2014-09-04
6933
Литературное произведение представляет собой высказывание, зафиксированное как последовательность языковых знаков, или текст (от лат. textus – ткань, сплетение).
Слова «произведение» и «текст» не синонимы: текст – материальный носитель образов, он становится произведением, когда его читают. В свете диалогической концепции искусства, развитой прежде всего в работах М.М.Бахтина, необходимо «включение слушателя (читателя, созерцателя) в систему (структуру произведения» (Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук. В кн.: Эстетика словесного творчества – М., 1986, с. 388). Читатель как адресат – незримый участник творчества писателя, влияющий на стиль; как интерпретатор созданного произведения, он ценен своей нетождественностью Автору.
В теории литературного произведения нередко разграничиваются два аспекта «событийной полноты» художественного произведения. Организующие центры каждого из них события. Предмет изображения, а также осмысления и (со)переживания – событие, о котором рассказывается в произведении. Но и само рассказывание также является событием. Первое событие связано со структурой изображенного в произведении мира, мира героев (пространством и временем, развертыванием сюжета и т.д.) Второе событие создается в контексте рассказывающего и повествующего субъекта с адресатом – читателем.
Отсюда связь понятия «читатель», с одной стороны, с «миром героев». В роли частных понятий, которые рассматриваются и подвергаются анализу, в этом случае выступают художественное время и пространство, событие, ситуация и коллизия, а также мотив как единица сюжета и сюжет как целое и т.п.
С другой стороны, понятие «читатель» связано с группой понятий, характеризующих субъектов изображения и рассказывания. В этом направлении рассматриваются следующие понятия: субъекты рассказывания – повествователь, рассказчик, образ автора; точка зрения, композиция, композиционные формы речи, повествование.
Исходя из этого разграничения, в первом случае говорят о понятиях сюжетологии, во втором – о понятиях нарратологии.
Прежде чем перейти к этим понятиям, необходимо обратить специальное внимание на центральное и связующее понятие «читатель».
Определяя это понятие, необходимо учесть, что термин имеет два полярных значения: исторически-реальный конкретный читатель или читатели, для которых произведение – объективно существующий предмет наблюдений и образ читателя, то есть определенный персонаж, созданный автором и существующий внутри произведения.
Для поэтики важно третье значение, связывающее оба эти полюса. Читатель также – субъект сотворческой деятельности, «запрограммированной автором». Этот аспект фиксируется специальным термином современной нарратологии «имплицитный читатель» (в отличие от читателя «эксплицитного», то есть от образа читателя внутри произведения).
Художественное произведение представляет собой не только изображенный мир, но и высказывание автора об этом мире. А всякое высказывание кому-то адресовано, для кого-то предназначено. Текст произведения соотнесен поэтому не только с предметом – событием, героем (которые художественным произведением изображаются, оцениваются и т.д.), но и с единым субъектом речи, которому принадлежит много высказываний на протяжении произведения, или с различными субъектами речи, «авторами» содержащихся в этом произведении высказываний (таких как прямая речь персонажей, эпиграфы, вставные тексты и т.п.).
Сочетание множественности говорящих лиц внутри произведения с единым субъектом речи, присутствующим на протяжении всего произведения, заметнее в эпике, но есть также и в драме. В романах, повестях, пьесах и т.п. встречается прямая речь персонажей (монологи, диалоги, письма, рассказы и т.д.), но есть и высказывания какого-то особого субъекта речи (не всегда можно назвать его «лицом»). Он явно не принадлежит к персонажам и обращается со своими сообщениями, описаниями и рассуждениями (как в эпике) или со своим списком действующих лиц и ремарками (как в драме) отнюдь не к ним, а прямо к читателю. Но тот, от чьего лица дан список действующих лиц драмы или кто сообщает, например, биографические сведения о героях в романах Тургенева, сам никогда не изображается, то есть является только субъектом речи и при этом обращается исключительно к читателям, а не к персонажам. Такая направленность на любого потенциального адресата всегда есть в лирике, независимо от того, назван ли этот адресат в стихотворении (как в пушкинском «Я помню чудное мгновенье…») или нет. В лирике так же, как в эпике и драме, бывает кроме того и несколько субъектов высказывания («Два голоса» Ф.И. Тютчева).
