Синхрония и диахрония в языке

 

С одной стороны, язык представляет собой систему, которая предназначена для общения людей и поэтому обладает достаточным постоянством и устойчивостью. Однако, с другой стороны, известно, что языки изменяются во времени. Сейчас мы говорим и пишем по-русски уже не совсем так, как говорили и писали при Пушкине, и совсем не так, как это было принято, например, в XIV в. Сочетание относительной стабильности и — одновременно — изменчивости языковой системы вызвало потребность в разграничении двух аспектов существования языка: синхронии и диахронии. Под синхронией (от греч. syn ‘вместе’ + chronos ‘время’) принято понимать состояние языка в определенный момент его существования. Синхронное состояние языка — это не обязательно состояние современное. Рассматривая язык в синхронном аспекте, мы можем говорить и о русском языке конца 90-х гг. XX в., и о русском языке первой половины XIX или, например, конца XIV в. — в каждом из этих случаев нас будет интересовать система языка в том относительно постоянном виде, какой она имела в упомянутое время.

В свою очередь, диахрония (от греч. dia ‘через’ + chronos ‘время’) — это историческое развитие языковой системы, ее динамика. В сферу диахронии входит рассмотрение любых изменений языка во времени. К диахронии относится и, например, эволюция русской языковой системы в период с XIV по XX в., и, предположим, изучение тех изменений, которые произошли в русском языке в промежутке между 1985 и 1999 гг.

Для изучения языка разграничение синхронии и диахронии очень полезно: в одних случаях оно позволяет сосредоточиться преимущественно на постоянных свойствах языковой системы, а в других — на ее эволюции. При этом, однако, необходимо помнить, что синхрония и диахрония неразрывно связаны друг с другом, поскольку состояние язы­ка в любой момент его существования — это всего лишь один из эпизодов развития языка. Именно поэтому диахроническое описание языка очень часто включает отдельные экскурсы в синхронию, а синхроническое описание, напротив, — обращения к диахронии.

Так, рассматривая изменения, которые произошли в языке на протяжении какого-либо исторического периода, т. е. в диахронии, лингвисты обычно учитывают и то, что представляла собой система языка в начале и в конце этого периода, т. е. сопровождают диахроническое исследование как минимум двумя синхроническими описаниями, или, как принято говорить, синхронными срезами.

И наоборот: описывая систему языка в синхронии, ученые нередко бывают вынуждены обращаться к истории отдельных ее частей. Элементы диахронического подхода при синхронном описании языка, прежде всего, бывают обусловлены вариантностью языковой системы. Так, характеризуя систему склонения существительных современного русского языка, необходимо, например, отметить, что многие существительные мужского рода в именительном падеже множественного числа допускают вариантные фор­мы: инспекторы, и инспектора, кондукторы и кондуктора, цехи и цеха. При этом формы инспекторы, кондукторы, цехи воспринимаются как более старые, традиционные, а формы инспектора, кондуктора, цеха — как более новые. Однако утверждение о более старых и более новых вариантах языковых единиц — это уже отступление от чисто синхронистического подхода и обращение к элементам диахронии.

Кроме того, диахронические комментарии бывают, необходимы для того, чтобы объяснить, почему языковая система в ее синхронном состоянии имеет именно такой, а не иной вид. Так, хорошо известно, что в современном русском языке глаголы в формах настоящего и будущего времени изменяются по лицам (читаю, читаешь, читает и т. д.), а в формах прошедшего времени — не по лицам, а по родам (читал, читала, читало). Разумеется, подобной констатацией можно было бы и ограничиться. Однако если стремиться к полноте описания языка, то упомянутое явление русской морфологии можно объяснить путем обращения к диахронии. Дело в том, что современные формы прошедшего времени глагола образовались из древнерусского перфекта — времени, формы которого состояли из вспомогательного глагола, быть, который изменялся по лицам, и слов типа читал, которые в то время были причастиями и, подобно любым причастиям, изменялись по родам. По-древнерус­ски спрягали: я есмь читалъ (читала, читало), ты ecu читалъ (читала, читало), онъ есть читалъ (читала, читало). С течением времени вспомогательный глагол быть в формах перфекта перестал употребляться, а причастия типа читал стали восприниматься как формы прошедшего времени глагола, хотя и сохранили способность изменяться не по лицам, а по родам. Этим фактом, потребовавшим обращения к диахроническому аспекту языка, и объясняется одна из особенностей системы современного русского спряжения.

Таким образом, синхрония и диахрония представляют собой два разных, однако взаимосвязанных аспекта рассмотрения языковой системы.

 

                                                               Генеалогическая классификация языков

 

По разным подсчетам, на земном шаре существует от 2500 до 5000 языков (указать более точную цифру не представляется возможным, поскольку не всегда удается однозначно разграничить самостоятельные языки и диалекты одного и того же языка). Наряду с ныне существующими, живыми, известны и так называемые мертвые языки. Это языки, которые в настоящее время не используются в общении, однако сохранились благодаря письменным памятникам. В число мертвых языков входят, на­пример, латынь и древнегреческий язык.

Наиболее распространенными языками мира являются китайский (на нем говорят свыше 1 миллиарда человек), 72 английский (420 миллионов), хинди и близкий ему урду (320 миллионов), испанский (300 миллионов). Русский язык занимает в этом ряду пятое место: его используют в общении 250 миллионов человек.

Уже давно было замечено, что некоторые языки мира обладают чертами сходства: похоже, звучат многие слова, близкими по звучанию являются и некоторые окончания. Подобие слов при этом не связано с лексическими заимствованиями, поскольку в языках, о которых идет речь, сходством обладают не слова, обозначающие какие-либо новые предметы и явления, а такие слова, о которых с уверенностью можно сказать, что они существовали еще в глубокой древности. В их число входят, например, термины родства (мать, сын, сестра, брат), названия частей тела, числительные от одно­го до десяти, местоимения (я, ты, тот, кто, что), а также названия некоторых животных, растений и орудий труда (ср., например, сходство ряда слов из только что перечисленных групп в русском, английском, немецком и французском язы­ках, которое иллюстрирует нижеследующая таблица). Что же касается окончаний, то известно, что они просто не могут заимствоваться одним языком из другого.

