http://www.phantastike.ru

Администрация библиотеки желает вам приятного чтения

Фридрих Незнанский

ВЖестокая схватка

Пролог

Шли последние дни лета. В Москве стояла жара. Улицы были запружены машинами. Они образовывали бесконечные пробки в центре города, вызывая справедливое негодование подавляющего большинства пешеходов, страдающих от выхлопных газов, а также пассажиров наземного транспорта, которые были вынуждены простаивать в этих пробках.

Р’ эти РґРЅРё РІ РњРѕСЃРєРІРµ царил привычный ажиотаж, вызванный надвигающимся началом учебного РіРѕРґР°. Родители будущих первоклассников РІ эти РґРЅРё срочно докупали РІСЃРµ необходимое для того, чтобы РёС… чада РЅРµ ударили РІ РіСЂСЏР·СЊ лицом РІ СЃРІРѕР№ первый школьный день.

С полок магазинов подчистую сметались пеналы, тетради, шариковые авторучки и фломастеры. Тут и там можно было видеть возбужденных детей, с гордостью несущих за плечами из магазина домой свои первые рюкзаки.

Родители подсчитывали РІ СѓРјРµ затраты Рё вздыхали, размышляя Рѕ том, РІРѕ что превратятся эти нарядные разноцветные ранцы после того, как РѕРЅРё сделаются излюбленным средством выяснения школьных отношений.

По собственному опыту родители прекрасно знали, что это обычно происходило уже в конце первой школьной недели.

Продавцы сбивались с ног, пытаясь услышать одновременно всех покупателей.

Зато руководители крупных магазинов, торгующих подобного рода товарами, потирали от радости руки. Выручка в эти дни была отличная и уступала разве что предновогодней.

Александр Борисович Турецкий был РІРЅРµ этой суеты. РќРёРЅРєР° давным-давно вышла РёР· детского возраста, Рё нужды ездить СЃ ней Р·Р° школьными принадлежностями РЅРµ было. РљРѕРіРґР° ей что-то бывает нужно, РѕРЅР° предпочитает теперь самостоятельно сходить РІ магазин. Разумеется, если речь РЅРµ идет Рѕ какой-РЅРёР±СѓРґСЊ дорогостоящей РїРѕРєСѓРїРєРµ.

Самостоятельная девочка.

Александр Турецкий был крайне рад тому факту, что в данный момент ему не надо посвящать свое время беготне по магазинам в поисках самых лучших фломастеров, потому как он намеревался посвятить ближайшие две недели совсем другому.

Константин Дмитриевич Меркулов наконец-таки способствовал тому, что генеральный прокурор выделил Турецкому две недели для отпуска.

Полдня вчера Александр Борисович пробегал РїРѕ зданию Генеральной прокуратуры. Могло создаться впечатление, что передвигался РѕРЅ сразу РїРѕ всем этажам. Несколько раз его видели возле бухгалтерии. Р? РІ столовой РѕРЅ тоже был замечен неоднократно.

Р? РІРѕС‚ теперь РѕРЅ ехал РЅР° работу СЃ РѕРґРЅРѕР№-единственной целью: сказать «пока» своему РґСЂСѓРіСѓ Косте. Неудобно же уезжать, РЅРµ попрощавшись РїРѕ-человечески.

Меркулов, как обычно, читал какие-то бумаги.

— Не потревожил, Костя?

— Не потревожил. Заходи.

Константин Дмитриевич отодвинул бумаги в сторону и посмотрел на Турецкого.

— Ну что, все закончил?

— Ага, — кивнул Александр Борисович. — Вот, заехал попрощаться.

— Так ведь ненадолго, — пожал плечами Меркулов. — Всего-то две недельки!

— Не, Костя, — возразил Турецкий. — Две недели — это ох как много!

— Ну да, ну да, — рассеянно кивнул Меркулов.

В кабинете возникла пауза, которую нарушало лишь тиканье настенных часов и жужжание какой-то заблудившейся в занавесках мухи.

Турецкий многозначительно кашлянул.

— Что? — недоуменно спросил Меркулов.

— Ну как что?

Константин Дмитриевич потер лоб:

— А-а, ты насчет того, чтобы на посошок?

Меркулов полез в ящик стола.

— Вообще-то, Костя, я о другом. Хотя на посошок тоже можно.

— О чем же? — поднял бровь Константин Дмитриевич.

Не говоря ни слова, Турецкий достал из кармана мобильный телефон и показал его Косте.

— А-а, — снова протянул Константин Дмитриевич. — Хорошо, как договаривались.

— А как мы договаривались?

— Слушай, Саша, ты бы все-таки не наглел в присутствии вышестоящего руководства.

— Р? РІСЃРµ же?

Меркулов сдался:

— Хорошо, обещаю тебе, что начиная с завтрашнего дня и в течение следующих двух недель я не стану звонить тебе по делам.

— Точно?

— Точно.

Удовлетворенный Турецкий сунул телефон в карман и поднялся.

— Ну теперь, Костя, я абсолютно спокоен.

— А как же «посошок»? — разочарованно спросил Константин Дмитриевич.

— Да нет, — махнул рукой Турецкий. — Я ведь на машине.

— Правильно, — одобрил Меркулов. — Трезвый водитель гарант порядка на дороге. Ладно, давай. Будем ждать тебя через две недели с сувенирами.

— А то, — подмигнул Турецкий. — С сувенирами и без машины.

