Ближневосточный ветер

Глава 8

Но хватит философии… Всегда хорошо иметь хобби, которое может служить оправданием для странных поступков.

(Роджер Желязны. «Древняя кровь»)

Этот страшный, не похожий ни на что звук, полуживотный резкий оглушительный вопль какой-то стервозной громадной птицы возле самой распахнутой широкой двери в общую кухню, и быстрый невнятный беззлобный мат вдогонку, прервал мирное течение ужина. Арсен, сидевший с краю на лавки, спокойно насмешливо наблюдал, как кое-кто из ребят собирает со стола пронесённую мимо рта еду.

- О. Его сиятельство пожаловали! – весело прокомментировал голос того, кто уже привык к внезапному чиханию Поля, когда он хотел сделать это с удовольствием. Спустя секунду и сам “Его сиятельство” появился в дверном проёме.

- Не хватало ещё заболеть. Всем привет! – он прошёл, на ходу снимая пальто; парни подвинулись, освобождая ему и его одежде место напротив Арсена. – Как у нас дела?

- Да у нас всё по-прежнему, - с оттенком вопроса “А вот у вас что?” отвечал Арсен. Ибо Поль смотрел азартно блестящим явной тайной неведомого замысла неистово зелёным взглядом, казался помолодевшим, хоть в чертах его не убавилось "тяжести". От прежнего делового стиля в его костюме не осталось и следа. Таким он был много лет назад. Почти таким. Нет, совсем не таким, но… Арсен позволил себе поплутать в ощущениях, разгадывая принцип демонической обновлённости Поля. И дело тут было не в изысканности многоцветной приталенной рубашки излюбленного Полевского узора “огурцами”, и не в изобилии поблёскивающего искорками камней серебра на руках и полуоткрытой груди. И даже не в фривольности бриллиантовых звёзд серёжек-“гвоздиков”. Поль заинтересованно сунулся в тарелку соседа, одобрительно улыбнулся, тут же дежурный по камбузу поставил перед ним прибор и порцию печёночных оладий со сметаной. Поль выпорхнул из-за стола вымыть руки, беззаботно перекидываясь фразами о чём-то с ребятами. Вернулся, принялся за еду. Все чудесным образом оживились с его появлением, а Арсен всё гадал, что же в нём конкретно влияло на перемену восприятия в целом.

Поль завёл за ухо прядь отросших до плеч волос, и Арсена озарило. Изменился цвет. Теперь он был тёмно-тёмно русым, и серебристым остался только правый висок. Арсен даже отстранился, - настолько это было необычным. Десять лет назад рыжий отлив каштанового шёлка ослепил его. И вот теперь, враз, в один ход, Поль по-новому всадил нож в его сердце, заставив кровь шарахнуть во все основные системы.

Арсен отпил холодного молока. Абсурдно ревновать Поля к самому Полю. Но сейчас обострённые чувства диктовали именно это. Проклятый нарциссизм ещё совсем недавно выглядевшего потерянным, и оттого послушным, их с Артуром возлюбленного мальчика нашёл, очевидно, некую опору, и расцвёл колдовскими чарами, уже не зависимо от них… Если не знать Поля настолько хорошо, можно было заподозрить стороннюю влюблённость. Арсен остановил поток явно нелепых предположений, а Поль, отодвинув тарелочку, поблагодарил в пространство повара, и прямо встретился с Арсеном уверенным лукавым взглядом. Затем прикончил стакан воды.

- Арсен, тут такое дело, - мне одному с растяжкой не справиться, и я бы просил ребят помочь.

- То есть? А почему ты меня-то спрашиваешь?

- Ну, то есть, если ты в курсе, что такое танцевальная растяжка, то не подумай плохого, когда увидишь меня в необычной позе в паре с кем-то, в качалке, - он тихо рассмеялся, давая понять, что лишь шутя усомнился в реакции Верховного Стража на планируемую диспозицию.

Когда в последний раз Поль смеялся? Удивительно, но этого Арсен не помнил.

- Я знаю, что такое танцевальная растяжка, - светлый лёд его глаз сканировал Поля незаметным вниманием.- Справитесь, ребята?

