Онтогенез мышления и речи. Теории

Современный и перспективный аспект рассмотрения вопроса о структуре речевого дефекта у детей с ЗПР определяется тесной связью процессов развития речевой и познавательной деятельности ребенка, соотношением речи и мышления в процессе онтогенеза.

Исследования Л. С. Выготского, Ж. Пиаже, А. Валлона, А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурия позволили определить принципиальные положения, лежащие в основе связи мышления и речи, а также выделить наиболее значимые вопросы этой проблемы. К ним следует отнести когнитивные предпосылки развития речи и языка, закономерности и направления развития речи и мышления в онтогенезе, отношение мысли к слову в процессе порождения речевого высказывания.

Центральным вопросом концепции Л. С. Выготского является вопрос об отношении мысли к слову. Л. С. Выготский рассматривал слово как единство звука и значения, которому присущи все признаки свойственные речевому мышлению в целом. По его мнению, значение может одновременно рассматриваться «как явление, речевое по своей природе, и как явление, относящееся к области мышления... Оно есть речь и мышление в одно и то же время, потому что оно есть единица речевого мышления». Анализируя развитие мышления и речи в онтогенезе, Л. С, Выготский приходит к выводу, что развитие речи и мышления непараллельно и неравномерно происходит и они имеют генетически совершенно различные корни.

В процессе развития речи можно выделить «доречевую фазу в развитии интеллекта и доинтеллектуальную фазу в развитии речи». Таким образом, до определенного периода линии развития мышления и речи проходят как бы независимо друг от друга. Однако в период около двух лет «линии развития мышления и речи, которые шли до сих пор раздельно, перекрещиваются, совпадают в своем развитии и дают начало совершенно новой форме поведения, столь характерной для человека... Ребенок как бы открывает символическую функцию речи. Однако для того, чтобы «открыть» речь, надо мыслить. Начиная с этого периода, речь выполняет интеллектуальную функцию, а мышление становится речевым.

Л. С. Выготский подчеркивал зависимость развития речи от средств мышления и от социально-культурного опыта ребенка.

В процессе развития речи ребенок овладевает знаковыми (языковыми) средствами мышления. Такое овладение знаковыми средствами мышления происходит в процессе общения ребенка с окружающими его взрослыми.

Ж. Пиаже раскрыл когнитивный (интеллектуальный) базис развития речи. По его мнению, важнейшей предпосылкой возникновения речи у ребенка является развитие сенсомоторного интеллекта.

Развитие сенсомоторного интеллекта проходит несколько стадий. На начальной стадии, стадии сенсомоторной логики, ребенок усваивает логику действий с объектами, которые он воспринимает непосредственно.

В дальнейшем ребенок переходит от логики действий к «концептуальной» логике, которая основывается на представлении и на мышлении. Появляется способность мыслить о вещи, которая непосредственно не воспринимается. Именно в этот период и возникает семиотическая (знаковая), символическая функция. Этот период соответствует второму году жизни ребенка.

Язык, по мнению Ж. Пиаже, появляется на базе семиотической (символической) функции и является ее частным случаем.

Ж. Пиаже делает вывод, что мышление предшествует языку, так как язык представляет собой лишь частный случай символической функции, которая формируется лишь к определенному периоду развития ребенка. Таким образом, возникновение речи основывается на определенном когнитивном базисе. Появившись, речь оказывает огромное влияние на мышление ребенка, существенно перестраивает его.

17.

Соотношение речи и мышления на последующих этапах развития ребенка можно рассматривать в различных аспектах.

Прежде всего встает вопрос: каким образом интеллектуальное развитие ребенка оказывает влияние на процесс речевого развития. Отвечая на этот вопрос, можно выделить три основных плана когнитивных предпосылок развития речи.

1. Уровень интеллектуального развития ребенка отражается на уровне семантики, лежащей в основе высказывания.

Известно, что с помощью языка ребенок выражает свои представления об окружающей действительности. Естественно, что ребенок неспособен использовать ту или иную языковую форму, если не понимает ее значения. Поэтому ребенок сначала усваивает языковые формы, простые с точки зрения семантики, доступные сознанию ребенка, соответствующие уровню его интеллектуального развития. Например, сначала он использует в речи утверждение, а затем усваивает условное наклонение. Раньше ребенок обозначает в речи местоположение, а позднее использует обозначение временных понятий и т. д.

