороге «у Ляги» (так звалась пожня) стоял крест, в
10 километрах у Нотозера останавливались, чай пили, далее ещё 7 километров
до монастыря, ночевали «на Макарии», в специально обустроенных «чуланчи-
ках». Едва ли не каждый из старожилов Кенозера побывал у Дальнего Макария,
который мыслился как самый надёжный помощник. Это отношение сохраняет-
ся и поныне, хотя нет монастыря, но ещё стоит полуразрушенная церковь. По
рассказам старожилов можно ещё восстановить планировку монастыря, исто-
рию его запустения, память кенозеров хранит и имя последнего подвижника
Макария в уже послевоенные годы — «Филюшки с Почозера», который ходил
1 Даты указаны по новому стилю.
Культурный ландшафт как объект наследия |
Руины Макарьевского монастыря на Хергозере (фото М. Кулешовой) |
служить за дьякона, принимал «заветы», хотя от монастыря оставались уже
лишь голые стены.
Больше всего рассказов о Макарии связано с выполнением «заветов». Один
из «заветов» был — пройти путь босым, другой — на коленях обойти святое
озерцо. Девяностолетняя А. Ф. Селуянова (д. Семёново) вспоминала: «Я девкой
ходила. Так попов было! И на воду ходила. Это коней кропили, купали в озе-
ре — к Макарию гоняли (коней), у которых спины болели (стёрты). По Спицыно
дорога, а это своя — в Видягино через Думино. Завет есть — ноги болят и идём,
пойдем да отдохнем, пойдем да отдохнем, ноги сами бегут к Макарию, завет кла-
ли — на коленках вокруг озера пройти 3 километра. В Макарий — 7 июля — ко-
сить начинали». Елена Максимовна Мелехова (85 лет) тоже хорошо помнит, как с
«заветами» ходила к Макарию: «А ходили к Преподобному Макарию, там ведь
был-от монастырь, туды ходили Богу молиться. Идёшь, если что со скотиной,
полезное берёшь: шёрсточку, маслице, берешь там всего, всего — и всё несешь
Макарию Преподобному, приносишь и всё это складаешь в церкву — по завету.
Я вот завечала скотинку, ладила, чтобы Господь простил. Там Господь разбирает-
ся — и простят. Ходила я два раза. Второй раз болела желудком, я завечалась и
пошла к Макарию. Я выкупалась в озере ещё до церквы, потом пришли к Мака-
рию, где церкви стоят, скипятили чайничек, сели попили, поели, потом — в
церкву — Богу помолилися, потом спать ушли. Я тот раз спала в доме, никто уж
не жил, а клопов много было. Нас много было. Там была бабка Глаша, так боси-
ком сходила к Макарию, сапоги носила на руке. Она завечала Витьку: с ногами
что-то было. И вот она сапоги сносила на руке, в ту сторону семнадцать (кило-
метров), в другую — семнадцать». К. М. Нифонтова (д. Щанниково) с «заветом»
по случаю заболевания дочери ходила к Макарию ещё в 1953 году.
Очень много рассказов, как «завечали» детей. «У меня дети болели, как па-
ралич у девки был — недвижима, а у парня голова не держалась. Я сделала завет:
поправятся — к Макарию сходить. Поправились, и свекровь водила» (Надежда
Павловна Спицына, д. Спицыно). Рассказывает Александра Александровна Ка-
пустина (д. Зихново): «Я после войны в 47 году пошла (к Макарию), пошла од-
на, завет справлять. Я маленькая была, болела, и у отца было завечано, он завечался,
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов
что как только на ноги взовьется, пойдет к Макарию. Мать и говорит:
«У отца было завечано, так сходи к Макарию». У Спицына старичок пристал из
Тарасова да старушка с Майлахты, и пошли. На середины пути хорошо идти
было — народу много собралось: там со всех уголков дороги к Макарью сходят-
ся, и кенозеры (идут), и поржаване, и ошевенцы. Тогда там церковь была, дома
деревянны, монахов уж не было. Из Щанникова мужик болел ногами, годом
раньше ходил, вокруг озера шёл на коленках».
Св. Макарий почитался и на Лёкшмозере как самый скорый и надёжный за-
ступник и избавитель от всех болезней и напастей. «Ходили на Макарье целыми
деревнями, верили, что, дав обет (завет) святому, и больной поправится, и
ребёнок окрепнет. Обеты давали по-разному: если голова болит — вешали на
икону св. Макария платок, если тело — отрез, ноги — чулки вешали» (Цехан-
ская, 1998).
