2020-05-12
7312
2000 г. фактически стал новым витком в отношениях России и США. Это было время политического «обновления» и в Москве, и в Вашингтоне. В России на место бесконечно критикуемого Бориса Ельцина встал молодой и полный сил Владимир Путин, с которым российское общество, уставшее от нестабильности, связывало большие надежды. В Штатах на смену демократу Клинтону пришел республиканец Джордж Буш-младший, обновивший команду Белого дома.
После косовского кризиса Белый дом на непродолжительное время избрал тактику «игнорирования» Кремля, подчеркивания его малозначительной роли на международной арене. Скорее всего, причиной такого поведения американской элиты стало не желание обидеть бывшую сверхдержаву, а отсутствие ясной стратегии в отношении РФ. В предыдущее десятилетие из нее не получилось сделать дружественное государство. Настоящим врагом она тоже не стала. Особой угрозы для осуществления американской политики мире Москва не представляла. В политической элите США было понимание, что выработка политической линии по отношению к России не входит в число жизненно важных задач с точки зрения национальных интересов США.
В июне 2002 г. тем не менее в Вест-Пойнте президент Дж. Буш-мл. озвучил так называемую «доктрину Буша», кульминацию внешнеполитических воззрений Белого дома. Доктрина основывалась на 2-х основных принципах: США будут прикладывать усилия для сохранения своего превосходства и отныне, по сути, присваивают себе право нанесения превентивных ударов. Таким образом, Буш открыто заявил о следовании наряду с концепцией глобального доминирования идеологии превосходства: победившие в «холодной войне» США – самая сильная мировая держава, а, следовательно, право на стороне сильнейших. В контексте такой самоидентификации Америка отказывала России в получении статуса хотя бы равноправного партнёра.
В соответствии со стратегией глобального доминирования, Россия оценивалась как страна, потенциально способная помешать реализации планов США, поэтому Вашингтоном принималась возможность политики «жесткого прессинга» Москвы. Администрация Буша старалась выстраивать отношения с Россией, в значительной степени опираясь на противоречия в позициях двух стран, самыми серьезными среди которых можно назвать неодобрение Вашингтоном действий Москвы в Чечне, опасения, связанные с ростом авторитаризма и прекращением либеральных реформ, а также критика отношений России со странами «третьего мира» (Иран, Ирак, Ливия) и возможности передачи им Москвой военных технологий. Но несмотря на готовность к возможному осложнению отношений с Кремлём Вашингтон понимал, что отношения с Москвой все равно имеют большое значение для США при решении ряда важных задач, таких как контроль над распространением ОМУ, предотвращение образования антиамериканского блока, обеспечение безопасности в Европе, обеспечение максимального доступа к ресурсам Каспийского региона и странам СНГ.
Учитывая резкую позицию новой Администрации в отношении России, можно было предполагать, что произойдет ужесточение политики в диалоге Вашингтон-Москва. В то же время было очевидно, что необходимо отказаться от исключительно негативного восприятия России, что нашло отражение в выборе курса, сочетающего «сдерживание и диалог»: сочетание традиционной республиканской жесткости и продолжения вовлечения России в международное сообщество.
Первая встреча новых лидеров России и США, состоявшаяся в июне 2001 г. в Любляне, заложила положительные тенденции в деле потепления отношений между странами: стороны выразили готовность развивать сотрудничество. Эта готовность вскоре вылилась в практическую плоскость вследствие событий 11 сентября. После терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне одним из главных направлений во внешней политике США становится антитерроризм, который с одной стороны, позволял американцам начать очередной «крестовый поход» с возможностью в очередной раз доказать своё глобальное лидерство, а с другой стороны отодвигал подальше противоречия России и США, которые перед лицом ситуации, угрожавшей всему миру, были вынуждены на некоторое время сплотиться. Россию на некоторое время перестали отождествлять с угрозой для безопасности Америки; борьба с международным терроризмом стала ведущей задачей обеих стран.