2. Уровень несформированности мыслительной деятельности ребенка сказывается и на возможности усвоения формально-языковых средств. Чем проще и легче языковое оформление того или иного понятия, тем быстрее оно усваивается ребенком. Например, сначала ребенок усваивает беспредложные конструкции, затем конструкции с предлогом.

В процессе онтогенеза ребенок не просто имитирует речь окружающих, а усваивает закономерности языка, на основе которых и строит свою речь. Овладение закономерностями языка требует достаточно высокого уровня сформированности процессов анализа, синтеза, обобщения (генерализации), дифференциации.

Одной из наиболее известных тенденций развития детской речи является сверхгенерализация, расширение языковых правил. Правила, рассчитанные на более широкие классы, ребенок усваивает раньше, чем правила для подклассов («вилков», «ложков» — по аналогии с формой домов). Это связано с трудностями дифференциации, внутреннего торможения. Но все же неправильный выбор флексии происходит внутри одного семантического класса. Нужное грамматическое правило выбирается верно, но его реализация не всегда оказывается правильной, соответствующей норме.

На легкость овладения языковыми формами оказывает влияние и регулярность, устойчивость языкового правила образования данной словоформы. Чем больше вариантов образования данной словоформы имеется в языке, тем труднее она усваивается ребенком.

Таким образом, чем больше дифференцируются формы с одним значением, тем труднее они усваиваются, так как у детей возникают трудности систематизации и дифференциации форм.

3. Овладение речью связано с возможностями обработки информации, с объемом кратковременной памяти.

Человеческая речь воспринимается или воспроизводится в сжатые временные сроки. Поэтому ребенок должен обладать стратегией быстрого программирования и быстрого декодирования, дешифровки речевого сообщения.

Усвоение речи ребенком происходит с учетом его возможностей обработки речевой информации, что отражается и на выходе речи. В начале у ребенка имеется однословное, двусловное высказывание (субъект-предикат, субъект-объект). Затем он объединяет эти элементы в трехсловное высказывание субъект-придикат-объект. Чем объемнее информация, тем труднее она усваивается и воспроизводится в речи.

В целом можно сделать вывод о том, что одним из регуляторов темпа и последовательности языкового развития является формирование познавательных процессов.

Первичным, определяющим в речевом развитии ребенка является семантика. Однако в дальнейшем речь обеспечивает качественный скачок в интеллектуальном развитии ребенка, так как появляется вербальное, понятийное мышление. Речь позволяет совершенствовать умственные операции обобщения, отвлечения, абстрагирования. Слово становится орудием мышления, включается в познавательную деятельность: в процессы восприятия, памяти, мышления.

При порождении речевых высказываний, особенно связной речи, их семантическая структура и программирование подготавливаются на смысловом этапе и во многом определяются уровнем развития познавательной деятельности ребенка.

При всей вариативности речевой патологии у детей с ЗПР первичным и определяющим в структуре речевого дефекта является семантический компонент.

18.

Личность, то есть конкретный человек, является носителем сознания, языка, обладает свободой воли, сложным внутренним миром и определенным отношением к судьбе, миру вещей и себе подобным. Это позволяет ему постоянно вступать в различного рода диалоги, быть активным творческим участником процесса коммуникации. Человек – существо социальное по своей природе и потому выступает как субъект социокультурной жизни, «человеческое в человеке порождается его жизнью в условиях общества, в условиях созданной человеком культуры» (А.А. Леонтьев).

На сегодняшний день известны различные подходы к изучению языковой личности: полилектная (многочеловеческая) и идиолектная (частночесловеческая) личности (в,п, Нерознак), этносемантическая личность (С.Г.Воркачев), семиологическая личность (А.Г. Баранов), русская языковая личность (Ю.Н. Караулов), языковая личность западной и восточной культур (Т.Н. Снитко) и т.д.

Первое обращение к языковой личности связано с именем немецкого ученого Й.Вейсгербера. В русской лингвистике первые шаги в этой области сделал В.В.Виноградов, который выработал два пути изучения языковой личности – личность автора и личность персонажа. О говорящей личности писал А.А. Леонтьев. Само понятие языковой личности начал разрабатывать Г.И. Богин, он создал модель языковой личности, в которой человек рассматривался с точки зрения его «готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи». В широкий научный обиход данное понятие ввел Ю.Н. Караулов, который считает, что языковая личность – это человек, обладающий способностью создавать и воспринимать тексты, различающиеся: «а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью».

