Гробовщик

После слов «Целый день разъезжал с Разгуляя к Никитским воротам и обратно» в рукописи:

К вечеру всё сладил и приехал домой уже поздно. В светлице не было огня; дочери его давно спали. Он долго стучался у калитки, пока сонный дворник его не услышал. Адриан разбранил его по своему обыкновению и отправил его дрыхнуть, но в сенях гробовщик остановился: ему показалось, что люди ходят по комнатам. «Воры!» была первая мысль гробовщика; он был не трусливого десятка, первым его движением было войти как можно скорее. Но тут ноги его подкосились, и он от ужаса остолбенел.

Станционный смотритель

В рукописи было:

После слов «до последней нитки»:

Приехав на станцию, первая забота моя было поскорее переодеться, вторая-поскорее поехать. «Нет лошадей», — сказал мне смотритель и подал мне книгу в оправдание слов своих. «Как нет лошадей?» — закричал я с гневом отчасти притворным (из записок молодого человека).

Помета в скобках указывает на то, что дальнейшее должно было явиться выпиской из ранее написанных «Записок молодого человека»; см. стр. 385.

После слов «…вся в покойницу мать»:

«Да она же у меня такая разумная, такая проворная. И верите ли вы, что с ней и курьеры заговариваются». — Тут вошел мой старый ямщик (т. е. двадцатилетний ямщик, привезший меня; на большой дороге и стареются-то на почтовых) с требованием на водку; в то время народ не прашивал на чай. Но просвещение… исполински шагнув в последнее десятилетие… Не успел я расплатиться с ним, как Дуня воротилась с самоваром.

После слов «столь долгого, столь приятного воспоминания» — в рукописи:

И теперь при мысли о нем, кажется, вижу ее томные глаза, ее вдруг исчезнувшую улыбку, кажется, чувствую теплоту ее дыхания и свежее напечатление губок.

Читатель ведает, что есть несколько родов любовей: любовь чувственная, платоническая, любовь из тщеславия, любовь пятнадцатилетнего сердца и проч., но изо всех любовь дорожная самая приятная. Влюбившись на одной станции, нечувствительно доезжаешь до другой, а иногда и до третьей. Ничто так не сокращает дороги; воображение, ничем не развлеченное, вполне наслаждается своими мечтаниями. Любовь безгорестная, любовь беспечная! Она живо занимает нас, не утомляя нашего сердца, и угасает в первом городском трактире.