Пожав руку Константину Дмитриевичу, он быстрым шагом вышел из кабинета…

Возле «Детского мира» затормозила подержанная «тойота». Лет десять назад такая машина была бы предметом вожделения любого среднего московского автолюбителя. Сейчас же объявлениями о продаже этих устаревших иномарок пестрели любые газеты. На нынешних московских улицах такая машина привлекла бы столько же внимания, сколько обыкновенная российская «шестерка».

Несколько минут в машине стояла полная тишина. Если, конечно, не брать в расчет радио. Оно, кстати, и послужило поводом к началу разговора.

— Да выруби ты его наконец! — нервно крикнул мужчина с заднего сиденья. — Достало уже!

— Не нервничай, Гриня. — Сосед толкнул «нервного» плечом.

Шофер выключил радио и посмотрел в зеркало заднего вида. Там четко обозначились две угрюмые мужские физиономии. Если бы кто-то решил определить род занятий этих людей, ему бы не пришлось долго думать. Мужчины с заднего сиденья определенно не являлись театральными критиками. Как, впрочем, не были и математиками, и бизнесменами, и университетскими преподавателями.

У одного через все лицо проходил косой резаный шрам. Было видно, что в свое время обладатель шрама только чудом не лишился правого глаза.

Низкий лоб второго в сочетании с ярко выраженными надбровными дугами и полным отсутствием мыслей в глазах мог навести на размышления о том, что в давным-давно опровергнутой теории итальянского психиатра Ломброзо все-таки содержалась немалая доля истины.

Оба были одеты в камуфляжную форму, на руках у каждого, несмотря на жаркую погоду, были шерстяные перчатки.

Водитель тоже был одет в камуфляжную форму.

— Я не нервничаю, — отрывисто сказал низколобый, похожий на большую обезьяну.

Его украшенный шрамом сосед ухмыльнулся:

— А то я не вижу.

— Что ты видишь? — угрожающим тоном спросил Гриня.

— То, что ты всю дорогу дергаешься.

— За базар ответишь?

Разговор принимал нежелательный РѕР±РѕСЂРѕС‚, Рё водитель решил вмешаться:

— Ну ладно, мужики. Что вы? Сейчас не место выяснять отношения. Сделаем дело, приедем домой — там базарьте сколько угодно.

Его слова подействовали.

— А зачем Еж говорит, будто я нервничаю? — более спокойным тоном спросил Гриня.

Его сосед по прозвищу Еж снова ухмыльнулся:

— Да ладно, Гринь, не парься. Мы все нервничаем.

Троица достала сигареты, и салон машины наполнился дымом. Пришлось открывать окна.

Несколько минут они молча курили, сосредоточенно размышляя о предстоящей операции.

Еж сказал правду: волновались все трое.

— Нет, и все-таки это слишком. — Гриня выбросил окурок в окно. — Я уважаю Короля, он умный, крутой, но…

Гриня неожиданно оборвал свою фразу на полуслове и подозрительно покосился на Ежа.

— Ты хотел сказать: но его здесь нет? — спокойно спросил Еж.

— Да, я хотел сказать именно это! — зло ответил Гриня. — Здесь, в самом центре, при свете дня, Короля нет! Он не дурак, чтобы самому лезть в такую заваруху. Можете пойти и настучать.

— А еще говорил, что не нервничаешь, — усмехнулся Еж.

Спиной водитель почувствовал, как напрягся Гриня.

РћРЅ напрягался каждый раз, Рё его привычка чуть что бросаться РІ драку РЅРµ раз ставила операции РїРѕРґ СѓРіСЂРѕР·Сѓ. Никак нельзя было этого допускать. Особенно РІ центре РњРѕСЃРєРІС‹. Р? особенно РїСЂРё свете РґРЅСЏ.

— Гриня, — обернулся водитель, — никто не собирается на тебя стучать. Это понятно?

Гриня угрюмо посмотрел ему в лицо.

— Мы не первый раз работаем вместе и прекрасно друг друга знаем. Знаем или нет?

— Ну знаем, — пробурчал Гриня.

— Хоть раз у нас что-то срывалось? Давай скажи.

— Нет, не срывалось.

— Так какого хрена вы каждый раз начинаете грызться?! — неожиданно заорал водитель. — Вы что, другого места найти не можете?! Нам начинать через полчаса, и мне надо, чтобы каждый из нас в это время был спокоен! Понятно?

— Понятно, — так же мрачно ответил Гриня.

— А тебе, Еж, понятно?

В ответ Еж молча кивнул.

Водитель по кличке Гроб был на удивление спокойным человеком. Считалось, что свое «погоняло» он получил именно за поистине кладбищенское спокойствие. Но когда его выводили из себя, Гроб становился по-настоящему опасен. Поговаривали, что он отправил на тот свет не один десяток людей, не сумевших вовремя прислушаться к его совету и заткнуться.

«А ведь не исключено, — подумал Еж, — что Гробом его прозвали именно за это».

— Может быть, ты хочешь сказать, что я говорю не по делу? — так же агрессивно продолжал Гроб. — Скажите, если не так!

Пассажиры на заднем сиденье молчали.

— Вот и хорошо. — Водитель снова заговорил спокойным тоном. — Вот и хорошо.

Он посмотрел на часы:

— Через двадцать пять минут они должны появиться. Все помнят, что кому делать?

Гриня и Еж молча кивнули.