Ю.Н. Караулов разработал уровневую модель языковой личности с опорой на художественный текст. Языковая личность имеет три структурных уровня. Первый уровень – вербально-семантический (семантико-строевой, инвариантный), отражающий степень владения обыденным языком. Второй уровень – когнитивный, на котором происходит актуализация и идентификация релевантных знаний и представлений, присущих социуму (языковой личности) и создающих коллективное и (или) индивидуальное когнитивное пространство. Этот уровень предполагает отражение языковой модели мира личности, ее тезауруса, культуры. И третий – высший уровень – прагматический. Он включает в себя выявление и характеристику мотивов и целей, движущих развитием языковой личности. Следовательно, кодирование и декодирование информации происходит при взаимодействии трех уровней «коммуникативного пространства личности» - вербально-семантического, когнитивного и прагматического.

Концепция трехуровневого устройства языковой личности определенным образом коррелирует с тремя типами коммуникативных потребностей – контактоустанавливающей, информационной и воздействующей, а также с тремя сторонами процесса общения – коммуникативной, интерактивной и перцептивной.

Уровневая модель отражает обобщенный тип личности. Конкретных же языковых личностей может быть множество, они отличаются вариациями значимости каждого уровня в составе личности. Таким образом, языковая личность – это многослойная и многокомпонентная парадигма речевых личностей. При этом речевая личность – это языковая личность в парадигме реального общения, в деятельности. Именно на уровне речевой личности проявляются как национально-культурная специфика языковой личности, так и национально-культурная специфика самого общения.

В содержание языковой личности включены следующие компоненты:
1) ценностный, мировоззренческий, компонент содержания воспитания, то есть система ценностей, или жизненных смыслов. Язык обеспечивает первоначальный и глубинный взгляд на мир, образует тот языковой образ мира и иерархию духовных представлений, которые лежат в основе формирования национального характера и реализуются в процессе языкового диалогового общения;
2) культурологический компонент, то есть уровень освоения культуры как эффективного средства повышения интереса к языку. Привлечение фактов культуры изучаемого языка, связанных с правилами речевого и неречевого поведения, способствует формированию навыков адекватного употребления и эффективного воздействия на партнера по коммуникации;
3) личностный компонент, то есть индивидуальное, глубинное, что есть в каждом человеке.

Параметры языковой личности характеризуются определенным запасом слов, имеющих тот или иной ранг частотности употребления, которые запалняют абстрактные синтаксические модели. Если модели достаточно типичны для представителя данного языкового коллектива, то лексикон и манера говорения могут указывать на его принадлежность к определенному социуму, свидетельствовать об уровне образованности, типе характера, указывать на пол, возраст и т.д. Языковой репертуар такой личности, деятельность которой связана с выполнением десятка социальных ролей, должен быть усвоен с учетом речевого этикета, принятого в социуме.

Языковая личность существует в пространстве культуры, отраженной в языке, в формах общественного сознания на разных уровнях (научном, бытовом), в поведенческих стереотипах и нормах, в предметах материальной культуры. Определяющая роль в культуре принадлежит ценностям нации, которые являются концептами смыслов.

Культурные ценности представляют собой систему, в которой можно выделить универсальные и индивидуальные, доминантные и дополнительные смыслы. Они находят отражение в языке, в значениях слов и синтаксических единиц. Например, во всех культурах осуждаются такие человеческие пороки, как жадность, трусость, неуважение к старшим, лень, но в каждой культуре эти пороки имеют разную комбинаторику признаков. Для каждой культуры можно разработать параметры, которые будут своеобразными ее координаторами, и будут считаться исходными ценностными признаками.

Таким образом, языковая личность – социальное явление, но в ней есть и индивидуальный аспект. Индивидуальное – формируется через внутреннее отношение к языку, через становление личностных языковых смыслов; при этом не следует забывать, что языковая личность оказывает влияние на становление языковых традиций. Каждая такая личность формируется на основе присвоения конкретным человеком всего языкового богатства, созданного предшественниками. Язык конкретной личности состоит в большей степени из общего и в меньшей – из индивидуальных языковых особенностей.

