2015-05-18
907
В чем мне видится актуальность и даже в некотором смысле уникальность заявленных дискуссионных проблем конференции, которую мы открываем. С тех пор как распался Советский Союз, появился и новый объект исторического исследования – постсоветская Россия. И с тех примерно пор успешно действует у нас в университете Учебно-научный центр «Новая Россия. История постсоветской России». Его сотрудники начали с анализа проблем перестроечной эпохи, потом 1990-е гг., рубежа второго тысячелетия. Многое сделали для определения понятия «постсоветская история», осмысления и освоения методологического плюрализма современной российской и зарубежной историографии и истории постсоветской современности.
Можно сказать, что постепенно предмет исследования всей новейшей истории расширяется. Есть курсы у нас в РГГУ, кстати, на исторических факультетах вузов официально есть курс постсоветской истории, и он обязателен для студентов 4 курса истфака. Может быть, этот курс у нас ещё не в полной мере реализован в практике обучения, но он уже есть в программе классических университетов и вот-вот появится в новых общеобразовательных стандартах. В том числе будут введены и курсы по постсоветскому зарубежью в рамках ещё одного этапа новейшей истории.
В последнее десятилетие постепенно появляются в вузах структуры, которые занимаются постсоветским зарубежьем. Так, в 2004 г. образована кафедра истории ближнего зарубежья на историческом факультете Московского государственного университета. Кому-то может показаться, что это не так уж значимо, но напомню, что образование предыдущей кафедры на истфаке МГУ относится к 1950-м гг. Этот факт говорит о том, что те, кто принимал данное решение, понимают важность и актуальность профессионального изучения постсоветской действительности в рамках всеобщей истории. С тех пор данная проблематика включена в планы работы диссертационных советов по всеобщей истории. Ну, а у нас создан сначала центр, а теперь и кафедра постсоветского зарубежья, которая работает пока только три года.
Уникальность нашей конференции, как мне представляется, еще и в том, что междисциплинарность изучения постсоветской истории России преследует цель формирования целостного научного знания, подчеркиваю, системного знания всего постсоветского пространства, включая и Россию, что почти никогда не рассматривается, за исключением только сюжетов, связанных с внешнеполитическим аспектом. И в курсах, и в программах есть внешняя политика Российской Федерации, в том числе и её приоритеты, и, конечно, это постсоветское пространство. Уже есть первые диссертации, допустим, пока только о российско-казахских связях в 1990-е гг. и в начале XXI века. Появляются первые работы о двусторонних отношениях, о деятельности международных организаций на постсоветском пространстве. Но это всё касается внешней политики.
Если рассматривать проблему в целом, то, по-моему, эта конференция одна из первых, где мы попытаемся системно рассмотреть историю постсоветского пространства как объект научного исследования. Это тем более важно, что изучаемое нами пространство уже выходит за рамки границ бывшего СССР, если, конечно же, рассматривать историю СССР до 1991 г. Почему? Да потому что на постсоветском пространстве появляются так называемые модули, как это принято говорить сейчас, в которые входят не только части бывшего СССР, но и территории и страны, которые никогда не входили в состав СССР. Таким образом, уже можно говорить о новом регионоведении, что также требует от нас осмысления и изучения.
Имеется в виду, в частности, ШОС, которая возникла из-за крайней необходимости демаркации границ бывшего СССР и Китайской Народной Республики, но постепенно ее деятельность наполнилась совершенно другим содержанием. У этой организации уже имеются и экономические проекты, и политические, межгосударственные, культурные, образовательные. Уже есть разговоры, и не только разговоры, по созданию университета ШОС и т.д. И в эту организацию входят другие страны-наблюдатели, которые не входят непосредственно в организацию, но они представляют разные страны Центральной Азии и даже других регионов. Или взять, к примеру, организации демократического выбора, в которые входят не только части бывшего СССР, отдельные независимые государства, но и страны, которые никогда не входили даже в Российскую империю, например, Македония, Словения и т.д.
