Жан Росин

Федра (Phedre)

Трагедия (1676)

Ипполит, сын афинского царя Тесея, отправляется на поиски отца, который где-то странствует уже полгода. Ипполит — сын амазонки. Новая жена Тесея Федра невзлюбила его, как все считают, и он хочет уехать из Афин. Федра же больна непонятной болезнью и «жаждет умереть». Она говорит о своих страданиях, которые ей послали боги, о том, что вокруг нее заговор и ее «решили извести». Судьба и гнев богов возбудили в ней какое-то греховное чувство, которое ужасает ее саму и о котором она боится сказать открыто. Она прилагает все усилия, чтобы превозмочь темную страсть, но тшетно. Федра думает о смерти и ждет ее, не желая никому открыть свою тайну.

Кормилица Энона опасается, что у царицы мутится разум, ибо Федра сама не знает, что говорит. Энона упрекает ее в том, что Федра хочет оскорбить богов, прервав своей «жизни нить», и призы­вает царицу подумать о будущем собственных детей, о том, что у них быстро отнимет власть рожденный амазонкой «надменный Иппо­лит*. В ответ Федра заявляет, что ее «греховная жизнь и так уж слишком длится, однако ее грех не в поступках, во всем виновато сердце — в нем причина муки. Однако в чем ее грех, Федра сказать отказывается и хочет унести свою тайну в могилу. Но не выдержива­ет и признается Эноне, что любит Ипполита. Та в ужасе. Едва Федра стала женой Тесея и увидела Ипполита, как «то пламень, то озноб» ее терзают тело. Это «огонь всевластный Афродиты», богини любви. Федра пыталась умилостивить богиню — «ей воздвигла храм, украси­ла его», приносила, жертвы, но тшетно, не помогли ни фимиам, ни кровь. Тогда Федра стала избегать Ипполита и разыгрывать роль злоб­ной мачехи, заставив сына покинуть дом отца. Но все тщетно.

Служанка Панопа сообщает, что получено известие, будто супруг Федры Тесей умер. Поэтому Афины волнуются — кому бьпъ царем: сыну Федры или сыну Тесея Ипполиту, рожденному пленной амазон­кой? Энона напоминает Федре, что на нее теперь ложится бремя власти и она не имеет права умирать, так как тогда ее сын погибнет.

Арикия, царевна из афинского царского рода Паллантов, которых Тесей лишил власти, узнает о его смерти. Она обеспокоена своей судьбой. Тесей держал ее пленницей во дворце в городе Трезене. Ип­полит избран правителе/л Трезена и Йемена, наперсница Арикии по­лагает, что он освободит царевну, так как Ипполит к ней неравнодушен. Арикию же пленило в Ипполите душевное благород­ство. Храня с прославленным отцом «в высоком сходство, не унасле­довал он низких черт отца». Тесей же печально прославился тем, что соблазнял многих женщин.

Ипполит приходит к Арикии и объявляет ей, что отменяет указ отца о ее пленении и дает ей свободу. Афинам нужен царь и народ выдвигает трех кандидатов: Ипполита, Арикию и сына Федры. Одна­ко Ипполит, согласно древнему закону, если он не рожден эллинкой, не может владеть афинским троном. Арикия же принадлежит к древнему афинскому роду и имеет все права на власть. А сын Федры будет царем Крита — так решает Ипполит, оставаясь правителем Трезена. Он решает ехать в Афины, чтобы убедить народ в праве Арикии на трон. Арикия: не может поверить, что сын ее врага отдает ей трон. Ипполит отвечает, что никогда раньше не знал, что такое любовь, но когда увидел ее, то «смирился и надел любовные оковы». Он все время думает о царевне.

Федра, встретясь с Ипполитом, говорит, что боится его: теперь, когда Тесея нет, он может обрушить свой гнев на нее и ее сына, мстя за то, что его изгнали из Афин. Ипполит возмущен — так низко поступить он бы не смог. Кроме того, слух о смерти Тесея может быть ложным. Федра, не в силах совладать со своим чувством, говорит, что если бы Ипполит был старше, когда Тесей приехал на Крит, то он тоже мог бы: совершить такие же подвиги — убить Ми­нотавра и стать героем, а она, как Ариадна, дала бы ему нить, чтобы не заблудиться в Лабиринте, и связала бы свою судьбу с ним. Иппо­лит в недоумении, ему кажется, что Федра грезит наяву, принимая его за Тесея. Федра переиначивает его слова и говорит, что любит не старого Тесея, а молодого, как Ипполит, любит его, Ипполита, но не видит в том своей вины, так как не властна над собой. Она жертва божественного гнева, это боги послали ей любовь, которая ее мучает. Федра просит Ипполита покарать ее за преступную страсть и достать меч из ножен. Ипполит в ужасе бежит, о страшной тайне не должен знать никто, даже его наставник Терамен.