Основным средством формирования языковой личности является социализация индивида, предполагающая три аспекта:
- процесс включения человека в определенные социальные отношения, в результате которого языковая личность оказывается своего рода реализацией культурно-исторического знания всего общества;
- активная речемыслительная деятельность по нормам и эталонам, заданным той или иной этноязыковой культурой;
- процесс усвоения законов социальной психологии народа. Особая роль принадлежит второму и третьему аспектам, так как процесс присвоения той или иной национальной культуры и формирование социальной психологии возможны только посредством языка.

Лингвокультурная личность – это закрепленный в языке базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, составляющий вневременную и инвариантную часть структуры личности.

Ю. Н. Караулов разработал уровневую модель языковой личности с опорой на художественный текст (Караулов, 1987). Языковая личность, по его мнению, имеет три структурных уровня. Первый уровень - вербально-семантический (семантико-строевой, инвариантный), отражающий степень владения обыденным языком. Второй уровень - когнитивный, на котором происходит актуализация и идентификация релевантных знаний и представлений, присущих социуму (языковой личности) и создающих коллективное и (или) индивидуальное когнитивное пространство. Этот уровень предполагает отражение языковой модели мира личности, ее тезауруса, культуры. И третий - высший уровень - прагматический. Он включает в себя выявление и характеристику мотивов и целей, движущих развитием языковой личности.

Следовательно, кодирование и декодирование информации происходит при взаимодействии трех уровней «коммуникативного пространства личности» - вербально-семантического, когнитивного и прагматического.

Концепция трехуровневого устройства языковой личности определенным образом коррелирует с тремя типами коммуникативных потребностей - контактоустанавливающей, информационной и воздействующей, а также с тремя сторонами процесса общения - коммуникативной, интерактивной и перцептивной.

Уровневая модель языковой личности отражает обобщенный тип личности. Конкретных же языковых личностей в данной культуре может быть множество, они отличаются вариациями значимости каждого уровня в составе личности. Таким образом, языковая личность - это многослойная и многокомпонентная парадигма речевых личностей. При этом речевая личность - это языковая личность в парадигме реального общения, в деятельности. Именно на уровне речевой личности проявляются как национально-культурная специфика языковой личности, так и национально-культурная специфика самого общения. В содержание языковой личности обычно включаются такие компоненты:

1) ценностный, мировоззренческий, компонент содержания воспитания, т.е. система ценностей, или жизненных смыслов. Язык обеспечивает первоначальный и глубинный взгляд на мир, образует тот языковой образ мира и иерархию духовных представлений, которые лежат в основе формирования национального характера и реализуются в процессе языкового диалогового общения;

2) культурологический компонент, т. е. уровень освоения культуры как эффективного средства повышения интереса к языку. Привлечение фактов культуры изучаемого языка, связанных с правилами речевого и неречевого поведения, способствует формированию навыков адекватного употребления и эффективного воздействия на партнера по коммуникации;

3) личностный компонент, т.е. то индивидуальное, глубинное, что есть в каждом человеке.

Параметры языковой личности только начинают разрабатываться. Она характеризуется определенным запасом слов, имеющих тот или иной ранг частотности употребления, которые заполняют абстрактные синтаксические модели. Если модели достаточно типичны для представителя данного языкового коллектива, то лексикон и манера говорения могут указывать на его принадлежность к определенному социуму, свидетельствовать об уровне образованности, типе характера, указывать на пол и возраст и т.д. Языковой репертуар такой личности, деятельность которой связана с выполнением десятка социальных ролей, должен быть усвоен с учетом речевого этикета, принятого в социуме.

Языковая личность существует в пространстве культуры, отраженной в языке, в формах общественного сознания на разных уровнях (научном, бытовом и др.), в поведенческих стереотипах и нормах, в предметах материальной культуры и т.д. Определяющая роль в культуре принадлежит ценностям нации, которые являются концептами смыслов.

Культурные ценности представляют собой систему, в которой можно выделить универсальные и индивидуальные, доминантные и дополнительные смыслы. Они находят отражение в языке, точнее, в значениях слов и синтаксических единиц, во фразеологизмах, в паремиологическом фонде и прецедентных текстах (по Ю. Н. Караулову). Например, во всех культурах осуждаются такие человеческие пороки, как жадность, трусость, неуважение к старшим, лень и др., но в каждой культуре эти пороки имеют разную комбинаторику признаков.

Для каждой культуры можно разработать параметры, которые будут своеобразными ее координатами. Такие параметры будут считаться исходными ценностными признаками.

21.