Русский язык	Английский язык	Немецкий язык	Французский язык
мать	mother	Mutter	mere
сестра	sister	Schwester	saeur
нос	nose	Nase	nez
три	three	drei	trois
я	I	ich	je
волк	wolf	Wolf	loup

Такое сходство между языками дает основания для того, чтобы говорить об их родстве: очевидно, что в прошлом эти языки представляли собой единый язык (этот язык принято называть праязыком или языком-основой). Впоследствии носители праязыка в силу тех или иных причин разделились на несколько языковых коллективов, а языки этих коллективов постепенно изменились, хотя и сохранили некоторые черты сходства.

На основе наблюдений над родственными отношениями языков строится генеалогическая классификация языков (от греч. genealogia ‘родословная’). В соответствии с ней все языки объединяются в семьи, т. е. большие совокупности языков, находящиеся друг с другом в достаточно отдаленном родстве.

Внутри семей выделяются группы, в которые входят языки, состоящие в более близком родстве. Языковые группы иногда именуют ветвями. Группы могут, в свою очередь, делиться на подгруппы, которые включают близкородственные языки.

Генеалогическая классификация охватывает языки всех континентов земного шара. Однако человеку, изучающему русский язык (да и любому образованному жителю России), необходимо знать в деталях не всю эту классификацию, а главным образом ту ее часть, которая касается его родного языка, изучаемых иностранных языков, а также языков тех народов, которые соседствуют или находятся в языковом родстве с носителями только что упомянутых родного и иностранного языков.

Приведем наиболее важные для запоминания элементы генеалогической классификации языков. 

 

                                                      ИНДОЕВРОПЕЙСКАЯ СЕМЬЯ

 

Это одна из крупнейших языковых семей. В ее основе лежал праиндоевропейский язык, который уже к 3-му тысячелетию до н. э. распался на отдельные языки. В соответствии с одной из гипотез, первоначальной территорией, на которой жили индоевропейские племена, была Центральная Европа, вероятно, бассейн рек Вислы, Эльбы и Одера. В связи с постоянным ростом численности населения и поиском удобных территорий для проживания отдельные племена индоевропейцев мигрировали. В результате в настоящее время территория распространения индоевропейских языков простирается от Атлантического океана на западе до Центральной Азии на востоке и от Скандинавии на севере до Средиземного моря на юге. К этому следует добавить, что в последние 500 лет область распространения индоевропейских языков еще больше увеличилась, поскольку такие языки, как английский, испанский, французский, португальский и нидерландский, стали использоваться практически на всех материках.

О том, что представлял собой индоевропейский праязык, можно судить только гипотетически, реконструируя отдельные его элементы на основе сопоставления известных индоевропейских языков. В состав индоевропейской семьи входят многие языки Европы и Азии, в том числе и русский язык. По этой причине она будет описана наиболее подробно. Назовем основные группы и некоторые из языков, которые включает индоевропейская семья.

 

Славянская группа

 

Славянские языки образовались из единого для всех славян праславянского языка, который существовал с 3-го тысячелетия до н. э. до середины 1-го тысячелетия н. э. Предполагают, что в IV—III вв. до н. э. праславянские племена жили на территории между реками: Вислой — на западе, Днепром — на востоке, Припятью — на севере и Днестром — на юге. В дальнейшем территория, занимаемая славянами, расширилась, а контакты между отдельными группами славянских племен ослабли, в результате чего про­изошло разделение славян на восточных, южных и западных. Позднее восточно-, южно- и западнославянский праязыки распались на отдельные славянские языки, которые в генеалогической классификации языков входят соответственно в восточнославянскую, южнославянскую и западнославянскую подгруппы.

Восточнославянская подгруппа состоит из трех близкородственных языков: русского, украинского и белорусского, которые до XIV в. составляли единый древнерусский язык. Все три языка имеют письменность, восходящую к кириллице.

Южнославянская подгруппа включает следующие языки: болгарский (распространен в Болгарии); македонский (распространен в Македонии, Болгарии и Греции); сербохорватский (распространен в Сер­бии и Хорватии; сербский и хорватский варианты этого языка различаются главным образом письменностью: у сербов письмо на основе кириллицы, у хорватов — на основе латиницы); словенский (распространен в Словении). Письменность болгарского, македонского и, как уже говорилось, сербского языков восходит к кириллице; хорватская и словенская письменность — к латинице.

К южнославянской группе принадлежит и мертвый старославянский язык. Старославянский язык — это язык древнейших дошедших до нас славянских письменных памятников X-XI вв. Его возникновение было связано с миссионерской деятельностью уроженца византийского города Солунь (ныне Фессалоники в Греции) Кирилла (до пострижения в монахи он носил имя Константин) и его брата Мефодия.

История возникновения старославянского языка такова. В конце 862 г. моравский князь Ростислав обратился к византийскому императору Михаилу с просьбой прислать в Моравию (в настоящее время это одна из областей Чехии) миссионеров, которые вели бы христианское богослуже­ние на родном для ее жителей языке, а не на латыни. Как известно, латынь была официальным языком римско- католической церкви, тогда как восточно-православная церковь, центром которой и являлась Византия, считала целесообразным вести церковную службу на родных язы­ках верующих.

Византийский император Михаил поручил Кириллу и Мефодию осуществить перевод основных христианских богослужебных книг на язык славян. Для этого Кирилл создал славянский алфавит и вместе с братом приступил к работе над переводами. Поскольку в районе Солуни жили славянские племена, говорившие на одном из южнославянских диалектов, этот диалект и лег в основу языка переводов Кирилла и Мефодия, а впоследствии и их учеников. Однако различия между отдельными славянскими языками и диалектами были в то время невелики, и потому, получив распространение среди южных, западных и восточных славян, старославянский язык был им хорошо понятен.

Следует подчеркнуть, что старославянским языком называют лишь язык древнейших славянских письменных памятников. В дальнейшем на основе старославянского языка у каждого из славянских народов, исповедовавших православную религию, возникли свои собственные варианты языка, который использовался в богослужении. Эти варианты, отразившие некоторые особенности отдельных славянских языков, принято называть церковно- славянским языком. Старославянский язык, а вслед за ним и русская разновидность церковно-славянского языка оказали заметное влияние на формирование русского литературного языка.