Готовящаяся США операция по уничтожению «Аль-Каиды» в Афганистане была одобрена президентом России. В отличие от других государств, не исключая союзников США по НАТО, российская помощь в конфликте, несмотря на отказ от непосредственного участия в операции ("Мы не планируем участвовать в антитеррористической операции на территории Афганистана ни в какой форме: ни огнем, ни мечом, ни людьми", - Сергей Иванов, тогда министр обороны), была весомой. РФ, в частности, согласилась предоставить российское воздушное пространство самолетам антитеррористической коалиции и не возражала против использования американцами баз в бывших среднеазиатских республиках СССР. Этот шаг объяснялся угрозой распространения влияния Талибана и терроризма на страны Центральной Азии, что угрожало уже напрямую безопасности России.
Благодаря описанным обстоятельствам в 2001-2 гг. действительно казалось, что партнерство России и Соединенных Штатов переживает ренессанс, что идея двустороннего партнёрства, провалившаяся в 90-е гг., может стать реальностью. Тем не менее надежды были напрасны. Довольно наивно было думать, что американцы изменят свой курс просто так. Очевидно, что они старались вынести из этого какую-то выгоду. Такие намерения действительно были, но Россией разгаданы были не сразу. Видимость улучшения отношений держав должна была помочь американцам заручиться поддержкой Москвы не только в борьбе с терроризмом, но и в возможности закрепиться в республиках СНГ и продолжить расширение НАТО. Необходимо понимать, что провозглашение Москвы «партнером» Вашингтона было лишь на словах. Все действия США говорили об обратном.
Первый «звоночек» раздался относительно урегулирования вопросов о распространении ОМУ. Президент Буш понимал, что Россия является единственным государством, которое способно уничтожить США, но заключать с ней договоры о сокращении стратегических вооружений и систем ПРО не собирался. Буш не видел смысла в продолжении диалога с Россией по этим вопросам, полагая, что все уступки от Москвы получены, и дальнейшее развитие американских сил ядерного сдерживания должно происходить на основании внутренней логики, а не договоренностей с кремлевским руководством. Более того даже после потепления отношений с Россией на фоне терактов США в декабре 2001 г. объявили о выходе из договора по ПРО (1972). Судя по таким демонстративным шагам администрации Буша Россия была окончательно списана со счетов в качестве равного партнера, и могла использоваться только «на подхвате», максимум выступать младшим партнёром США (в идеале – проводником американских интересов в Азии). Конечно, в мае 2002 г. между Россией и США был подписан Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (SORT). Однако, SORT на деле был простой декларацией, т.к. не предусматривал процедуры инспекций. В июне 2002 г. США вышли из договора по ПРО. Москвой это было воспринято как отказ Америки от взаимного ядерного сдерживания, особенно на фоне работы Вашингтона по расширению системы ПРО в Европе.
В 2004 г. вопрос о возможном размещении элементов американской системы ПРО в Европе вообще превратился в один из болезненных пунктов российско-американской повестки. Несмотря на высказанные опасения Москвы, что европейская ПРО создается для нейтрализации российского ядерного потенциала, администрация Буша не собиралась отказываться от планов. В 2007 г. начались переговоры с Польшей и Чехией о размещении ракет-перехватчиков и радаров на территории этих стран. Примечательно, что когда через 2 года президент Обама в рамках политики «перезагрузки» объявил об отказе США от реализации данного проекта, восточноевропейские лидеры опубликовали открытое письмо, в котором обвиняли главу Белого дома в предательстве их интересов перед лицом «агрессивной России». Так подозрения в антироссийском характере европейской ПРО нашли убедительное подтверждение.
Появившиеся уже в 2002 г. подозрения относительно истинных устремлений американцев постепенно усиливались в рядах российского руководства. Важным моментом в этом отношении явилось проведение операции по свержению Саддама Хусейна и оккупации Ирака весной 2003 г. (американцам нужен альтернативный Саудовской Аравии поставщик нефти). Данное обстоятельство стало одним из поводов, которые фактически поставили крест на возрождении отношений двух стран. Москва выступала категорически против интервенции в Ирак. Кремль начал противодействие американцам всеми дипломатическими способами, включая создание коалиции с ключевыми американскими союзниками по НАТО: Франция и Германия (Жак Ширак и Герхард Шрёдер) также выступали против американской акции.
