Подарок на НОВЫЙ ГОД. Две сказки Гофмана, для больших и маленьких детей. Детские сказки дедушки иринея. Две части. С. -петербург. 1840

КОНСПЕКТ

Виссарион Григорьевич Белинский

<О детских книгах>

ПОДАРОК НА НОВЫЙ ГОД. Две сказки Гофмана, для больших и маленьких детей. ДЕТСКИЕ СКАЗКИ ДЕДУШКИ ИРИНЕЯ. Две части. С.-Петербург. 1840.

 

О воспитании детей вообще. – Как должны писаться детские книги, по их отношению к воспитанию. – О двух детских сказках Гофмана. – О детских книгах на русском языке и «Детских сказках дедушки Иринея».

На родителях лежит священнейшая обязанность сделать своих детей человеками; обязанность же учебных заведений – сделать их учеными, гражданами, членами государства на всех его ступенях. Но кто не сделался прежде всего человеком, тот плохой гражданин, плохой слуга государю.

Воспитание! Оно везде, куда ни посмотрите, и его нет нигде, куда ни посмотрите. Конечно, вы его можете увидеть даже во всех слоях общества, от самого высшего до самого низшего, но как редкость, как исключение из общего правила.

Орудием и посредником воспитания должна быть любовь, а целью – человечность (die Humanitat). Что такое любовь? Любовь есть высшая и единая действительность, вне которой все – призраки, обманывающие зрение, формы без содержания, пустота в кажущихся границах.

Мы разумеем здесь первоначальное воспитание, которое важнее всего. Всякое частное или исключительное направление. Первоначальное же воспитание должно видеть в дитяти не профессиию, но человека, который мог бы впоследствии быть тем или другим, не переставая быть человеком.

 

Книга есть жизнь нашего времени. В ней все нуждаются – и старые и молодые, и деловые, и ничего не делающие; дети – также. Все дело в выборе книг для них, и мы первые согласны, что читать дурно выбранные книги для них и хуже и вреднее, чем ничего не читать, первое зло – положительное, второе только отрицательное. Так, например, в детях, с самых ранних лет, должно развивать чувство изящного, как один из первейших элементов человечности; но из этого отнюдь не следует, чтобы им можно было давать в руки романы, стихотворения и проч. Нет ничего столь вредного и опасного, как неестественное и несвоевременное развитие духа. Дитя должно быть дитятею, но не юношею, не взрослым человеком.

Шиллер, Гете, Байрон, Гофман, Шекспир, Вальтер Скотт, Пушкин – опасны для юного девственного сердца: чего доброго, они взволнуют его какими-то странными желаниями, неясными мечтаниями, произведут в девушке экстаз, экзальтацию, дадут ей какую-то внутреннюю поэтическую жизнь, – и вот – долго ли до греха!

 

Но что же можно читать детям? Из сочинений, писанных для всех возрастов, давайте им «Басни» Крылова, в которых даже практические, житейские мысли облечены в такие пленительные поэтические образы, и все так резко запечатлено печатню русского ума и русского духа; давайте им «Юрия Милославского» г. Загоскина, в котором столько душевной теплоты, столько патриотического чувства, который так прост, так наивен, так чужд возмущающих душу картин, так доступен детскому воображению и чувству; давайте «Овсяный кисель»пьесу Гебеля, так превосходно переведенную Жуковским; давайте им некоторые из народных сказок Пушкина, «О рыбаке и рыбке», которая, при высокой поэзии, отличается, по причине своей народности, доступностию для всех, возрастов и сословий и заключает в себе нравственную идею.

Не давая детям в руки самой книги, можно читать им отрывки из некоторых поэм Пушкина, например, в «Кавказском пленнике» изображение черкесских нравов, в «Руслане и Людмиле» эпизоды битв, о поле, покрытом мертвыми костями, о богатырской голове; в «Полтаве» описание битвы, появление Петра Великого, наконец, некоторые из мелких стихотворений Пушкина, каковы: «Песнь о Вещем Олеге», «Жених», «Пир Петра Великого», «Зимний вечер», «Утопленник», «Бесы»; некоторые из песен западных славян, а для более взрослых – «Клеветникам России» и «Бородинскую годовщину».  

