Этика взаимоотношений

Таблица - Источники излучения в зави­симости от материала детали

Рис. 64. Номенклатура дел

Рис. 62. Журнал регистрации исходящей корреспонденции

Рис. 61. Журнал регистрации входящей корреспонденции

Рис. 60.Форма регистрационно-контрольной карточки сроковой картотеки

Рис.59. Пример оформления протокола разногласий

Рис.58. Пример оформления претензии

Рис.57. Унифицированная форма оформления акта

Рис.56. Примерный бланк оформления договора поставки

Раздел 3. Документирование коммерческой деятельности

Рис.55. Пример оформления записей в трудовой книжке

Рис.54. Пример оформления титульного листа трудовой книжки

Трудовая книжка

Раздел 3. Организация работы с документами

лицевая сторона

оборотная сторона

Дата поступления и регистрационный номер	Корреспондент, дата и номер документа	Краткое содержание	Распределение и перераспределение	Ход исполнения, отметка о хранении

Дата и регистрационный номер	Корреспондент	Краткое содержание	Отметка о хранении

Дата и регистационный номер	Краткое содержание	Исполнители	Срок исполнения	Ход исполнения, отметка о хранении

Рис. 63. Журнал регистрации внутренних документов (примерная форма)

Индекс дела	Заголовок дела (тома, части)	Кол-во дел (томов, частей)	Срок хранения дела (тома, части) и № статей по перечню6	Примечание

Материал детали	Толщина детали, мм	Источник излучения
Сталь	1 — 15 15—40 40—80	Тулий-170 Иридий- 192 Цезий- 137
Алюминий и его сплавы	5—50	Тулий- 170
Магний " " "	50—150	Иридий- 192
Титан " " "	10—200	Тулий-170
2—30	Тулий-170
30—100	Иридий- 192

За­щита от ионизирующих излучений обеспечивается экранированием при помощи защитных материалов(свинца, свинцового стекла, свинцовой ре­зины, вольфрама, железа, барита), соблюдением безопасного расстоя­ния, предельно коротким временем пребывания в зоне излучений. Без­опасности труда при радиационном контроле уделяется особое внимание. Меры защиты и предупреждения по­ражения ионизирующими излучения­ми детально разработаны и должны неукоснительно соблюдаться.

Основной стадией уголовного процесса является судебное разбирательство в суде первой инстанция. Именно здесь ре­шается вопрос о виновности подсудимого, все обстоятельства исследуются в условиях гласности, устности, непосредственно­сти и состязательности. Обвинение осуществляют прокурор — государственный обвинитель, общественный обвинитель, по­терпевший. Защиту — подсудимый, его защитник, обществен­ный защитник. Рассмотрение дела и решение возникающих в судебном заседании вопросов — прерогатива суда.

В этом и заключается принцип состязательности уголовного процесса, обеспечивающий полноту и всесторонность исследо­вания всех обстоятельств дела. Именно в состязательном уго­ловном судопроизводстве наиболее полно и эффективно реа­лизуется право обвиняемого на защиту. Подсудимый занимает процессуальное положение стороны, равноправной со сторо­ной обвинения. Отделение функции обвинения от деятельно­сти суда имеет особенное значение для реализации права обвиняемого (подсудимого) на защиту. Суд занимает самосто­ятельное руководящее положение. Конечно, прокурор остает­ся органом надзора за законностью везде, где он участвует. Но в суде первой инстанции прокурор — государственный об­винитель не надзирает за деятельностью суда, на рассмотре­ние которого он передал уголовное дело и перед которым под­держивает обвинение в соответствия с утвержденнымим,прокурором, обвинительным заключением. Наоборот, суд про­веряет правильность проведенного под надзором прокурора предварительного следствия, соблюдение законов при рассле­довании дела, обоснованность выводов и предложений проку­рора. В Законе о прокуратуре Российской Федерации говорит­ся, что прокурор участвует в рассмотрении дел в судах; осу­ществляя уголовное преследование в суде, он выступает в качестве государственного обвинителя; полномочия прокуро­ра, участвующего в судебном расследовании дел, определя­ются процессуальным законодательством. Это значит, что про­курор в судебном заседании делает то, что подсудимый и его защитник делают в целях защиты.