— Значит, говорю, все у нас получится. — Водитель снова повернулся лицом к лобовому стеклу. — А насчет Короля вы в следующий раз лишнего не болтайте. Привыкли ко мне, вот и забываетесь. А язык вещь мягкая. Его подрезать ничего не стоит. Сболтнете по пьяни и не в той компании, потом сами Королю будете объяснять, что вы не то имели в виду. Я за вас заступаться не стану.

Против его логики никто ничего возразить не мог. Гроб, как всегда, был прав.

Р?менно поэтому РѕРЅ Рё был главным РІ этой троице Рё имел последнее слово. РќРµ просто номинально главным, Р° РїРѕ-настоящему. Его уважали. Несмотря РЅР° то что РѕРЅ был близок Рє самому Королю, Гроб РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРёРєРѕРіРѕ РЅРµ сдавал. Разумеется, если РЅР° то РЅРµ было веских причин — предательство или проявленная РЅР° операции трусость. Да Рё то РІ таких случаях РѕРЅ предпочитал разбираться самостоятельно.

Тем временем к служебному входу «Детского мира» подъехала инкассаторская машина.

Все трое мгновенно подобрались и жадно стали наблюдать за тем, как инкассатор идет по направлению к служебному входу, как он скрывается внутри.

— Да он же полный лох, — прошептал Гриня.

— Разумеется, лох, — таким же шепотом ответил Гроб. — Как Рё РІ прошлый раз.

— Р? СЃРЅРѕРІР° РѕРґРёРЅ.

— Разумеется, РѕРґРёРЅ, — подтвердил Гроб. — Если РЅРµ считать водителя Рё местную охрану. Король просто так людьми швыряться РЅРµ станет.

— Делов-то! — Гриня презрительно сплюнул на пол.

— Не расслабляться! — приказал Гроб. — Хотя в одном, Гриня, ты прав: у Короля все схвачено.

Заместитель председателя комитета Госдумы РїРѕ безопасности генерал-лейтенант РІ отставке Ростислав Тимофеевич Афалин вышел РёР· здания президентской администрации, матерясь РЅР° чем свет стоит.

Ростислав Тимофеевич был человеком, РЅРµ привыкшим скрывать СЃРІРѕРё эмоции, Рё Рє тому же РІ совершенстве владел матерной лексикой.

— Вот уроды! — негодовал он вслух. — Нет, ну не уроды ли?

Он остановился и посмотрел на дежурившего возле входа офицера.

— Не уроды? — обратился он к нему.

Офицер, уже знавший Афалина, не удивился и отдал честь.

— Рђ, РЅСѓ вас всех! — махнул СЂСѓРєРѕР№ Ростислав Тимофеевич.

Дойдя до собственной машины, он открыл переднюю дверь и уселся рядом с шофером. В отличие от многих своих коллег по Государственной думе, предпочитавших пользоваться задним сиденьем казенного автомобиля, Афалин всегда ездил только на переднем.

— Не, Михалыч, — обратился он к шоферу. — Это черт знает что!

Шофер Михалыч, возивший Афалина вот уже без малого пятнадцать лет, шмыгнул носом.

— Опять не слушают? — поинтересовался он, проявляя хорошее знание в вопросах национальной обороны.

— Нет! — лаконично ответил Афалин.

— О чем только думают? — пожал плечами Михалыч. — Зато взрывы через день.

— Вся оборонка сыплется, — продолжал возмущаться Афалин. — Армия скоро из одних офицеров состоять будет. Да и те уходят, потому что им денег не платят. — Он обернулся к Михалычу. — Я им там говорю: нажимайте на правительство, сукины дети! Мало вам того, что на нас и так уже плюют все, кому не лень. А они мне знаешь что отвечают?

— Что отвечают? — из вежливости поинтересовался Михалыч.

— А они мне отвечают: мы, мол, и так выделяем достаточные средства. Надо научиться ими пользоваться. Вот вы и учите! А нам, говорят, на пенсионеров не хватает. Лучше мы пенсионерам отдадим. Представляешь, пенсионерам!

— Много же они им отдают, — усмехнулся Михалыч.

— Вот и я им то же самое сказал. Говорю: если вы все деньги пенсионерам отдаете, то какого же, спрашивается, черта эти пенсионеры на улицы выходят и говорят, что правительство их грабит? А они мне отвечают: не все сразу, мы работаем.

— А вы?

— А я им говорю: за такую работу вас при Сталине бы к стенке поставили!

— А они?

— А они — что при Сталине за такие речи я известно где бы уже был.

— А вы?

Генерал-лейтенант в отставке усмехнулся:

— Я-то? Я им как звезданул со всего маха кулаком по столу, стаканы подлетели, хлопнул дверью и ушел.

— Дела, — протянул Михалыч, понимая, что гневная тирада на данный момент окончена. — Чего теперь будет-то?

— Да ничего РЅРµ будет, — махнул СЂСѓРєРѕР№ Афалин. — Чего Сѓ РЅРёС… может быть? Р—СЂСЏ СЏ дернулся РІ эту чертову политику. Думал, авторитетный человек РІ армии, станут прислушиваться. Рђ РЅРё хрена РїРѕРґРѕР±РЅРѕРіРѕ. РћРґРЅРѕ сплошное болото. Р? ведь что РѕР±РёРґРЅРѕ: РІ армии-то РѕР± этом РЅРµ знают. Р’РёРґСЏС‚ меня РїРѕ телевизору Рё думают — продался Афалин Р·Р° депутатскую зарплату. Рђ что, нужна РјРЅРµ РѕРЅР°, эта зарплата? РЇ СЃ юности РІ армии. До генерала без РІСЃСЏРєРёС… протекций дослужился. Хоть завтра РјРѕРіСѓ РЅР° РїРѕС…РѕРґРЅСѓСЋ РєРѕР№РєСѓ Рё консервы.