- Без проблем! – отозвался весёлый голос.
После все семеро поднялись, коротко кивнув начальнику, Полю, и отправляясь по своим делам.

- Помощь, значит, понадобилась… - Арсен облокотился о стол, усмехаясь, протянул руку и провёл по его волосам, по щеке, чувствуя под жёсткими пальцами лёгкую колючесть. – Артур уже видел?

- Нет ещё… Вернётся завтра - будет ему сюрприз. Как тебе?

- Необычно, непривычно. Тебе очень идёт. Что вдруг?

- Да не вдруг. Я же - царь Соломон. Вживаюсь в образ…- голос Поля тихий и мягкий, вкрадчивый.

- И как оно, в качалке-то, вживается? – Арсен прищурился, заводя его волнистую тёмную прядь за другое ухо, и перебираясь к мочке со сверкающим кристаллом. Поль подался ему навстречу, прикрыв блаженство взгляда ресницами.

- Нормально… Ребятки твои – чудо! Всё исполняют, ни в чём не отказывают.

- Змея ты, Полечка, особо ядовитая. Что замыслил?

- Да вот хочу всех вас порадовать. А для этого мне срочно нужно войти в идеальную форму…- он взял руку Арсена в свою, плавно гибко обогнул край стола, и оказался стоящим рядом. – В Школе тренироваться не могу. Пока не могу. Мне тридцать лет. А им, новым, по восемнадцать-двадцать. Я не могу уронить себя в их глазах. Пока не буду в себе уверен. Придётся потерпеть меня здесь…

- Тебе тридцать один, Полли, - Арсен встал, обнял ладонями его талию, притягивая вплотную. Вдохнул его тёплый животный сладостный аромат, расшифровывая в его примесях, в волосах, историю его сегодняшнего дня.

- Тридцать.

- Тридцать один. Я наизусть помню все твои документы, Поль. Особенно – свидетельство о рождении…

- Ладно, чёрт с тобой… - Поль отстраняется упором в его железную грудь, - Арсен, мне нужно десять твоих мужиков.

- Что?! Шутишь! Ты, конечно, чудовище, но десять моих мужиков – это слишком даже для тебя. - Арсен не выпускает его из объятий. Нордическое состояние служебных суток ускользало водой между пальцев, блуждающих в волосах вызывающе медленно сдающегося Поля.

- Я серьёзно. Мне нужна царская стража. Она должны быть прекрасна. Телом. Дашь?

- А теперь это же, но по-русски, - Арсен почти нежно смотрит в его глаза.

- Свиня! Свин'я! - чётко произносит Поль, сосредотачивается, - Десять твоих мужиков всего нада.

- А теперь - без акцента. И с выражением.

- Свиннья! Я - сериозно.

- Нет. Нет! Это я - серьёзно, - Арсен на минуту приходит в себя, максимально мобилизуя твёрдость интонации, чтобы до него дошло, - Поль, это невозможно, и точка! Ты смеёшься? Ведь знаешь, у половины судимости не закрыты, а другая половина вообще не выездная. Забудь. Набери себе стражу сам.

- Дьявол! Где я их наберу?! Так и знал, что откажешь! Уйди. Видеть тебя не хочу!

- Да что ты говоришь. Тогда не будем включать свет… Попозже зайду, - помогу, с растяжечкой…

Арсен нехотя выпустил его – появились дежурные, убрать со стола.

......................................................................................................

Поль постепенно падал в блаженство сна под тяжёлой ласковой рукой. Время близилось к полуночи, он пережил взлёт адреналина, и на выдохе, приняв от Арсена всегдашнюю заботливость о своём драгоценном теле, упал в окончательную усталость... Интенсивность его деятельной жизни последних недель была хоть и желанна нестерпимо, но, всё же, непривычна. Никогда прежде не испытанное чувство самостоятельности кружило голову... Даже там, в Лондоне, при всей ответственности добровольно возложенной на себя миссии ведения общего бизнеса, и ненавязчивого пристального наблюдения за подрастающей Мадонной, он не был настолько предоставлен себе. Он никогда не отвечал за исключительно свою, неповторимую, уникальную стезю, какой явилось сейчас воспринятое от мсье Виктора художественное руководство труппой. Поль и мечтать не думал о такой чести. Это было сродни, конечно, тому, первому, самостоятельно выигранному процессу, когда Артур ни единым движением брови не вмешивался в его ход, (и Поль адским усилием удерживал себя от того, чтоб испросить совета), а после был горд успехом Поля, как разве что отец может гордиться оправданием надежд на любимого сына... Но сейчас, без всяческого, даже духовного, контроля с его стороны, без ограничений во времени и пространстве, но и без опыта, нужных знаний, которые можно заиметь только со временем в непрестанном труде и размышлениях, он ощущал настоящий полёт. Близость чего-то громадного, как паруса Корабля над собой, как чувство большого Ветра, мощно влекущее вперёд... И надо только суметь совладать со штурвалом. Это был ответный вызов судьбы, которую он сам и спровоцировал на решительность поворота.

