Искусство сатьяграхи

Сергей Викторович Девяткин

Автор - научный директор Новгородского Новгородского Межрегионального института общественных наук, заведующий кафедрой философской антропологии НовГУ.

ИСКУССТВО САТЬЯГРАХИ

Оп.: Опыт ненасилия в XX столетии. Социально-этические очерки /Под ред. Р.Г. Апресяна. - М.: Аслан, 1996.

http://ethics.iph.ras.ru/works/N/N.html

Неподалеку от главного здания Московского университета стоит памятник: маленький человек с бритой головой и большими оттопыренными ушами, опираясь на длинный посох, размашисто шагает куда-то. Это Мохандас Карамчанд Ганди. Точно такой же памятник есть и в Индии, в Мадрасе. Этот образ Ганди заимствован со старой фотографии, в свое время мелькавшей на страницах многих газет мира. Ганди изображен на ней во время проведения Соляного похода- марша к берегу океана, где символическим актом выпаривания соли из морской воды он начал свою последнюю массовую кампанию "сатьяграхи" за свободу и обновление Индии.

Ганди известен миру как человек, благодаря которому бывшая колония Британской империи стала независимой. Джавахарлал Неру назвал его "Отцом Нации". Ганди совершил достаточно, чтобы быть увековеченным в камне или бронзе. Однако почему дважды выбрано одно и то же решение памятника? Шаг вперед, схваченный в камне, придает фигуре даже некоторую неестественность. Почему бы не изобразить Ганди за прялкой ("чаркхой"), которая стала символом независимости и созидания, или на молитвенном митинге, или на сессии Индийского Национального Конгресса? Или же напоминание о Соляном походе, с которого началась кампания сатьяграхи, призвано подчеркнуть особую роль, уготованную сатьграхе современной истории человечества?

Рождение сатьяграхи

Сатьяграха - техника и искусство политической борьбы, основанной на определенной философии. Она в чем-то напоминает такой вид восточных единоборств, как айкидо: целью является не поражение противника, а достижение единства, гармонии с ним. Однако проводится сатьяграха не на татми, а в сфере политики. В принципе, политика - не единственная область ее применения, но главные события до сих пор происходили именно здесь. Особенность этой борьбы состоит в том. что она ведется без применения насилия.

В этом утверждении, правда, слышится противоречие: что же такое борьба, как не применение силы? Но не всякое использование силы есть насилие. Попытки точно определить, что является, а что не является насилием, потребовали бы от нас долгих философских упражнений. Да и неизвестно еще, смогли бы мы придти к единому мнению. Поэтому поступим иначе. Рассмотрим конкретные исторические примеры сатьяграхи. И тогда может быть мы поймем, что означает борьба без насилия.

"Сатьяграха" - новое слово. Оно было придумано в начале ХХ века. Когда Мохандас Ганди впервые начал применять новую форму политической борьбы, основанную на построенной им философской системе, он попытался как-то ее обозначить, выделить. Поначалу он пользовался выражением "пассивное сопротивление"(passive resistance), однако вскоре решил, что это название не слишком удачно. Ганди хотел подчеркнуть, что его движение по своему замыслу исключает насилие над кем бы то ни было. Когда он узнал о развернувшемся в Англии суфражистском движении (борьбе женщин за свои избирательные права), он увидел, что и пассивные формы могут вести к насилию. Перебрав десятки вариантов названий и не в силах на чем-то остановиться, Ганди объявил в своей газете "Indian Opinion" ("Индийское мнение"), издававшейся в Южной Африке, конкурс на лучшее наименование. Его родственник Маганлал Ганди, соединив два слова: "сад" (истина) - "аграха" (твердость), предложил термин "садаграха" (sadagraha), который сам Махатма лексически откорректировал: "сатьяграха" (satyagraha). Так в 1908 году появился еще один неологизм, которому суждено было стать международным.

Сатьяграха, таким образом - это твердость в поиске и достижении Истины; Британская энциклопедия переводит этот термин как "истинная сила" или "ревностное служение истине". Служение истине - жизненный идеал Ганди. Впоследствии по аналогии с "сатьяграхой" возник другой термин, означающий нечто противоположное: "дура-граха", или упорство в заблуждении, во лжи, "злая сила". Сторонник дураграхи стремится только к своей эгоистичной выгоде (будь то эгоизм личности, клана или нации), ему нет дела до нужд и интересов других. Практикующий сатьяграху, напротив, ищет некоторого оптимального, "истинного" положения дел, ищет возможной гармонии между интересами различных людей и групп. Ради этого истинного положения вещей он готов даже поступиться своей выгодой.

Любое насилие для Ганди связано с темной стороной жизни, с "дураграхой", поэтому он отвергает его - как в личной, так и в общественной жизни. Мысль о том, что насилие - зло, и что нужно отказаться от его применения, сама по себе стара как мир. Этому учил ХристоС. Ганди вспоминал древних индийских мудрецов - риши, любил цитировать соответствующие места из "Бхагаватгиты". Многие были согласны с этой истиной - в теории. Единицы пытались применить ее на практике. Между отрицанием насилия в теории и реализацией этого принципа всегда существовала и существует огромная пропасть. Практиковавшие ненасилие выказывали силу духа, благородство, мужество, но всегда оказывались в невыгодном положении: их использовали, но с ними не считались. Как правило, это были одиночки, массы же оставались в стороне, либо смеялись над непрактичностью таких "рыцарей духа". Уникальность Ганди состоит в том, что он, во-первых, сделал ненасильственную борьбу массовой, а, во-вторых, сделал ее эффективной. Одно определяет другое: борьба не стала бы массовой, если бы она не была эффективной, но она не стала бы эффективной, если бы не была массовой.

Деятельность Ганди, разумеется, не ограничивалась только кампаниями сатьяграхи. За свою долгую жизнь он перепробовал десятки различных занятий, профессий, достигая во всех определенных успехов. Он увидел победу дела своей жизни - освобождение Индии (впрочем, это не принесло ему счастья). Строго говоря, массовые кампании сатьяграхи Ганди проводил в течение своей жизни всего три раза: однажды - в Южной Африке и дважды - в Индии. Причем неоспоримой победой завершилась только одна из них - южноафриканская; вторую Ганди решительно остановил в самом разгаре после случившегося акта насилия (к которому лично он непосредственно отношения не имел); третья как-то "сошла на нет", не принеся ощутимых побед (хотя некоторые сдвиги произошли), но и не закончившись горьким поражением. Говоря медицинским языком, эффективность средства - процентов 50. Первая сатьяграха тянулась восемь лет, вторая закончилась через три года, итоги третьей стали ясны через год. Ганди прибегал к оружию сатьяграхи еще не раз, но уже только в одиночку, полагая, что народ не готов к массовой кампании.

Успех в половине случаев - много это или мало? Видимо, все зависит от точки зрения: "пессимист говорит, что театр наполовину пуст, оптимист - что театр наполовину полон". Во всяком случае, Западный мир проявил к тактике и стратегии сатьяграхи большой интерес, найдя ее хотя и не совершенным, но многообещающим средством политической борьбы.

Сам Ганди относился к сатьяграхе не только как к инструменту решения конфликтов. Для него она была, скорее, стилем жизни, способом отношения к миру, искусством общения, путем к Богу. Он бывал недоволен, когда сатьяграху расценивали только как технику. Немногие могли разделить его взгляды. Не потому ли в "Автобиографии" Ганди с горечью отмечал, что чувствует себя одиноким, несмотря на то, что вокруг него всегда так много людей?

Махатма Ганди. Штрихи к портрету.

Мохандас Карамчанд Ганди родился в 2 октября 1869 года в небольшом княжестве Порбандар на северо-западе Индии. Через 78 лет, 30 января 1948 г., юноша (Натурам Годсе) из одной религиозной организации, "Раштрия севак сангх" ("Союз служителей родины"), во время пути Ганди на молитвенный митинг тремя выстрелами оборвал его жизнь. Биографу Ганди Тендулакару едва хватило восьми томов, чтобы описать все, что происходило за эти 78 лет с его героем (Tendulakar D.G. Mahatma. Life of Mohandas Karamchand Gandhi. V.I-VIII. Bombay, 1951-1954).