Не заботьтесь о том, что дети мало тут поймут, но старайтесь, чтобы они больше чувствовали. Пусть ухо их приучается к гармонии русского слова; Очень полезно, и даже необходимо, знакомить детей с русскими народными песнями, читать им, с немногими пропусками, стихотворные сказки Кирши Данилова.

Давайте детям больше и больше созерцание общего, человеческого, мирового; но преимущественно старайтесь знакомить их с этим чрез родные и национальные явления: пусть они сперва узнают не только о Петре Великом, но и о Иоанне III, чем о Генрихах, Карлах и Наполеонах.

 

Книги, которые пишутся собственно для детей, должны входить в план воспитания, как одна из важнейших его сторон. Наша литература особенно бедна книгами для воспитания, в обширном значении этого слова, то есть как учебными, так и литературными детскими книгами.

Много нужно условий для образования детского писателя: нужны душа благодатная, любящая, кроткая, спокойная, младенчески-простодушная, ум возвышенный, образованный, взгляд на предметы просветленный, живое воображение, поэтическая фантазия, способная представить всё в одушевленных, радужных образах. Разумеется, что любовь к детям, глубокое знание потребностей, особенностей и оттенков детского возраста есть одно из важнейших условий.

 

Целию детских книжек должно быть не столько занятие детей каким-нибудь делом, не столько предохранение их от дурных привычек и дурного направления, сколько развитие данных им от природы элементов человеческого духа, – развитие чувства любви и чувства бесконечного. Прямое и непосредственное действие таких книжек должно быть обращено на чувство детей, а не на их рассудок. Чувство предшествует знанию; кто не почувствовал истины, тот и не понял и не узнал ее. В детском возрасте чувство и рассудок в решительной противоположности, в решительной вражде, и одно убивает другое: преимущественное развитие чувства дает им полноту, гармонию и поэзию жизни; преимущественное развитие рассудка губит в их сердце пышный цвет чувства и выращает в них пырей и белену резонерства. Детский ум, предаваясь отвлеченности, в живых явлениях природы и жизни видит одни мертвые формы, лишенные духа и сущности, и логические определения для него – скорлупа гнилого ореха, о которую только портятся зубы. Книга пусть будет у него книгою, а жизнь жизнью, и одно да не мешает другому!

 

Дети не могут мыслить, но могут рассуждать, или резонерствовать, а это очень худо! Резонерство иссушает в детях источники жизни, любви, благодати; оно делает их молоденькими старичками, становит на ходули. Детские книжки часто развивают в них эту несчастную способность резонерства, вместо того чтобы противодействовать ее возникновению и развитию.

Объяснять детям наказание и награждение в буквальном смысле значит обманывать их. А по смыслу и разумению большей части детских книжек, награда за добро состоит в долголетии, богатстве, выгодной женитьбе…

    

Детские книжки должны внушать им, что счастие не во внешних и призрачных случайностях, а во глубине души. Они должны показать им, что мир и жизнь прекрасны так, как они суть, но что независимость от их случайностей состоит не в ковре-самолете, не в волшебном прутике, мановение которого воздвигает дворцы, вызывает легионы хранительных духов с пламенными мечами, готовых наказать злых преследователей и обидчиков, но в свободе духа.

 

Пишите для детей, но только так, чтобы вашу книгу с удовольствием прочел и взрослый и, прочтя, перенесся бы легкою мечтою в светлые годы своего младенчества… Главное дело – как можно меньше сентенций, нравоучений и резонерства: их не любят и взрослые, а дети просто ненавидят, как и все, наводящее скуку, все сухое и мертвое. Они хотят видеть в вас друга, который забывался бы с ними до того, что сам становился бы младенцем, а не угрюмого наставника; требуют от вас наслаждения, а не скуки, рассказов, а не поучений.

 

В детстве фантазия есть преобладающая способность и сила души, главный ее деятель и первый посредник между духом ребенка и вне его находящимся миром действительности. Дитя не любит отвлеченных идей: ему нужны историйки, повести, сказки, рассказы, – и посмотрите, как сильно у детей стремление ко всему фантастическому, как жадно слушают они рассказы о мертвецах, привидениях, волшебствах.