Запах опавшей листвы. Удивительно, но почему-то он всегда сравнивал с ним остальные приметы смены сезонов. Как с неким эталоном, абсолютной величиной, пронзительной ясностью бытия – и своего краткого до эфемерности пребывания в нём. В детстве было иначе. Он мог полноценно, без остатка привкуса осеннего кератина, дыма и шороха, влетать и тонуть в каждом времени года, казавшемся необъятным… Но даже тогда, стоило августу истечь последним закатом, он проводил несколько болезненно-мучительных дней в летней агонии, принуждая себя смириться с неизбежным. Зато после наступало умиротворение несказанное. И в свечении самой тёплой на земле гаммы, в ежеминутной почти перемене черт одушевлённого мира вокруг, с феерической щедростью красоты стремящегося к чистоте лаконичности зимнего сна-смерти, он обретал наслаждение высшего порядка. Осень торжествовала.

На пороге Школы он задержался, только сейчас понимая, насколько взволнован. Широкие гладкие мраморные ступени, изящные светлые колонны портика, большие окна, занавешенные на первом этаже и полностью открытые свету на втором, рабочем. Кабинет мсье Виктора – прямо над порталом входа. Открыта форточка. Поль обернулся отпустить Симонэ, любезно предоставленного Дорис в качестве водителя в его распоряжение сегодня, по случаю первого визита бывшего лучшего ученика в любимую Школу. Накануне они провели весь вечер у неё в особняке, говоря обо всём и ни о чём в особенности… Когда заявился Давид, Поль с облегчением почуял в себе обычное ехидство в духе условного соперничества, откровенно разглядывая наглым взглядом немного повзрослевшего любовника Мадам. Тот было смутился, но гордость взяла-таки своё. Однако Дорис всё же не удержалась от мимолётного условного подзатыльника Полю в стиле “только попробуй!!!”. Поль расслабился. Мандраж, связанный с естественной сложностью возобновления его творческой карьеры в новом качестве, отступил перед азартом предвкушаемой новизны. Дорис пообещала приехать в Школу завтра, часам к пяти. Прощаясь в холле прихожей, Поль заметил тень грусти в её голосе. А может, ему это только показалось.

Поль знал, что тяжёлые классические двери Школы всегда открыты, потому что есть видеонаблюдение и охрана на посту в фойе. Поль был узнан, и получил подтверждение назначенной встречи в Кабинете от мсье Виктора ровно в пять. А пока что идёт тренировка. У него оставалось около получаса.

Поль медленно поднимался по широкой лестнице, гладя золотистое полированное дерево перил, иногда касаясь ладонью прохлады стен. Здесь был особенный воздух. Мимо пролетали тени и призраки его, их всех, мимолётных отзвуков событий, лёгким эхом упругих шагов, танцующих переплетений эмоционального многомерного рисунка. Поль бессознательно старался неслышно дышать и ступать. И вдруг в высоте второго этажа разнеслось вполне живое многоголосое облако – завершилась часть тренировки, видимо, и ребята решили подышать свежестью ясного дня в получасовом перерыве. Поль в три прыжка махнул на промежуточную площадку, ринулся к двери Кабинета, по опыту зная, что она не заперта, и скрылся там за секунду до того, как стая нескольких летящих голосов прошла в опасной близости мимо и вниз.