Отметим лишь несколько вех его жизненного пути, которые помогут лучше понять внутренний мир основателя сатьяграхи. Семья, в которой он родился, принадлежала к торговой касте вайшья и была очень религиозной. Маленький Мохандас посещал и индуистский, и джайнистские храмы, однако не особенно вдумывался в смысл изучаемых религиозных текстов. Подлинное откровение от прочтения "Бхагават-Гиты" он получил много позднее, после завершения образования. Что отличало мальчика с раннего детства, так это исключительная правдивость, стремление видеть вещи такими, как они есть "на самом деле", что в общем-то не совсем обычно для подростков, расцвечивающих мир своими фантазиями.

В 13 лет Мохандаса женили. Со своей женой, Кастурбай, он прожил вместе 64 года вплоть до ее смерти, и она была, возможно, одной из самых надежных, хотя и незаметных, опор в его жизни. Кастурбай смиренно сносила все его эксперименты, затрагивавшие самые разные стороны их семейной жизни. Воспитание детей мужа-политика тоже большей частью легло на ее плечи.

Ганди был чрезвычайно привязан к отцу, который умер, когда Мохандасу было 15. Смерть отца была сильнейшим потрясением для него. Обстоятельства, при которых она произошла, Ганди воспринял как знак судьбы. Глубокую привязанность к отцу он делил с чувственной страстью к жене. Так случилось, что в момент смерти отца он пребывал на брачном ложе в соседней комнате, и отец ушел из жизни не у него на руках, как бы полагалось, а на руках дяди Мохандаса. Для Мохандаса это было непереносимым горем. Он воспринял происшедшее как кару за пренебрежение долгом во имя страсти или, если быть более точным, во имя чувственной похоти. Этот сюжет из ранней юности постоянно преследовал Мохандаса. Темпераментный, чувственный от природы, он рано объявил борьбу своим страстям, и чем сильнее были окружающие его соблазны, тем яростнее он сопротивлялся. Всю жизнь он практиковал различные посты, принимал строгие обеты. Свой главный обет он принял именно в год рождения первой сатьяграхи.

Первым серьезным выбором в жизни Ганди было решение учиться в Англии. Предстояло адаптироваться к чужим нравам и обычаям, научиться языку, решить финансовые проблемы. Чтобы укрепить себя, Ганди дал обет матери не притрагиваться к мясу, вину и табаку. Несмотря на обет, каста, к которой принадлежал Ганди, запретила ему поездку в Англию. Нарушив запрет, он фактически лишил себя всякой поддержки и привычного круга - каста ответила запрещением всем своим членам помогать Ганди.

Отсутствие в Лондоне, куда прибыл Ганди, того обилия фруктов и овощей, которые есть в Индии, и невозможность употреблять в пищу мясо привели к тому, что в свободное время он большей частью решал проблему питания. Неудивительно поэтому, что среди всех новых учений, которыми была так богата Англия конца XIX века, Мохандаса более всего заинтересовало вегетарианство. Три года, проведенные в Лондоне, были школой самоограничения и самодисциплины. Одновременно Ганди открыл для себя прелесть эксперимента, пытаясь найти оптимальный режим питания. Позже он будет экспериментировать и в политике, и в религии, и в личной жизни; не случайно его автобиография называется "История моих экспериментов с Истиной".

В Лондоне Ганди получил юридическое образование и стал адвокатом. Британское понимание закона, справедливости, демократии, права составили круг идей, которые позволили Мохандасу построить свою европейски ориентированную шкалу правовых ценностей. Эта шкала помогала ему понимать логику англичан в политической борьбе и находить действенные аргументы в свою пользу.

Став адвокатом, Ганди в 1891 году возвращается в Индию, и вскоре случай предоставляет ему возможность поработать в Южной Африке. Приехав туда по контракту на один год, Ганди провел в этой стране 20 долгих лет. Именно здесь он сформировался как убежденный сторонник ненасильственных методов борьбы. По контрасту с Лондоном, где к Ганди относились как к равному, в Южной Африке он с первых шагов столкнулся с жесткой расовой дискриминацией. Уже в 1894 году, 25-летний адвокат включился в борьбу за права индийцев. Одновременно это время его духовного роста. Ганди впервые начал систематически и целенаправленно изучать священные тексты разных религиозных традиций. Сравнительный анализ Библии, Корана и Бхагават-Гиты привел его к мысли, что ни одна доктрина не обладает искомой полнотой и только их синтез может открыть ему путь к высшей Истине, приобщение к которой стало смыслом всей его жизни. Некоторое предпочтение, впрочем, Ганди все же отдавал Бхагават-Гите.

Если говорить о других духовных источниках, оказавших сильное влияние на выработку Ганди своей собственной концепции, то следует назвать три имени. Это, во-первых, индийский поэт Райчандбхай, с которым Ганди общался непосредственно, живя в Индии. Во-вторых, Лев Николаевич Толстой, которого Ганди начал читать тоже в 1894 году. Особенно Ганди выделял "Царство Божие внутри нас". Третьим по счету, но не по значению был английский философ, теоретик культуры и искусства Джон Раскин. Его критика современной машинной цивилизации, проповедь "чистого" крестьянского труда настолько пришлась Ганди по душе, что он даже купил ферму, где намеревался реализовать идеи своего учителя. Позже, рисуя картину особого пути Индии в современном мире, Ганди во многом будет воспроизводить основные идеи Раскина. Книгу Раскина "Последнему, что и первому" (Until this Last) Мохандас специально пересказал для своих соплеменников на гуджарати.

Напряженные идейные искания и не менее интенсивная работа по защите интересов индийской общины в Южной Африке привели Ганди к важному переломному моменту в его жизни. Служение Истине, приближение к ней возможны лишь при неуклонном следовании принципу ахимсы. Перевести этот санскритский термин как просто "не-насилие" явно недостаточно. Ахимса - это и непричинение зла всем живым существам, и деятельная помощь им, и усмотрение единства в самых разнообразных, внешне не связанных между собой явлениях, и чувство благоговения перед жизнью во всех ее проявлениях, и стремление к внутренней чистоте, и многое другое. По сути, за понятием ахимсы раскрывается особый стиль жизни и целостного отношения к миру. В 1906 году Ганди окончательно выбирает для себя такой стиль.

Главным врагом ненасилия, считает он, являются страсти, поэтому их укрощение выступает для него первоочередной задачей. Он становится очень строгим вегетарианцем (отказывается с этого времени принимать в пищу даже молоко) и принимает в возрасте 37 лет обет "брахмачарья" - полного полового воздержания. Свои обеты он никогда не нарушал. Он переходит на самообслуживание (сам стирает, гладит и т.п.), что для лиц его положения (адвокаты неплохо зарабатывали) было вызовом общественному мнению, бреется "всухую", так как мыло изготавливается из жира убитых животных (не употребляет он его и при омовениях), принимает обет не принимать никаких материальных подношений (а поскольку их преподносят, то все полученное жертвует на общественные нужды или раздаривает). Так принятие определенных философских воззрений изменило его жизнь до самых мелочей.

Есть история о том, как Лев Толстой, разговаривая с кем-то, одновременно бессознательно отреагировал на укус комара и, хлопнув себя по лбу, убил его. На замечание собеседника, что убийство комара явно противоречит проповедуемым Толстым принципам, Лев Николаевич ответил: "Не надо жить подробно". Ганди в этом смысле являл собой полную противоположность русскому писателю - он жил "подробно", очень подробно. То, что интересы Ганди сосредоточились на политической борьбе, не противоречит идее ахимсы. Как можно облегчить страдания других, если не менять несправедливых политических институтов? Для него религия теснейшим образом сопряжена с политикой. Вне политики, считает Ганди, религия не действенна.