Из Афин является посланец, чтобы вручить Федре бразды правле­ния. Но царица не хочет власти, почести ей не нужны. Она не может управлять страной, когда ее собственный ум ей не подвластен, когда она не властна над своими чувствами. Она уже раскрыла свою тайну Ипполиту, и в ней пробудилась надежда на ответное чувство. Иппо­лит по матери скиф, говорит Энона, дикарство у него в крови — «отверг он женский пол, не хочет с ним и знаться». Однако Федра хочет в «диком, как лес» Ипполите разбудить любовь, ему еще никто не говорил о нежности. Федра просит Энону сказать Ипполиту, что она передает ему всю власть и готова отдать свою любовь.

Энона возвращается с известием, что Тесей жив и скоро будет во дворце. Федру охватывает ужас, ибо она боится, что Ипполит выдаст ее тайну и разоблачит ее обман перед отцом, скажет, что мачеха бес­честит царский трон. Она думает о смерти как о спасении, но боится за судьбу детей. Энона предлагает защитить Федру от бесчестья и ок­леветать Ипполита перед отцом, сказав, что он возжелал Федру. Она берется все устроить сама, чтобы спасти честь госпожи «совести на­перекор своей», ибо «чтоб честь была... без пятнышка для всех, и добродетелью пожертвовать не грех».

Федра встречается с Тесеем и заявляет ему, что он оскорблен, что она не стоит его любви и нежности. Тот в недоумении спрашивает Ипполита, но сын отвечает, что тайну открыть ему может его жена. А он сам хочет уехать, чтобы совершить такие же подвиги, как и его отец. Тесей удивлен и разгневан — вернувшись к себе домой, он за­стает родных в смятении и тревоге. Он чувствует, что от него скрыва­ют что-то страшное.

Энона оклеветала Ипполита, а Тесей поверил, вспомнив, как был бледен, смущен и уклончив сын в разговоре с ним. Он прогоняет Ип­полита и просит бога моря Посейдона, который обещал ему испол­нить его первую волю, наказать сына. Ипполит настолько поражен тем, что Федра винит его в преступной страсти, что не находит слов Аля оправдания — у него «окостенел язык». Хотя он и признается, что любит Арикию, отец ему не верит.

Федра пытается уговорить Тесея не причинять вреда сыну. Когда же он сообщает ей, что Ипполит будто бы влюблен в Арикию, то Федра потрясена и оскорблена тем, что у нее оказалась соперница. Она не предполагала, что кто-то еще сможет пробудить любовь в Ипполите. Царица видит единственный выход для себя — умереть. Она проклинает Энону за то, что та очернила Ипполита.

Тем временем Ипполит и Арикия решают бежать из страны вместе.

Тесей пытается уверить Арикию, что Ипполит — лжец и она на­прасно послушала его. Арикия отвечает ему, что царь снес головы многим чудовищам, но «судьба спасла от грозного Тесея одно чудови­ще» — это прямой намек на Федру и ее страсть к Ипполиту. Тесей намека не понимает, но начинает сомневаться, все ли он узнал. Он хочет еще раз допросить Энону, но узнает, что царица прогнала ее и та бросилась в море. Сама же Федра мечется в безумии. Тесей прика­зывает позвать сьгаа и молит Посейдона, чтобы тот не исполнял его желание.

Однако уже поздно — Терамен приносит страшную весть о том, что Ипполит погиб. Он ехал на колеснице по берегу, как вдруг из моря появилось невиданное чудовище, «зверь с мордою быка, лоба­стой и рогатой, и с телом, чешуей покрытым желтоватой». Все бро­сились бежать, а Ипполит метнул в чудовище копье и пробил чешую. Дракон упал под ноги коням, и те от страха понесли. Ипполит не смог их удержать, они мчались без дороги, по скалам. Вдруг слома­лась ось колесницы, царевич запутался в вожжах, и кони поволокли его по земле, усеянной камнями. Тело его превратилось в сплошную рану, и он умер на руках Терамена. Перед смертью Ипполит сказал, что отец напрасно возвел на него обвинение.