Не вполне ясен вопрос, какой из славянских алфавитов изобрел Кирилл. Старославянские тексты были написаны двумя азбуками: одни — глаголицей, которую, видимо, создал Кирилл и которая в дальнейшем вышла из употребления, а другие — кириллицей. Эта последняя названа в честь Кирилла, хотя, по всей вероятности, была изобретена его учениками. Кириллица стала основным алфавитом восточных и большинства южных славян (западные славяне в силу ряда исторических причин оказались связанными с римско-католической церковью и потому стали пользоваться латиницей). В 1708-1710 гг. Петр I упростил начертание кириллических букв, сделав их более похожими на латинские. Этот шрифт, получивший название гражданской азбуки (в отличие от азбуки церковно-славянской), и лег в основу той графики, которую используют восточные и южные (за исключением хорватов и словенцев) славяне.

Западнославянская подгруппа включает следующие языки: чешский (распространен в Чехии), словацкий (распространен в Словакии), польский (распространен в Польше), а также кашубский (распространен в Польше, на побережье Балтийского моря) и лужицкий (распространен в Германии, в окрестностях г. Бауцена, Котбуса и Дрездена). Все западнославянские народы используют графику на основе латиницы.

 

Балтийская группа

 

В настоящее время в балтийскую группу входят только два живых языка: литовский и латышский.

 

Германская группа

 

Живые языки, входящие в германскую группу, делятся на две подгруппы.

 

Северогерманская, или скандинавская, подгруппа включает языки: датский, шведский (распространен в Швеции и Финляндии), норвежский, исландский и др.

В западногерманскую подгруппу входят языки: английский (распространен в Великобритании, Ирландии, США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, а также ряде стран Азии и Африки), нидерландский (или голландский; распространен в Нидерландах и — под названием фламандский — в Бельгии), африка­анс (или б у р с к и й; по происхождению — язык переселенцев из Голландии в Южную Африку, где в настоящее время и распространен), немецкий (распространен в Германии, Швейцарии и Австрии), й д и ш (или новоеврейский: язык евреев Европы и Америки, сложившийся в X-XIV вв. у переселенцев в Германию на основе диалектов немецкого языка) и др.

            Романская группа

В ее состав входят следующие языки: французский (распространен во Франции, Бельгии, Швейцарии, Канаде, а также в ряде стран Африки), итальянский (распространен в Италии и Швейцарии), испанский (распространен в Испании, Латинской Америке и Северной Африке), португальский (распространен в Португалии, Бразилии, Анголе, Мозамбике), румынский, молдавский (близок к румынскому, разновидностью которого иногда и считается) и др.

В романскую группу входит и мертвый язык — латинский (или латынь) — государственный язык Древнего Рима, существовавший с III в. до н. э. После падения в V в. н. э. Римской империи на основе латыни начали образовываться отдельные романские языки, которые окончательно обособились к IX в.

 

Кельтская группа

В настоящее время языки кельтской группы (наряду с английским языком, который, как уже говорилось, принадлежит к германской группе) распространены в Великобритании и Ирландии. В их число входят ирландский, шотландский (или гёльский; распространен в Шотлании) и валлййский (или уэльский; распространен в Уэльсе) языки.

 

Греческая группа

В греческую группу входит всего лишь один живой язык — новогреческий. Есть еще мертвый язык, входящий в эту группу, — древнегреческий, он был в употреблении с XIV в. до н. э. до IV в. н. э.

 

Албанская группа

 

Эта группа так же, как и следующая, армянская, включает только один язык — албанский.

 

Армянская группа

 

В группу входит армянский язык.

 

Индийская группа

 

К индийской группе принадлежат языки: хинди (государственный язык Индии) и урду (государственный язык Пакистана) — две разновидности одного языка, различающиеся главным образом своей письменностью: хинди использует староиндийский, а урду — арабский алфавит, общее наименование для хинди и урду — хиндустани; бенгальский (или бенгали; распространен в Народной Республике Бангладеш и в западной Индии); цыганский язык (первоначально цыгане жили в Индии, из которой в течение V-X вв. н.э. постепенно переселились в Переднюю Азию, Европу, а затем и в Америку, Австралию и Новую Зеландию) и др. Мертвый язык индийской группы — санскрит — письменно-литературный язык древней Индии (III в. до н. э. — VII в. н. э.).

 

Иранская группа

В эту группу входят языки: перейдений (или фарси; распространен в Иране и ряде других стран Азии); пушту (или афганский язык; распространен в Афганистане и Пакистане); дари (распространен в Афганистане); курдский язык (распространен в Турции, Иране, Ираке и Сирии).

К иранской группе относятся также таджикский язык, на котором говорят в Таджикистане и других государствах Средней Азии, а на территории России — осетинский язык.

Наряду с индоевропейской семьей, которую мы только что охарактеризовали, генеалогическая классификация языков выделяет и целый ряд других языковых семей. Перечислим наиболее важные из этих семей и назовем (без членения на группы и подгруппы) некоторые из языков, которые в эти семьи входят.

 

ФИННО-УГОРСКАЯ (УГРО-ФИНСКАЯ) СЕМЬЯ

 

Финский, эстонский и венгерский языки. На территории России: карельский (распространен на северо-западе России — в Республике Карелия); коми-зырянский (распространен на севере европейской части России — в Республике Коми, а также на севере Сибири); коми-пермяцкий (распространен в Коми- Пермяцком автономном округе России, на северо-востоке Кировской и Пермской областей и в различных районах Сибири); удмуртский (распространен на северо-востоке европейской части России — в Республике Удмуртия); марийский и два мордовских языка — эрзянский и мокшанский (распространены в Поволжье и на востоке европейской части России); мансийский и хантыйский языки (распространены в Сибири).

 

ТЮРКСКАЯ СЕМЬЯ

 

Турецкий язык, а также азербайджанский, туркменский, киргизский, узбекский и казахский языки. На территории России — татарский, башкирский и чувашский языки (распространены в Поволжье) и языки некоторых народов Сибири: хакасский, тувинский, якутский и др.

 

МОНГОЛЬСКАЯ СЕМЬЯ

 

Монгольский язык. На территории России — бурятский и калмыцкий языки.