 

Пусть основная мысль вашего рассказа деятельно движется, не давайте ей, для ней же самой, пробиваться наружу и выводить детскую душу из полноты жизни, из борьбы и столкновения частностей, на отвлеченную высоту.

  Не говорите детям о том, чего они еще не в состоянии понять своим умом; дайте им простое понятие о боге, но не пускайтесь с ними в тонкости философских определений. Не рассуждайте с детьми о том только, какое наказание полагает бог за такой-то грех; но учите их смотреть на бога, как на отца, бесконечно любящего своих детей, которых он создал для блаженства и которых блаженство он искупил мучением и смертию на кресте.

Не искажайте действительности ни клеветами на нее, ни украшениями от себя, но показывайте ее такою, какова она есть в самом деле, во всем ее очаровании и во всей ее неумолимой суровости, чтобы сердце детей, научаясь ее любить, привыкало бы, в борьбе с ее случайностями, находить опору в самом себе.

 

В одной истине и жизнь и благо: истина не требует помощи у лжи. И потому конец вашей повести может быть и несчастный, в котором добродетель страждет, а порок торжествует; но вы вполне достигнете вашей нравственной цели, если юные сердца ваших маленьких читателей станут за страждущих и не позавидуют торжествующим, если на вопрос – на чьем бы хотели они быть месте? – они, не колеблясь, ответят, что на месте страждущих, но добрых.

Не упускайте из вида ни одной стороны воспитания: говорите детям и об опрятности, о внешней чистоте, о благородстве и достоинстве манер и обращения с людьми; но выводите необходимость всего этого из общего и из высшего источника

Внушайте им, что внешняя чистота и изящество должны быть выражением внутренней чистоты и красоты, что наше тело должно быть достойным сосудом духа божия…

Вы можете еще и обогащать их познаниями, расширять круг их созерцания действительности, знакомя их с бесконечным разнообразием явлений прекрасного божиего мира. Но и здесь одна цель – знакомство не с фактами, а с тем, так сказать, букетом жизни и духа, который скрывается в них и составляет их сущность и значение.

Самым лучшим писателем для детей, высшим идеалом писателя для них может быть только поэт. И таким явился один из величайших германских поэтов – Гофман, в своих двух сказках: «Неизвестное дитя» и «Щелкун орехов и царек мышей», хотя и написанных не для детей собственно и годных для людей всех возрастов.

Сверх того, Гофман есть по-прежнему воспитатель людей, поэт юношества – почему ж бы ему не быть и поэтом детства? Гофман – поэт фантастический, живописец невидимого внутреннего мира, ясновидящий таинственных сил природы и духа. Чтобы дать юной душе равновесие, Гофману не должно противопоставлять пошлую повседневность и ее дюжинных представителей.

 

В «Неизвестном дитя» язык для детей доступнее, чем для взрослых: дайте им прочесть – и клики их радости покажут вам, что они поняли все, что нужно понять…

Когда повесть уже завязалась; характеры очерчены пред вами. Все действуют, а никто не говорит. Феликсу и Кристлибе не понравились их разодетые родственники: на свежие и чистые души пахнуло гнилостию и принуждением.

Основная мысль этой чудесной, поэтической повести, этой светлой и роскошной фантазии, есть та, что первый воспитатель детей – природа и ее благодатные впечатления. И первобытное человечество воспитывалось природою, и душе нашей так отрадно читать все предания о юном человечестве, ее так сладостно убаюкивают и священные сказания о пастушеской жизни патриархов, и колыбельная песня старца-Гомера о царях-пастырях и простодушных героях седой древности… Увы! заботы и суеты жизни, искусственная городская жизнь заслоняют от нас природу, и мы видим на небе фонари, а на земле полезные и вредные травы, прибыльные для торговли леса, – а многие ли из нас знают, что природа жива, что ветер разговаривает с кустами и старый ручей рассказывает прекрасные сказки?.. Неужели же и чистые младенческие души должны быть глухи к живому голосу прекрасной природы и не знать «неизвестного дитяти», которое есть – их же собственный отклик на зов природы, светлая радость и чистое блаженство их же собственных, младенческих сердец?..

 

Если в «Неизвестном дитяти» развита мысль о гармонии младенческой души с природою, как об основе воспитания и условии будущего счастия детей, то «Щелкун и царек мышей» есть апотеоз фантастического, как необходимого элемента в духе человека, и цель этой сказки – развитие в детях элемента фантастического.