Афалин замолчал.

Молчание в машине длилось долго, пока наконец Михалыч не завел мотор. Поехали вниз, вдоль бульвара, чтобы обогнуть его и затем подняться к Лубянской площади.

— РљСѓРґР° сейчас, Ростислав Тимофеевич, обратно РІ Думу?

Афалин мрачно посмотрел на водителя:

— Знаешь чего, Михалыч, езжай-ка ты один. А я, пожалуй, пешочком пройдусь. А то и так сижу целыми днями. Только геморрой заработаешь. К тому же все равно здесь везде пробки. А я тут, у Политехнического, выйду — проветриться надо.

Р? РєРѕРіРґР° РѕРЅРё подъехали Рє музею Рё остановились, генерал-лейтенант открыл дверь Рё вылез РёР· машины.

— Ну давай, Михалыч. Желаю тебе не застрять надолго.

— Рђ вам счастливо добраться, Ростислав Тимофеевич.

Не оглядываясь, Афалин направился в сторону «Детского мира».

Увидев пустой постамент, РЅР° котором некогда стоял памятник Дзержинскому, Афалин РІСЃРїРѕРјРЅРёР» известные кадры, многократно транслировавшиеся РїРѕ телевидению, — возбужденная толпа людей, накинув веревочные петли РЅР° голову памятника, сдергивает его автокраном СЃ пьедестала. Р? это воспоминание его всегда коробило.

Ростислав Тимофеевич считал себя «государственником». РћРЅ был уверен, что стране нужна сильная армия, уважение Рє ней, Рє собственной истории, какой Р±С‹ РѕРЅР° РЅРё была. Рђ уничтожение памятников РєРѕРјСѓ Р±С‹ то РЅРё было — плевок РЅР° самих себя, РЅР° СЃРІРѕРµ государство. Р? оплотом этого государства РІРѕ РІСЃРµ времена является армия. Развал армии означает развал государства. Рђ если быть точнее — его смерть.

РЎ тех РїРѕСЂ как РѕРЅ подал РІ отставку, Афалин каждый день мучительно ощущал, насколько ему РЅРµ хватает армии. Гражданское общество так Рё РЅРµ сделалось для него СЃРІРѕРёРј. Лучше всего генерал себя чувствовал, РєРѕРіРґР° приезжал РІ какую-РЅРёР±СѓРґСЊ действующую часть. Р? РЅРµ РІ качестве заместителя председателя комитета Госдумы РїРѕ безопасности, Р° как частное лицо, РїРѕ приглашению РєРѕРіРѕ-РЅРёР±СѓРґСЊ РёР· старых друзей…

Проходя мимо «Детского мира», Афалин отстраненным зрением заметил инкассаторскую машину, стоящую возле бокового входа. За рулем никого не было.

«Странно», — подумал Афалин.

Он, разумеется, не был крупным специалистом в инкассаторской работе, но знал, что машина во время приема денег никогда не остается пустой.

Р?Р· здания вышел человек РІ камуфляжной форме СЃ автоматом, РІ его руках были запечатанные мешки, наверняка СЃ деньгами. Его сопровождали РґРІРѕРµ охранников РёР· магазина, вооруженных автоматами.

«Ну кто же так носит оружие? — расстроился Афалин. — Как гармонь — за спиной! А если что-нибудь случится?»

Следующие события доказали правоту опытного военного.

Р?Р· припаркованной напротив «тойоты» выскочили трое людей РІ черных масках. Р? тут же раздались автоматные очереди.

«Вот черт!» — мелькнуло в голове Афалина, а его рука машинально потянулась к правому боку, где раньше у него всегда висел пистолет.

Сейчас пистолета при нем не было.

Прозвучала последняя автоматная очередь, и в следующее мгновение Афалин, которому обожгло грудь, вдруг понял, что асфальт стал стремительно приближаться к его лицу.

«Вот черт!» — еще раз успел подумать Афалин.

Он уже не видел, как люди в масках схватили мешки с деньгами, не видел, как они вскочили в свою «тойоту» и та буквально через несколько секунд с визгом рванула с места.

РќРѕ РєРѕРіРґР° произошли эти события, генерал-лейтенант РІ отставке Ростислав Тимофеевич Афалин был уже мертв.

Распростившись СЃРѕ стенами СЂРѕРґРЅРѕРіРѕ учреждения, Александр Турецкий пребывал РІ самом благодушном настроении.

Первым же делом РѕРЅ РїРѕР·РІРѕРЅРёР» РґРѕРјРѕР№ Р?СЂРµ:

— Р?риша, дорогая, РІСЃРµ РІ РїРѕСЂСЏРґРєРµ.

— Шурик, а ты уверен?

— Уверен. Я абсолютно свободен на две недели начиная с завтрашнего дня.

— Ты сейчас домой?

— Домой. Мне полагается праздничный обед?

— Полагается, Шурик. Будешь сегодня есть жареную утку. Давай быстрее.

Р?СЂР° отключилась.

Турецкий посмотрел на свой мобильный телефон, потом перевел взгляд на висящие напротив часы.