Таким образом, Кенский, Ошевенский и Макарьевский монастыри мы
вправе включать в культурное наследие Кенозерья как крупнейшие консолиди-
рующие духовные центры. Монастыри и пути, ведущие к ним, точно и подроб-
но запечатлённые в памяти людей, становятся и частью культурного ландшаф-
та Кенозерья.
Церкви
В системе сакральных центров Кенозерья следующий уровень представлен
пятью церквями. Большинство из них являлись приходскими для куста дере-
вень (исторически сложившийся тип расселения). Это: Преображенская цер-
ковь (д. Погостна Кенозерском берегу), церковь Сретенья (д. Погостна Ряпу-
совском берегу), церковь Егория Храброго (Порженский Погост) и более позд-
няя церковь — Ильи Пророка (д. Видягино), церковь Происхождения Честных
древ Животворящего Креста Господня (д. Филипповская на Почозере).
Ныне нет ни одной постоянно действующей церкви: одни стоят в руинах,
другие вяло реставрируются. Но в памяти людей они остаются как знаковые по-
стройки, хранящие память о временах, когда звонили колокола и престольный
праздник собирал кенозеров со всех деревень. «Радостно было!» — так опреде-
ляет то время одна из старейших жительниц д. Горки (близ Филипповской)
Марфа Дмитриевна Богданова.
Как особо значимые в духовной жизни людей, церкви порождали и про-
должают порождать вокруг себя предания и легенды.
Видягинская церковь — одна из поздних (конец XIX в.), её история обросла
легендамии стала частью истории Кенозера. «В Видягине, где церковь, старики ви-
дели, к месту, где церковь сейчас, икона приплыла. Старики взяли — икона Ильи
Пророка. Приплыла икона к тому месту. На этом месте церковь сделали. Старики
говорят, церкви уж больше 100 годов. Мужики строили» (К. М. Нифонтова). В от-
личие от других церквей, Видягинская церковь выстояла в годы разрушений, по-
родив легенду. «Там, знаешь, церковь Ильи Пророку (в Видягине) поставлена.
Они приехали, ворочать церковь хотели, разобрать, кирпич увезти — всё ведь
разрушали. Так столько вышло змея, что никто не мог к церкви подойти. А там
живет змей в церкви, его частенько видят. А там, говорят, столько вышло змея, что
Культурный ландшафт как объект наследия
всё шевелилось. Не дали нару-
шить церковь. Вот они собра-
лись, строители, и уехали об-
ратным путём» (Е. К. Мелехо-
ва). Эту историю в деревнях
знают и подтверждают все,
с кем пришлось беседовать:
«В Видягине сколько раз пыта-
лись нарушить церковь, а не
смогли. Выплыли отовсюду
змеи, пришли — на паперти
лежат змеи, на ступеньки улег-
лись — не пройти» (А. А. Спи-
цына).
Церковь Ильи Пророка в д. Видягино (фото М. Кулешовой) |
Церковью гордились,
ощущая её величавость, кра-
соту, торжественность служб.
С церковью людей связывала
и убежденность в собствен-
ной защите. В рассказах жи-
телей Кенозера церковь не-
редко и сама пытается защи-
тить себя, противясь насилию
и нововведениям.
Погост (Ряпусово) ны-
не почти исчезла, сохранилось лишь несколько домов, прежде же была большая
деревня с приходской церковью. «В Погосте церковь Сретенья, платки веша-
ли — завет давали, у тебя, к примеру, болят рученьки, скажи: «Сретенье Господ-
не, помоги мне»,— и вешают кто что. А когда церковь разрушали, пришли раз-
бойники (все плохие люди — разбойники), схватили священника, утащили в
холодное гумно и бороду жгли. Теперь от церкви и деревни уж ничего не оста-
лось» (К. М. Нифонтова). «Така церковь была красивая, с двумя куполами, ко-
локол какой! — 32 пуда, когда рушили — стреляли в уши — упал — так в зем-
лю ушёл. (— Когда это было? — Н. В.) — До войны. Потом зерно ссыпали, по-
том школу заводили» (Т. Н. Фофанова, д. Сысово). В Сысове и Майлахте
рассказывают, как не задалась школа в церкви: «там детей пугало», «учиться не
могли — всё кирпичи на столы летели».
Примечательно и то, что с закрытием и разрушением церквей сохранялось
восприятие их как святого места. Людмила Васильевна Мелехова (д. Тырышки-
но) рассказала, как её молитва у Видягинской церкви помогла дочери при родах.
Таким образом, в народной памяти они остаются знаковыми святыми местами.
Церковь в Ряпусове (Погост) настолько разрушена, что уже никогда не вернёт
своего облика, но жители в полуразвалившемся здании обустроили скромную
часовню. Это и желание противостоять разрушению, и проявление возрождаю-
щейся традиции.
Типологическое разнообразие культурных ландшафтов