Уверенность в том, что американцы ведут геополитическую игру против России, окрепла у неё после второй волны расширения НАТО на восток (2004 г.). Теперь границы альянса в плотную подобрались к России. На сей раз членами НАТО стали Эстония, Латвия, Литва, Румыния, Болгария, Словакия и Словения. Говорилось и возможности потенциального принятия в НАТО Грузии и Украины. В Брюсселе же неоднократно повторяли фразы, приводившие Кремль в замешательство и воспринимаемые им в качестве открытой угрозы российским национальным интересам: «альянс открыт для вступления новых членов» и «Москва не имеет право вето на расширение альянса».
Наконец, поводом для охлаждения отношений США и России стало постепенное укрепление США на постсоветском пространстве. Американцы намеревались предотвратить восстановление российского влияния на бывшей советской территории. Осенью 2003 г. Москву и Вашингтон ждало испытание – «революция роз» в Грузии, которая была однозначно воспринята в Кремле как свидетельство укрепления США на постсоветском пространстве, а в Белом доме – как желание молодой грузинской демократии покончить с остатками зависимости от бывшей метрополии.
Однако апофеозом американского наступления в бывшем СССР стали события «оранжевой революции» на Украине. На стыке 2004-5 гг. произошел крутой перелом: Запад и его лидер – США, стали однозначно восприниматься российской элитой и обществом как сила, стремящаяся «выдавить» Россию с прилегающих к ней территорий и использовать их, в перспективе, как плацдарм для изменения политического строя РФ. Именно в такую логическую последовательность выстраивалась цепь событий: «революция роз» в Грузии (2003), вступление прибалтийских стран в НАТО (2004), победа В. Ющенко на Украине (2005) и последовавшие в том же году события в Киргизии («революция тюльпанов»). От Прибалтики до Причерноморья, от Кавказа до Центральной Азии – Запад и США наступали.
После поражения в «битве за Украину», с 2005 г., Москва переходит в яростную контратаку на постсоветском пространстве. Она начинает воевать всерьез, используя все имеющиеся в ее распоряжении возможности. Кремль решительно поддерживает Узбекистан во время андижанских событий, обеспечивает его переход в свой лагерь и наносит удар ненавистному ему ГУУАМу. Нейтрализует западное влияние в Киргизии. Регулярно поднимает вопрос об американских базах в Центральной Азии. А в новогоднюю ночь 2005/2006 гг. начинается первая газовая война с «оранжевым» Киевом.
В Вашингтоне изменившееся поведение Москвы однозначно интерпретировалось как проявление «имперских» амбиций, подкрепленных нечаянным богатством в виде роста мировых цен на энергоносители. Стремление поставить Россию на место стало выражаться в подчеркнутом заигрывании с бывшими советскими республиками, в одночасье превратившимися в «жертвы российской экспансии».
Губительность такой политики была очевидна. Во-первых, сами постсоветские страны были весьма далеки от мировых стандартов демократии. Но они прекрасно осознавали открывшуюся им перспективу – «подыгрывать» Вашингтону и «выбивать» из нового патрона преференции. Поэтому США нисколько не способствовали развитию демократии, но при этом серьезно ухудшали отношения с Москвой. Во-вторых, Кремль был готов жестко биться за свои интересы на постсоветском пространстве. США же, памятуя о его неуклюжих попытках что-то противопоставить им в 90-е гг., не воспринимали это всерьез. В-третьих, в этой малой холодной войне за «советское наследство» у РФ были хорошие шансы. Она обладала экономическими рычагами давления на бывшие советские республики. Эти страны располагались в близких к ней географических регионах. Менталитет их населения и особенности поведения политических элит были России хорошо известны.