«Может быть, отключить его прямо сейчас? — подумал он. — Отключить и поехать есть жареную утку?»

Но ответственность и порядочность одержали верх.

«Нет, не буду отключать, — решил Турецкий. — Отключу его ровно в ноль часов ноль минут…»

Меркулов позвонил без пяти минут двенадцать:

— Привет, Саня, заранее извиняюсь.

— Костя, Рё ты меня РёР·РІРёРЅРё, РЅРѕ сейчас твой Р·РІРѕРЅРѕРє РЅРµ сулит ничего хорошего. Скажи, что ты РїРѕР·РІРѕРЅРёР», чтобы еще раз пожелать нам СЃ Р?СЂРєРѕР№ счастливого отпуска, или, РЅР° С…СѓРґРѕР№ случай, просто решил разыграть.

— Р?Р·РІРёРЅРё, Турецкий. Ничего хорошего Рё РЅРµ произошло. Рђ твой отпуск придется временно отложить. РќРµ перебивай, Сѓ меня Сѓ самого сейчас голова тяжелая. РўС‹ Афалина знаешь?

— Это генерала из Думы?

— Его самого. В общем, несколько часов назад его застрелили. Я только что с совещания. Уровень, как ты понимаешь, самый высокий.

— Понимаю, Костя. Значит, завтра как обычно.

— Как обычно, Саня. Мне правда жалко.

— Мне тоже, — вздохнул Турецкий. — Ладно, до завтра.

Бросив телефон РЅР° диван, Александр Борисович какое-то время сидел молча. Затянувшуюся паузу прервала Р?СЂР°:

— Ладно, Шурик, заканчивай страдать. Не в первый раз.

Турецкий поднял голову:

— Хорошо, что ты все понимаешь.

— РўС‹ утку доедать будешь? Р?ли РјРЅРµ ее РІ холодильник убрать?

— Буду, — сказал Александр Борисович. — Р? еще, Р?СЂРёС€, включи, пожалуйста, телевизор. Там сейчас Р±СѓРґСѓС‚ ночные новости…

Часть первая

Глава первая

На самом деле все началось солнечным летним субботним днем 1984 года.

В тот день, когда погиб Славка Горячев.

В тот день, когда они его убили.

В восемьдесят четвертом им было по четырнадцать лет.

Тогда они не думали о том, что этот поступок как-то отразится на их дальнейшей жизни. Тем более на их дружбе.

Более того, тот трагический случай РїРѕ-настоящему сблизил РёС…. Разумеется, ведь Сѓ РЅРёС… появилась общая тайна. Тайна, которую РѕРЅРё поклялись унести СЃ СЃРѕР±РѕР№ РІ могилу. Тайна, Рѕ которой РЅРµ должен был узнать никто.

Но, наверное, уже в тот момент Петр подумал, что этот поступок не пройдет для них даром. Когда-нибудь им придется ответить за то, что они сделали. Но он даже и предположить не мог, что им придется отвечать друг перед другом.

В тот момент он, как и Виталик, как и Вася, боялся милиции.

А оказалось, что бояться нужно было совершенно другого.

Славка Горячев погиб случайно. Не совсем, конечно, случайно. Это они его убили.

РќРѕ ведь РѕРЅРё РЅРµ хотели его убивать. Попугать — РґР°. Р?збить — тоже РґР°. РќРѕ РЅРµ убивать.

РћРЅ всегда раздражал РёС…. Р? РёС…, Рё РІСЃСЋ остальную компанию. Постоянно хвастался СЃРІРѕРёРј отцом, РіРѕРІРѕСЂРёР» Рѕ том, как через три РіРѕРґР° без РІСЃСЏРєРёС… проблем поступит РІ институт.

Он никогда не скрывал своего пренебрежительного отношения ко всей их компании. А пару раз, напившись, произнес слово «быдло». Но при этом почему-то продолжал с ними общаться. Наверняка потому, что ему было приятно осознавать себя выше всех остальных.

По большому счету он сам нарвался. На их месте мог оказаться кто угодно.

В тот вечер они позвали его смотреть на труп. Взяли, как обычно, самогона у бабы Нади и пошли.

Тот труп действительно существовал. Они обнаружили его за несколько дней до этого в заросшем лесном озере. Какой-то раздувшийся мужик плавал у берега лицом вниз. Судя по шедшему от него запаху, он плавал в этом озере уже давно.

Труп первым обнаружил Виталик. Потом показал им.

Р?дея привезти СЃСЋРґР° Славку Горячева возникла Сѓ всех троих одновременно.

Но они не хотели его убивать. Они просто хотели неожиданно столкнуть в озеро. Прямо на того мужика.

От одной только мысли, как Славка наложит в штаны, им сделалось смешно. Поэтому они до поры до времени не сообщали никому о своей находке. Хотя языки так и чесались.

А что касалось Славки, то под «честное слово пацана» Виталик сообщил ему о том, что они нашли «такое!», что он тоже сможет увидеть, если будет держать язык за зубами.

Р? Славка пообещал.

— Зуб даю, — серьезно сказал он, щелкая ногтем большого пальца по передним зубам.

Если бы он знал, как окажется прав.

Первый удар дубинкой, который нанесет ему Виталик, придется именно по передним зубам.

Тогда еще ни Славка, ни Петя с Васей, ни даже, наверное, сам Виталик еще не осознавали, что последует за этим ударом. В тот момент они не знали, что значит почувствовать вкус крови.

Поначалу все пошло так, как они и планировали.