«Событие рассказывания» – такое общение между субъектом высказывания в художественном произведении и его адресатом-читателем, в ходе которого или посредством которого произведение изображает и оценивает свой предмет» (Теория литературы. Под ред. Тамарченко Н.Д. В 2-х тт. Т.1 – М., 2004, с.206).
В этом определении, как можно заметить, не учитываются такие события рассказывания, которые можно назвать вторичными: читателю показывают героя, который рассказывает какую-либо историю своим слушателям (другим персонажам). Ведь такое событие рассказывания в, первую очередь, не изображает предмет для читателя, а само изображается. Изображающее значение рассказа вторично. Таковы, например, рассказы Максима Максимыча в «Бэле» или самого Печорина в «Журнале («Герой нашего времени» М.Ю.Лермонтова). Таков и рассказ Ивана Васильевича в «После Бала» Л.Н.Толстого.
Субъект речи и носитель точки зрения.
В пределах отдельного высказывания, то есть либо всего произведения, либо любой его части, субъект речи (тот, кто считается «автором», кому принадлежит высказывание) может не совпадать с носителем «точки зрения» (с тем, чьими глазами показан предмет, чья оценка предмета передана этой речью).
Например, у А.С. Пушкина написано: «Герман остановился и стал смотреть на окна. В одном из них он увидел черноволосую головку, склоненную над книгой или работой». Речь здесь принадлежит одному субъекту (назовем его пока повествователем), а взгляд и возможность именно так увидеть предмет – другому субъекту, а именно – персонажу.
Более сложный и интересный случай – несобственно прямая речь. В «Барышне-крестьянке» А.С. Пушкина так характеризуется гувернантка главной героини мисс Жаксон: она «белилась и сурьмила себе брови, два раза в год перечитывала «Памелу», получала за это две тысячи рублей и умирала со скуки в этой варварской России» (выд. авт). Формально носитель речи и точки зрения на героиню один: повествователь или рассказчик. Но одновременно носителем речи оказывается и персонаж.
Таким образом, субъект речи и носитель точки зрения могут не совпадать.
Чтобы разграничить их, необходимо ответить на два вопроса: Каков тот персонаж, чья точка зрения направляет нарративную перспективу? Кто повествователь? (или, другими словами, вопросы: Кто видит? и Кто говорит?)
Для того, чтобы ответить на эти вопросы, необходимо разграничить две проблемы – повествования и композиции.
В данном случае понятие «композиция» будет соотнесено только с событием рассказывания, а не с изображенным предметом (событием, о котором рассказывается). Поэтому композицией не будет называться ни построение сюжета, ни группировка или система персонажей. Композиция будет связываться с текстом произведения, с его делением на части, которые будут называться компонентами.
Компонент – такой фрагмент текста литературного произведения, в котором взаимодействуют как минимум две точки зрения изображающих субъектов на одно из сюжетных событий, то есть возникает одно из многих возможных в этом произведении (или характерных для него) «микрособытий» рассказывания, образующих в совокупности единое событие рассказывания всего произведения.
Таковы в равной мере, например, сон персонажа (точки зрения героя и повествователя или рассказчика), диалог или монолог, письмо или дневник (смысловые установки «автора» текста и его адресата), эпиграф или заголовок (в их соотнесенности друг с другом или с последующим текстом) вставное стихотворение или рассказ персонажа (точки зрения говорящего и слушателей) и т.п. Каждая из этих форм направлена на определенное частное предметное событие и организует его восприятие (то есть является носителем частного – опять-таки – события рассказывания).
В основе членения текста на компоненты – в изложенной трактовке этого термина – лежат понятия субъекта речи и точки зрения. Первое из них необходимо (наряду с авторским графическим вычленением различных речевых форм) для того, чтобы увидеть границы фрагмента, а второе – для того, чтобы понять отношение выделенной части текста к ее контексту или функцию фрагмента.