Этнопсихолингвистическая детерминация речевой деятельности. Здесь следует прежде всего указать на возможность различной принципиальной стратегии порождения высказывания, связанную с особенностями языка. Так например, в работах Нгуен Дык Уи показано, что при порождении высказывания вьетнамцы, в отличие от русских, пользуются линейным принципом (<счетом> синтаксических позиций), что негативно влияет на эффективность усвоения ими (на начальном этапе) русского языка, опирающегося при этом на совершенно иной механизм.

Сюда же тяготеет прагматическая типология речевых действий - различия в речевой реализации, определяемые разным характером и разной мерой связанности речевого действия с неречевым. Так, еще один из классиков этнографии Б.Малиновский отмечал, что в языках народов Океании (и вообще <первобытных>) речь - это своего рода <речь-действие> (speech in action): любое высказывание самым тесным способом связано с действиями людей, значение каждого слова самым непосредственным образом зависит от специфики этих действий, а структура всего высказывания - от конкретной ситуации, в которой она рождается (Malinowski, 1960). Видимо, различные языки различаются не только своей грамматической структурой, но и соотношением языковой структуры и ее кокретной реализации в контексте и ситуации. Выражение грамматических значений в изолирующих языках типа китайского и вьетнамского, например, факультативно и компенсируется именно ситуацией и контекстом. Доминирующие виды конкретизации высказывания в потоке речи могут быть различными в разных языках. Так, во многих языках есть весьма расчлененная система пространственной локализации предметов, действий и отношений. Примером может служить немецкий язык, особенно четко локализующий (при помощи так назы-7 А. А. Леонтьев. 193

Часть 3. Основные разделы психолингвистики

ваемых отделяемых глагольных приставок) действие (типа hinaufgucken - <выглядывать отсюда вверх>). Но в нем есть и система предлогов с пространственным значением: так, oberhalb выражает местонахождение одного предмета над другим без их непосредственного контакта. В ряде северокавказских языков имеется детальная система па-дежно-локативных значений, предельно четко фиксирующая местонахождение одного предмета относительно другого. Есть языки, где доминирует локализация во времени: так, в папуасском языке насиои есть четыре прошедших времени: недавно прошедшее (от вчерашнего заката до настоящего момента), промежуточное прошедшее (один-два дня назад), давнопрошедшее (три и более дня назад) и обычное прошедшее без четкой временной локализации. Есть языки с доминирующей актуализацией способа действия (куда, пожалуй, относится и русский), модальности (многие финно-угорские языки). Известный океанист А-Кэпелл ввел различие языков по <синтаксической доминанте> - языки с преобладанием категорий действия и язык с преобл

аданием категорий предметности. Он говорит также о языках с <числовой доминацией>, примером которых служит папуасский язык кивай, где скрупулезно подсчитывается число субъектов действия, число объектов, повторяемость действий (Capell, 1969).

Подлинным событием в этнопсихолингвистике стало появление фундаментальной монографии Ли Тоан Тхан-га <Пространственная модель мира> (1993), где на высоком теоретическом уровне проанализирована специфика пространственной локализации во вьетнамской культурно-языковой общности по сравнению с русской.

Хорошо исследована национально-культурная детерминация семантики. Укажем, в частности, на исследования школы Осгуда, выполненные по методике <семантического дифференциала> (Osgood, 1975), и на многочисленные интерпретации данных ассоциативных экспериментов (см., например, Залевская, 1977; 1979).

Глава 10. Этнопсихолингвистика

Этнопсихолингвистическая детерминация языкового сознания. Начнем с детерминированности отдельных психических процессов, в частности восприятия и памяти. Лучше всего здесь изучено оперирование с цветообозна-чениями. Не приводя огромной литературы вопроса, сошлемся только на один пример - исследование Буй Динь Ми (1973), который, в частности, показал, что расчленение цветового спектра оказывается различным при различном участии языка (с задачей расчленить и с задачей расчленить с одновременным обозначением) и что русские и вьетнамцы при решении задач на узнавание цветовых оттенков, как правило, пользуются разными стратегиями: вьетнамцы - <предметной> типа <цвет рассады риса>, русские - <вербальной> типа <светло-светло-зеленый>). Другую группу составляют исследования культурно-языковой детерминированности процессов мышления: см. классическую книгу А.Р.Лурия (1974), а также Коул и Скрибнер, 1977; Тульвисте, 1988.