Они решили незаметно подвести Славку к тому месту, где среди камышей плавал труп мужика. Потом собирались столкнуть его в воду. Как они и ожидали, оказавшись лицом к лицу с тем, что когда-то было человеком, Славка должен был прийти в ужас.

Бледный, с дрожащими губами, он пытается выбраться на берег, но это будет сделать ему не так-то просто.

Громко хохоча, они станут пресекать все его попытки, и каждый раз он будет соскальзывать обратно, прямо в объятия этой разлагающейся массы.

По идее, Славка должен будет понять в этот момент, что ему надо поступать как-то по-другому, никто не знал как, но иначе: обматерить их и поплыть на другой берег; перестать дрожать и показать, что ему плевать на этого дохлого мужика; продемонстрировать им, что он не боится и вся их выходка является не более чем примитивной детской дуростью, рассчитанной на малолеток, так и не продвинувшихся в своем развитии выше третьего класса.

Но он совершил роковую ошибку: он поступил по-другому.

Славка расплакался и начал умолять их прекратить. Он обещал сделать для них все, что они попросят. Говорил, что украдет для них из дома деньги. Он еще много чего обещал. Славка не был жалок, он был просто мерзок.

Р? РІРѕС‚ РІ тот-то момент Виталик РїРѕРґРЅСЏР» СЃРІРѕСЋ палку (РѕРЅ всегда РЅРѕСЃРёР» СЃ СЃРѕР±РѕР№ эту палку), подтянул Славку поближе Рё РёР·Рѕ всех СЃРёР» врезал ему РїРѕ лицу.

РљСЂРѕРІСЊ появилась сразу. Р? тут же появилось желание бить дальше.

Р? РѕРЅРё начали бить.

Били, вкладывая в удары всю свою ненависть к этому червяку и испытывая странную радость от собственного озверения.

Вначале до их слуха доносились всхлипы, стоны. Но и потом, когда эти звуки прекратились, они продолжали бить. Удары прекратились только тогда, когда все трое выдохлись.

Бросив палку на землю, Виталик схватил бутылку самогона и одним махом осушил полбутылки. Поморщившись, он передал бутылку остальным.

Самогон оказал свое обычное действие, и все трое там же, у воды, закурили.

— А здорово мы его. — Виталик усмехнулся. — Я ведь, кроме куриц, еще никого не убивал.

Вася с Петей молча смотрели на озеро, в котором теперь плавали два трупа.

— Линять надо, — предложил Вася.

Петя посмотрел на Виталика и сказал:

— Васек правильно говорит, надо линять.

Виталик отрицательно покачал головой. С этого момента он однозначно почувствовал себя главным.

— Нам надо его утопить.

— Р? как же ты его утопишь? Камней РІ карманы накидаешь, как РІ книжках пишут?

— Нам надо его утопить, — упрямо повторил Виталик. — А камни из карманов рано или поздно вывалятся. Если его найдут, понаедет милиция. Обязательно как-нибудь до нас докопаются. Обязательно найдется какой-нибудь старпер, который видел, как мы уходили все вместе. А если труп не найдут, то мало ли куда он мог деться. Не станут же они все окрестные пруды проверять.

— Как топить будем? — хрипло поинтересовался Вася.

— То колесо притащить надо.

Никто не знал, откуда и когда это колесо появилось на окраине деревни Тучково.

Если бы это было колесо от легковушки или даже от «КамАЗа», это было бы понятно. Но колесо было от лифта. Кому могло понадобиться везти его сюда, было неизвестно. Ближайшие лифты находились в городе Владимире, а до него надо было добираться полтора часа на автобусе.

Но еще большая загадка заключалась в том, как им троим удалось допереть это колесо до озера. Да еще и так, что никто ничего не заметил.

Пете Виталик поручил самую неприятную часть «работы»: тот должен был влезть в воду и крепко обвязать веревками труп Славки.

На это ушло почти полтора часа. Другой конец веревки был продет в колесо. Но и после этого Петя должен был оставаться в воде. А его приятелям предстояло самое сложное! Необходимо было поставить колесо вертикально, чтобы его можно было скатить в озеро. Но кроме этого надо было отодвинуть в сторону труп, чтобы колесо не свалилось прямо на него и не застряло вблизи от берега.

К этому времени Петя уже основательно замерз.

— Но ведь веревки слишком длинные, — сказал он. — Все равно получится, что он будет плавать на поверхности.

— Не будет, — уверенно сказал Виталик. — Главное, чтобы само колесо легло достаточно глубоко. Потом несколько раз нырнем и утянем его вниз. Главное, чтобы на дне было к чему привязать.

— Сам нырять будешь, — возразил Петя. — Я и так тут в воде уже час торчу.

— Все будем нырять, — последовал лаконичный ответ.

Спустя пятнадцать минут Петя сидел на берегу и, затягиваясь папиросой, наблюдал за тем, как Славкин труп медленно погружается в воду.

Время от времени с разных сторон из воды показывались головы товарищей. Они делали несколько глубоких вдохов и вновь ныряли.

Вскоре все было кончено.

Они сидели возле костра, допивали оставшийся самогон и смотрели на огонь.

— Надо прямо сейчас утопить всю одежду, — сказал Виталик. — На всякий случай. Набить камнями и утопить.

— Мне сандалии жалко, — покачал головой Вася. — Что я матери скажу?

— Скажешь, что у тебя их хулиганы украли.

— Может, я лучше их дома в печку кину?