Художественная жизнь образов, очевидное присутствие мысли. Тут и сатира, и повесть, и драма, удивительная обрисовка характеров – противоречие поэзии с пошлою повседневностию, нераздельная слитность действительности с фантастическим вымыслом, – все это представляет богатый и роскошный пир для детской фантазии. 

 

В России писать для детей первый начал Карамзин, как и много прекрасного начал он писать первый. К «Московским ведомостям» прилагались листки его «Детского чтения», в котором замечательна «Переписка отца с сыном о деревенской жизни». Много читателей впоследствии доставил Карамзин и себе и другим, подготовив этим «Детским чтением». После он издал «Детское утешение».

Но в настоящее время русские дети имеют для себя в дедушке Иринее такого писателя, которому позавидовали бы дети всех наций. Лучшие пьесы в «Детских сказках дедушки Иринея» – «Червяк» и «Городок в табакерке».

«Разбитый кувшин», ямайская сказка, обнаруживает в авторе глубокое знание детского характера; в ней развивается практическая истина о необходимости доброты, скромности и послушания, а между тем она – волшебная сказка; но в том и высокое ее достоинство: она действует на фантазию детей, а не на их рассудок, и потому практическая истина является в ней не моральною сентенциею, но живым чувством.

 

К тому же роду должно отнести и «Царь-Девицу», трагедию для марионеток, в которой, в волшебной сказке, автор очень удачно намекнул детям на могущество человеческого разума, победившего, через книгопечатание, порох и паровые машины, законы мертвой, материальной действительности. Три драматические пьесы: «Маленький фарисей», «Переносчица, или Хитрость против хитрости» и «Воскресенье» вводят детей в мир житейской действительности и практической мудрости жизни. Простота и естественность содержания спорят в них с заманчивостию интриги и увлекательностию драматического изложения.

 

Читательский дневник

В. Одоевский “Бедный Гнедко”

Год написания: 1841 год.

Сюжет:

Мальчик-извозчик гнал свою бричку на набережной, в бричке сидел “важный господин в очках”. Он спешил, ведь очень хотел подзаработать больше денег в праздничный день, и поэтому совсем не заметил, что его конь потерял подкову и травмировал ногу, он жестоко бил лошадь за то, что та спотыкалась.

Гнедко, так звали коня, стал хромать, но извозчик лишь подгонял животное все настойчивее. К проблеме лошади безразличным остался и толстый господин, поглощенный лишь одной мыслью - быстрее попасть на званый обед, он был так же недоволен медлительностью Гнедко.

В воспоминаниях лошади мы видим, что когда-то давно Гнедко был резвым жеребенком, который беззаботно проводил время со своей матерью, Серко. Его очень любили “хозяйские ребятишки” – Дашенька и Ванечка, они дарили ему ласку и заботу, баловали его. Однако Гнедко вырос и стал сильным жеребцом, хозяин принял решение продать его, хотя его “хозяйские ребятишки” слезно уговаривали его не делать этого. Но поняв, что их мольбы бесполезны, брат и сестра просили батюшку об одном - чтобы Гнедко попал к добрым людям, чтобы те не обижали Гнедко, но, увы, их просьбы не оправдались.

Рассказчик отмечает, как раненая лошадь, измученная работой, не в силах дальше идти, “плашмя” упала на землю. Возле извозчика и лошади собирается любопытная толпа. Но никто из этой толпы не помог раненой лошади. Господин, ехавший в бричке, ушел и не заплатил деньги. После чего рассказчик подошел к извозчику, протянув ему деньги, чтобы тот на санях отвез в домой бедную лошадь. В конце автор говорит о том, что извозчик получил хороший урок и больше не мучил бедное животное.

Идея:

Животные – это живые существа, которые нуждаются в понимании, любви и ласке. Присутствует призыв к гуманному отношению к животным, к милосердию. Осуждается безразличие к чужому горю.

