2015-01-21
3207
От истинности знания зависит успех практического действия. Существуют весьма разнообразные определения истины. Некоторые из них: «Истина – это соответствие знаний действительности»; «Истина – это опытная подтверждаемость»; «Истина – это свойство самосогласованности»; «Истина – это полезность знания, его эффективность»; «Истина – это соглашение». Современная трактовка истины, – по которой она определяется как соответствие знаний действительности, – включает в себя следующие моменты.
Во-первых, понятие «действительность» трактуется, прежде всего, как объективная реальность, существующая до и независимо от нашего сознания, как состоящая не только из явлений, но и из сущностей, скрывающихся за ними, в них проявляющихся.
Во-вторых, в «действительность» входит также и субъективная действительность; познается, отражается в истине также и духовная реальность.
В-третьих, познание, его результат – истина, а также сам объект понимаются как неразрывно связанные с предметно-чувственной деятельностью человека, с практикой; объект задается через практику; истина, т.е. достоверное знание ее сущности и ее проявлений, воспроизводима на практике.
В-четвертых, признается, что истина не только статичное, но также и динамичное образование, истина есть процесс.
Все эти моменты отграничивают диалектико-материалистическое понимание истины от агностицизма, идеализма и упрощенного материализма. Из понимания истины как объективной, не зависящей от индивидов, классов и человечества, следует ее конкретность. Конкретность истины – это зависимость знаний от связей и взаимодействий, присущих тем или иным явлениям, от условий, места и времени, в которых они существуют и развиваются.
Важное место в теории познания занимают формы истины: относительная и абсолютная. Свойство объективной истины быть процессом проявляется двояко: во-первых, как процесс изменения в направлении все большей полноты отражения объекта и, во-вторых, как процесс преодоления заблуждения в структуре концепций, теорий. Движение от менее полной истины к более полной имеет моменты устойчивости и моменты изменчивости. При нарушении этого единства рост истины замедляется или прекращается вовсе. При гипертрофии момента устойчивости возникает догматизм. Абсолютизация же относительности знаний приводит к скептицизму и, в конце концов, к агностицизму.
Проблема отграничения истины от заблуждения возникла еще в античные времена. Одни философы считали, что нельзя найти прочного основания, с помощью которого можно было бы решить вопрос об объективной истинности знания, поэтому склонялись к скептицизму и агностицизму. Другие видели такой критерий в данных ощущений и восприятий человека: все то, что выводимо из чувственно-данного, истинно. Третьи полагали, что достоверность всего человеческого знания можно доказать путем выведения его из небольшого числа всеобщих положений, истинность которых самоочевидна в силу их ясности и отчетливости, но это слишком зыбкий критерий для доказательства объективной истинности знания.
Возникла задача найти такой критерий, который, во-первых, был бы непосредственно связан со знанием, определял бы его развитие и в то же время сам бы им не являлся; во-вторых, этот критерий должен был соединить в себе всеобщность с непосредственной действительностью. Таким феноменом оказалась практика.
Помимо практики в научном познании существуют и другие критерии истины. Среди них выделяется логический критерий. Здесь имеется в виду его понимание как формально-логического критерия. Его сущность – в логической последовательности мысли, в ее строгом следовании законам и правилам формальной логики в условиях, когда нет возможности опираться на практику. Выявление логических противоречий в рассуждениях или в структуре концепции становится показателем ошибки или заблуждения.
Большое место в познании (особенно в общественных науках) занимает аксиологический критерий, т.е. обращение к общемировоззренческим, социально-политическим, нравственным и эстетическим принципам. Но наиболее важным критерием истины является все же практика, опыт. Вне опыта мышление оказывается лишенным ценностного измерения, а значит, и философского смысла. Именно поэтому практика лежит в основе логического и аксиологического, и всех других критериев истины. Какие бы способы установления истинности суждений и концепций ни существовали в науке — все они в конечном итоге (через ряд посредствующих звеньев) оказываются связанными с практикой. В этом отношении можно утверждать, что практика – главный критерий истины.
Практика неразрывно связана с познанием и выполняет по отношению к нему определенные гносеологические функции: 1) Одна из важнейших гносеологических функций практики состоит в том, что она выдвигает цели познанию, направляет его на решение назревших и наиболее актуальных задач. 2) Практика не только ставит цели, но помогает правильно определить объект исследования, понять, что в нем наиболее существенно и важно на данном этапе. Чем более развивается процесс практики, чем больше объектов вовлекается в орбиту познания, тем полнее и точнее определяется круг первоочередных познавательных задач. 3) Практика поставляет основные материальные средства познанию и тем самым определяет его конкретные возможности и границы. 4) Практика выступает и как источник всех фактических данных. Она непосредственно включается в познавательный процесс в форме наблюдения, предметного обследования, опроса, эксперимента.