 

СЕМИТО-ХАМИТСКАЯ СЕМЬЯ

 

Арабский язык (распространен в Ираке, Сирии, Ливане, Израиле, Иордании, Кувейте, Саудовской Аравии, Египте, Судане, Ливии, Тунисе, Алжире и других странах); амхарский язык (распространен в Эфиопии); ассирийский (или айсорский) язык (язык изолированных этнических групп в странах Ближнего Востока и некоторых других государствах); и в р й т (официальный язык Израиля; возрожден на основе вышедшего к середине 1-го тысячелетия до н. э. из употребления, мертвого древнееврейског о языка) и др.

 

КАВКАЗСКИЕ ЯЗЫКИ

 

Кавказские языки обладают некоторыми чертами сходства, однако их родство и соответственно принадлежность к одной языковой семье не доказаны. Возможно, что во многих случаях черты подобия обусловлены единством географического распространения и давними контактами между носителями этих языков. В число кавказских языков входят: абхазский, адыгейский, чеченский, ингушский, дагестанские языки (аварский, даргинский, лакский и др.), грузинский язык и др.

 

                                Типологическая (морфологическая) классификация языков

 

Генеалогическая классификация не является единственной возможной классификацией языков. Хорошо известно, что многие родственные языки в результате своего исторического развития стали существенным образом отличаться друг от друга по своему устройству и, наоборот, языки, не состоящие в отношениях родства, могут быть устроены похожим образом. Именно поэтому в начале XIX в. почти одновременно с генеалогической классификацией лингвисты начали разрабатывать и типологическую классификацию языков (от греч. typos ‘отпечаток, образец’ + logos ‘учение’), т. е. классификацию язы­ков на основании их устройства.

Понятно, что для того, чтобы построить типологическую классификацию, необходимо принять за основу устройство языка на каком-нибудь одном из его ярусов. Если такой основой будет, например, фонетический ярус, то языки должны быть подвергнуты классификации в зависимости от особенностей состава гласных и согласных звуков, структуры слога или характера ударения. Если взять за основу лексический ярус, то потребуется учитывать характер от­ношений между словами и их значениями и, в частности, количество имеющихся в каждом из языков многозначных слов, синонимов или омонимов. Если это будет уровень синтаксический, то типологическая классификация должна учитывать особенности каждого из языков в построении предложения.

Наиболее показательным при описании устройства языка является, однако, морфологический уровень. По этой причине, хотя современное языкознание и располагает фонетическими, лексическими и синтаксическими классификациями языков, наиболее важной и известной является типологическая классификация языков, построенная на морфологической основе. Именно поэтому типологическую классификацию, о которой сейчас пойдет речь, можно именовать еще и классификаций морфологической.

Принципы типологической классификации языков, заложенные немецкими учеными братьями фон Шлегелями: Фридрихом (1772-1829) и Августом (1767-1845), были усовершенствованы их соотечественником Вильгельмом фон Гумбольдтом (1767-1835). В дальнейшем эта классификация неоднократно подвергалась всевозможным уточнениям и детализации, однако те основы, которые были заложены В. фон Гумбольдтом, сохранили свою актуальность до наших дней.

В основу типологической (морфологической) классификации языков положены характерные для каждого из языков особенности морфемного состава слова: учитывается, во-первых, то, каким образом слово строится из морфем, а во-вторых, как образуются разные его формы. На этом основании принято разграничивать четыре основных типа языков. Однако каждый из этих типов редко бывает представлен в чистом виде: многие языки сочетают в себе свойства одновременно нескольких типов. Потому четыре морфологических типа языков представляют как бы четыре полюса, к каждому из которых в определенной степени тяготеют разные языки мира. Охарактеризуем эти типы.

 

ИЗОЛЙРУЮЩИЕ (ИЛИ АМОРФНЫЕ) ЯЗЫКИ

 

Слова в языках этого типа неизменяемы, т. е. не имеют окончаний и состоят из одних основ (а иногда даже из одних корней). В результате этого связи между словами в предложении получают выражение только благодаря порядку слов, а такие значения, как значения числа, времени или падежа, выражаются путем присоединения к данному слову других, вспомогательных, слов. Именно о таких языках выдающийся российский языковед Александр Афанасьевич Потебня (1835-1891) писал: «В них, например, категория множественного числа выражается словами много, все; категория времени — словами, как когда-то, давно; отношения, обозначаемые у нас предлогами, — словами, как зад, спина, например, а спина базаб.

Поскольку связи между словами в этих языках не получают формального выражения и в результате слова оказываются как бы изолированными друг от друга, языки этого типа и получили название «изолирующие». Слова в этих языках не изменяют своей формы. Отсюда и другое название этого типа — «аморфные» (от греч. amorphos ‘бесформенный’).

       К изолирующему, или аморфному, типу принадлежат китайский, вьетнамский, малайский, бирманский и некоторые другие языки Юго-Восточной Азии.

Как видим, это предложение состоит из неизменяемых слов, потому и конкретные значения этих слов, и связи между ними определяются только благодаря контексту. От контекста зависит и то, обозначает некоторое слово предмет или действие. Так, китайское слово мо в зависимости от того, в какой позиции оно будет употреблено в предложении, может обозначать и действие ‘молоть’, и предмет, которым мелют зерно, ‘жернов’.

Отдаленное сходство с высказываниями на языках изолирующего типа имеют те предложения русского языка, которые состоят из неизменяемых слов, связанных между собой примыканием, например: А потом кенгуру прыг назад. По законам изолирующих языков строятся иногда и фразы иностранцев, которые не овладели русской грамматикой, типа Завтра я идти музей или Моя твоя не понимай. 

 

                                          АГГЛЮТИНАТИВНЫЕ ЯЗЫКИ

 

Агглютинативные языки в отличие от только что рассмотренных языков изолирующих располагают достаточно большим количеством служебных морфем: приставок и суффиксов (служебные морфемы в отличие от морфем корневых принято называть аффиксами). Однако аффиксы агглютинативных языков обладают гораздо большей самостоятельностью и независимостью, чем это знакомо нам, например, по русскому языку, который к агглютинативному типу не принадлежит. Для агглютинативных языков характерен такой способ образования слов и форм слов, который носит название агглютинация (от лат. agglutino ‘приклеивать’). Он состоит в следующем.