Можно сказать, что у нас на глазах создается новое регионоведение. Мы не можем, да и не должны как-то жёстко очертить границы постсоветского пространства как объекта исследования. Имеются в виду, прежде всего, географические границы, потому что они, во-первых, будут видоизменяться, так или иначе, но они будут эволюционировать. Даже события августа прошлого, 2008 года существенно изменили некоторую конфигурацию и содержание этого объекта. Но, тем не менее, это та данность, которую мы обязаны исследовать. Мы один из первых в стране вузов, в котором создан центр постсоветской России и кафедра постсоветского зарубежья, кому как не нам и заниматься этими проблемами в первую очередь. Я думаю, что наша конференция должна придать ускорение не только в изучении этой серьезной проблематики, но и в анализе социальных, экономических, политических и других процессов современной России, ближнего и дальнего зарубежья.
Другое, не менее важное, обстоятельство. На нашей конференции предполагается рассмотреть междисциплинарность изучения постсоветской истории России как условие формирования целостного научного знания. Безусловно, междисциплинарная проблематика выходит сегодня на первый план. Я бы сказал, она безгранично междисциплинарная. Во-первых, это гуманитарная, так сказать, междисциплинарная проблематика, если говорить о гуманитарном измерении. Мы не можем анализировать заявленные сюжеты без использования методов, подходов целого ряда фундаментальных и прикладных областей гуманитарного знания. Я имею в виду историю, я имею в виду, конечно, экономику, политологию, социологию, социальное знание, право, международные отношения. И этот перечень можно продолжать. Другая сторона медали: мы не можем не анализировать эту проблематику, используя междисциплинарные связи внутри этих областей. Например, в истории. Почему? Да потому что не только объект, но и источниковая база, при анализе этого объекта, она крайне необычна даже для истории нашей исторической науки.
В свое время я был участником, и не только участником, а в какой-то степени соавтором идеи и автором двух глав достаточно известной книги «Массовые источники по истории СССР периода развитого социализма». Она называлась так, конечно, в угоду тому времени. Но речь в книге шла о массовых источниках по истории 1960-1980-х гг. Она вышла в начале 1980-х гг. И мы в книге анализировали данные переписи населения как источник, различные статистические подсчёты и профессиональные переписи как источник, а также текущую статистику, прессу, письма и т.д. Одним словом, всё, что как бы во всех учебниках по источниковедению перечисляется как источник по истории страны. Все, кто получил историческое образование, прекрасно знают этот перечень. Но он рассыпается, если мы переходим к анализу современности.
Мне довелось занимался переписями населения, которые были проведены в странах постсоветского пространства. Из-за катаклизмов, которые проходили в некоторых регионах, они оказались неточными, проходили не всегда регулярно. Мы, в частности, анализировали Балтию, я просмотрел все переписи: что-то пропущено по периоду, что-то проведено не в полной мере, насколько это было возможно, даже по формальным признакам. Да, эти переписи - источник достаточно субъективный.
Помнится, когда началась в СССР перестройка, мы говорили о лукавой цифре статистики. И некоторые современные измерительные технологии с точки зрения историка бессмысленны. Если работник столовой лесного комплекса относился к лесному комплексу, а какой-нибудь специалист от лесного хозяйства, но работающий в пищевом комбинате, относился к пищевикам, т.е. так поступали как бы для простоты учёта. Да, так и было, но всё равно можно было получить представительную информацию, уловить тенденции. И таких примеров можно привести очень много.
А если говорить о текущей статистике… Сегодня у нас совершенно другая ситуация: ведь частный бизнес, частные структуры не обязаны сдавать материалы в государственные архивы. Ведь раньше, в советское время, от аптеки до, простите, кладбища – что угодно – ежегодные годовые отчёты должны были сдаваться в архив, и они до сих пор хранятся в этих архивах, и к ним ещё объяснительные записки хранятся. Этого всего теперь нет, потому что компания, я не знаю, «Газпром», что она сдаёт? Ничего не сдаёт ни в какие архивы. Но это то, что на поверхности. Просматривается эта ситуация даже России, а уж что говорить о тех регионах, где у нас нет доступа к информации.