— Надо избавляться РѕС‚ одежды сейчас, Р° сандалии закинь подальше РІ озеро, — настойчиво повторил Виталик. — Р?ли ты для легавых следы оставить хочешь?

— Не хочу, — покачал головой Вася.

Здесь же, возле костра, они поклялись друг другу хранить эту тайну.

В тот момент они даже не подозревали, как быстро это событие исчезнет из их памяти. Как оно вначале сольется со всеми другими событиями того лета восемьдесят четвертого года. А еще спустя несколько лет вообще останется в каком-то далеком и очень странном времени под названием «детство».

Р? РІСЃРµ же Петр подумает, что этот РёС… поступок РЅР° самом деле явился началом какой-то РґСЂСѓРіРѕР№ жизни, РІ которой Р·Р° РІСЃРµ СЃРІРѕРё поступки придется платить, РЅРѕ никто РЅРµ знает, РєРѕРіРґР° наступит СЃСЂРѕРє расплаты.

Глава вторая

На следующий день Петя проснулся только в четвертом часу. Он долго лежал на спине, тупо разглядывая потрескавшийся потолок. События вчерашней ночи казались дурным сном, он не мог поверить, что все это произошло на самом деле. Но он знал, что это произошло.

Славки Горячева больше нет. РћРЅРё его убили. Забили РґРѕ смерти. Утопили труп. Р? РІ данный момент тело находится РЅР° РґРЅРµ лесного РїСЂСѓРґР°, привязанное Рє железному колесу РѕС‚ лифта.

«Нас поймают, — подумал Петя. — РќР° что РјС‹ рассчитывали? Славкин отец поставит РЅР° уши РІСЃСЋ местную милицию. Р? нас поймают».

Он откинул одеяло и сел на кровати, обхватив голову руками.

«А РІРґСЂСѓРі РѕРЅ отвязался Рё всплыл? — подумал Петя. — Веревка РІ РІРѕРґРµ размокает. Р?ли ее перегрызли водяные крысы? Р?ли рыбы?В»

Ему представилось мертвое Славкино лицо, все облепленное мальками. Мальки вплывали в открытый рот, вылезали из носа. Небольшая стайка поедала Славкины глаза.

«Поскорей бы они его сожрали, — подумал Петя. — Сожрут, и все будет в порядке».

Он встал и прошел на кухню. Сквозь окно увидел копающуюся в огороде мать.

«Странно, как она может постоянно что-то делать? Что вообще можно делать на огороде целыми днями? А она вот находит».

Открыв холодильник, Петя достал оттуда трехлитровую банку СЃ молоком Рё начал пить РїСЂСЏРјРѕ РёР· банки. Разумеется, именно РІ этот момент СЃ РѕРіРѕСЂРѕРґР° вернулась мать. РћРЅР° ненавидела, РєРѕРіРґР° РѕРЅ РїРёР» РёР· банки.

— Сколько тебе можно говорить — не пей из банки! Где шлялся опять всю ночь?

— Гулял.

— Опять пили. — Это прозвучало не как вопрос, а как констатация.

— Ну и что?

«Сейчас начнется, — подумал Петя. — Надо побыстрее линять отсюда».

Он оказался прав, действительно началось. Мать тяжело опустилась на стул и принялась за свою ежедневную проповедь:

— Вырастила урода. Совсем совесть потерял. Думаешь, если отца нет, то можно делать что угодно.

— А чего же ты растила урода? Вырастила бы нормального человека.

— Ты как с матерью разговариваешь, неблагодарный? — В ее голосе послышались с трудом сдерживаемые слезы.

— А за что мне быть благодарным? — Петя с ненавистью посмотрел на убогую окружающую обстановку. — За это?

— Свинья, — заплакала мать. — Был бы жив отец, он бы тебе показал…

Петин отец не был мужественным лесником, павшим от пули браконьера, или героическим исследователем Арктики. Его зарезали в пьяной драке. Ножи были в руках у обоих дерущихся, но Петин отец оказался более пьяным и соответственно менее боеспособным.

Если бы Петин отец оказался более трезвым, чем его противник, он до сих пор отбывал бы наказание в местах не столь отдаленных.

Р? РІСЃРµ же отца Петя любил. РћРЅ РїРѕРјРЅРёР», как РѕРЅРё ходили РЅР° рыбалку. Петин отец был заядлым рыболовом. Р? несмотря РЅР° то что жили РѕРЅРё бедно Рё РІСЃРµ свободные деньги отец тратил РЅР° горячительные напитки, РѕРЅ РІСЃРµ-таки сумел отложить СЃСѓРјРјСѓ, необходимую для приобретения небольшой дешевенькой резиновой лодки.

Не было ничего увлекательней для маленького Пети, чем сидеть на полу вместе с отцом и чинить прорванный бредень или мастерить очередную донку. А потом, уже на озере, плыть, дрожа от утреннего тумана, и вытаскивать из холодной воды запутавшуюся в сетях рыбу.

Рыбу отец РЅРѕСЃРёР» РЅР° рынок Рё продавал. Полученные деньги шли РЅР° РІРѕРґРєСѓ, РЅРѕ каждый раз что-РЅРёР±СѓРґСЊ перепадало Рё Пете — кулек СЏРіРѕРґ, петушок РЅР° палочке, стакан семечек, РєСѓСЃРѕРє медовых СЃРѕС‚. Р?РЅРѕРіРґР°, РєРѕРіРґР° улов оказывался удачным, отец покупал Сѓ кавказских торговцев РѕРґРёРЅ персик, Рё Петя старался растянуть удовольствие. Полусъеденный персик покрывался пылью, РІРѕРєСЂСѓРі кружилось полчище РјСѓС…, Р° Петя РІСЃРµ РЅРµ доедал его, стараясь, чтобы как можно большее количество людей увидело, какой хороший Сѓ него персик.