Поль выдохнул. Он узнал Этьена, Николя и юного Рио, остальные были незнакомые. Значит, Дон, Себастьен и Александр остались наверху, в зале. Когда-то он, ураган Полина, был младшим из всех. Конечно, он и теперь моложе того же Ангела, не говоря уж о Доне. Но они не прекращали совершенствовать себя ни на день, тогда как его семилетний перерыв на почве юриспруденции и на фоне жизненных катастроф сказывался сейчас в полной мере. Он очень надеялся на свои врождённые данные, которыми так восторгался мсье Виктор. Маэстро не уставал повторять, что, по сути, учитель как таковой был нужен Полю исключительно ради насильственного стороннего преодоления непомерной лени последнего, тоже, видимо, врождённой… Он снял плащ, повесил на стойку-вешалку за дверью, осмотрелся. Здесь ничего не изменилось. И даже та, первая афиша легендарной “Кармен-Сюиты”, на стене над столом Маэстро. Поль пытливо всматривался в себя-двадцатилетнего на ней. В чём-то он нравился себе даже больше сейчас, чем тогда… Но, но, вечное “но” неумолимости бега времени.

Он слишком задумался. В отворившейся двери появился мьсе Виктор, с улыбкой пропуская вперёд Дорис во всём блеске вишнёвой роскоши. Поль было замешкался, повинуясь трепету уважения перед своим учителем, но Дорис без церемоний с улыбкой обняла его за шею, коснувшись бархатной щекой его щеки, и передала в объятия расчувтвовавшегося чуть ли не до слёз Маэстро.

- Ну вот, мой дорогой, Вы теперь всё знаете. То есть только то, что можно отметить при первом знакомстве. Я не могу выразить, как рад и счастлив, что Вы, мой мальчик, - мсье Виктор запнулся, превозмогая поминутно накрывающее состояние крайней сентиментальности момента, - наконец, решили заняться прямым своим призванием. Да-да! Никаких возражений. Никаких сомнений!

Дорис молча любовалась растроганным и растерявшимся Полем из своего кресла, с тонкой чёрной сигаретой в руке. А он вдруг понял, что вся его уверенность и окрылённость готова испариться.

- Я не смогу, - очень тихо в полном отчаянии проговорил он, опуская голову на руки.

- Чушь какая. Поль, не узнаю тебя! – она чуть ли не презрительно фыркнула, демонстративно полуотвернувшись. Были бы они наедине, непременно ткнула бы в него десятисантиметровой шпилькой лаковой чёрной туфли.

- Согласен! Вы прекрасно справитесь, мьсе Поль. Не вздумайте возражать! – в интонации Маэстро прозвенела жёсткость его обычной непреклонной воли. – Вы обязаны принять труппу, Вы обязаны влить в её вены свежую жизнь, своё видение стиля и высокого искусства… Не спорить!!! Можете сколько угодно терзаться сомнениями, но, поверьте, я вижу гораздо дальше Вас сейчас, и скажу только одно: мой дорогой, мой лучший ученик, в Вас – надежда Школы. То Новое, что, увы, уже не подвластно мне. Дайте себе и нам всё, что можете, и Вы никогда не пожалеете об этом.

Поль не сразу смог ответить. Подняв на Маэстро полные доверия глаза, он только спросил: - Но Вы же будете со мной? Мсье Виктор…

- Конечно. Во всём, что касается технической части работы, можете полностью мною располагать. Столько, насколько хватит моих сил.

- Где хочешь поставить свой стол? – Дорис практична, как всегда. И это очень кстати…

Они вошли в зал. Сперва Поль от волнения не видел ничего. Только ощущал простор и высоту зеркальной глубины этой “кузницы кадров”. Тишина. Аккопманиатор, всё прежний, чуть поседевший, привстал на секунду с табурета за роялем с лёгким поклоном.

- Дорогие мои. Разрешите представить вам мсье Поля Бортеза. Хотя, уверен, он не нуждается в моих представлениях… Это – ваш новый художественный руководитель. Прошу полного внимания. В ближайшее время вы сможете познакомиться ближе, разумеется, а сейчас мы продолжим репетицию. Мсье Поль сегодня поприсутствует на ней в качестве зрителя. Мальчики, покажите же, на что мы с вами способны. Мсье Поль, Мадам, прошу, садитесь. Итак, внимание! – он обернулся к аккомпаниатору, объявляя начальную строфу.