 Писатель связывает идею гуманного отношения к животным с критикой господствующих классов. Мальчишку-извозчика подстегивает издеваться над бедным животным разжиревший господин. Одоевский так вызывает у детей сострадание к измученной лошади и неприязни к господину. Рассказ «Бедный Гнедко» отличается излишней «трогательностью», сентиментальностью, назидательностью

Характеристика героев:

Извозчик - жадный, невнимательный к проблемам других, мелочный человек. Он безжалостно бьет лошадь, потому что ему кажется, что она бежит недостаточно быстро. Его пытаются усовестить, но он отвечает, что сегодня праздник, для него важны лишь деньги. Он безжалостный по отношению к животным. Но мы можем увидеть в нем человека, который учится на ошибках, ведь ему было стыдно за произошедшее на площади.

Господин - ему безразлична судьба лошади, его волнуют лишь собственные проблемы. Тучный господин ограничен, думая лишь о том, как бы поскорее попасть за стол со множеством вкусной еды. Наполненность своего желудка настолько заботит его, что он не хочет замечать ничего вокруг. Его настолько не заботит то, что происходит вокруг, что он уходит из брички, молча, не заплатив извозчику.

Гнедко - жеребец, который раньше жил, окруженный лаской и заботой, а после, будучи проданным извозчику, тяжело работал, зная лишь тяжелые удары плетью.

Дашенька и Ванечка - брат и сестра, которые хорошо относились к Гнедко. Они сострадательны и честны, они по-детски наивны и добры. Автор дает им положительную характеристику посредству хорошего впечатления, которое ребята оставляют у читателей. Именно так нужно относиться к животным - любить их и заботиться.

Рассказчик - отзывчивый и понимающий человек, находясь среди толпы, он не стал подобен ей. Он единственный искренне переживал за судьбу лошади и в итоге помог ей. Он сделал замечание молодому извозчику, нехотя оставаться равнодушным к тяжелому состоянию Гнедко.

 

“Столяр”

Год написания: 1841 год

Сюжет:

Однажды у бедного и “неискусного” столяра родился сын, Андрей. Он тоже начал заниматься работой по дереву, как и его отец, однако задумывался о том, почему их работа хуже многих искусных мастеров, хотя и делали они все мерки точь в точь?

Мальчик узнал, что по-настоящему искусные мастера грамоту знают и не “абы как” у них круги выходят, а по точным расчетам. “Тогда в молодом Андрее родилось сильное желание выучиться грамоте, чтобы потом посмотреть в книжки, понять в них планы, а потом, что узнает, попробовать на деле”. Но это его желание было осмеяно другими столярами и не одобрено отцом, который отказался давать деньги на учителей сыну.

Мальчик сам, используя свое скудное жалование, нанимал себе учителей, чтобы знать грамоту, а после покупал книги. Книги для Андрея были очень дорогие, порой он днями ходил голодный, но покупал книгу. Работники продолжали смеяться нам мальчиком.

Однажды отец отправил его с какой-то работой к профессору архитектуры Блонделю. “Умный вид мальчика поразил его” и профессор немедленно взял его в школу архитектуры.

Андрей работал и учился, он провел в школе пять лет, его работы раскупались сразу же, а вскоре Андрей Рубо стал известным и очень востребованным архитектором: “в одном своём лице соединил он качества отличного ремесленника, писателя, живописца и гравёра”.

 

Характеристика героев:

Андрей - любопытный мальчик, который видел свет в ученье. Упрямо шел к своей цели, несмотря на осуждение окружающих. Рассказчик не раз отмечал, что мальчик добрый и умный, и он действительно достоин уважения, благодаря своему упорству и стремлению к знаниям.

Отец Андрея - неискусный мастер-столяр. Человек, не знающий грамоты, не понимающий, для чего нужны науки. Он ограничен: станок и рубанок - весь его мир, он не пытается и не хочет “работать головой”, как это делает его сын. Его ум скуп, не раз он угрожал испортить книги Андрея, который с трудом купил их.

Другие работники - они смеются над Андреем, предпочитая “кое-как” сделать свою работу и продать, как и отец мальчика.

Идея:

 Весь рассказ проникнут пафосом просвещения, осознания необходимости грамоты для любой профессии. Знание наук - источник успеха.

В произведении наглядно продемонстрировано то, как нелепо выглядят люди, которые делают все “кое-как”, которые остановились в своем развитии и считают смешным то, что кто-то желает узнавать что-то новое, учиться и саморазвиваться.