Все вышесказанное убеждает в том, что продуктивное решение вопроса о композиции, действительно связано с понятием «точка зрения». Теперь можно перейти к специальному рассмотрению содержания этого понятия и выяснению возможностей его использования при изучении произведений различных типов.
Термин «точка зрения» в современном литературоведении пользуется заметной популярностью; правда, единой трактовки понятия пока не существует. Наиболее продуктивными представляются идеи, выдвинутые Б.А. Успенским (Поэтика композиции. В кн.: Семиотика искусства – М., 1995).
Исследователь различает «идеологическую оценку», «фразеологическую характеристику», «перспективу» (пространственно-временную позицию) и «субъективность/ объективность описания» (точку зрения в плане психологии).
1. Под идеологической точкой зрения понимается ви́дение предмета в свете определенного мировосприятия, которое передается разными способами, начиная от «постоянных эпитетов в фольклоре», продолжая речевой характеристикой персонажа, свидетельствующей о его «индивидуальной и социальной позиции», и заканчивая соотношением разных стилистических планов в авторской речи.
2. Различие точек зрения «в плане фразеологии» проявляется в том, что автор «описывает разных героев различным языком или вообще использует в том или ином виде элементы чужой или замещенной речи при описании». Одним из самых наглядных случаев множественности фразеологических точек зрения ученый считает смену наименований одногои того же лица.
Очень яркий пример автора (заимствованный им из книги Е.Тарле «Наполеон») – смена наименований свергнутого императора в парижских газетах по мере его продвижения к Парижу в период «Ста дней»: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан», «Людоед идет к Грассу», «Узурпатор вошел в Гренобль», «Бонапарт занял Лион», «Наполеон приближается к Фонтенбло», «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже».
В качестве примера зависимости именования персонажа от точки зрения можно привести следующую фразу из «Капитанской дочки» А.С. Пушкина: «Я смотрел на нее с предубеждением: Швабрин описал мне Машу, капитанскую дочь, совершенною дурочкою. Марья Ивановна села в угол и стала шить». (Герой смотрит сначала как бы глазами Швабрина; для него самого Маша Миронова всегда только «Марья Ивановна».)
3. Точки зрения «в плане пространственно-временной характеристики», по Успенскому, это «фиксированное» и «определяемое в пространственно-временных координатах» «место рассказчика», которое «может совпадать с местом персонажа». Например, в романе В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» изображение может быть осуществлено с точки, расположенной максимально близко к событию (как в эпизоде свидания Эсмеральды с капитаном Фебом), но возможно также описание «Парижа с птичьего полета» (название одной из частей произведения), причем в обоих случаях пространственная точка зрения повествователя сочетается или совпадает с точкой зрения персонажа (Клода Фролло или Квазимодо). Пример временно́й
точки зрения мы видим в первой фразе рассказа А.П. Чехова «Студент»: «Погода вначале была хорошая, тихая». (Слово «вначале» выдает восприятие героя, отсчитывающего ход времени по отношению к охоте).
4. Наконец, говоря о «точке зрения в плане психологии», исследователь имеет в виду различие между двумя возможностями для автора: ссылаться «на то или иное индивидуальное сознание», «оперировать данными какого-то восприятия» или стремиться«описывать события объективно», основываясь на известных ему фактах». Первая из указанных возможностей, «когда авторская точка зрения опирается на то или иное индивидуальное сознание (восприятие)», и названа здесь «психологической» точкой зрения. Примером здесь может быть место из чеховской «Дуэли»: «Надежда Федоровна лежала в своей постели, вытянувшись, окутанная с головою в плед; она не двигалась и напоминала, особенно головою, египетскую мумию. Глядя на нее молча, Лаевский мысленно попросил у нее прощения и подумал, что если небо не пусто и в самом деле там есть Бог, то он сохранит ее, если же Бога нет, то пусть она погибнет, жить ей незачем».