Тесей в ужасе, он винит Федру в смерти сына. Та признает, что Ипполит был невинен, что это она была «по воле высших сил... за­жжена кровосмесительной неодолимой страстью». Энона, спасая ее честь, оклеветала Ипполита. Эноны теперь нет, а Федра, сняв с не­винного подозрения, кончает свои земные мучения, приняв яд.

ТВОРЧЕСТВО ЖАНА РАСИНА

Творчество Расина падает на эпоху формирования фран­цузской классической национальной культуры, ознаменованную появлением ряда выдающихся писателей — Мольера, Паскаля, Лафонтена, Буало, Лабрюйера. Его вступление в литературу сов­падает с четко обозначенным рубежом в политической истории Франции XVII в. Укрепление централизованной королевской вла­сти было в основном завершено кардиналом Ришелье, всесиль­ным министром при слабом короле (с 1624 по 1642 г.). При Лю­довике XIV (1643—1715) французский абсолютизм вступает л но­вую фазу — сломив кратковременное сопротивление знати и го­родской буржуазии (фронду), подавив крестьянские восстания, абсолютная монархия утверждает неограниченную еамодержав-яую власть внутри страны и закрепляет свой международный пре­стиж победой над внешним врагом — испанской монархией Габ­сбургов. Пиренейский мир, заключенный в 1659 г. кардиналом Мазарини, совпал с совершеннолетием короля, который сразу же после смерти министра (1661) взял в свои руки управление госу­дарством и заявил, что отныне будет обходиться без первого ми­нистра, наделенного неограниченными полномочиями.

Политический курс Людовика XIV заключался в дальнейшей абсолютизации королевской власти, объявившей себя единст­венным и исключительным авторитетом во всех областях обще­ственной, духовной и даже частной жизни. Пышность, репрезен­тативность, тщательно разработанный и обязательный этикет становятся характерными внешними признаками французской

культуры второй половины XVII в. Но за этой блестящей внешней стороной скрываются глубокие и трагические противоречия со­циального и нравственного порядка, определившие содержание французской духовной жизни и литературы второй половины XVII в. Острота политических проблем, выдвинутых эпохой Ри­шелье, утрачивает свою актуальность, они уступают место проб­лемам философским и этическим.

Если для литературы 1620—1630-х годов существенную роль играла идея свободы воли и торжества разума, то в середине ве­ка ей на смену приходит более сложное понимание человеческой души, получившее свое выражение в учении янсенистов и в свя­занной с ним философии Паскаля. Эти идеи сыграли важную роль в формировании духовного мира Расина.

Янсенизм (названный так по имени его основоположника, голландского богослова Корнелия Янсения) представлял собой ре­лигиозное течение в рамках католической церкви, выступавшее, однако, критически по отношению к некоторым ее догмам. Фи­лософским стержнем янсенизма была идея предопределения, «бла­годати», от которой зависит в конечном счете спасение души. Изначальная греховность человека, слабость его натуры может быть преодолена лишь при поддержке свыше, но непременным условием спасения является внутреннее осознание этой слабости и греховности, постоянное стремление к правственной чистоте и добродетели. Таким образом, в учении янсенистов противоречиво сочетались смирение перед неисповедимым промыслом господним и пафос внутренней нравственной борьбы с грехом и пороками, направляемой анализирующей силой разума. Янсенизм был я тинным детищем рационалистического XVII в.—об этом яснося детельствует то место, которое отведено в его учении самоанализ и роли разума, а также вся та система построений и аргумента ции, которая обосновывает это учение в целом и отдельные положения.

Однако роль и значение янсенизма в общественной и ховной жизни Франции не исчерпываются этой религиозно-фил софской стороной. Решительное и мужественное осуждение вращенных нравов общества, в том числе сильных мира се

обенности же борьба против лицемерной морали иезуитов оаре-еляют место янсенизма в идеологической атмосфере эпохи. Они ям и стали главной причиной тех преследований, которые обру­шились на янсенизм, начиная с 1650-х годов, и завершились спу­стя тридцать лет полным и жестоким его разгромом.