Дальнейшая биография Ганди - это одновременно история сатьяграхи, хотя организацией и проведением кампаний сатьяграхи его жизнь, конечно, не исчерпывалась. Тем не менее борьба за новую свободную от насилия и ненависти Индию стала стержнем его жизни, внешним проявлением внутренних идейных поисков. В 1915 году Ганди после успешного завершения борьбы в Южной Африке возвращается в Индию. Спустя более 30 лет, в 1947 году, британцы спустили свои государственные флаги в этой стране и покинули ее. В этом Ганди принадлежит едва ли не решающая роль. Индия - не единственная страна, в ХХ веке освободившаяся от колониальной зависимости, но индийцы первыми в мире сделали это без применения организованного насилия. Ненасильственное противостояние хорошей государственной машине с сильной армией впервые закончилось победой, и это вызвало что-то вроде шока в Европе, где привыкли мыслить прии появлении конфликтов в категориях "силовых решений". Заслуга этого принадлежит главным образом Ганди. О нем написаны тысячи книг, освещающих под разными углами все стороны его жизни и деятельности. Мы попробуем рассмотреть только то, что связано с ненасильственными кампаниями сатьяграхи.

Сатьяграха в Южной Африке

"Сатьяграха была принята не в результате заранее обдуманного плана. Она родилась внезапно, помимо моей воли. Однако, я ясно видел, что все мои предшествующие шаги вели к этому" (Ганди М. Моя жизнь. М.: Наука, 1969. С. 198.)

Место действия: провинция Трансвааль Южно-Африканского Союза (с 1907 года - на правах самоуправляющейся колонии).

Время действия: 22 августа 1906 года - 30 июня 1914 года.

Главные действующие лица: Мохандас Ганди, 37 - летний адвокат, индиец; генерал Смэтс, премьер-министр Трансвааля, англичанин.

Другие участники: британские индийцы в Трансваале - 13 тыС. чел. (к началу действия; в конце - только половина); армия и полиция Трансвааля; члены английского парламента: лорд Элджин - министр колоний, Морли - министр по делам Индии, Дадабхай Наороджи - первый индиец, избранный в английский парламент; мыслители, к мнению которых прислушивался цивилизованный мир - Бернард Шоу, Бертран Рассел, Лев Николаевич Толстой, Альберт Энштейн.

Этапы сатьяграхи: 1908 год- первое соглашение Смэтса - Ганди; 1914 год - второе соглашение Смэтса - Ганди (подписано 30 июня)

Цель кампании: отмена дискриминационного закона о положении азиатов в Трансваале ("Черного закона"), принятого в 1907 году.

Результат борьбы: отмена этого и некоторых других дискриминационных законов, направленных против индийской общины в Южной Африке.

Что стоит за этой короткой справкой?

Выясним, что такое "Черный закон", против которого выступали индийцы. 22 августа 1906 года в правительственной газете Трансвааля был напечатан новый законопроект. В нем предлагалось провести регистрацию всех индийцев, живущих на территории колонии, и выдать каждому специальное удостоверение. Лица, задержанные полицией без удостоверений, подлежали аресту и высылке из страны. Ни от белых (буров и англичан), ни от коренного населения такой регистрации не требовалось. Зато для индийцев регистрация сопровождалась рядом унизительных требований, в частности - обязательно оставить в полиции отпечатки всех десяти пальцев, что, как известно, применяется только в отношении преступников. Отпечатки пальцев должны были оставлять все, начиная с восьмилетнего возраста. При отсутствии удостоверения личности индиец оказывался фактически вне закона, так как не мог обратиться ни в одно официальное учреждение, устроиться на работу и т.п. Законопроект предполагал также обязательную регистрацию брака по христианскому обряду, иначе брак признавался незаконным. Полиция получала большие полномочия, например, входить в жилища индийцев (в том числе и на женскую половину дома, что было немыслимо для индуса или мусульманина), чтобы проводить проверку документов. За въезд на территорию провинции индиец должен был уплатить огромную для большинства из них суму в три фунта стерлингов (в то время эта сумма превышала годовую зарплату рабочего). Через год законопроект был принят парламентом и получил силу закона.

Первая реакция Ганди была резкой: "Лучше умереть, чем согласиться с подобным законом" (Горев А.В. Махатма Ганди. М., 1984. С. 38.)

Сразу же после опубликования законопроекта он выступает в столице Трансвааля Иоханнесбурге, в театре "Империал", где призывает соотечественников начать борьбу, пока законопроект не стал законом. Действительно, требование отпечатков пальцев зачисляет всю нацию в разряд преступников; признание незаконными браков, заключенных не по-христиански, глубоко оскорбляет религиозные чувства; возможность входить в дома - нарушение имперской Конституции. Зал горячо и бурно реагирует на слова Ганди, мужчины клянутся убить всякого, кто осквернит их дом и оскорбит честь. Учитывая их темперамент, кровавые столкновения в недалеком будущем кажутся неизбежными.

Обращение Ганди к местному парламенту не услышано. Тогда он решает поехать в Лондон: в конце концов Южная Африка после англо-бурской войны - колония Британской империи, и если английское руководство скажет "нет" закону, провинция подчинится. В 1907 году Ганди прибыл в Англию и при помощи Дадабхая Наороджи провел переговоры с лордом Элджином и Морли. Лорд Элджин твердо обещал Ганди, что не санкционирует закон. Обрадованный, Ганди вернулся в Африку. Лорд Элджин сдержал слово - английский парламент не дал своего разрешения на введение Черного закона в Трансваале. В то же время, он пригласил к себе верховного комиссара провинции и объявил ему, что по закону самоуправляющаяся колония, какой Трансвааль стал в 1907 году, вовсе не обязана подчиняться решениям Лондона. Ганди, попросту говоря, провели.

Законопроект уже стал законом и, следовательно, ему нужно подчиняться. Что делать? У индийцев в Трансваале нет никакой поддержки в стране. Население Южно-Африканского Союза - 7 миллионов, из них 2 миллиона - белых, а индийцев - всего 150 тысяч человек. Они чужие на этом континенте. Южная Африка в начале ХХ века - это почти буквально "край света", и происходящее там пока мало интересует общественность Европы и Америки. Даже если бы Ганди был сторонником вооруженных столкновений, он бы вряд ли рискнул прибегнуть к оружию - насильственное сопротивление не имело никаких шансов на успех. Это понимали все, даже самые горячие головы.

Ганди, однако, не помышлял о насилии. Как мы помним, начало борьбы против Черного закона - 1906 год - был переломным в личной жизни Махатмы, но в этом году он решил следовать принципу ахимсы во всех жизненных делах, принял обет брахмачарья, стал строгим вегетарианцем. Вскоре после выступления в театре "Империал" он заявил, что принцип "око за око" может лишь ослепить обе стороны. Однако мириться с несправедливостью он не собирался. Как добиться своего, не причиняя зла другим? Этот вопрос стал стержнем его размышлений.

Прежде всего, - размышлял Ганди, - надо понять, почему англичане так грубо и цинично обошлись с индийцами? Ведь не просто потому, что им доставляет радость унизить иноплеменников? Есть ли в их требованиях какое-то рациональное зерно, с которым можно если не согласиться, то хотя бы понять его, объяснить? Вопрос простой (и ответ на него оказался прост), но то, что Ганди задал его себе, говорит о многом. Он сделал то, чего в голову не приходило сделать его охваченным праведным гневом друзьям: он поднялся над ситуацией и попытался поставить себя на место противника, попытался понять его.

Впоследствии он делал так всегда, допуская, что противник тоже может быть в чем-то прав. Такое допущение изменяет видение конфликта. Во-первых, позволяет понять, что в позиции противника (со временем Ганди стал говорить: "оппонента") является принципиальным и что - нет. То, в чем оппонент видит свою правоту, всегда для него принципиально, и он ни за что не откажется от этого, но по другим вопросам он вполне может пойти на уступки. Во-первых, если мы допускаем, что оппонент тоже в чем-то по-своему прав, значит, в конфликте участвуют не истина и ложь, а две правды. Что из этого следует? Компромисс с ложью, несправедливостью недопустим, но компромисс с чужой истиной возможен и даже желателен. Например, любой бизнесмен поступает так, заключая сделки, иначе предпринимательство, торговля стали бы невозможны.