Таким образом, точка зрения в литературном произведении – положение «наблюдателя» (повествователя, рассказчика, персонажа) в изображенном мире (во времени, в пространстве, в социально-идеологической и языковой среде), которое, с одной стороны, определяет его кругозор – как в отношении «объема» (поле зрения, степень осведомленности, уровень понимания), так и в плане оценки воспринимаемого; с другой – выражает авторскую оценку этого субъекта и его кругозора ((Теория литературы. Под ред. Тамарченко Н.Д. В 2-х тт. Т.1 – М., 2004, с.221).
Различные варианты точек зрения органически взаимосвязаны, но в каждом отдельном случае может быть акцентирован один из них. Фраза, сообщающая о том, что когда герой остановился и стал смотреть на окна, то в одном из них «увидел он черноволосую головку, наклоненную вероятно над книгой или над работой» («Пиковая дама» А.С. Пушкина), в первую фиксирует положение наблюдателя в пространстве. Она обусловливает и границы «кадра», и характер объяснения увиденного (то есть «план психологии»). Но предположительность тона связана еще и с тем, что перед нами – первое из таких наблюдений героя, то есть с временны́м планом изображения. Если же учесть традиционность ситуации (далее последует обмен взглядами и переписка), то понятно будет присутствие в ней с самого начала и оценочного момента. Акцент на него перенесен в следующих фразах: «Головка приподнялась. Германн увидел свежее личико и черные глаза. Эта минута решила его участь».
Принято считать, что оценка доминирует в лирической поэзии. Но она всегда сопряжена здесь с пространственно-временны́ми моментами: «Опять, как в годы золотые...» («Россия» А. Блока). Для эпоса и драмы вообще характерно пересечение точек зрения и оценок разных субъектов в диалоге, а в эпической прозе двух последних веков – внутри отдельного высказывания, формально принадлежащего одному субъекту. Один из самых распространенных случаев – несобственно-прямая речь. Подобный пример встречается в романе Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание»: «Этот короткий жест даже поразил Раскольникова недоумением; даже странно было: как? ни малейшего отвращения, ни малейшего омерзения к нему, ни малейшего содрогания в ее руке! Это уж была какая-то бесконечность собственного уничижения. Так, по крайней мере, он это понял» (часть высказывания, несомненно, могла быть заключена в кавычки; но тогда точки зрения разных субъектов были бы четко разделены, не было бы эффекта их взаимоосвещения).
Дифференциация точек зрения позволяет выделить в тексте субъектные «слои» или «сферы» повествователя и персонажей, а также учесть формы адресованности текста в целом (что очень важно для изучения лирики) или отдельных его фрагментов. К примеру, фраза «Не то, чтобы он был талантлив и забит, совсем даже напротив, но...» («Преступление и наказание») свидетельствует о присутствии в речи повествователя точки зрения читателя (о том, что герой труслив и забит, до этого прямо сказано не было). Каждая из композиционных форм речи (повествование, диалог и т. п.) предполагает доминирование точки зрения определенного типа, а закономерная смена этих форм создает единую смысловую перспективу. Очевидно, что в описаниях преобладают разновидности пространственной точки зрения (показательное исключение – исторический роман), а повествование, наоборот, использует преимущественно точки зрения временнны́е;в характеристике же особенно важна может быть психологическая точка зрения.
Изучение присутствующих в художественном тексте точек зрения в связи с их носителями – изображающими и говорящими субъектами, а также их группировки в рамках определенных композиционно-речевых форм (композиционных форм речи) – важнейшая предпосылка достаточно обоснованного систематического анализа композиции литературных произведений. Такой анализ возможен, с одной стороны, на микроуровне (сочетание нескольких – как минимум двух — точек зрения, одна из которых доминирует, в пределах одного высказывания повествователя или персонажа); с другой – на макроуровне (сочетание целостных кругозоров нескольких речевых субъектов в больших фрагментах, составляющий текст произведения, и доминирование одного из них, как, например, соотношение основных субъектов изображения в романе «Герой нашего времени»). Промежуточным уровнем можно считать «эпизод», «сцену» или «сценический эпизод».
В итоге, можно дать такое определение понятия «композиция». Композиция – система фрагментов текста произведения, соотнесенных с точками зрения субъектов речи и изображения, эта система организует, в свою очередь, изменение точки зрения читателя и на текст, и на изображенный мир.