Центром янсенистской общины был женский монастырь Пор-Рояль в Париже. Ее идейными вождями были люди светских профессий: филологи, юристы, философы — Антуан Арно, Пьер Николь, Лансело, Амон, Леметр. Все они так или иначе сыграли роль в формировании личности Расина и в его судьбе.

Если обратиться от этих философских предпосылок творче­ства Расина к литературно-эстетическим, то нужно иметь в виду прежде всего ту в целом сложившуюся художественную систему, которую мы именуем классицизмом, но которая на протяжен i л XVII в. эволюционирует и получает свое наиболее полное вопло­щение именно в творчестве Расина.

Формирование классической доктрины происходит в основ­ном в 1620—1630-е годы, когда постепенно, в ходе критических дискуссий и выступлений вырабатывается система правил, регла­ментирующая разные жанры литературы. Эта строго норматив­ная система опиралась на принципы и методы рационалистиче­ской философии, прежде всего на универсальные «общечеловече­ские» законы разума, и выдвигала в качестве основного требо­вания ясность мысли и ее словесного выражения, гармоническую строгость построения, логическое правдоподобие.

Эстетической системе классицизма присуще тяготение к вбстрактно-обобщевному типизированному воплощению человече­ских страстей и характеров, перенесение интереса с внешних со­бытий на внутренний мир человека и связанное с этим углубле­ние психологического анализа. Рационалистические основы эсте­тика классицизма определили и ее объективный характер, сво­дивший к минимуму личный элемент в поэтическом произведе­нии. Этим отчасти объясняется преимущественное развитие «объ­ективных» — драматических жанров в литературе классицизма. Другой причиной следует считать «объективную» общественно начимую проблематику, которая составляла главное содержание

французской литературы XVII в. и требовала соответствующих жанровых форм художественного воплощения.

Расин воспринял эту уже сложившуюся систему не просто как свод внешних правил — он сумел органически претворить их в своем творчестве, более того, показал их художественную пра­вомерность.

Сложнее решается вопрос о взаимоотношении творчества Расина с литературой, и в особенности с драматургией барокко которая в начале века предстает в резко обособленном виде (тра­гикомедии Александра Арди), эстетически и идейно противостоит складывающейся классицистической литературе, а затем, в 30-е и 40-е годы, проявляется в виде отдельных элементов идейного и художественного порядка, содержащихся в произведениях, клас­сических по своей внешней форме. Это касается прежде всего непосредственных предшественников Расина — трагических поэ­тов Пт.эра Корнеля (1606—1684) и Жана Ротру (1609—1650), бес­спорно имевших немалое значение для формирования его твор­ческого лица.

Корнель по праву считается отцом французской классиче­ской трагедии. Он создал ее наиболее общий тип, однако в своем обширном и сложно эволюционировавшем творчестве дал множе-отво вариантов и отклонений от этого типа, в особенности же — от формальной доктрины классицизма, с которой он неоднократ­но полемизировал. Тенденции барокко, проявившиеся в тяге к исключительному, неправдоподобному, к усложненности дейст­вия и драматических коллизий, особенно заметно проступают в позднем творчестве Корнеля, которое по временя частично сов­падает с приходом в литературу Расина. Они и явились предме том теоретической и творческой полемики, о которой подробнее будет сказано ниже.

Однако между обоими поэтами пролегла — хронологичес и эстетически —своего рода «ничейная земля»: драматурга 1650-х — начала 1660-х годов, отошедшая от большой философской и гражданской проблематики трагедий Корнеля и не сумевша) подняться до философско-этической — будущих трагедий Расина. Она трактовала в основном' любовную тему в условно галантном и слащавом духе. Главная фигура этого периода — Филипп Кино Hg35_1688). Он в дальнейшем перешел к сочинению оперных либ­ретто и длительно сотрудничал с композитором Ж.-Б. Люллп. Пьесы Кино вполне соответствовали вкусам придворных кругов в период, последовавший за поражением фронды, они отражали модные веяния этого переходного времени, но не проникали в глубь тех проблем, которые выдвигала новая эпоха. Ответить на эти проблемы стало делом Расина.

Жан Батист Мольер