Проблемы эволюции научного знания

Опорой размышлений Медушевской о возможности построения исторического знания как строгого служит убеждение, что история исторической эпистемологии трехчленна, она включает эпохи господства трех парадигм: позитивистской (объективистской), неокантианской (субъективистской) и феноменологической [Медушевская 2013, с. 61]. Крайним проявлением релятивизма второй эпохи и ухода от науки в искусство историонисания является постмодернизм. Однако остается непонятным, куда в этой схеме поместить немецкий историзм, релятивистская составляющая в котором зародилась еще в середине XVIII в. и в разной мере проявлялась в методах эвристики, критики, интерпретации, систематики и топики (изложения) (см. подробнее [Лаппо-Данилевский 2006, с. 31, 37; Ионов 2007, с. 174 - 175]). В то же время обвинения в релятивизме в равной мере затрагивают идиографическую традицию восприятия гуманитарного знания В. Дильтеем, В. Виндельбандом и Г. Риккертом (рубеж XIX - XX в.) и лингвистический поворот Х. Уайта, Л. Минка, А. Дан то (1960-е гг.) [Медушевский 2013, с. 8; Медушевская 2013, с. 60].

Между тем на протяжении конца XIX-XX в. мы видим неоднократную смену тенденций к строгости и относительности исторического знания. Их можно связать со сменой форм рациональности, которые, как показал Н. Элиас, тесно зависят от процесса цивилизации поведения, последовательного ряда его фаз [Элиас 2001, с. 291 - 292, 308]. Следуя Элиасу, К. Вутерс продемонстрировал неоднократное колебание в XX в. между информализацией и реформализацией поведения (снятием и возвращением запретов). Он обозначил эпохи информализации как Конец века (1890-е гг.), Ревущие 20-е и Революцию самовыражения (1960 - 1970-е гг). [Wouters 2007] (см. также [Ионов 2014]). Из этого следует, что три этапа релятивизации исторического знания времен в XX в. породили качественно разные явления, которые базируются на различных типах рациональности. Они были связаны с вторжением в истеблишмент разных общественных групп (декадентов, профсоюзных лидеров, феминисток, борцов с колониализмом), с их видением прошлого. Релятивизм и интерес к историческому нарративу у И. Дройзена (служащий основанием для сциентистского проекта универсальной истории И. Рюзена), сходные явления у неокантианцев, К. Маннхейма, нарративистов совершенно разнородны. К тому же многие из них создавали, как Х. Уайт, научные парадигмы с прикрытыми иронией претензиями на истинность. Просто представления Уайта об истине переносились с нарратива на метанарратив.