 

Во-первых, каждый аффикс в агглютинативных языках способен выражать только одно грамматическое значение. Так, если в русском языке окончание -ам, например, в сло­воформе рукам одновременно является показателем и мно­жественного числа, и дательного падежа, то в агглютина­тивных языках, например в татарском, один аффикс будет указывать на множественное число и совсем другой — на дательный падеж[II], ср. некоторые падежные формы татар­ского слова кул ‘рука’: 

 

Ед. число Ми. число

 

И. кул ‘рука’ И. кул-лар ‘руки’

 

Р. кул-нын* ‘рукй’ Р. кул-лар-нын, ‘рук’

 

Д. кул-га ‘руке’ Д. кул-лар-га ‘рукам’

 

В. кул-ны ‘руку’ В. кул-лар-ны ‘руки’ 

 

Как видим, все формы татарских существительных во множественном числе строятся по стандартному правилу: к корню сначала добавляется аффикс множественного числа -лар-., а затем — тот же падежный аффикс, что и в единственном числе; никаких аффиксов, которые одновременно указывали бы и на множественное число, и на падеж, нет.

Во-вторых, одно и то же грамматическое значение в агглютинативных языках всегда выражается одним и тем же аффиксом. Если, например, в русском языке в зависимости от типа склонения показателями дательного падежа единственного числа существительных могут служить окончания -е (стене), -у (столу) или -и (лошади), то в агглютинативных языках не существует ни разных типов склонения существительных, ни разных спряжений глаголов, поскольку любое грамматическое значение всегда бывает выраже­но только одним способом. Так, в татарском языке, как уже было показано, значение множественного числа суще­ствительных неизменно выражает аффикс -лар, а значение дательного падежа — аффикс -га.

К сказанному необходимо добавить, что, присоединяясь к разным основам, один и тот же аффикс может для удобства произношения изменять свое звучание подобно тому, как в русском языке приставка под- по-разному произносится в словах [пбт]пись, [пат]писывать и [пад]бытпь. Так, напри­мер, после основы ут ‘огонь’ татарский аффикс дательного падежа -га произносится и записывается как -ка: утка ‘огню’, а после основы жир ‘земля’ — как -гэ (произносит­ся приблизительно как русское -гя): жиргэ ‘земле’. Однако во всех этих случаях перед нами не разные аффиксы, а фо­нетические варианты одного и того же аффикса -га.

В-третьих, в агглютинативных языках не встречаются исторически обусловленные чередования типа русских чередований к/ч (рука — ручка); г/ж (бег у — беж ишь); с/ш (просить — прошу).

И наконец, в-четвертых, морфемы в агглютинативных языках никогда не сливаются друг с другом, как это бывает, например, в русском языке, в котором границы между отдельными морфемами обычно не имеют четкого характера, ср. русское слово дет­ский, в котором последний согласный корня дет- и первый согласный суффикса -ск- произносятся как один звук [ц].

К агглютинативному типу относятся языки тюркской, монгольской, угро-финской и некоторых других языковых семей.

Необходимо отметить, что в некоторых из агглютинатив­ных языков аффиксы могут занимать позицию не после корня (что характерно, в частности, для татарского языка, из которого мы до сих пор приводили примеры), а перед корнем. Именно таким образом обстоит дело, например, в языке суахйли, на котором говорят во многих государствах Центральной и Восточной Африки. Так, слово watasipokuja означает на суахили ‘если они не придут’. Поделим это слово на морфемы (iva-ta-si-po-ku-ja) и прокомментируем, что означает каждая из них: iva — приставка со значением 3-го лица множественного числа;

 

ta — приставка со значением будущего времени; si — приставка со значением отрицания; ро — приставка со значением условного наклонения; ku — приставка — показатель глагола; ja — корень со значением ‘приход’.

 

В русском языке, который, как уже говорилось, не принадлежит к числу агглютинативных, черты, свойственные агглютинации, проявляются при образовании форм прошедшего времени, ср.: читал, чита л а, читало, читали. Как видим, в этих формах значение времени и значение рода получают выражение отдельно друг от друга, каждое из упомянутых значений выражается при помощи стандартных, не имеющих синонимов, аффиксов и при этом соединение аффиксов не вызывает каких-либо исторических звуковых чередований в корне. Такие же элементы агглютинации можно обнаружить в русском языке и при образовании форм единственного и множественного числа повелительного наклонения (вези и везите), а также при образовании возвратных глаголов (читать и читаться). 

 

                                                  ФЛЕКТИВНЫЕ ЯЗЫКИ

 

Флективные языки (от лат. flexio ‘сгибание, переход’) отличаются от языков агглютинативных большей спаянностью и взаимозависимостью морфем. Для флективных языков характерен такой способ образования слов и форм слов, который носит название фузия (от фр. fusion ‘сплавление’, лат. fusio ‘литье’). Четыре основные особенности фузии противоположны перечисленным выше четырем признакам агглютинации. Эти особенности состоят в следующем.

Во-первых, каждый аффикс во флективных языках может выражать одновременно несколько грамматических значений; ср. русское слово рукам, где окончание -ам в одно и то же время указывает и на множественное число, и на дательный падеж.

Во-вторых, одно и то же грамматическое значение в разных словах может выражаться разными аффиксами; ср. три раз­ных окончания русского дательного падежа существительных: -е (стене), -у (столу), -и (лошади) — или разные окончания личных форм глаголов I и II спряжения: несу, несёшь, несёт, несём, несёте, несут и спешу, спешишь, спешит, спешим, спешите, спешат.

В-третьих, для флективных языков характерны исторически обусловленные чередования звуков; ср.: пеку — печёшь, друг — друзья — дружный, носить — ношу, приготовить — приготавливать.

И наконец, в-четвертых, морфемы во флектив­ных языках могут сливаться друг с другом, как это бывает, например, в русском языке, когда один и тот же звук оказывается одновременно принадле­жащим двум соседним морфемам; ср.: све[ц]кий (= свет­ский), приду (= при-ид-у), расти (= раст-ти).

К флективному типу относятся языки индоевропейской языковой семьи.