Впрочем, иногда у отца случался запой, и тогда он оптом отдавал всю пойманную рыбу бабе Наде, меняя ее сразу на самогон. Ушлая баба Надя коптила рыбу на маленькой коптильне и продавала ее на рынке уже втридорога.

Р? каждый раз, РєРѕРіРґР° отец впоследствии видел РЅР° рынке ее товар, РѕРЅ, вздыхая, РіРѕРІРѕСЂРёР» Пете:

— Эх, сынок, вот видишь, как люди умеют устраиваться? Если бы я не пил да был похитрее, давно бы стал миллионером. Купили бы мотоцикл с коляской, матери твоей платье новое импортное и зажили бы как люди!

От мысли о том, что он никогда не сможет жить «как люди», мучающей каждого пьющего русского человека, желание выпить за свою несложившуюся жизнь только усиливалось.

По большим праздникам — Новый год, или седьмое ноября, или майские праздники — отец наливал сто грамм и Пете. На все возражения со стороны матери он всегда произносил одну и ту же фразу:

— Он — мужик, пускай привыкает с детства. Пускай учится, пока я жив.

Водка Пете не нравилась, но чувство приобщенности к взрослому миру перевешивало. Он старался пить не морщась, закусывал соленым огурцом и сдерживал готовые брызнуть из глаз слезы.

А однажды к ним в дом постучал участковый и, пройдя на кухню, долго говорил о чем-то с матерью. Стараясь, чтобы его не услышали, Петя вжался в стену и слушал.

Многое из того, что говорил участковый, было непонятно, но одно Петя понял — отца зарезали, и сейчас он лежит на улице возле местной пивной.

Участковый пришел за матерью, чтобы составить протокол опознания.

Петя выбежал из дома и понесся по направлению к пивной.

Толпу он увидел уже издали. Мужики, обычные посетители заведения, стояли полукругом и мрачно смотрели вниз. Там же находились и все местные милиционеры в количестве двух человек.

Протиснувшись сквозь людей, Петя увидел отца.

Спустя три минуты из пивной вышла буфетчица, неся в руках большую клеенчатую скатерть, во многих местах прорезанную завсегдатаями пивной. Этой клеенкой накрыли тело отца.

Р?менно РІ этот момент РѕРЅ отчетливо РїРѕРЅСЏР», что отца больше нет Рё что этот персик ему уже никто РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ РєСѓРїРёС‚.

После этого он заревел…

— Сколько можно про отца? — крикнул он. — Как он вообще мог жениться на такой дуре?

— Свинья, — монотонно продолжала причитать мать. — Свинья неблагодарная.

Петя сам не понял, как его правая рука непроизвольно сжалась в кулак и как в следующий момент этот кулак вылетел вперед.

Мать охнула и тут же замолчала.

Она держалась за щеку и испуганно смотрела на сына. Да, он действительно часто грубил ей, пил, мог не ночевать дома. Но того, что он может поднять на нее руку, она не ожидала.

Не произнеся ни слова, Петя отступил на два шага назад и, сорвавшись с места, пулей бросился вон из дома.

Он бежал, не разбирая пути, бежал до тех пор, пока не запыхался. Остановился уже далеко за деревней, возле старого колхозного загона для скота.

Потом, забившись РІ самый дальний СѓРіРѕР», РєСѓСЂРёР» РѕРґРЅСѓ Р·Р° РґСЂСѓРіРѕР№ вонючие папиросы, РѕС‚ которых жгло горло, Рё дрожал. Сотни мыслей проносились РІ его голове, РЅРѕ РЅРё РѕРґРЅР° РёР· РЅРёС… РЅРµ была достаточно весомой, чтобы РѕРЅ РјРѕРі РЅР° ней остановится. Р? лишь РєРѕРіРґР° РѕРЅ начал успокаиваться, его сознание начала заполнять РѕРґРЅР°-единственная мысль. РћРЅ РїРѕРЅСЏР», что СЃРЅРѕРІР° думает Рѕ лежащем РЅР° РґРЅРµ лесного озера трупе Славки Горячева.

Р? СЃРЅРѕРІР° РІ его душе проснулся страх. Страх Р·Р° то, что тело может всплыть.

Вчера ночью они втроем договорились о том, что минимум месяц не станут показываться возле озера, чтобы не светиться. На этом настоял Виталик. Но сейчас Петя чувствовал, что он просто обязан пойти туда и посмотреть. Ему надо было удостовериться, что все спокойно. Он чувствовал, что если не будет в этом уверен, то не сможет долго держать в себе их общую тайну и рано или поздно обязательно проболтается.

Петя долго РЅРµ РјРѕРі заставить себя подойти Рє лесному озеру. Целых полчаса РѕРЅ блуждал РІРѕРєСЂСѓРі РґР° около, РЅРµ находя РІ себе СЃРёР» Рё смелости приблизиться. Ему казалось, что там его поджидает милиция СЃ собаками, которые мгновенно учуют приставший Рє нему запах РєСЂРѕРІРё. Р—Р° каждым Р