Именно поэтому практика позволяет проверить и оценить результаты познания, и она выступает как критерий истины.
В истории философии известны три концепции истины:
Корреспондентная (от лат. correspondere отвечать, осведомляять) концепция восходит к Аристотелю (IV в. до н.э): истинно то, что разделённое считает разделённым, а соединённое соединённым, белое - белым и т.д. Аристотель понимал истину как знание, соответствующее (корреспондирующее) действительности, как «правильное, адекватное отражение предметов действительности». Это близко обыденному сознанию, согласно которому Солнце всходит и заходит, что мы каждый день видим. Во времена Аристотеля это была позиция здравого смысла, и это было бы верно, если бы у нас на ладони одной руки лежала «действительность» в чистом виде, а на ладони другой – «знание» о ней. Увы, это не так. Как шутят философы, «в действительности всё не так как на самом деле»: не Солнце всходит, а Земля поворачивается. Мир нам не дан в некоей подлинности, а задан через наше знание и деятельность. Поэтому мы не можем сравнивать знание с действительностью, а сравниваем лишь различные виды знания. В наше время корреспондентная концепция истины представляет исторический интерес. Опора на здравый смысл остаётся, но смысл здравия меняется.
Когерентная (от лат. cohaerentia сцепление, связь) концепция возникла в средневековой схоластической философии, которая стояла перед проблемой сравнения, анализа и согласования библейских текстов и текстов Аристотеля. Схоласты (см.) исходили из постулата о том, что статусом истинного знания может обладать лишь знание, согласуемого (когерентного) с Библией. Эта концепция также представляет лишь исторический интерес, но идея согласования различных форм знания и деятельности сохранилась, поскольку фактически мы всегда сравниваем не знание с действительностью, а один вид знания с другим. В этом смысле круг в определении истины неустраним.
Прагматическая (от гр. pragma дело, действие) концепция истины утвердилась в XIX веке в философии прагматизма и аутентичного марксизма: знание признается истинным, если оно ведёт к практическому и к успешному решению поставленной задачи. Поиск критерия истинности знания можно представить себе как поиск оптимального соотношения между знанием и всей системой человеческой деятельности, а истину - как достигнутое неустойчивое равновесие между ними. В поисках достоверного знания мы как в серфинге, пытаемся удержаться на гребне океанской волны, стремимся достичь и сохранить оптимальное соотношение между деятельностью и знанием. Меняются реальность, меняются наши знания, меняется и субъект познания, то есть мы с вами.
Критерием истинности (говорят «истины») является практика, многогранная деятельность человека, которая не сводится к эмпирической проверке фрагмента знания, а является общественно-исторической деятельностью человечества в самом широком смысле, чувственно-предметной деятельностью людей, направленной на изменение условий их существования. В практике, как справедливо утверждал Маркс, человек «творит себя и свою историю», проверяет истинность своих знаний, действенность своих убеждений, верований, ценностей и оценок. Этот критерий можно представить как оптимальное соотношение между знанием и системой человеческой деятельности, как достигнутое неустойчивое равновесие между ними. В поисках достоверного знания мы похожи на спортсмена - серфингиста, балансирующего на океанской волне. Путь к истинному знанию не есть асимптотическое приближение «суммы относительных истин» к пределу, олицетворяющему абсолютную истину: меняются и реальность, и мы, и наши знания.
Прагматическая концепция сопоставима с современной концепцией семантической истины, разработанной Тарским, но применимой, как оказалось не только в логике и математике, но и в естествознании и даже в этике. Многие логики, правда, предпочитают говорить не о прагматической концепции истины, а о «семантике возможных миров», что позволяет рассмотреть все мыслимые ситуации и оценить их с позиции выполнимости достижения цели. При этом согласовываются различные формы знания: Теории с экспериментом, одних теоретических систем с другими, научных предположений с интуицией в её не мистическом понимании, а как осознания результатов работы подсознания, возникающего в результате синестезии (объединения в единое целое) чувственного-эмоционального и рационального в человеческой жизни
Проблема истинности не решается большинством голосов или силой авторитета. Развитие знаний и их оценка – это незавершаемый процесс: «Истина есть дочь времени, а не авторитета». /Ф. Бэкон/.
Не существуют отдельно «объективной», «относительной» и «абсолютной» истин. Можно говорить лишь о различных аспектах достоверности знания. Но об этом - в следующей статье.
