В истории науки одним из важнейших, показательных этапов является период Нового времени (XVII-XX вв.). Он характерен тем, что здесь невозможно отделить общую ментальную (мыслительную, духовную) парадигму Нового времени от парадигмы собственно науки.
На всем протяжении Нового времени наука играла базовую, конститутивную роль в формировании основных ментальных, мировоззренческих, культурных и цивилизационных клише, и поэтому начиная с некоторого момента оценка объективного значения самой науки и научности в рамках общеисторического контекста находилась в прямой взаимосвязи с этими клише. В этом историческом цикле (XVII-XX вв.) осмысление всех (за некоторым исключением) научных парадигм было немыслимо при каком-либо дистанцировании от имплицитной аксиоматики самой науки. Это обстоятельство в радикальной форме выразил П.Фейерабенд, знаменитый ниспровергатель "научных мифов": "Наука гораздо ближе к мифу, чем готова допустить философия науки. Это одна из многих форм мышления, разработанных людьми, и не обязательно самая лучшая. Она ослепляет только тех, кто уже принял решение в пользу определенной идеологии или вообще не задумывается о преимуществах и ограничениях науки. Поскольку принятие или непринятие той или иной идеологии следует предоставить самому индивиду, постольку отсюда следует, что отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки - этого наиболее современного, наиболее агрессивного и наиболее догматического религиозного института. Такое отделение - наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но которого никогда не достигали... Вненаучные идеологии, способы, практики, теории, традиции могут стать достойными соперниками науки и помочь нам обнаружить ее важнейшие недостатки, если дать им равные шансы в конкурентной борьбе. Предоставить им эти равные шансы - задача институтов свободного общества. Превосходство науки можно утверждать только после многочисленных сравнений ее с альтернативными точками зрения" (178,62).
|
|
Еще более резко о мифологической природе научных воззрений высказался последователь Фейерабенда немецкий философ К.Хюбнер (р.1921).
Подведение баланса Нового времени
(постнаучный взгляд на науку)
Сегодня, когда постмодернистские тенденции все глубже проникают в нормативные основы жизни (общественной, культурной, технической), у исследователя возникает новая возможность разбирать научные парадигмы более отстраненно и независимо, рассматривая их историческое становление как (в целом) завершившийся процесс, имеющий различимые границы, фазы, эволюцию функций, семантические контекстуальные сдвиги.
|
|
Подобно тому, как на заре Нового времени был подведен общий баланс установкам Средневековья и античности, сегодня мы способны характеризовать в целом само Новое время. Это не значит, что тем самым Новое время и влияние его основополагающих концептуальных векторов полностью исчерпано и преодолено. Но ведь и Просвещение лишь частично исчерпало и преодолело феодальную цивилизацию, рудименты (и даже относительное возрождение) которой были различимы вплоть до самых последних этапов истории (вспомним мечты интеллигенции первой половины ХХ века о "Новом Средневековье" - Н.Бердяев, Ю.Эвола, Техейро де Пескоаес, Ф.Пессоа, Э.Юнгер и т.д.). Влияние современной науки и научности на эпоху постмодерна остается очень глубоким, одной ногой мы все еще стоим в Новом времени.
Однако сразу можно сказать, что наука сегодня смещена с той центральной позиции, которую она занимала последние 300 лет. Ее значение резко релятивизировано, она утратила свое фундаментальное значение в качестве основы мировоззрения, регулирующей, нормативной инстанции при решении основных исторических, культурных, идеологических, гносеологических, философских и социальных вопросов.
Сегодняшняя эпоха может быть названа, в определенном смысле, "постнаучной". Наше исследование ставит перед собой цель описать нарождающийся, складывающийся постнаучный взгляд на историю эволюции научных представлений.
Арьергардные бои неопозитивизма
(Венский кружок, Л.Витгенштейн)
ХХ век открылся спорами о статусе позитивной науки, о ее функциях и критериях. Спор это продолжался в течение всего столетия. Несмотря на разнообразие отстаиваемых позиций, все его участники в той или иной мере разделяли основные положения, вытекающие из самого духа Нового времени. Один полюс (радикальные позитивисты) полагал, что основы классического научного мировоззрения остаются незыблемыми, и что новые вызовы должны лишь расширить методологию и объем научных знаний (даже если на первый взгляд кажется, что они опровергают саму основу классической науки). Другой (антипозитивисты) настаивал на необходимости полного отказа от критериев научности, на переходе к опоре на интуицию, экзистенциальную гносеологию, символическую герменевтику и т.д. Радикальными позитивистами можно считать сторонников традиционного "юстификационизма" (justificationism), т.е. ученых и философов науки, убежденных, что "истинная научная универсальная теория может быть неопровержимо доказана". При этом в основу доказательства неопозитивисты кладут индуктивный опыт. Так, позитивист и логик Рейхенбах полагал, что принцип индукции определяет истинность научных теорий, и устранение его из науки означало бы лишение науки способности различать истинность и ложность ее теорий, как, впрочем, и отличие собственно теорий от любых причудливых и произвольных созданий поэтического ума.