Ранее суд понимался как правоохранительный орган, обя­занный в этом качестве бороться с преступностью. Но и сего­дня не слишком далеко ушли от такого понимания роли суда. Достаточно вспомнить многочисленные публикации и выска­зывания, в том числе высших работников МВД и Генераль­ной прокуратуры о попустительстве судов преступникам, об освобождении обвиняемых из-под стражи, о том, что на судей не стало никакой управы, онасводят на нет усилия по борьбе с преступностью. Подобные атаки на суд далеко не безобидны, они дают негативные для правосудия результаты.

Порою можно наблюдать и у судей, и у прокуроров недопонимание задач, стоящих перед защитником в уголовном су­допроизводстве.

В одном частном определении народного суда отмечалось, что адвокат вел себя неэтично — «во всех вопросах сквозило явное желание освободить подсудимого от уголовной ответ­ственности, а не установить истину».

Истинность, объективность, убежденность — что значатэтинравственные императивы для деятельности суда я государст­венного обвинителя, с одной стороны, и для защитника — с другой?

Суду, прокурору и следователю закон (ст. 20 УПК) предпи­сывает всесторонне, полно и объективно рассмотреть все об­стоятельства дела в их совокупности, и решения они обязаны принимать по своему внутреннему убеждению. Что касается защитника, то его обязанности иные: использовать все ука­занные в Законе средства и способы защиты в целях выявле­ния обстоятельств, оправдывающих подозреваемого или обвиняемого, смягчающих их ответственность, оказывать им необ­ходимую юридическую помощь (ст. 51 УПК). То есть задача защитника сугубо односторонняя; исследовать дело с точки зрения подсудимого и представить суду такие соображения, которые могут опровергнуть обвинение или смягчить ответст­венность подсудимого. В конечном итоге все, что делает за­щитник в интересах подсудимого, используя законные сред­ства и способы, объективно и по убеждению, направлено к установлению истины.

Каким хотелось бы видеть прокурора — государственного обвинителя? Непревзойденным образцом для любого юриста является А.Ф.Кони — чародей слова,как его называли. Вся судебно-прокурорская деятельность Кони характеризовалась беспристрастием, независимостью и высокой принципиально­стью. По собственному опыту знаю, насколько тяжело проти­востоять объективному и обстоятельному разбору доказа­тельств в обвинительной речи прокурора, его строгой и спо­койной логике, уверенной аргументации, прокурору, самосто­ятельному в выводах и предложениях, адресованных суду. И не однажды замечал —чем выше ранг прокурора, тем больше он независим в поддержании или в отказе от госу­дарственного обвинения.

В корне неверен взгляд на отказ прокурора от обвинения как на явление отрицательное, означающее неуспех, неудачу прокуратуры. Если исследование в суде доказательств указы­вает на необоснованность обвинения, то отказ от него явля­ется единственно возможной реакцией; продолжать настаи­вать на осуждении невиновного нравственно недостойно. Если судебное разбирательство заставило прокурора иначе взгля­нуть на вещи, то почему не поощрить его за активное, ква­лифицированное участие в судебном процессе, способствовав­шее отысканию истины и оправданию невиновных?

Разве это требует меньшей затраты сил и творческой энер­гии, меньшей принципиальности, а порой и мужества? Но что-то не слышно отаких поощрениях. Положение государ­ственного обвинителя, несомненно, таит в себе опасность неко­торой односторонности, обвинительного уклона. Постоянные и частые выступления в суде с поддержанием государственного обвинения вырабатывают у некоторых несамокритичных про­куроров своего рода привычку быть только обвинителем. Он строго следует обвинительномузаключению, слепо егоотстаивает и всегда готов опротестовать всякий приговор, хоть в чем-то несущественно отличный от позиции прокурора. Такое «поддержание обвинения» не на пользу правосудию, роняет престиж прокуратуры.

Каждая сторона имеет в процессе свои охраняемые зако­ном интересы, занимает в соответствии с ними определенную позицию, наделена одинаковыми правами для отстаивания перед судом своих требований и опровержения притязаний другой стороны. Руководящая роль суда обязывает его обе­спечить все условия для состязания сторон и проявлять оди­наковое отношение ко всем участникам процесса. Любой, даже малейший, промах здесь трудно поправить, и он всегда имеет отрицательные последствия.