В отличие от этого уровня, уровень национально-культурной детерминированности образа мира, предметных значений, обязательно требует осознания этих значений. Работ по исследованию этого уровня несметное количество. Приведем здесь только три из них. Это известная книга-эссе Георгия Гачева <Национальные образы мира> (1988), цикл работ акад. Д.СЛихачева (например, 1980, где анализируются различия понятий <воля> и <свобода>, <храбрость> и <удаль>), а также монография Б.Х.Бгаж-нокова <Адыгский этикет> (1978). В ней вводится интересное понятие конструктивных принципов этикета и показана значимость этих принципов для поведения адыга двух базисных категорий: нэмыс-обобщенное выражение всех наиболее важных черт личности, ценимых народом: скромности, вежливости, честности, уважения к старикам, женщине, гостям и т.д. (буквально - <честь>), - и адыгагъэ, или <адыгство> - <...долг рыцарской чести, основанный на... идеализированных свойствах национального характера> (там же, с.62).

Часть 3. Основные разделы психолингвистики

Этнопсихолингвистическая детерминация общения. Сюда относится несколько отдельных проблем. Это средства общения (точнее, иерархия этих средств от целостных текстов до отдельных семантических единиц; при этом чем выше в иерархии стоит данное средство, тем большей национально-культурной вариантности оно подвержено), включая и неязыковые (прежде всего ки-несику). Это функционально значимые особенности протекания процессов общения, например их проксемическая характеристика (скажем, как далеко стоят друг от друга люди при разных видах общения и от каких еще факторов зависит эта дистанция). И наконец, это этнопсихо-лингвистически детерминированные особенности общения, которые, однако, не несут никакой функции, никакой смысловой нагрузки. Примеры - темп речи (высокий, например, у венгров, у говорящих на языке ток-писин); способ заполнения пауз; способ разложения слова при необходимости его точно транслировать собеседнику (у русских - по слогам или с использованием собственных имен, у англичан - побуквенно с использо

ванием общепринятых названий букв).

Очень интересное направление этнопсихолингвисти-ческих исследований, сейчас только начинающееся - это межкультурное и межъязыковое изучение звукосимво-лических оценок звуков речи (см. например, Журавлева, 1983).

В целом, как видно из содержания этой главы, этноп-сихолингвистика как отдельная научная область скорее декларирована, чем действительно сформировалась. А необходимость в том, чтобы это формирование произошло, очевидна: накопленный сейчас материал по самым различным национально-культурным общностям осмыслен недостаточно и в основном используется как иллюстрация отдельных теоретических или методических положений.

Лакуны

В рамках культурологического направления в психолингвистике рассматривается проблема межкультурной коммуникации. Межкультурная коммуникация — это общение представителей разных народов между собой.

Одним из аспектов межкультурной коммуникации является проблема понимания реципиентом одной культуры текстов, созданных в рамках другой культуры. Такие тексты являются для них инокультурными текстами. Инокультурные тексты характеризуются тем, что они не могут быть поняты реципиентами, относящимися к другой культуре, без потери части смысла. Базовые элементы национальной специфики лин-гвокультурной общности, затрудняющие понимание некоторых фрагментов текстов инокультурным реципиентам, называются лакунами. Существуют другие наименования понятия «лакуна» (gap): случайные пробелы в речевых моделях (random holes in patterns); тёмное место в тексте; этноэйдема; близко к нему понятие «безэквивалентная лексика».

К числу языковых лакун относятся лексические (так, некоторые русские слова (5) можно перевести только описательно); грамматические (в английском языке определённый артикль в сочетании с существительным во множественном числе может обозначать название племени индейцев (6)); стилистические (примером может служить пассивный залог в английском языке, который стилистически нейтрален, в отличие от страдательного залога в русском языке, принадлежащего книжному стилю).

(5) погорелец = person whose property was destroyed by fire

(6) the Creecks = индейцы племени ручья

К числу национально-специфических (лакунизированных) особенностей речи в отечественной психолингвистике относят следующие: способ заполнения пауз, способ разложения слова при необходимости его точно транслировать собеседнику (7), этикетные характеристики актов общения, ролевые особенности общения и даже номенклатуру текстовых стереотипов. Это так называемые речевые лакуны. Процесс раскрытия значения национально-специфического слова называется в отечественной психолингвистике заполнением лакун. К числу способов заполнения лакун относятся следующие: толкование, перевод морфологическим путём, дословный перевод, детальное комментирование (в частности, в сносках и примечаниях). Выделяются следующие приёмы компенсации лакун: сравнение, замена на более общее наименование (название романа может быть переведено не совсем точно с языковой точки зрения (12), но более обще (13) и более понятно носителям культуры, для которых перевод предназначен).