Но сегодня появились и новые источники, прежде всего, в Интернете, которые довольно сложно признать источниками, очень трудно даже подразделить, насколько тот или этот источник достоверен. Впрочем, это отдельная тема, новейшее или современное источниковедение. Это серьёзный очень сюжет, непростой, не хотелось бы его рассматривать так конспективно.
Ещё одна проблема, и касается она всех областей гуманитарного знания, не только истории, но и в политологии, и в социологии тоже есть заметные новации или изменения, которые мы должны с точки зрения источниковедческой учитывать, анализировать, т.е. проблема междисциплинарности не столько даже в подходах, в методах, но и в самом материале, который мы анализируем, заметны изменения и в самом материале, на основе которого делаются какие-то обобщения.
К сожалению, гораздо сложнее с теми источниками, которые историки активно используют, хотя это материалы, не ими создаваемые, я имею в виду массовые социологические опросы. Нельзя сказать, что их нет, они, конечно, есть, но не такого масштаба и такого охвата, какой был раньше. Они может быть более эффективны, но все же они выборочные, эти опросы. Мы попытались создавать сборники документов для учебных целей, используя прессу и материалы Интернета, у нас было несколько таких попыток. Например, анализ президентских выборов на Украине, в Казахстане, в Киргизии, в других странах. Исследовали материалы, включая всё, что возможно в открытом доступе в Интернете и в прессе. Это очень трудоёмкий анализ, конечно, масштабы работы очень объемные, привлекали и студентов. Но это было как бы своеобразным процессом и самообразования, и самообучения. Очень активно этим занимался и наш Центр постсоветской России и хорошо, что его сотрудники продолжают этим заниматься, и издано много трудов очень интересных на основе таких материалов, и конференции проводились. Но единой картины, достаточно полно исследованной картины постсоветской действительности у нас пока нет.
Из основных сюжетов, которые я хотел бы еще назвать, это, собственно, сама образовательная практика, учебники и учебные пособия по очень широкому спектру. Уже появились учебники для средней школы, где имеются материалы по постсоветской истории. Ну вот даже в нашем учебнике, который в 2003 г. увидел свет, есть раздел, касающийся истории XX века, краткий, но всё-таки есть. Проанализировано развитие ситуации в Украине, Закавказье, Белоруссии, впервые мы выделили такой раздел. И не ошиблись, хотя нельзя сказать, что это наша постоянная практика. Но в перспективе уже появились очень эффективные проекты.
Например, Институт всеобщей истории, а мне в этом проекте удалось частично участвовать, подготовил совместно с украинскими учеными в рамках работы российско-украинской комиссии две книги - «История России глазами украинских историков» и «История Украины глазами российских историков». Они вышли в обеих странах, если вы помните, у нас состоялось широкое их обсуждение. Это, конечно, уже прорывной результат, если сравнить с тем, с чего мы начинали. Первый визит небольшой российской делегации, по-моему, это было на рубеже тысячелетий, в Киев, во-первых, не был поддержан многими в Москве крупными учёными, считавшими, что этого вообще не нужно делать, что в Украине идёт одна фальсификация истории и нечего даже с украинскими учеными разговаривать. Во-вторых, и мы в тот период не очень были готовы к такому проекту. Не знали попросту, строго говоря, достижений наших украинских коллег в интерпретации собственной истории за минувшие 10 лет самостоятельности Украины как государства.
Когда эти переговоры проходили, то и общественное мнение обеих стран не было готово к реализации этого проекта. Но сегодня, бесспорно, совершенно другая ситуация, хотя и межгосударственных проблем появилось гораздо больше и в более острой постановке, и более политически трудных для разрешения. Но они всё-таки поддаются рассмотрению с точки зрения академической составляющей. Говоря о достижениях в этом направлении, можно назвать и труды, которые публикуются уже фактически 5 лет в нашем сборнике «Евразия». В нем очень много содержательных материалов, в том числе на двух сайтах, которые регулярно публикуют исследования, многие из которых образовательные.