Такой ортодоксально позитивистский подход (иногда он описывается как "верификационизм", убежденность в возможности "проверить" научную теорию или гипотезу экспериментом, соответствием четкому набору атомарных фактов и строго предсказуемых детерминистских ситуаций) разработали в 20-е годы XX века члены Венского логического кружка (М.Шлик, О.Нейрат, Ф.Вайсман, К.Гедель, Р.Карнап, Х.Рейхенбах), вдохновлявшиеся логическими исследованиями Л.Витгенштейна, который, впрочем, в последние годы жизни (40-е годы) отошел от позитивистской ортодоксии. Позитивисты старались сохранить верность классической научной линии, обосновать новыми средствами адекватность рационалистического и индуктивистского (эмпирического) подхода, несмотря на то, что "базовый" ньютоновско-картезианский мир, его "очевидности" и теоретические предпосылки рушились на глазах.
|
|
"Кризис позитивизма фатален"
(А.Бергсон, В.Дильтей)
На противоположном полюсе находились философы и историки науки, считающие необходимым радикально пересмотреть место, роль, содержание, функции и критерии науки, продемонстрировать "произвольный", "мифологический", в конце концов, "волюнтаристский" и "пропагандистский" характер ее методов и развития. С этих позиций выступали А.Бергсон, О.Шпенглер, У.Джеймс, В.Дильтей, в 60-е годы XX века эту линию продолжили А. Тойнби, Т.Кун, П.Фейерабенд и К.Хюбнер. Бергсон утверждал, что свойственный науке механицистский подход не способен схватить явлений жизни, которые могут быть постигнуты лишь интуитивно. Крайне содержательной была полемика Бергсона с Эйнштейном, которая спустя чуть менее ста лет выглядит не столь однозначно выигранной Эйнштейном, как поспешили заключить современники спора (см. Ф.Капра "Время Перемен" (243)).
Теория научных революций и "эпистемологический анархизм"
(Т. Кун, П. Фейерабенд)
В 60-е годы Томас Кун развил теорию кризисных ситуаций в науке, т.е. "научных революций" или "смен парадигм", когда старые системы "очевидностей" сменяются новыми, вырабатываемыми "эвристически" или путем апелляции к иррациональным пластам человеческой психики (93). П.Фейерабенд (179) зашел дальше всех, выдвинув программу "эпистемологического анархизма" и провозгласив метод "пролиферации" научных гипотез, принципиально неверифицируемых и поэтому обладающих равными правами на существование, независимо от их убедительности или абсурдности. Позиция Фейерабенда сильно повлияла на отношение к науке в эпоху постмодерна, в значительной степени предвосхитив ее.
"Спасти позитивизм!"
(К.Поппер, И.Лакатос)
И наконец, посредине между крайними позициями радикального позитивизма и эпистемологического анархизма находились те, кто старался примирить новые тенденции в науке и классическую парадигму Нового времени. Наиболее показательной фигурой в этом лагере является К.Поппер (140), последователь и ученик английского философа и логика Б.Рассела (150), (340). Поппер считал задачу отстаивания базовых установок мышления Нового времени - в частности, рационализма и эмпиризма - "моральной задачей", и поэтому его труды носят ярко выраженный полемический и идеологизированный характер (139). Поппер стремится слегка видоизменить нормы классической рациональности - отказаться от строгого "детерминизма", некоторых жестких механицистских установок - чтобы оправдать научное мышление и его критерии в целом. Попперовский метод спасения духа современности принято называть "критической рациональностью". Показательно, что Поппер проецировал свои политические взгляды (крайне либеральные, атомистско-индивидуалистические) на науку и философию науки, считая, что угроза научной рациональности исходит не только из прошлого (из области донаучных представлений, из "архаизма" и "консерватизма", от "крайне правых"), но и из будущего, от слишком смелых прогрессистов, ниспровергателей, революционеров и авангардистов (т.е. от "постнаучных" представлений - от "крайне левых"). Свою миссию К.Поппер видел в том, чтобы, идя на определенные уступки "квантовой философии" и сопутствующей ей логике, бороться с "врагами открытого общества" и в области науки тоже. Этими врагами "справа" были оккультисты, мистики и неоспиритуалисты (вновь появившиеся в XX веке в большом количестве), а "слева" - марксисты, эпистемологические анархисты, радикальные демократы. Поппер воспринимал наш исторический период (XX век) как критический, когда новое рациональное объяснение открытым явлениям и закономерностям еще не создано (но должно быть создано в будущем, как верил Поппер), но временным кризисом стремятся воспользоваться "иррациональные силы" (генеалогию которых Поппер вел от Платона и Аристотеля до Гегеля, Маркса и Бергсона) (139).
|
|
Одним из последователей Поппера был Имре Лакатос (1922-1974), философ и историк науки, искавший критерии "новой научности" в развитии более общих рационалистических конструкций. Лакатос соглашался во многом с критиками научности, считал необходимым отказаться от ортодоксального позитивизма и "юстификационизма", но сохранить при этом логический критерий "прогрессивного сдвига проблем". "Не отдельно взятую теорию, а лишь последовательность теорий можно назвать научной или ненаучной", - считал Лакатос (312). В целом, если сравнить спор об адекватности или неадекватности критериев современной науки (и даже о возможности их существования) со средневековым спором об универсалиях, можно сказать, что Карнап представлял аналог крайних номиналистов (Росцелин, Оккам), Бергсон, Фейерабенд, Хюбнер, а также философы жизни (Дильтей) и неоонтологи (М.Хайдеггер) - крайних реалистов (близких к Скотту Эриугене), а Поппер и Лакатос - концептуалистов (Абеляра), слегка сглаживающих номиналистский радикализм и идущих на определенный компромисс с реалистами.