В чем Ганди увидел рациональное, с точки зрения англичан, зерно Черного закона?

Немного истории

Во второй половине ХIХ века Южная Африка была забытым Богом местом. По преимуществу в ней хозяйствовали буры (потомки голландских колонистов); провинция Наталь принадлежала Британской короне. В провинции выращивался сахарный тростник и производился сахар, для чего англичанам требовалась рабочая сила. Местных рабочих не хватало, и британцы решили нанимать по контракту рабочих из своей индийской колонии. Так в 1860 году в Южной Африке появились первые индийцы - законтрактованные на пять лет рабочие. Чтобы заманить их в глухие далекие места англичане обещали каждому желающему по истечении контракта земельный участок, благо, земли было более чем достаточно. Индийцы скоро поняли выгоды предприятия и проявили немалую деловую активность: расселились по всей стране, строили дома, возделывали участки, культивировали овощи, манго, стали домо- и земле- владельцами. Как говорится, все были довольны. Однако вскоре случай изменил ситуацию. В 1867 году на берегу реки Оранжевой были найдены алмазы.

Через три года в Южную Африку хлынули старатели. За ними - торговцы. Страна стала стремительно развиваться. Началась ожесточенная борьба за землю, которой сразу стало не хватать; началась борьба за рынок. Две войны: англо-бурская (1899-1902) и англо-зулусская (1906) закончились победой англичан. Из скромных соседей-колонистов они превратились в хозяев-колонизаторов. Земля была в их руках. В стране появилась европейская, в первую очередь английская, буржуазия, которая основала "хороший бизнес". Ни местное население - гриква, зулусы, коикоины, ни диковатые бурские фермеры вести бизнес не умели. Единственными настоящими и очень серьезными конкурентами англичанам оказались прибывшие раньше и уже освоившие местный рынок индийцы. Землю, которой они пользовались, индийские купцы получили из рук самих же англичан.

Англичанам казалось совершенно естественным, что хозяевами в колонии должны быть они, а не приезжие чужаки, поэтому было принято решение - ограничить, а затем свести на нет въезд индийцев, чтобы избавить себя от конкурентов. Черный закон - попытка создать жесткие условия индийцам и вынудить их покинуть колонию.

Ответ Ганди. Первое соглашение.

Во всем этом Ганди разобрался быстро. Он понял, что в принципиальном для англичан вопросе - ограничение деловой активности индийцев - они не уступят. Что же, покинуть страну, бросив созданное и накопленное за годы интенсивного труда? Нет, надо принять вызов и бороться за свои права, даже если придется много страдать. Ненасилие (ахимса) не означает пассивности. Сатьяграх (хотя тогда такого слова еще не было) стремится не причинять зла другим, но он сопротивляется злу всей силой своего духа. Он сопротивляется активно и решительно, не боясь ничего, даже смерти. Он готов принять страдание даже с радостью, если его не избежать.

Ганди добросовестно пытается договориться с властями, убедить их не принимать закон, оскорбляющий индийскую общину. Он верит, что любого человека можно убедить. Хотя в действительности у него это пока не получается. Тогда он предупреждает премьер-министра, что в случае принятия закона он начнет кампанию гражданского неповиновения - индийцы не будут выполнять требования, унижающие их. 11 января 1908 года Ганди организует перед зданием магистрата в Иоханнесбурге демонстрацию протеста.

Не соблюдать законы - значит совершать преступление. Чем отличается гражданское неповиновение от простого криминала? Обычно преступник стремится избежать наказания за содеянное. Участник гражданского неповиновения готов принять наказание, он не прячется и не уходит от ответственности за свои поступки. После демонстрации Ганди как зачинщик арестован. На суде он полностью признает свою вину и требует себе самого строгого приговора. Если, конечно, судьи убеждены, что Черный закон - справедливый закон. Если они видят, что закон несправедлив, то им лучше бы его отпустить. Судьи смущены таким поведением и не делают ни того, ни другого. Приговор - два месяца тюрьмы.

В тюрьме есть время для размышлений. Ганди пишет книжку "Хинд сварадж" ("Индийское самоуправление") и пытается осмыслить ситуацию. Могут англичане отменить Черный закон целиком? Нет, это противоречит их интересам, их правде. Могут индийцы починиться всем требованиям закона? Тоже нет. Тот, кто это делает (а такие были), унижают не только себя, но и нацию. Неужели нет выхода? Конфликты, где сталкиваются две правды, кажутся самыми неразрешимыми и оттого трагичными. Ганди нашел выход, ставший впоследствии одним из основных принципов сатьяграхи. Этот выход - компромисс.

Обе враждующие стороны настроены максималистски: "все или ничего". Упорствование в этой позиции будет только множить обиды и аккумулировать агрессию, которая со временем стихийно, неуправляемо выплеснется наружу. Последствия будут непредсказуемы. Более мудрый сделает жест доброй воли, шаг навстречу взаимопониманию, согласившись в чем-то уступить. Тогда, возможно, и оппонент пойдет на уступки. По русской пословице, "худой мир лучше доброй ссоры". И вот появляется случай проверить правильность своих размышлений на практике: генерал Смэтс обещает отменить закон, если индийцы добровольно пройдут регистрацию в полиции. Кроме общей стратегии, диктуемой экономическими соображениями, регистрация преследовала и более частную задачу - помешать незаконному (тайному) въезду индийцев в Трансвааль (они ехали сюда в поисках работы).

В черно-белых шортах заключенного Ганди прямо из тюрьмы доставлен в Преторию, столицу ЮАС, в кабинет к Смэтсу. Согласен ли он на предложение? Обещание, да еще данное тет-а-тет, самая ненадежная вещь в политике. Было бы гораздо лучше, если бы генерал сначала отменил закон, а потом индийцы прошли бы добровольную регистрацию. Но... Ганди доверяет оппоненту. Он соглашается на такой явно "перекошенный" компромисс, рискуя быть обманутым и не получить ничего взамен. Сразу после беседы, 30 января 1908 года, не просидев и пятнадцати суток, Ганди отпущен на свободу. Заняв денег на билет у секретаря Смэтса, Ганди едет в Иоханнесбург, убеждать друзей делать то, против чего еще недавно он так решительно выступал.

На следующий день Ганди снова выступает в театре Иоханнесбурга. Он раскрывает перед слушателями идею компромисса: "Конечно, было бы несравненно лучше, если бы добровольная регистрация проходила только после отмены закона. Но тогда это не было бы компромиссом. Компромисс означает, что обе стороны идут на большие уступки за исключением тех, которые имеют принципиальное значение. Для нас принципиальное значение имеет то, что мы не подчиняемся Черному закону... Принципиальная позиция правительства сводится к следующему:...помешать незаконному въезду индийцев в Трансвааль...; и правительство точно также не может пойти на уступки. Наша борьба направлена не против принципиальной позиции, а против того клейма, которое закон пытается наложить на нашу "общину"{ Ганди М. Моя жизнь. С. 280-281.}. Добровольно зарегистрироваться и даже дать отпечатки пальцев, говорит Ганди, не является оскорблением. Наоборот, это знак "высшей марки джентельмена"{ Там же. С. 282.}. Он приводит простой пример: когда Вас заставляют кланяться, поклон означает унижение, но когда вы добровольно приветствуете кого-то поклоном, это только свидетельствует о вашей воспитанности.

Однако то, что было очевидно для Ганди, далеко не ясно для других. Его предложение компромисса вызвало бурю. Оно требовало ломки прежних взглядов, определенной психологической подготовки. Высказывались опасения: что, если генерал Смэтс обманет? Ганди парировал: "Сатьяграх навсегда распростился со страхом, он никогда не боится доверять своему противнику". Если Смэтс обманет нас - мы снова начнем кампанию гражданского неповиновения; но никто не обвинит нас, что мы отказались от сотрудничества.