Сегодня можно вспомнить и несколько успешно проведенных конференций в стенах РГГУ, а также и выездных - в Казахстане, Киргизии, Узбекистане, Таджикистане. Весьма поучительно понять и осмыслить то, что публикуют наши коллеги на постсоветском пространстве, если вспомнить и упоминавшуюся эффективную работу российско-украинской комиссии историков, многочисленные встречи на международных конференциях, а главное и деятельность Ассоциации директоров институтов истории стран СНГ, которой руководит академик РАН Александр Оганович Чубарьян. Всё это заметные и фундаментального уровня достижения.
Вспомнить надо и школы молодых историков, занятия в которых проводились уже не раз и в Москве, и на Украине, и в Молдавии. В их организации и работе, кстати, активно участвовала и профессура нашего РГГУ. Всё это так. Но возникают новые ситуации на постсоветском пространстве, а соответственно и новые задачи перед всеми нами. Необходимы новые исследовательские проекты. В принципе имеется на сегодня нескольких неплохих, но всё-таки не решающих проблему, обзорных работ как по постсоветской России, так и по постсоветскому зарубежному пространству. Назовем книгу Зиновьева, а с другой стороны - работы Барсенкова. Или по нашему российскому сюжету - это переиздание нашего учебника. Авторы присутствуют на конференции.
В таком формате, чтобы одновременно было исследовано и зарубежье, и Россия, а тем более новое регионоведение, ничего у нас пока нет. Между тем есть документы, которые имеются по всему упомянутому сюжету: и по СНГ, и по ЕврАзЭС, и по ОДКБ, ну, по всем этим организациям, и по ШОСу в том числе. В ближайшее время нам предстоит подготовить курс лекций или учебное пособие для студентов РГГУ – историков, социологов, политологов, международников. Кстати, и для архивистов это необходимо сделать, потому что всё-таки архивное и образовательное пространство бывшего СССР не разрушено, оно существует, я бы сказал, в федеративном формате, его можно и необходимо использовать и есть соответствующее соглашение. Об этом упоминалось на сегодняшнем заседании коллегии Росархива, и мы в РГГУ совсем недавно принимали архивистов Белоруссии.
Пришло время для реализации проектов, которые имеют не только научное, но и огромное образовательное, да и политическое значение. Первый проект – нам надо провести своего рода ревизию, в хорошем смысле слова, чтобы искать пути минимизирования усилий в оценке разных подходов как к истории регионов в целом, так и к истории всего постсоветского периода. Задача осложняется тем, что в условиях плюрализма мнений как в нашей стране, так и во всех странах, с которыми мы имеем дело, единой точки зрения, конечно, нет, да и не будет никогда. Но я надеюсь, по крайней мере, хотя бы определить в ближайшем будущем понятийный аппарат, чтобы мы, ученые, понимали, о говорим и спорим друг с другом. Часто из-за отсутствия понятийного аппарата и возникают сложности в определении тех или иных процессов. Но мы обязаны на своем уровне вести толерантный разговор, т.е. вступать в диспут и понимать друг друга. Вот это, конечно, крайне важно.
В условиях «борьбы за новую национальную идею» многие национальные историографии идут на прямую подмену понятий, закрывают глаза на те сюжеты, факты, процессы, которые в эту национальную идею или в эту концепцию не вписываются. Это первый проект, который назрел, и мы в РГГУ постараемся его реализовать.
Второй проект, работу над которым надо начинать, касается исследования истории СССР или той части, которая входила в Российскую империю, т.е. включая Польшу, Финляндию и другие страны. Задача очень интересная, трудная, но надо её решать. Вот есть общая история у этих стран. У кого-то она, допустим, не очень большая, у кого-то она огромная по протяжённости, у кого-то просто большая. Ну, хотя бы по XX веку, как первый шаг к пореформенному периоду. Собрать и зафиксировать, что было сделано, даже с точки зрения сначала экономической истории. На эту тему сейчас как раз статью пытаюсь написать. Экономическая история, затем социальная, политическая.