Поль смог перевести дыхание, когда встретился с теплом улыбки Дона, с его бархатными спокойными всепонимающими глазами. И успокоился. Прошёл по каждому из девяти уверенным уже, и даже чуть дерзким взглядом, встряхнул легко волосами и улыбнулся. Конечно же, новенькие не сразу очнутся от напряжения, но у него есть дивная опора в лице старой гвардии, а с молодняком он уж как-нибудь сладит. При первом такте вступления сердце подпрыгнуло, и он расположился рядом с Дорис на скамье, напротив зала, сдерживая жгучее желание сорваться с места и присоединиться к ним, там, сейчас же.

Это произошло неделю назад. Всё время до принятого в Кабинете решения было посвящено изучению потенциальных проблем и способов их преодоления в сфере организации такой крупномасштабной акции, как арт-шоу, (а “Суламифь”, выбранная Полем в качестве дебюта, задумывалась именно как арт-шоу), с вынесением его на относительно широкую публику, с привлечением прессы et cetera et cetera. Сперва нескончаемый камнепад чисто административно-финансовых заморочек чуть ли не напугал его. Он обратился за помощью к Дорис и Рамону, и прилежно следовал их советам, а также прямым указаниям. Видя, как чуть ли не ежедневно Поль к вечеру приползает к ней с очередным вопросом-проблемой, совершенно вымотанный, изнывающий от непомерности усталости и труда, который был ему совершенно чужд по природе, она рассудила единственно верным образом. На первом этапе внешние формальные и не очень вопросы она возьмёт на себя. Основная же сейчас задача Поля - это его прямые обязанности, то есть постановка предмета продажи... Да, нечего так смотреть. Красота имеет цену, тебе ли не знать. Сделай всё, чтобы твой спектакль заинтересовал нужных нам персон. А дальше... - дальше уже дело закономерности развития процесса. Короче, Поль, иди и твори! И вот ещё что. По контракту мы должны ещё дважды выйти с "Кэрелем". Что? Почему ты этого не видел? И ты это у меня спрашиваешь? Так вот, можешь уже сейчас приступать к своей идее вплотную.

Поль был почти счастлив. Только уточнил, есть ли Рио шестнадцать. Исполнится через пару месяцев, отвечала Дорис. К премьере как раз будешь в законе.

Поль кинулся поцеловать ей руку, как только краем взгляда заметил движение в коридоре. Давид вошёл как раз в нужную минуту. Дорис тихо вскрикнула - и засмеялась. Провожаемый мрачнейшим взглядом Давида, Поль прогарцевал к выходу.

- Рамон! Мне срочно нужна помощь.

- Что случилось? - слабеющим голосом отозвалось в трубке.

- Да ничего! То есть - случилось, конечно! Мне срочно надо подтянуть Русский. В "Суламифи" просто необходим живой голос со сцены, понимаешь? Просто необходим! И это должен быть обязательно Куприн, и только мой голос. Убери мой акцент, и проси, чего хочешь!

* * *

- Артур, ты очень занят? - Поль, в распахнутом халате, стоял рядом с его креслом. Граф перелистнул ещё пару страниц, прежде чем взглянуть на него. - Я тут письмо Дони написал. Посмотришь?

- А должен?- Артур медленно положил смуглую изящную ладонь на его бедро под шёлком, поглаживая, - Ты не так давно об этом уже спрашивал.

- Это уже другое.

- Ну, если ты не предлагаешь там ей бежать и венчаться в своей Черногории, то можешь не показывать, - Артур слегка улыбался, вдыхая его близость.

- Почему это она "моя"?! - прошептал Поль, вбирая ощущения от его всё более властной и откровенной ласки. - Ах, да. Лиевский... Совсем вылетело...

- Ну вот что с тобой делать, а? Вроде бы, древняя кровь... А такое небрежение к родословной... Это надо исправлять.

- Ты так и не ответил, тебе мой цвет нравится?

- Поль, ты прям как в том анекдоте про супружеский долг. Склероз? Рановато...

* * *

-