Связана ли глобализация с унификацией культуры?

Конец истории и унификация культуры

В 90-ых годах XX века под воздействием распада «коммунистической системы» американский политолог Френсис Фукуяма провозгласил «конец истории». По его мнению, в идеологическом противостоянии победила либеральная демократия, она останется единственным действующим в мире социально-политическим строем. Фукуяма считает, что человечество теперь вступает в эпоху мирного развития под знаменем либерализма, рыночной экономики и глобализации. Как известно, в понятие «глобализации» входит унификация и интеграция различных культур. Поэтому понятие конца истории неразрывно связано с унификацией культуры.

Чтобы разобрать вышеуказанные тезисы следует ответить на несколько вопросов: во-первых, произошёл ли конец истории, во-вторых, связан ли конец истории с глобализацией, в-третьих, действительно ли глобализация приводит к унификации культуры.

Конец истории?

Действительно ли рыночная экономика, либеральная демократия и глобализация восторжествовали в качестве единственного пути развития человечества? Мне кажется, Фукуяма подаёт желаемое за действительное.

Концепция Фукуямы сложилась под давлением двух неразрывно связанных событий: «неолиберального переворота» и распада «коммунистической системы». В 70-80-ых годах XX века по всему миру произошёл переход от социал-демократической модели, для которой свойственны активное вмешательство государства в экономику и развитая система социального обеспечения, на неолиберальную, для которой свойственны, наоборот, дерегуляция экономики и демонтаж социального государства. Так называемый «неолиберальный переворот» сопровождался либерализацией мировой торговли, переносом производств из стран центра капиталистической миросистемы в страны периферии (Латинская Америка, Азия, Африка) и взрывным ростом спекулятивного финансового капитала. Чтобы узнать об этом по-больше, я советую прочитать книгу Дэвида Харви «Краткая история неолиберализма». Вместе с этим внутри «коммунистической системы» номенклатура, правящий слой входивших в эту систему стран, свергла собственную идеологию, поделила государственную собственность и успешно ввела подчинённые ею страны в капиталистическую систему. Таким образом, во второй половине XX века труд повсеместно проиграл капиталу: завоевания рабочих были сметены и выброшены в сорную корзину истории. Эту победу Фукуяма воспринял как вечную: из-за своих идеологем и идеалистического мышления он не увидел за ней масштабных экономических, социальных и политических процессов внутри капиталистической миросистемы.

Произошедшее есть один из этапов эволюции человечества, его истории. Фукуяма апеллирует к Гегелю, утверждая, что последний тоже провозгласил конец истории. На самом деле, Гегель писал ровно обратное: он открыл, что нет вечных истин и абсолютных категорий, потому что всё когда-нибудь да умрёт. Человечество в своей истории переживает непрекращающуюся эволюцию социально-экономических систем и идеологических воззрений. Фукуяма говорит обратное: он считает, что есть одна идеальная система, которая будто бы победила. Мировой экономический кризис, подъём протестных движений (Occupy Wall Street, антиглобалистские протесты, многочисленные забастовки по всему миру, движение «жёлтых жилетов», недавние восстания в Латинской Америке), рост фундаментального ислама, поляризация политических сил в Европе (рост радикально правых и радикально левых партий) ясно показывают, что никакого конца истории нет: капитализм продолжает свою эволюцию, проявляющуюся в активной политической и социальной борьбе. Тем более, кризис 2008 года поставил под вопрос эффективность неолиберальной экономической модели.

Таким образом, никакого «конца истории» нет. Установившийся в мире порядок не вечен, и прямо сейчас происходят процессы, которые приведут к его пересмотру.

Связан ли «конец истории» с глобализацией?

Неолиберальная экономическая модель провозглашает свободную торговлю в мировых масштабах: никаких торговых пошлин, никакого протекционизма, только чистая конкуренция. За последние полвека произошла масштабная глобализация экономических процессов: транснациональный капитал подчинил себе страны периферии, производственные цепочки разнесло по разным континентам, в мировом масштабе восторжествовала логистическая революция, связанная с радикальным ускорением торговых операций и соединении всего мира в паутину из крепких хозяйственных связей. Так что да, «конец истории» неразрывно связан с глобализацией. Собственно, задачей неолиберального переворота было уменьшить издержки производства, чтобы повысить прибыли мировых элит. Перенос производства в страны периферии для эксплуатации местной дешёвой рабочей силы и сопровождающаяся с этим переносом либерализация мировой торговли были чуть ли не главной частью программы переворота.

Связана ли глобализация с унификацией культуры?

Очевидно, что изменения в экономике не могли не сказаться на состоянии культуры. Повсеместно распространилась западная культура: американские и европейские книги, фильмы, сериалы, телешоу и многое другое получили огромную популярность среди миллиардов людей. Английский стал языком межнационального общения. Однако это не привело к окончательной унификации культуры в мировом масштабе.