Бесспорно, мы всё не сможем сразу реализовать. Что было сделано нами вместе в тех странах, которые не так давно стали независимыми, и вместе с тем что сделано в самой России? Ведь мы же не можем историю тюменской нефти и газа отделить от роли, которую сыграли в этом процессе не только опытные специалисты из Саратова, но и огромный вклад внесли бакинские нефтяники. Это как один из многих примеров. Определить, кто больший, кто меньший вклад внес в разработку сибирских месторождений нефти и газа очень трудно, но зафиксировать хотя бы общее участие, просто необходимо. Это как воду рек от моря отделить невозможно, так и тут.
Ведь это общая у нас история, общее наше достояние. К сожалению, в этой общей истории много и трагических, и преступных страниц, но и они тоже у нас общие. А сейчас ведь что получается? Получила распространение антиисторичная, но зато очень удобная формула. Все позитивные моменты, которые были в нашей общей истории, спокойно «приватизируются» как бы регионом, все же негативные моменты рассматриваются как проявление неких внешних сил, которые их выполнили. Для чего нам, российским историкам, это нужно? Не только для восстановления в полной объективности всей исторической картины, но и в целях исторической справедливости, и в воспитательных целях. Вы же понимаете, что школьные учебники по истории, я не говорю даже о вузовских, их не только в Москве будут читать, их будут изучать и в Брянске, который является таможенным постом России, а за ним уже Украина. И в Пскове, от которого до Ивангорода недалеко, а Нарва - уже за границей. И в Оренбурге, от которого до Троицка опять же недалеко. По всему периметру наших границ будут изучать в том числе и наши исследования, с обеих сторон им будет уделено самое пристальное внимание, и мы не можем «страусиной» политикой заниматься, закрывать глаза и ничего не делать. Конечно, мы сразу эти проекты не осуществим, но и медлить не будем. Вот эти два образовательных формата, которые мне хотелось особенно выделить.
Видимо, сегодня нельзя не сказать, что нам в нашей научной деятельности нельзя изолироваться, мы должны как можно активнее контактировать, взаимодействовать с нашими коллегами из ближнего зарубежья, которые занимаются проблемами исследования постсоветского пространства и с теми зарубежными учеными, кто занимается им далеко за его пределами. К сожалению, сейчас некоторый крен существует, строго говоря, и по грантовой политике, и по подготовке кадров, если говорить о финансировании различными западными фондами научных разработок.
Если же говорить о подготовке кадров, то сейчас, как мне представляется, больше готовится кадров по постсоветскому пространству, чем по самой России. И эту ситуацию необходимо поправлять.
В целом же у нас сложилась несколько странная ситуация с объектом исследования нашей конференции. Вроде бы уже стало общим местом, что проблемы изучения и преподавания истории постсоветской современности - это одно из наиболее важных, приоритетных направлений нашей деятельности. Но на самом деле, если честно сказать, этого не произошло ни в сознании нашей элиты, ни нашего образовательного сообщества. Поэтому нам, в Российском государственном гуманитарном университете, и нужно подать пример.
А не произошло этого осознания потому, что по-прежнему все проекты и их финансирование, научные проекты и образовательные проекты, они пока ещё не воспринимаются как основные даже у историков, даже у политологов. Я понимаю, что это не означает, что мы должны заменить чем то другим американистику или изучение Латинской Америки, африканистику и т.д. Этого, конечно, делать не следует, но пока ведь ещё и специалистов в этих областях крайне мало. Ведь как бы ни менялся интерес в Америке к России, к её советскому прошлому, какое-то количество специалистов всё равно там готовится. Или как посмотреть на то, что Американская ассоциация славянских исследований каждый год по тысяче человек собирает для обучения, ведь они уже наготовили себе столько кадров, что уже волей-неволей те порождают себе учеников. А у нас ещё крайне мало специалистов такого рода.