Среди флективных языков, в свою очередь, принято выделять два подтипа: синтетические и аналитические языки.

В синтетических языках (от греч. synthesis ‘соединение, составление’) хорошо развито словоизменение: в этих языках различные грамматические значения полу­чают выражение преимущественно внутри слова, главным образом при помощи суффиксов и окончаний. В число синтетических языков входят русский, польский, чешский, немецкий, литовский и некоторые другие языки.

В аналитических языках (от греч. analytikos ‘расчлененный’) грамматические значения в большинстве случаев получают выражение за пределами слова: при по­мощи порядка слов, предлогов и других служебных слов, а также интонации. К аналитическим языкам относятся английский, французский, итальянский, испанский, болгарский и некоторые другие. Иллюстрируя различия между синтетическими и аналитическими языками, сравним следующие русские предложения и их переводы на болгарский язык.

Русск. Радка ждала свою сестру. — Волг. Радка чакаше сестриси. Слово сестра в этом предложении является прямым дополнением. Однако если в русском языке грамматическое значение дополнения выражено синтети­чески — при помощи окончания винительного падежа -у, то в болгарском языке на это же самое значение указыва­ет лишь порядок слов: неизменяемое слово сестра стоит после сказуемого и потому воспринимается не как подле­жащее (которое должно было бы предшествовать сказуе­мому), а как дополнение.

Русск. Это книги моего брата. — Волг. Ето книгите на брат ми. Слово брата в этом предложении является несогласованным определением при слове книги: книги (чьи?) брата. Но если в русском языке связь между слова­ми книги и брата выражена синтетически — с помощью окончания родительного падежа -а, то в болгарском языке на связь между теми же словами указывает аналитическое средство — предлог на (книгите на брат).

Отнесение русского языка к языкам синтетическим свидетельствует лишь о том, что синтетические средства выражения грамматических значений используются в нем чаще, чем средства аналитические. Однако это не исключает употребления в русском языке и аналитических средств. Ср. синтетическую форму сравнительной степени прилагательного красивее и аналитическую, использующую служебное слово, более красивый или, например, синтетическую форму будущего времени совершенного вида напишу и аналитическую форму будущего времени несовершенного вида, в которой участвует вспомогательный глагол, буду писать. Справедливо и обратное утверждение: принадлежность того или иного языка к числу аналитических не исключает использования этим языком и синтетических средств. 

 

ИНКОРПОРИРУЮЩИЕ (ИЛИ ПОЛИСИНТЕТИЧЕСКИЕ) ЯЗЫКИ

 

Особенностью языков этого типа является то, что раз­личные объекты обозначаемых действий, а также обстоятельства, в которых эти действия совершаются, могут выражаться не специальными членами предложения — дополнениями и обстоятельствами, а аффиксами, входящими в состав глагола. Иногда и субъект действия, который в языках другого типа бывает выражен отдельным членом предложения — подлежащим, может получать выражение в составе глагола-сказуемого. Учитывая, что все члены предложения в инкорпорирующих языках могут оказаться включенными в состав одного слова, иногда говорят, что в этих языках функционируют особые единицы — слова-предложения. Указанной особенностью рассматриваемых языков и объясняются оба их названия: инкорпорирующие, т. е. ‘включающие в свой со­став’ (от лат. incorporo ‘включать, вставлять, вводить’), и полисинтетические, т.е. ‘много соединяющие’ (от греч. poly ‘много’ + synthesis ‘соединение, составление’).

К полисинтетическому типу относятся языки индейцев Северной Америки, а также чукотский, корякский и камчадальский языки, на которых говорят коренные жители Чукотского полуострова и Камчатки.

Приведем примеры. Слово inialudam на языке индейцев американского штата Орегон, который называется чинук, означает ‘я специально дал ей это’. Разделим это слово на морфемы (i-n-i d-1-u-d-am) и поясним, что означает каждая из морфем:

і — аффикс со значением прошедшего времени;

п — аффикс со значением 1-го лица единственного числа;

 і — аффикс, обозначающий объект действия ‘это’;

 а — аффикс, обозначающий второй объект действия ‘она’;

I — аффикс, означающий, что второй объект является не прямым, а косвенным, т.е. что имеется в виду не ‘она’, а ‘ей’;

и — аффикс, означающий, что действие направлено от говорящего (т. е. что говорящий не берет, а именно дает что-то);

d — корень со значением ‘давать’;

am — аффикс, указывающий, что действие было произведено не просто так, а с определенной целью, специально.

В этом слове нам встретилось несколько морфем, которые выражают непривычные для носителей русского языка грамматические значения, например аффикс и, означающий, что действие направлено от говорящего, или аффикс am, указывающий на целенаправленность произведенного действия. Однако главное, на что следует обратить внимание, — это входящие в состав глагольной формы аффиксы, обозначающие объекты действия: і — ‘это’ и а — ‘она’. Именно эти аффиксы являются специфической особенностью инкорпорирующих языков.

        Приведем еще один пример — слово inikwihl'minih’isita, означающее ‘несколько маленьких огней горели в доме’, из языка нутка (на нем говорят американские индейцы, живущие в Британской Колумбии). Вот что означают отдельные морфемы, входящие в состав этого слова:

Как видим, в состав этого слова входит не только корень со значением ‘огонь, гореть’, но и аффикс со значением ‘дом’, который указывает на место действия и в результате играет роль обстоятельства.

Таким образом, основные классы в типологической классификации языков составляют: (1) изолирующие, или аморфные, языки; (2) агглютинативные языки; (3) флективные языки, в число которых входят русский и другие индоевропейские языки, и, наконец, (4) инкорпорирующие, или полисинтетические, языки.

 

Внешние факторы развития языков 

Хорошо известно, что с течением времени языки изменяются. Быстрее всего обновляется их словарный состав — при желании этот процесс легко может заметить любой носитель языка; гораздо медленнее меняются фонетический строй и грамматическая система.

Трудно предположить, что каждый из языков претерпевает изменения стихийно, в неком случайном и непредсказуемом направлении. Поскольку язык, как уже было показано, тесно связан с жизнью общества, можно утверждать, что перемены в нем бывают направлены на то, чтобы он лучше обслуживал потребности общения внутри того языкового коллектива, который на данном языке говорит.