В августе прошлого года в президиум нашей коллегии адво­катов поступило частное определение Качканарского горнарсуда по делу М. и других о недостойном поведении одного из адвокатов. Произошло следующее. Адвокат заявил ходатай­ство о допросе свидетеля, указанного в списке обвинительно­го заключения, но не явившегося в судебное заседание. Суд ходатайство отклонил, так как адвокат не сообщил, для каких целей нужен свидетель. Адвокат возобновил ходатайство, но суд опять отказал в нем. Тогда адвокат заявил отвод всему составу суда по мотиву заинтересованности в рассмотрении дела. Отвод также был отклонен. После чего адвокат огласил письменное заявление о том, что он больше не может участ­вовать «в беззакониях суда» и покидает судебное заседание. Суд в такой ситуации выделил материалы на М. в отдельное производство, а в отношении остальных подсудимых постано­вил обвинительный приговор.

Неправомерность поступка адвоката очевидна. Если участ­нику процесса отказано в удовлетворении ходатайства, он может высказать свое мнение по всем возникающим вопро­сам в судебных прениях, а в случае вынесения обвинительно­го приговора — подать на него кассационную жалобу. Остав­лять же судебное заседание без разрешения председательст­вующего и тем самым прекращать защиту подсудимого за­щитник не вправе. В этом вопросе у членов президиума кол­легии адвокатов мнение было единым. Голоса разошлись, когда мы стали обсуждать вид дисциплинарного взыскания: исключение из членов коллегии или строгий выговор. По большинству в один голос постановили не применять край­нюю меру. К такой осторожности побудило нас содержание частного определения суда.

Заявленный защитником отвод суд расценил как «действия, подпадающие под признаки ст. 165¹ КоАП или даже 76³ УК — оскорбление судьи или народного заседателя в связи с их деятельностью по осуществлению правосудия».

Далее суд оставил за собой право «при рассмотрении дела по обвинению М. заявитьиск областной коллегии адвокатов за все судебные издержки, связанные с незаконными дейст­виями адвоката».

Наконец, в резолютивной части суд определил: «Решить воп­рос об увольнении адвоката из коллегии, после чего возмож­но назначение судебного разбирательства в отношении подсудимого М.».

В общем, суд высказал в частном определении все, что может быть истолковано не в пользу его беспристрастности при рассмотрении данного дела. Поэтому наряду с объявлени­ем адвокату взыскания мне пришлось обратиться к председа­телю областного суда с письмом о том, что частное определе­ние не может быть оставлено в таком виде.

Нервозность и горячность неуместны для любого субъекта уголовного процесса, тем более для суда, призванного всеми своими действиями и решениями вселять в присутствующих уверенность в беспристрастном и объективном рассмотрении дела.

Кульминацией судебного разбирательства являются судеб­ные прения. Их нравственный аспект состоит прежде всего в том, чтобы защита и обвинение осуществлялись обоснованно и объективно, разумно, в меру необходимого именно для за­щиты или обвинения.

Каковой видится эмоциональная сторона судебных прений? На это существуют разные взгляды. Думается, скорее эмоциональную бедность следует отнести к изъянам прений сто­рон. Бледные и стандартные стереотипы в речах прокуроров и адвокатов, кочующие из дела в дело, никого не волнуют.

Разумеется, эмоциональная окраска судебной речи должна быть умеренной и соответствовать судебной обстановке. «Сло­во, — как говорил А. Ф. Кони, — одно из величайших орудий человека. Бессильное само по себе, оно становится могучим и неотразимым, сказанное умело, искренно и вовремя».

Адвокат выступает после прокурора, и его речь нередко приобретает острый, полемический характер. Полемика меж­ду обвинением и защитой служит эффективным средством установления истины, помогает суду принять правильное ре­шение. Эта цель тогда достижима, когда полемика ведется по-деловому, сдержанно и корректно. Адвокат спорит не с об­винителем, а с обвинением, поэтому для адвоката разбор обвинительной речи — дело второстепенное; главный материал для защитительной речи он должен брать в обстоятельствах дела, добытых судебным следствием. В суде же иногда мож­но наблюдать такую картину: прокурор и адвокат так увлечены спором, так стараются «победить» друг друга, что за­бывают и о подсудимом, и о деле, и о суде. Прокурору и адвокату следует помнить об их единой конечной цели: содей­ствовать суду в выяснении истины с разных точек зрения и доступными средствами.

Итак, основой взаимоотношений суда, государственного об­винителя и защитника являются: взаимное уважение к миссии каждого субъекта процессуальной деятельности, равное отно­шение суда к их интересам и реальное обеспечение судом их прав.