Когда капитализм приходит в страны периферии, то он не поглощает и не уничтожает местные докапиталистические отношения, а встраивает их в мировую экономическую систему. Так, включение России в оборот капиталистической миросистемы не привело здесь к разрушению феодального строя. Крестьянин не превратился в сельского батрака или городского пролетария, а остался крепостным крестьянином: только теперь результаты его труда поглощались не непосредственно феодалом, а отправлялись на международный рынок для продажи. Отсюда ужасы крепостничества: помещики жестоко эксплуатировали крестьян, чтобы повысить доходность своих имений. Т. е. отношения были уже капиталистические, помещичьи хозяйства работали на рынок, но крепостничество не исчезло. Оно встроилось в новую систему, так как было выгодным: оно обеспечивало помещиков дешёвой рабочей силой, делая себестоимость продукции очень низкой, и, тем самым, повышая конкурентоспособность российских помещиков на мировом рынке. По той же самой причине в колониях Нового света широкое распространение получило рабовладение. По той же причине испанцы при завоевании Латинской Америки не уничтожили местной системы государственного управления, а стали использовать её в своих интересах: так, крестьянские коллективистские общины, находившиеся раньше в подчинении у инкского государства, никуда не исчезли, а стали активно использоваться, например, в горных рудниках.

Тоже самое происходит в сфере культуры: местные культуры не поглощаются культурой капиталистических завоевателей, а встраиваются в неё. Поэтому унификация культуры при глобализации имеет двойственный характер: с одной стороны, широко распространяется западная культура, с другой стороны, сохраняются местные культуры и местные верования. Поэтому, например, в индийском капиталисте сосуществуют олигарх и индуист. Поэтому в японском наёмном работнике причудливо соединяются западные протестантские ценности и традиционные японские. Конечно, мелкие культуры постепенно поглощаются более крупными, а мелкие языки постепенно исчезают. Но здесь речь идёт не о времени: мол, пока процесс унификации ещё не завершён, поэтому остаются пережитки прежних культур. Вопрос именно в принципиальной концепции капиталистической глобализации.

В результате глобализации на периферии появились гибридные культуры. Эти культуры умирают очень медленно или не умирают вовсе. Поэтому полной унификации культуры при глобализации не произойдёт. Надо добавить, что местные культуры тоже распространяются в странах центра, но не следует строить иллюзии, будто глобализация — это процесс взаимного обогащения различных культур. Может, в странах центра и получили распространение курсы йоги, но это не идёт ни в какое сравнение с масштабом, с каким происходит слом старых культур на периферии. В странах центра люди получили просто ещё одно занятие в свободное время, а в странах периферии меняются судьбы миллиардов людей.

Итог.

Здесь встаёт вопрос о самом характере глобализации: страны центра выступают в качестве завоевателей, а страны периферии — в качестве жертвы. Возникает антиглобалистский процесс, в рамках которого появляются разные альтернативы осуществляющемуся сегодня проекту глобализации. Однако мы должны решительно встать против концепций, предлагающих возрождение местных культур, невмешательство стран центра в жизнь периферии, может, даже разные пути развития разных стран или «цивилизаций». Такая позиция противоречит прогрессу.

Пускай глобализация имеет завоевательный и грабительский характер. Но это объективный процесс. Благодаря глобализации в капиталистическую миросистему были включены все регионы мира, каждая страна, каждый клочок земли. Каждый человек так или иначе взаимодействует с капиталистической миросистемой или хотя бы ощущает её влияние на свою жизнь. Повернуть вспять процесс глобализации невозможно. Мне кажется, даже придать глобализации иной оттенок («альтерглобалистский») не имеет никакого смысла: когда глобальный протест нарастит свою мощь, вопрос встанет не об изменении характера глобализации, а об изменении всей социально-экономической и политической системы в корне. Пока же бессмысленно отрицать, что у трудящихся нет никакой возможности изменить характер глобализации: протест ещё не силён для такой задачи.

В контексте культуры, как мы видим, глобализация не сможет совершить унификации культуры. Но разве унификация культуры есть цель ближайшего культурного развития человечества? На этот вопрос я не могу ответить. Хотя бы исходя из того, что в моих глазах вопрос культуры не заслуживает должного внимания и является второстепенным.

Культура как система ценностей и система мышления неизбежно строится на мифологическом мышлении, на вере в традиции и устои, на бессознательности человеческого существования. Мировая революция поставит как одну из своих важнейших задач борьбу с мифологическим мышлением, чтобы придать мышлению обывателя научный характер. В таких условиях места для культуры в классическом её понимании не будет. Согласитесь, сложно сказать, что житель современного мира является носителем той или иной культуры. Мы сейчас рассматриваем культуру скорее как объект исследования, а не как непосредственную часть нашей жизни: наше мышление больше не определяется той или иной устоявшейся системой ценностей. Прогресс подорвал эти системы, уничтожил их, оставил в прошлом. Туда им и дорога.