Как происходят языковые изменения? Любые из них первоначально возникают в индивидуальной речи. Стремясь к удобству говорения или, наоборот, к достижению более точного понимания адресатом, носитель языка может допускать в своей речи отдельные отклонения от общепринятых в данном языковом коллективе способов выражения. Если подобные отклонения соответствуют тенденциям развития языка и облегчают общение, они могут получить постепенное распространение в речи других людей и в дальнейшем войдут в систему языка.

Среди факторов, обусловливающих языковые изменения, принято различать причины внешние и внутренние. Внешние причины языковых изменений связаны с характерными особенностями языкового коллектива, использующего данный язык, и с теми историческими событиями, которые этот языковой коллектив переживает. Есть основания предполагать, что под влиянием типичных для данного языкового коллектива особенностей общения каждый язык в ходе своей эволюции постепенно развивает и совершенствует те черты, которые присущи одному из четырех охарактеризованных в предыдущем параграфе морфологических типов.

 

Так, если язык принадлежит однородному по своему составу и многочисленному по количеству носителей языковому коллективу, то в нем получают все большее развитие черты флективности и синтетизма. Приме­ром именно такого направления эволюции может служить русский язык. Однородность языкового коллектива, благодаря которой все люди способны достаточно хорошо пони­мать друг друга, позволяет образовывать большое количество слов, передающих тончайшие нюансы смыслов (ср., например, тонкие смысловые различия между такими однокоренными словами, как дом, домик, домишко, домина, домище или мальчик, мальчишка, мальчонка, мальчуган), и в то же время не препятствует сложным правилам образования форм слов, при которых одно и то же грамматичес­кое значение в разных словах способно выражаться разны­ми аффиксами, а в корнях могут происходить исторические чередования (ср., например, разные способы образования форм множественного числа у таких русских существительных, как дом — дом-d, стол — стол-ы, друг — дру[з’-]-а] и гражданин — граждане). В то же время если языковой коллектив, использующий флективный язык, смешивается с каким-либо другим языковым коллективом и становится неоднородным, то все те сложности в устройстве флективной языковой системы, о которых говорилось выше, становятся препятствием для общения и в результате в языке постепенно получают развитие черты аналитизма: количество аффиксов сокращается, а многие грамматические значения начинают выражаться при помощи служебных слов.

 

Именно подобные изменения претерпел в процессе своего развития английский язык.

 

Он возник на основе языка 90 древнегерманских племен, которые в V-VI вв. переселились на Британские острова, где жили носители языков другой группы — кельтской. С конца VIII в. Англия подвергалась набегам скандинавов, говоривших на родственном английскому, но все же ином языке, похожем на нынешний датский или шведский, а в 1066 г. была завоевана норманнами — носителями языка романской группы, близкого современному французскому. Принимая во внимание тот факт, что на протяжении своей истории английский язык постоянно смешивался с другими языками, нетрудно понять, почему он приобрел черты аналитизма. Они проявляются в том, что английский язык не располагает такими рядами выражающих тонкие оттенки смысла однокоренных слов, которые подобны только что упомянутому русскому ряду мальчик, мальчишка, мальчонка, мальчуган, английские существительные и прилагательные не изменяются по падежам, а многие (хотя далеко не все) грамматические значения выражаются не внутри слова, а либо порядком слов, либо служебными словами.

В число аналитических входит, как уже говорилось, и французский язык. Легко понять, почему это так, если вспомнить, что он образовался на основе синтетического по своему грамматическому строю латинского языка после завоевания Римской империи германскими племенами на той территории, где коренное население говорило на галльском языке, принадлежавшем к кельтской группе. Как видим, и здесь развитию синтетизма способствовали контакты между разными языками.

Достаточно длительное существование языка в условиях неоднородного языкового коллектива может вызвать его превращение в язык изолирующего типа. В этом случае язык утрачивает все формы словоизменения, а грамматические значения начинают выражаться в нем исключительно порядком слов или служебными словами. Очевидно, именно такой путь развития прошел некогда китайский язык, который уже в древности был изолирующим.

Иными особенностями языковых коллективов обусловлено появление инкорпорирующих языков. Как показывают наблюдения, такие языки характерны для очень малых, изолированных языковых коллективов (от­дельных племен американских индейцев, коренных жителей Чукотского полуострова и Камчатки). Члены подобных коллективов настолько хорошо осведомлены обо всех текущих событиях, что для обмена информацией им оказывается достаточно коротких и емких слов-предложений, в которых глагольные основы соединяются с аффиксами, обозначающими объекты и обстоятельства действия.

Рассматривая закономерности развития языков, следует сказать о двух противоположных явлениях: дифференциации и интеграции языков. Дифференциация (от лат. differentia ‘различие’) — это разделение некогда единого языка на несколько разных родственных языков. Причиной дифференциации бывает обычно распадение исходного языкового коллектива на некоторое количество разных коллективов. Так, именно в результате ослабления контактов внутри постоянно разраставшегося и заселявшего всё новые территории языкового коллектива, говорившего на различных диалектах единого индоевропейского праязыка, происходила постоянная дифференциация этого языка, которая в конечном итоге и послужила причиной образования большого количества разных языков, принадлежащих к индоевропейской языковой семье.

Интеграция (от лат. integratio ‘восстановление, восполнение’) — это, напротив, объединение нескольких разных языков в один язык вследствие слияния народов — их носителей. Как правило, результатом интеграции языков стано­вится победа одного из двух взаимодействующих языков и выход из употребления второго языка, от которого в языке- победителе остаются лишь некоторые элементы. При этом победителем может оказаться как язык народа, пришедшего на данную территорию и смешавшегося с ее коренным населением, так и язык исконного населения территории.

Если победителем становится язык-пришелец, то проникшие в него элементы языка коренного населения принято называть субстратом (от лат. sub ‘под’ + stratum ‘слой, пласт’). Если же побеждает язык исконного населения территории, то приобретенные им элементы языка-пришельца именуют суперстратом (от лат. super ‘над’ + stratum ‘слой, пласт’).