Самым серьезным вопросом стало подозрение Ганди в предательстве. Почему он так быстро поменял взгляды? Называлась даже сумма - 15 тыС. фунтов стерлингов, за которую его якобы купили. Что может быть горше такого обвинения от недавних соратников? До конца жизни он встречал непонимание в вопросах компромисса. Один патан (общее название для различных афганских племен) во время выступления Ганди поклялся Аллахом, что убьет того, кто зарегестрируется первым. Раскол в своих рядах любого мог повергнуть в уныние. Ганди, однако, и из него сумел извлечь пользу: "Борьба с противником не дает таких ценных уроков, какие получаешь, когда приходится иметь дело с недоразумениями и распрями между друзьями. Борьба с противником как-то заряжает и вызывает подъем, а недоразумения и разногласия между друзьями - явление редкое и потому особенно тягостное. Но как раз именно здесь выдержка подвергается настоящему испытанию"{Там же. С. 284.}.

В движении обнаружился круг людей, которым добровольная регистрация была просто невыгодна. Ими были, вo-первых, те, кто под шумок гражданского неповиновения обделывал свои довольно темные дела, a упорядочение въезда в Трансвааль становилось помехой для контрабанды. Патаны были слишком горячи и воинственны, их мораль расценивала любую уступку как позор, трусость и предательство. Не желали регистрации и те, кто уже прошел ее принудительно, изменив движению - из страха или по другим причинам; им было обидно за бессмысленность своего поступка.

И хотя Ганди в это раз сумел убедить большинство в правильности принятого им решения, напряженность полемики, сумбур и непонимание со стороны даже близких соратников показали, что любую кампанию сатьяграхи нужно готовить долго и кропотливо, определенным образом формируя сознание людей. Иначе в ходе кампании их может ожидать сильнейшая психологическая ломка. Нужна целая система, направленная на формирование навыков "ненасильственного действия" и в конечном счете на изменение сознания активистов сатьяграхи. Нужны центры, где бы осуществлялась такого рода подготовка. Этими центрами стали основанные Ганди ашрамы.

Ашрамы

Отвлечемся ненадолго от хроники первой в мире сатьяграхи, чтобы упомянуть о таком интересном явлении как ашрам. Ашрам - что-то вроде монастыря, обители, коммуны на индийский манер. Это союз единомышленников, которые вместе живут и трудятся на некотором удалении от суеты повседневности. Как правило, их жизнь регламентирована уставом, принятым распорядком. За свою жизнь Ганди основал четыре ашрама: два в Южной Африке и два - в Индии, и провел в них большую часть своей жизни. Здесь он готовил все свои акции, сюда удалялся, чтобы обдумать случившееся, укрыться от разных невзгод. Ашрам всегда был его подлинным домом. Из ашрамов вышли все его наиболее подготовленные и последовательные сподвижники. "Основанные Ганди ашрамы, - писыл Намбудирипад, - выполняли роль своего рода учебно-тренировочных центров, дававших их членам навыки применения гандистских методов"{ Намбудирипад Е.М.Ш. Махтма Ганди и гандизм. М., 1960. С. 22.}.

Первый ашрам Гади основал в 1904 году в местечке с красивым названием Феникс, недалеко от Дурбана (провинция Наталь). Он с друзьями купил маленькую ферму, куда все переехали жить. Это была трудовая община, где все получали одинаковый минимум. Никаких пожертвований - община жила только тем, что зарабатывали ее члены. На ее создание Ганди толкнула книга Дж.Раскина "Последнему, что и первому". Будущие сатьяграхи учились быть независимыми во всем, и в первую очередь в финансовых вопросах. Известно, что "кто платит, тот и заказывает музыку", и потому трудно сохранять свободу суждений в политике, не будучи экономически самостоятельным. Поскольку заработок был достаточно скудный, а средства направлялись большей частью на общественную деятельность, Ганди учился другому немаловажному искусству - экономить. Здесь он впервые сформулировал для себя лозунг: "Никогда не начинай борьбу без достаточных для нее средств".

В Фениксе Ганди основал и свою первую газету - "Индиан Опиньон", которая выходила сначала на четырех (гуджарати, хинди, тамили и английском), а позже - на двух (гуджарате и английском) языках. Десять лет (с 1904 по 1914) этот еженедельник информировал индийцев о всех актуальных политических событиях, наболевших вопросах, и всегда выражал независимое мнение издателя. Без газеты Ганди оказался бы просто нем; с ней он обрел голос, с голосом - слушателей, со слушателями - сторонников. В дальнейшем Ганди всегда стремился получить в руки печатный орган и пользовался каждым удобным случаем, чтобы выразить свое мнение публично.

Когда он говорил о "предшествующих шагах", которые вели его к сатьяграхе, то он имел в виду также и опыт жизни и деятельности в Фениксе.

Второй ашрам Ганди создал под влиянием идей Л.Н.Толстого, с которым в то время даже состоял в переписке. Так, 4 апреля 1910 года Ганди послал русскому писателю упоминавшуюся уже книжку "Хинд сварадж" (достоин упоминания факт, что послание нашло Льва Николаевича не позже 19 апреля того же года!). Ашрам решено было создать на новом месте, так как сатьяграха проходила не в Натале, а в Трансваале. В мае 1910 года в окрестностях Иоханнесбурга на деньги доктора Калленбаха, поклонника Л.Толстого, была приобретена ферма, получившая название Толстовской. В дальнейшем руководство сатьяграхой осуществлялось с Толстовской фермы.

Вернувшись в Индию, Ганди сразу же в мае 1915 года, организует Сабармат- ашрам на реке Сабармати, неподалеку от крупного города Ахмадабада. Впоследствии, желая подчеркнуть цели и задачи своего нового обиталища, он переименует его в Сатьяграха-ашрам.

Наконец, в 1933 году Ганди передаст имущество Сатьяграха-ашрама неприкасаемым - хариджанам, а сам переберется в деревню Саган около города Вардха (район города Нагпура), где появится четвертый ашрам - Севаграм, что означает "служение деревне".

Сатьяграха недаром означает "твердость или упорство в истине" - кампании вряд ли стали бы возможны без каждодневного тренинга в дисциплине и самоограничении их организаторов.

Вернемся к событиям в Йоханнесбурге. 10 февраля 1908 года Ганди, как и обещал, первым пошел в полицейский участок, чтобы добровольно оставить свои отпечатки пальцев. На улице его встретили несколько патанов с дубинками. Финал встречи был безрадостен - избитого и окровавленного Ганди пришлось госпитализировать. Несмотря на то, что он просил полицию не трогать нападавших, их довольно быстро нашли и посадили в тюрьму. Добровольная регистрация тем не менее продолжалась - люди верили, что Ганди выбрал правильный путь. Регистрация закончилась. Генерал Смэтс, как и можно было подозревать, Черного закона не отменил. Ганди снова был обманут. Так завершилось первое соглашение Ганди - Смэтса.

Второе соглашение Ганди - Смэтса

Доверчивость Ганди воспринималась как непростительная наивность. Таким простакам не место в политике. То, что Смэтс повел себя не как джентельмен, удивления не вызвало, вызвало удивление поведение Ганди. Возможно, он еще попытается отыграться, взять реванш. Но следующий поступок Ганди не просто удивил, а обескуражил.

Ганди готовил новую акцию гражданского неповиновения после обмана Смэтса. Неожиданно сложилась исключительно благоприятная ситуация: забастовали европейские служащие южно-африканских железных дорог. Начни Ганди сатьяграху, правительство оказалось бы между двух огней, в крайне трудном положении. Наверняка оно или удовлетворило бы требования Ганди, или ушло бы в отставку. Отличная возможность отыграться! Все это понимают и ждут ответной реакции со стороны Ганди.