Если, к примеру, взять даже Москву. Всем известно, что основные центры, которые этим занимаются, и вузовские – в основном в Москве. Кроме нас, это, конечно, МГИМО - очень эффективно работает, мы с этим вузом взаимодействуем. Это некоторые подразделения Московского государственного университета, Лингвистический университет. При этом, конечно, нельзя сказать, что у нас тут в Москве массовое производство. К тому же, что очень обидно и печально, начало этой деятельности в нашем вузе совпало с такими экономическими трудностями, что молодёжь, даже получив такое в целом очень хорошее образование и используя знания в своей дальнейшей практической деятельности, реально в этот сектор деятельности не идёт, уходит, и уходит по причинам сугубо экономическим. А сейчас – тем более, но может произойти и наоборот – кризис приведёт к обратному результату, не знаю, трудно сказать.
Если бы мне некоторое время назад сказали, как это сделано буквально сегодня, что Федеральное архивное агентство нам предложит вакансии для возможного трудоустройства выпускников РГГУ, или хотя бы частичного трудоустройства, я бы сказал: «Да, коллеги, ваши вакансии, знаете, не очень интересны нашим студентам». А теперь, когда на дворе кризис, может быть, мы и подумаем, потому что если студент-платник хочет какую-то часть возместить за обучение, так и это уже неплохо. Не будем забывать, что у нас же сироты учатся и молодежь из малообеспеченных семей. Кстати, ведь значительная части наших студентов-платников работает а РГГУ, и тем самым компенсирует частично затраты на обучение, то есть это теперь нормальное явление.
Бесспорно, проблема трудоустройства выпускников стоит остро, и не только у нас в РГГУ, видимо, нам нужно в этом вопросе проявлять больше самостоятельности, исходя из того, что волей-неволей элита этим всё больше начинает заниматься и по политическим соображением, и по экономическим соображениям, и по разным другим, включая и геополитические. Необходимо создавать такой общественный климат в образовательной сфере, где эти проблемы будут решаться более оперативно, что сегодня крайне необходимо, потому что традиций этих не так много, а в том исследовательском формате, как мы здесь собрались обсудить сегодня, их вообще нет. Отсутствие таких традиций, как мне представляется, в том, что, международники в процессе обучения занимаются, прежде всего, теми проблемами, что вне России, а русисты, прежде всего, непосредственно Россией. Вот и получается, что постсоветское пространство у нас изучается далеко не в полной мере.
Вот вкратце, я думаю, всё, что я хотел сказать, открывая работу конференции, а потом в ходе дискуссии, если вы мне разрешите поучаствовать, мне есть что добавить, потому что, конечно, заявленная тема очень широка, и мы здесь можем несколько дней выступать, и всё равно не охватим всех сюжетов. Да, и я специально не стал углубляться в методологические и теоретические проблемы. И не потому, что мне нечего сказать. Бесспорно, постсоветское пространство - это междисциплинарный объект, а поскольку он междисциплинарен и по своей информационной базе, то здесь без применения методов всех областей знания и методов отдельных областей знания и междисциплинарности не обойтись.
Мне представляется, что работа конференции может положить начало созданию такой очень перспективной лаборатории для реального междисциплинарного взаимодействия. Мы вот уже второй раз проводим Гуманитарные чтения РГГУ, и уже первые показали, что даже в рамках университета специалисты отдельных областей знания не слышат друг друга, потому что они, несмотря на то, что говорят на одном родном языке, но в т о же время это вообще-то разные языки, для нормального общения им нужны ещё переводчики или интерпретаторы, назвать можно как угодно.
Обратите внимание, у нас есть «Вестник РГГУ», и там разные серии, я стал показывать, допустим, серии политологов специалистам других областей, серии историков - политологам. Некоторые термины друг у друга им неизвестны. Не потому что люди не работают, ничего не делают, а потому что не в состоянии они следить за всем сразу. Это тоже проблема теоретическая, понятийная, которая сегодня крайне важна для междисциплинарных исследований. И мне представляется, что вот эта наша конференция-«лаборатория», в этом плане, очень удачна и может оказаться результативной, потому что здесь как раз нет ещё наработанных схем и догм, которые надо преодолевать, очень многое как бы делается на ходу, поскольку сам объект – постсоветское пространство, меняется, видоизменяется буквально на глазах. И здесь, как мне думается, очень интересное поле и для нашей ученой молодёжи, поскольку очень много неизведанного.