Лакуны подразделяются на:

§ культурологические

§ текстовые

§ лакуны фоновых знаний

§ поведенческие

§ кинесические

§ речевые

§ языковые

22.

Возникнув в 1972 г. в Калифорнии (США), нейролингвистические программирование (Neuro-Linguistic Programming) быстро завоевало популярность как более или менее доступный набор явно указанных навыков и техник речевого и неречевого взаимодействия. Несмотря на критику этого направления (к примеру, А.А. Брудный считает это поп-психологией, другие — психологической причудой) оно сохраняет свои позиции в околонаучной сфере и поныне.

Нейролингвистическое программирование (сокращенно НЛП — «энэлпи» или «энэлпэ») базируется на следующих принципах.

• Возможность выбора лучше, чем его отсутствие.

• Люди всегда делают наилучший выбор, доступный им в данный
момент.

• Люди уже располагают всеми необходимыми ресурсами, им нуж
но лишь найти доступ к этим ресурсам в соответствующем месте
и времени.

• Нет поражений, есть возможность получить новый опыт. Нет про
блем, есть только задачи, которые надо решать.

• Карта не есть территория.

• Люди реагируют на свою карту реальности, а не на саму реаль
ность.

• Любой человек может сделать многое. Если кто-то один делает
что-либо, то можно смоделировать это и научить другого.

Практически каждое из этих положений имеет свою физиологическую и лингвистическую основу. К примеру, когда в нейролингвистиче-ском программировании говорится о картах и территориях, то имеются в виду и индивидуальные различия между людьми и то, что разные люди интерпретируют одно и то же событие по-разному.

Или, к примеру, принцип отсутствия поражений предполагает в ней-ролингвистическом программировании рефрейминг — переформулировку, основанную на поиске (и нахождении) антонимов и ассоциаций, которые могут быть «привязаны» к предикату, чьё психологическое значение предстоит изменить (24-26).

(24) Аппарат маленький, но зато лёгкий.

(25) Прибор большой, зато не украдут.

(26) Быстро завершилось — больше свободного времени. Долго про
должалось — лучше запомнится.

Принцип разбиения задачи (тут постулируется отсутствие проблем — есть только задачи, которые надо решить) подразумевает обращение к риторике и тактикам ведения переговоров. В число ресурсов личности при этом включается и язык в целом, и речевые структуры, используемые нами в повседневной речи.

Одна из моделей — так называемая B.A.G.E.L.-модель предлагается в качестве набора поведенческих микроразличений, которые могут быть использованы для идентификации и усиления когнитивных и физиологических состояний, следующие:

В ody posture (поза тела)

A ccessing cues (non-verbal) (невербальные ключи доступа)

G estures (жесты)

Е ye movements (движения глаз)

L anguage patterns (языковые паттерны)

Играя на антонимах и ассоциациях, нейролингвистическое программирование использует законы человеческого восприятия речи. Это проявляется, в том числе, и в использовании пресуппозиций. Употребление даже самых обычных фраз тем самым может представлять собой умение сказать то, что явно не выражено. А умение распознавать эти пресуппозиции и использовать их в речи позволяет лучше понимать собеседника. Таким образом, нейролингвистическое программирование активно разрабатывает техники общения, основанные на использовании косвенных речевых актов. Это, в свою очередь, позволяет противостоять манипулированию, которое представляет собой побуждение человека к совершению действий, смысл которых ему не известен.

Полагая, что среди людей есть визуалы, аудиалы, кинестетики и логики, нейролингвистическое программирование предлагает своего рода словари, которые следует использовать для лучшего взаимопонимания с людьми разных типов.

Даже если не соглашаться с некоторыми (или всеми, что впрочем, для НЛП неважно) теоретическими положениями нейролингвистического программирования, то предлагаемые техники всё равно могут быть использованы (и — самое главное — реально используются) в различных областях профессиональной коммуникации, включая психотерапию, бизнес, гипноз, юриспруденцию и образование. Конечно же, приемы нейролингвистического программирования используют многие авторы рекламы, бизнесмены и политики.