Ганди выступает в газете с заявлением. Он отказывается поддержать бастующих рабочих. "В намерения индийцев не входит создавать затруднения правительству". Мы не хотим пользоваться слабостью нашего противника. Его решение в таких условиях будет вынужденным, а не добровольным. Мы не станем давить на него в трудную минуту - это будет означать скрытое психологическое насилие. Забастовка железнодорожников и сатьяграха индийцев - далеко не одно и то же. Похожие по форме, они преследуют различные цели. Сатьяграх стремится не принудить, а убедить. Если мы начнем кампанию, то в другое время, когда правительство решит свои проблемы.

Агентство Рейтер сообщило о позиции Ганди всему миру. Нужна большая доза цинизма, чтобы увидеть в таком решении Ганди только прекраснодушный идиотизм, чтобы не оценить благородства жеста. Губернатор Мадрасской провинции лорд Эмитхил прислал Ганди поздравительную телеграмму, в полной мере оценив его поступок. Англичане, может быть впервые за свою колонизаторскую историю, почувствовали себя неловко. Секретарь Смэтса "шутил" с Ганди: "Я не люблю ваш народ и совсем не склонен помогать им, но как мне быть? Я часто хотел бы, чтобы вы прибегли к насилию так же, как бастующие англичане и тогда бы мы сразу знали, как поступить с вами. Но вы не желаете вредить даже врагу....Это делает нас совершенно беспомощными"{ Ганди М. Моя жизнь. C. 286.}.

Сатьяграх ищет не выгоды для себя, но справедливости для всех. Ганди не только говорил так, но и соответственно поступал. В это трудно было поверить. Хотя, может быть, тогда было поверить легче, чем сейчас. Сегодня поверить в возможность подобного поступка в политике, кажется, еще трудней.

Самое удивительное, что приведенный пример в то время не был единичным. Вот два случая в провинции Наталь. Во время забастовки индийцев дурбанского муниципалитета возникла угроза эпидемии - тогда служащие, убирающие нечистоты и ухаживающие за больными вышли на работу, не дожидаясь окончания забастовки или удовлетворения своих требований. Еще более впечатляющий пример - забастовка индийских рабочих в Маунт Энджикоми. Из-за остановки погрузочных работ в порту (грузили сахарный тростник) плантаторам грозили колоссальные убытки. И что же? Часть рабочих пошла и закончила погрузку, чтобы их "оппоненты" не разорились; а после опять присоединилась к забастовке.

"При каждом шаге, который предпринимает сатьяграх, он обязан считаться с положением дел своего противника". Это принципиально для Ганди.

А потом - все продолжалось, как и прежде. Правительство не растрогалось и не отменило Черный закон, дабы ответить достойным образом. Опять шла кампания гражданского неповиновения. Половина индийцев покинула Трансвааль. Из оставшихся почти 2500 человек (примерно каждый третий) добровольно сдались в тюрьму. Некоторые - по нескольку раз. В 1909 году Ганди еще раз ездил в Англию для переговоров с членами английского правительства. Опять безрезультатно. Из Лондона он написал первое письмо Льву Толстому, рассказывая о своей борьбе, спрашивал совета - нравственно ли объявить международный конкурс на лучшую статью об эффективности ненасильственной борьбы? Сатьяграхи голодали. Потом начались забастовки горняков. К трансваальцам присоединились индийцы других провинций. 6 ноября 1913 году Ганди возглавил мирный поход протеста из Наталя в Трансвааль. Движение ширилось. Общественное мнение Европы через таких людей как Л.Толстой или Б.Шоу, больше узнавало о сатьяграхе и все больше симпатизировало ее участникам. Жесты доброй воли, совершенные Ганди, в конце концов оказались не такими уж никчемными - растиражированные газетами, они вызвали симпатию сатьяграхам и поддержку кампании.

Возможно, что-то изменилось и во взглядах британского правительства в Южной Африке. Убедил ли их Ганди в своей правоте? Или они устали восемь лет непрерывно арестовывать, отпускать и снова арестовывать? Поняли, что сатьяграхов не сломить? Так или иначе, в 1914 году власти пошли на мировую. Ганди назвал ряд требований, по выполнении которых он остановит сатьяграху. Эти требования были выполнены: отменен Черный закон - обязательная регистрация, специальные пропуска и т.п., индийцы получили право свободно перемещаться по всей стране, отменен въездной налог в три фунта стерлингов и некоторые другие налоги, была запрещена новая контрактация индийцев на работы в Южную Африку, так как эта система фактически ничем не отличалась от рабства. Так состоялось второе соглашение Смэтса - Ганди. Оно было подписано 30 июня 1914 года. Через месяц в Европе началась Первая мировая война. Вполне возможно, что в Лондоне, все более явственно чувствуя запах пороха, просто решили обезопасить свои тылы; гораздо выгоднее было во время войны иметь индийцев на своей стороне. Но какими бы соображениями британцы ни руководствовались, индийцы в конечном счете добились своего. Добились новым способом - без применения насилия. После двадцатилетнего перерыва Ганди с триумфом вернулся на родину.

Первая сатьяграха в Индии

Прибыв в Индию, Ганди не окунулся немедленно в политическую борьбу, как это можно было бы предположить. Он считал, что не имеет права делать этого, так как не владеет информацией о реальном положении дел в своей стране. За 20 лет многое здесь изменилось.

Сатьяграх, ищущий истину, не может полагаться на любое авторитетное мнение, на свой прошлый опыт, тем более - на домыслы и слухи. Он постоянно и кропотливо собирает сведения о политической ситуации; никакой информации не будет ему достаточно. И бесспорные факты он постарается проверить и перепроверить. Чем чревато для проведения сатьяграхи неполное или искаженное знание о ситуации, в которой придется действовать? Разумеется, ошибками, просчетами, неудачами и в конечном счете провалом кампании. Не зная, что для оппонента значимо и важно, вы рискуете своими непродуманными действиями спровоцировать его на насильственный ответ. Любая неудача ваших сторонников таит в себе соблазн прибегнуть к насильственным методам в борьбе. Ганди уже хорошо понимает, что многие насильственные акты совершаются в силу взаимонепонимания сторон.

Поэтому он заявляет, что раньше, чем через полтора-два года он и не думает вмешиваться в политическую жизнь страны. Он отводит себе такой немалый срок, чтобы вжиться, "вчувствоваться" в проблемы 300-миллионной Индии. И действительно, за это время он изъездил страну из конца в конец, собрав огромный материал, о котором ему никто не смог бы рассказать.

Начало сатьяграхи. Билль Роулетта.

Однако прошло не два, а четыре года, прежде чем в Индии громко зазвучало слово "сатьяграха". И снова причиной ее послужил несправедливый законопроект (билль), принятый англичанами 18 марта 1919 года.

Вновь обратимся к истории. Индия уже давно - одна из колоний Британской короны. Как и всякую колонию, ее нещадно обирают. Страна нищает с каждым годом. Народы Индии мечтают видеть родину не нищей и голодной, а счастливой, богатой, могущественной державой, достойной своей великой древней культуры. А какая колония не желает того же? Но... англичане слишком сильны, говорят все. А народам Индии запрещено носить, хранить, иметь оружие. Приходится вести осторожные разговоры о предоставлении стране статуса доминиона.

И вот появляется шанс на свободу. Англичане сами затеяли реформу по изменению системы управления в Индии. По имени авторов она названа "реформой Монтегю-Челмсфорда". Согласно ей индийская администрация будет не только назначаться из Лондона, но частично избираться самими индийцами. Планируются и другие уступки. И хотя законопроект далеко не радикален, но, может быть, это только первый шаг на пути демократизации Индии?