Апофеозом российско-американского противостояния стала война в Грузии, разразившаяся в августе 2008 г. Как выяснилось, Россия для отстаивания своих интересов была готова применить и военную силу. Война между Россией и Грузией фактически была опосредованной войной между Россией и США. Такая решимость означала, что для РФ сохранение влияния на пространстве, некогда называвшемся СССР, было чуть ли не вопросом жизни и смерти. Неожиданно в Белом доме обнаружили, что слухи о «смерти медведя» сильно преувеличены; Россия вновь оказалась самостоятельной, волевой державой, с национальными интересами которой пришлось считаться. США же оказались не готовы к быстрому восстановлению Россией внешнеполитической самостоятельности.
Не допуская перехода «недружественных» отношений в фазу открытой конфликтности, Вашингтон при президентстве Дж. Буша-мл. фактически избрал политику «избирательного сотрудничества» с Москвой при одновременном давлении на нее во внутри- (в вопросах прав человека и отсутствии демократии) и внешнеполитической сферах. Эта политика была в целом продолжена его последователем.
В 2008-9 гг. обновилось политическое руководство двух стран. На место Владимира Путина и Джорджа Буша-младшего пришли Дмитрий Медведев и Барак Обама. Второй цикл взаимодействия между Москвой и Вашингтоном после распада СССР завершился. Стороны пошли на третий виток. Примечательно, что он начался с тех же позитивных тенденций, что и предыдущий. Из «Кавказского кризиса» в Вашингтоне сделали определённые выводы. Президентство Обамы началось с идеи «перезагрузки» отношений с Россией. Это понимается как отказ от трактовки России как «врага» и переход к отношениям как с «партнёром-соперником»: партнёр при решении проблемы нераспространения ядерного оружия; соперник на пространстве сопредельных государств Европы и Азии. Кроме того, на официальном уровне Обама признал окончание эры «однополярного мира», существовавшего с момента распада Советского Союза. Позиция Б. Обамы состояла в том, что, какая бы конфигурация сил ни была расставлена на мировой арене, США более не смогут быть единственной сверхдержавой, располагающей безраздельным влиянием. Впрочем, это не означало отказа Америки от позиций лидера.
Обозначив новый курс, Вашингтон прежде всего решил отменить то беспокоящее Кремль размещение средств противоракетной обороны в Польше и Чехии, о котором уже говорилось выше. Кроме того, с американской стороны последовал ряд обещаний содействовать вступлению РФ в ВТО (это действительно произошло в 2012 г.). Однако, самое главное, Белый дом сквозь пальцы смотрел на победу Виктора Януковича, которая была воспринята в России как «возвращение» Украины. Конечно, США по многим причинам не могли поддержать признание независимости Южной Осетии и Абхазии, но заявили о том, что различие в подходах к решению этой проблемы не может быть препятствием для российско-американского диалога. Свержение Курманбека Бакиева также не стало причиной кризиса. Казалось, американская администрация посылает российскому руководству негласные сигналы о готовности согласиться с усилением его роли на постсоветском пространстве.
В свою очередь, Москва также пошла на уступки, поддержав санкции против Ирана и обеспечивая важный для проведения операции НАТО в Афганистане транзит. Наконец, новая пассивная роль США на постсоветском пространстве не послужила для Кремля сигналом к немедленным активным действиям. Как выяснилось, российское руководство относится весьма осторожно к вновь открывшимся возможностям упрочить свое влияние в республиках бывшего СССР. Ключевым пунктом «новой дружбы» между Россией и Америкой стало подписание в апреле 2010 г. соглашения о сокращении стратегических наступательных вооружений – СНВ-3. Договором предусматривалось сокращение ядерных боезарядов до 1550 единиц, межконтинентальных баллистических ракет, баллистических ракет подводных лодок и тяжёлых бомбардировщиков — до 700 единиц.
Таким образом, в 2009 – 2010 гг. двусторонние отношения приобрели хорошую позитивную динамику, правда, как показала практика, потепление со временем было приостановлено. Как и в период президентства Буша от сотрудничества страны перешли к серьёзной конфронтации. В целом же, США всегда относились и будут относиться к России настороженно, поскольку за исключением Китая и возможно – Евросоюза, только Россия является потенциальным глобальным конкурентом США и не скрывает свои амбиции.