Примером победы языка-пришельца над исконными языками может служить латинизация территорий, завоеванных Римской империей, в результате чего коренное население Галлии, Иберии, Дакии стало говорить на чужом для него латинском языке, из которого впоследствии образовались родственные латыни языки: французский, испанский и румынский. В каждом из них сохранились и отдельные элементы языков исконного населения — субстрат. Так, у коренного населения нынешней Франции — галлов была не привычная нам десятеричная, а двадцатеричная система счета. Система галльских числительных оказала влияние на числительные французского языка. Именно галльским субстратом объясняется происхождение современных французских слов quatre-vingt ‘восемьдесят’ (буквально ‘четырежды двадцать’) или quatre-vingt-dix ‘девяносто’ (буквально ‘четырежды двадцать — десять’).

Победу языка исконного населения над языком-пришельцем можно проиллюстрировать на примере болгарского языка. Название болгары образовано от слова булгары — так именовались тюркоязычные племена, завоевавшие заселенные южными славянами территории на Балканском полуострове. В результате завоевания возобладал, однако, не язык пришельцев, а славянский язык.

Другой пример — судьба языка скандинавов-норманнов. Захватив в X в. Северную Францию (завоеванная территория стала называться Нормандией), они утратили свой язык и стали говорить на французском (или, точнее, старо­французском) языке. В XI в. норманнами были завоеваны Британские острова, и в результате победителем вновь оказался не тот язык, с которым пришли норманны, а язык коренного населения — английский. От французского языка, на котором говорили норманны, в английском языке остались лишь отдельные элементы, которые, как уже говорилось, называются суперстратом.

 

                                   Внутренние факторы развития языков 

 

Как было показано в предыдущем параграфе, язык развивается главным образом под влиянием потребностей того языкового коллектива, который на нем говорит. Однако существуют и внутренние причины языковых изменений, т. е. такие факторы развития, которые заложены в самой системе языка.

Внутренние причины языковых изменений связаны с наличием органически присущих устройству языка и его функционированию противоречий, борьба между которыми и способна вызывать перемены в языке. Подобные противоречия в лингвистике принято называть антиномиями (от греч. antinomia ‘противоречие в законе’). Важнейшие из антиномий, способных вызывать языковые изменения, — это антиномия говорящего и слушающего, антиномия системы и нормы, антиномия кода и текста и антиномия регулярности и экспрессивности.

Антиномия говорящего и слушающего со­стоит в том, что интересам говорящего отвечает максимальная экономия усилий при говорении, которая проявляется во всевозможных сокращенных и неполных способах пере­дачи информации. В то же время интересам слушающего соответствует, наоборот, достаточная полнота выражения, которая гарантирует, что все услышанное будет понято им правильно.

Изменения в языке могут отвечать либо интересам говорящего, либо интересам слушающего. В первом случае происходят упрощения в произношении слов и построении предложений, а также образование сокращенных наименований (типа слов военкор ‘военный корреспондент’, главковерх ‘верховный главнокомандующий’, земотдел ‘земельный отдел’, характерных для русского языка первых десятилетий XX в.), во втором случае — напротив, распространение полных форм слов и предложений, и в частности образование описательных наименований типа инженер по технике безопасности, заместитель директора по кадрам или управление по борьбе с организованной преступностью.

Антиномия системы и нормы обусловлена тем, что потенциальные возможности языковой системы всегда богаче, чем тот набор языковых знаков и правил их соединения, который принят данным языковым коллективом. Так, система русского языка позволяет образовывать причастия будущего времени (типа *напишущий, *построящий)' или такие формы деепричастий, как *тря, *могя, *жгя, в то время как нормой русского языка подобные формы не приняты.

В одних случаях антиномия системы и нормы может разрешаться в пользу системы, и тогда в языке снимаются запреты на употребление некоторых потенциально возможных единиц. Именно подобным снятием запретов можно объяснить все большее распространение в современном русском языке форм именительного падежа множественного числа существительных на а (я): в настоящее время получили распространение не только исконные формы слов пекари, цехи, слесари, секторы, прожекторы, но и новые: пекаря, цеха, слесаря, сектора, прожектора. В других случаях антиномия, о которой идет речь, разрешается в пользу нормы, и тогда некоторые языковые единицы, допускаемые системой, но не соответствующие норме, выходят из употребления. Именно в результате разрешения рассматриваемой антиномии в пользу нормы в русском языке XX в. вышли из употребления склоняемые формы фамилий украинского происхождения на -ко, -енко. Если в художественной литературе XIX в. можно было встретить формы типа у Шевченки, к Даниленке, с Никитенкой, то в настоящее время норма победила систему и требует употребления форм у Шевченко, к Даниленко, с Никитенко.

Антиномия кода и текста состоит в противоречии между набором языковых единиц и правил их соединения (кодом) и текстом, который из этих единиц строится. Чем больше в коде единиц, тем короче текст, и наоборот.

В тех случаях, когда антиномия разрешается в пользу упрощения текста, код усложняется за счет новых единиц, зато текст становится короче. Так, появление в русском языке конца XX в. ряда новых заимствований усложняет код и в то же время является средством сокращения текста. К примеру, слово бартер значительно короче описательного обозначения того же самого поня­тия — прямой обмен товарами или услугами, слово грант короче описательного выражения дополнительное финан­сирование научных исследований, предоставляемое на конкурсной основе, а слово импичмент короче выраже­ния лишение полномочий высших должностных лиц в связи с допущением ими грубых нарушений закона. Напротив, если антиномия кода и текста разрешается в пользу упрощения кода, текст становится длиннее. Именно по причине упрощения кода на наших глазах из русского языка уходят такие термины родства, как шурин, деверь, золовка, сноха, заменяясь более громоздкими описательными обозначениями брат жены, брат мужа, сестра мужа или жена сына.

Наконец, антиномия регулярности и экспрессивности проявляется в противоречии между информационной и эмотивной функциями языка. Информационная функция требует использования регулярных, стандартных языковых средств, которые делают речь однозначной и точной. Вместе с тем такая речь лишь в минимальной степени способна передавать эмоции. Эмотивная функция языка, напротив, базируется на использовании не­привычных для адресата, нестандартных языковых средств.

Именно эмотивная функция языка является причиной обогащения языка такими образными выражениями, как золотая осень, говор волн, град пуль, или фразеологизмами (держать камень за пазухой, довести до белого каления, закинуть удочку и др.).