Правда, проведение реформы Монтегю-Челмсфорда пока откладывается. Это и понятно - идет Первая мировая война, все силы брошены на борьбу с врагом. Индийцы тоже не остаются в стороне - они готовы помочь короне в трудную минуту, не без задней мысли, что их помощь будет оценена и ускорит начало реформы. Ганди даже призывает их активно вступать в британскую армию, что в устах известного к тому времени поборника ненасилия звучит довольно странно. Ехать в Европу сражаться и умирать за нелюбимых англичан? Ганди объясняет: если мы поможем британцам во время войны, тогда, может быть, они разрешат нам носить оружие, и к тому же на войне мы научимся им владеть. "Если средние слои населения добровольно окажут помощь правительству в час испытания, то недоверие исчезнет и запрещение носить оружие будет снято" (из листовки, написанной Ганди во время вербовочной кампании в Гуджарате). Понятно, к чему клонит Ганди. Противоречит эта логика идее сатьяграхи? Наверняка. Ганди - человек, а человек, по его любимой арабской пословице, "есть воплощенная ошибка". Но идея заполучить в руки оружие недолго занимала Махатму. Только еще один раз за всю свою жизнь вернулся к мысли о возможности индийцам взять в руки оружие - на этот раз во время Второй мировой войны, когда японские солдаты приближались к границам его страны, а надежд на англичан было немного.

Между тем, в годы Первой мировой Индия поставила в британскую армию 985 тысяч (почти миллион!) солдат.

Война закончена. Англия в числе победительниц, и индийские новобранцы ей больше не нужны. Народ в колонии за время войны, однако, совсем распустился, имеет смелость заявлять о каких-то правах и выборах. Чтобы оценить состояние дел, собирается комиссия во главе с судьей Роулеттом. Комиссия разберется, чего не хватает туземцам, даст рекомендации, какие реформы провести. Предложения комиссии и составили основу билля Роулетта.

В чем его суть? Все "послабления", допущенные во время войны, были отменены. Восстанавливалась жесткая цензура. Создавалась тайная политическая полиция. Генерал-губернаторы получали чрезвычайные полномочия. Вводились военно-полевые суды. Власти получали право арестовывать и заключать в тюрьму без суда любого заподозренного в нелояльности к ним. Фактически, билль Роулетта санкционировал развязывание в стране террора.

Вот статья, появившаяся в индийском уголовном кодексе: "Всякий, кто словами, либо произнесенными, либо предназначенными для чтения, или жестами, или изображениями, или другими способами возбуждает или пытается возбудить недовольство правительством, учрежденным законно в Британской Индии, подлежит следующему наказанию: пожизненной ссылке на каторгу, или ссылке на другие сроки, или тюремному заключению на срок от трех лет со штрафом или без оного" (статья 124а).

Очевидно, что при желании почти любое действие можно истолковать как попытку "возбудить недовольство правительством" и дать человеку срок даже без судебной процедуры.

Такова предыстория конфликта. Вместо благодарности индийцы получили кнут, а неоправдавшиеся надежды сделали удар британского правительства еще болезненнее. Ганди сразу после прочтения билля решил организовать сатьяграху за его отмену. Как и с чего начать сатьяграху? Первая кампания в Южной Африке началась спонтанно. Кроме небольшого кружка единомышленников по ашраму в Трансваале у индийцев не было никакой политической организации. В Индии дело обстояло иначе - здесь давно уже действовала такая политическая сила, как Индийский Национальный Конгресс (ИНК).

Что такое ИНК - вопрос отдельный, но совершенно необходимо указать, что практически вся дальнейшая деятельность Ганди проходила в самых тесных контактах с Конгрессом. Иногда он резко расходился во взглядах с его руководством. Иногда единолично управлял им - ИНК делегировал Ганди всю полноту власти над собой и даже давал официальное звание "диктатора". Конгресс предоставил Ганди трибуну. Ганди дал конгрессу миллионы новых сторонников (буквально - численность членов ИНК благодаря авторитету Ганди возросла до десятка миллионов).

Ганди всегда искал единомышленников. ИНК - реальная сила. Поэтому первым делом Ганди обратился в местный комитет Конгресса - "сабху" - с предложением немедленно взяться за подготовку сатьяграхи. Его поддержали, назвав этот комитет Сабха Сатьяграха. Английская пословица гласит: "Хорошо начатое - наполовину сделанное" (Well begun is half done). Первый шаг должен быть понят и поддержан. Только массовость участников может обеспечить успех. С чего же начать?

Для Ганди не характерен лозунг: "Надо ввязаться в бой, а там посмотрим". Сатьяграх старается продумать даже нюансы. Обсуждение в Сабха Сатьяграхе длится всю ночь, но решение - с чего начать - так и не принято. Все расходятся, Ганди засыпает прямо за столом, продолжая размышлять о билле Роулетта. В полусне при пробуждении к нему приходит идея. Он сообщает всем, что начинать надо с хартала.

Хартал

Хартал часто понимается как забастовка. Но хартал - это ритуальное и молитвенное воздержание от деловой активности, сопровождающееся постом. Хартал предназначен для самоочищения. "Сатьаграха, - заявляет Ганди, - представляет собой процесс самоочищения, борьба наша - священна, и я считаю, что нужно начать борьбу с акта самоочищения. Пусть все население Индии оставит на один день свои занятия и превратит его в день молитвы и поста" {Ганди М. Моя жизнь. С. 397}. Перед началом борьбы, которая обещает быть долгой и трудной, важно создать внутренний психологический настрой, очистить свой ум от суетных мелочных мыслей. Важно настроиться на страдание, на самоограничение - без них борьбы не бывает. Пост сам по себе - самоограничение, маленькая репетиция перед стартом.

С другой стороны, если вдруг по поводу хартала закрываются одновременно сотни тысяч лавок, не работают базары, пусты государственные учреждения - это очень напоминает забастовку, экономическое воздействие которой может быть ощутимо.

Итак, билль принят 19 марта 1919 года. На 30 марта назначен первый хартал. Поскольку времени для подготовки не хватило, его перенесли на 6 апреля. Как долго он будет продолжаться? Мусульмане не постятся более 1 суток, поэтому время определено в 24 часа. А что затем? Ганди надеется, что хартал станет сигналом к кампании гражданского неповиновения.

Снова вопрос: каким именно законам не подчиняться? Если закон нарушат десять человек, их легко посадить. Если тот же закон нарушат 10 миллионов, как поступать властям в этом случае? Особенно если все нарушители сами будут проситься в тюрьму? "Было решено, что гражданское неповиновение коснется только тех законов, которые массы сами склонны нарушать"{ Там же. С. 398.}.

6 апреля 1919 года сатьяграха началась. Сторонники Ганди рассчитывали на поддержку только четырех городов: Бомбея, Мадраса, Бихара и Синда. Реально же вся Индия не вышла на работу. Сатьяграхи решили нарушить закон о продаже запрещенной литературы. Специально для этого случая они отпечатали две брошюры Ганди, запрещенные в Индии: "Хинд сварадж" и "Сарводайя" (вольный пересказ упоминавшейся книги Раскина, выполненный Ганди на гуджарати). Торговля шла открыто и очень бойко. При назначенной цене за книжку в 4 ана (1 ана= 1/6 рупии, т.е. номинальная цена была 1/4 рупии) книги продавались за 5, 10 и даже 50 рупий, т.е. в 20 - 200 раз дороже. Это напоминало благотворительный базар. Всех покупателей предупреждали, что за покупку их могут арестовать. Возможность таким простым способом продемонстрировать свою смелость и несогласие с правительством наполняло покупавших гордостью. Все были возбуждены, каждый старался заплатить больше, как будто увеличивая этим степень своей виновности. Книги раскупались моментально. Было предложено также нарушить "соляной" закон, по которому монополия на производство и продажу соли принадлежала Британии - путем выпаривания соли из морской воды - но в этот раз эта идея особого энтузиазма не вызвала. Люди с нетерпением ждали арестов.

Правительство, однако, поступило иначе. Что толку в арестах, если индийцы именно этого и добиваются? Это означало бы принять логику борьбы, навязываемую сатьяграхами, признать и поддержать кампанию гражданского неповиновения. Задача же властей - сорвать кампанию, не дать ей развиться. И они нашли верный ход. "Продавать запрещенные книги нельзя, - сказали они, - но в законе ничего не говорится о продаже нового издания запрещенных книг". Продавать новые издания не запрещено, следовательно, юридически все было правильно, наказывать участников акции не за что. Хотя нелепость такой трактовки была очевидна, "известие это вызвало всеобщее разочарование".

Ганди спокоен, он не видит в случившемся ничего страшного. Он предлагает сделать важный, как ему кажется, конструктивный шаг - подписать декларацию о единстве мусульман и индусов в борьбе против билля Роулетта. Национальная рознь - одна из основных причин слабости народов Индии. Англичане умело ее поддерживают, не давая затухнуть вековой вражде. Подписав подобный документ, граждане Индии удвоят свои возможности сопротивления. Так считает Ганди, но массы хотят не подписывать бумажки, а делать "настоящее дело". Пробужденная энергия ищет выхода.

"Я давно заметил пристрастие людей к активной деятельности и нелюбовь к спокойным конструктивным усилиям", - скажет Ганди после того как на объявленный им митинг по вопросу индусско-мусульманского единства соберется лишь небольшая группка людей вместо вчерашней толпы, охотно покупавшей "новые издания запрещенной литературы". Куда же вылилась накопившаяся десятилетиями и "высвобожденная" Ганди энергия?

Она вылилась в беспорядки. В стране молниеносно вспыхнули бунты. Разбирали рельсы. Обрезали телеграфные провода. Ганди потерял контроль над ситуацией. В Пайдхуни, районе Бомбея, он пытался образумить неистовствующую толпу. Подошли уланы. В них полетели камни - "казалось, град кирпичей неиссякаем". С помощью пик и лошадей уланы рассеяли толпу, затоптав и изувечив многих.

А через неделю наступила развязка, получившая название "бойня в Амритсаре". В Амритсаре, религиозном центре сикхов, на базарной площади Джалианвала Багх собралась безоружная демонстрация, в которой было много женщин и детей. К ночи 12 апреля генерал Р.Э.Г.Дайер издал приказ, запрещающий демонстрации. Приказ никто прочитать не успел. На следующий день, 13 апреля, Дайер вывел на площадь солдат и расстрелял демонстрацию. Площадь Джалианвала Багх обнесена высокой каменной стеной, так что никто не мог убежать. Люди метались от стены к стене, не находя выхода, а Дайер велел солдатам целится туда, где толпа гуще. Это действительно была бойня.

Расстрел 13 апреля был только началом репрессий. Правительство решило подавить волнения с примерной беспощадностью. Кроме массовых арестов, были введены особо экзотические наказания: публичные порки, ползание в пыли. Мирной сатьяграха оставалась не более двух дней.

Ганди потрясен - не только чрезвычайной жестокостью возмездия, но и своей ошибкой. Сатьяграха была преждевременной. Народ к ней не был готов; Ганди переоценил его возможности. Идею гражданского неповиновения Ганди и массы понимали по-разному. Вывод: "Чтобы стать способным на практике к проведению гражданского неповиновения, человек должен прежде всего пройти школу добровольного и почтительного повиновения законам страны"{ Ганди М. Моя жизнь. С. 405-406.}. То, что кровь жертв лежала на англичанах, несомненно. Было бы соблазнительно просто свалить на них и всю ответственность за разыгравшуюся трагедию. Любой политик поступил бы так. Ганди поступает иначе. Он приносит публичное покаяние за то, что призвал массы на борьбу, когда они еще не были готовы ни к исключительно ненасильственным действиям, ни к конструктивной, позитивной работе. Эту преждевременную сатьяграху он называет "ошибкой величиной с Гималаи".

Надо сказать, что и через четверть века, во время волнений в Индии в августе 1942 - феврале 1943 крестьяне по-прежнему весьма превратно понимали идеи Ганди о ненасилии. Глубоко почитая Махатму, они старались действовать исключительно ненасильственным образом: они захватывали полицейские участки, сжигали суды, прерывали коммуникации, создавали свои полицию и суд, где судили нарушителей "по закону". При этом старательно избегали убивать кого бы то ни было, а потому искренне считали, что действуют согласно принципу ахимсы. Отчеты о своей деятельности они посылали Бапу (отцу) в тюрьму. Ганди ответствовал: "В своем отчете вы дали описание того, как вы взорвали железнодорожный путь, привели в негодность дорогу, сожгли здание суда, организовали параллельное правительство и т.д. Это не методы ненасильственных действий. Многие ошибочно полагают, что если не совершаются убийства, это ненасилие. Иногда убийство - наиболее благородное насилие".

Убийство может быть благороднее, скажем, порчи имущества? Да, говорит Ганди, потому что разрушая, например, систему коммуникаций, вы обрекаете множество людей на долгие страдания без пищи, без воды, без тепла. Нанося материальный урон противнику, вы провоцируете его на ответное насилие. Любая собственность является как бы продолжением, частью человека - ведь он вложил в нее свой труд, время, способности; собственность зачастую - наши реализованные мечты. Уничтожая созданное чужим трудом, вы уничтожаете часть создателя. Идея же сатьяграхи заключается в том, чтобы своими действиями сатьяграх не только не провоцировал насилие, но уменьшал бы вероятность применения насилия везде и всегда. Поэтому сатьяграх не станет высмеивать и оскорблять оппонента, тем более публично, через газеты или по радио, не станет рисовать на него злобные карикатуры или обнародовать факты личной жизни оппонента, о которых тот желал бы умолчать. Задеть чувство собственного достоинства - самый верный способ закрыть пути для сотрудничества и взаимопонимания.

Ганди признался, что сатьяграха была преждевременной. "Мое признание навлекло на меня немало насмешек", - писал он потом; каяться не в обычаях политиков, проще найти "стрелочника" - внешнего и внутреннего врага. Признание ошибок требует особого рода мужества, отличного от мужества умереть за свое дело. Ганди нашел его в себе, но и этот его жест был не понят и превратно истолкован. Однако эта апрельская неделя была только первым раундом трехлетней сатьяграхи.

Год 1920: Несотрудничество.

Гражданское неповиновение оказалось опасным занятием. Хотя привычно думать, что вести борьбу с

несправедливым режимом можно только нарушая его законы. Нарушение законов неизбежно ведет к карам, репрессиям, насилию. Ганди ставит себе такой вопрос: можно ли эффективно сопротивляться режиму, повинуясь его законам?

Когда борьба происходит в рамках закона, властям нет повода кого-то наказывать. Идея хорошо согласуется с духом сатьяграхи - не провоцировать насилие - но как ее осуществить? Ганди находит путь. На Объединенной конференции индусов и мусульман в Дели по вопросу о халифате (1920) он на ломаном хинди-урду пытается объяснить новую технику борьбы. Не находя подходящего слова, он называет эту технику по-английски - "non-cooperation" - "не-сотрудничество". (Позже Ганди специально искал и нашел мусульманские варианты для "несотрудничества": ба-аман, тарк-и-малават).

На многие идеи Ганди окружающие смотрели как на чудачества (так будет и с замыслом Соляного похода), но к этой сразу же отнеслись всерьез. В Калькутте в сентябре 1920 собирается чрезвычайная сессия Индийского Национального Конгресса (!) исключительно по вопросу о несотрудничестве. Принимается решение - использовать новое оружие в борьбе за самоуправление страны ("сварадж" по-индийски). 6 декабря этого же года - ежегодная сессия ИНК в Нагпуре подтверждает правильность выбранной чрезвычайной сессией тактики борьбы, приняв Нагпурскую резолюцию. Горячим обещает быть Новый 1921 год.

Программа несотрудничества с властями, предложенная Ганди 30 июня 1920 г. на совместной конференции мусульман и индусов, по замыслу была чрезвычайно проста. Возможно, в простоте и заключалась ее эффективность. Программа включала две части. В негативной части предлагалось свести до минимума контакты с англичанами: не вступать с ними в деловые отношения, не посещать правительственные школы, отказаться от всех предоставленных британским правитель