Систематика культурных ландшафтов

М. Е. Кулешова

С истематика культурных ландшафтов — объектов на-
следия — необходима для логического упорядочения
наблюдаемого множества природно-культурных территориальных комплек-
сов. Основные задачи, которые преследует сегодня систематика культурных
ландшафтов, заключаются, во-первых, в учёте таких объектов в связи с пробле-
мами их сохранения и использования и, во-вторых, в ландшафтном райониро-
вании территорий для выявления их географической индивидуальности и вы-
работки географически ориентированной стратегии сохранения уникальных
природно-культурных местностей.

Согласно типологии, принятой в Руководящих указаниях по применению
Конвенции о Всемирном наследии (п. 39, Operational Guidelines …), все культур-
ные ландшафты подразделяются на три основных категории:

1. чётко определяемые целенаправленно сформированные (clearly defined
landscape designed and created intentionally by man), которым в русском языке
наиболее соответствует понятие «рукотворные»;

2. естественно сформировавшиеся, или эволюционировавшие, ландшаф-
ты (organically evolved landscape), среди которых выделяются субкатегории ре-
ликтовых или «ископаемых» (relict or fossil landscape) и продолжающих посту-
пательное развитие, или развивающихся ландшафтов (continuing landscape);

3. ассоциативные (associative) ландшафты.

Типология, предложенная в Руководящих указаниях, содержит два логиче-
ских основания деления: во-первых, по степени преобразованности и культур-
ной освоенности исходного природного ландшафта (ландшафты рукотворные,
естественно сформировавшиеся и ассоциативные) и, во-вторых, по жизнеспо-
собности сформировавшегося ландшафта (ландшафты «ископаемые», релик-
товые, саморазвивающиеся). Первая характеристика позволяет очертить круг
потенциальных ценностей ландшафта и способы их создания, а вторая свиде-
тельствует о степени уязвимости ландшафта. Обе они весьма важны при иден-
тификации и определении стратегии управления ландшафтом как объектом
наследия.

Рукотворные ландшафты характеризуются чёткой пространственной орга-
низацией и в своем развитии подчинены целеполаганию своих создателей. Они,
как правило, имеют ландшафтообразующий центр, в них много искусственных

Культурный ландшафт как объект наследия

объектов, созданных на основе преобразования или замены природных ком-
плексов. Рукотворные ландшафты представляют наибольший интерес в куль-
турологическом аспекте, поскольку их облик максимально подчинён творче-
скому замыслу. Сугубо функциональное предназначение отдельного элемента
ландшафта всегда сообразуется с его общей эстетикой. Это ландшафты поселе-
ний, садов, парков, различных природно-технических систем, созданные по
проектам или в соответствии с художественной либо инженерной идеей.

В естественно сформировавшихся (эволюционировавших) ландшафтах в
результате длительных целенаправленных и спонтанных антропогенных воз-
действий природные процессы несколько изменены и скорректированы. При-
родные компоненты ландшафта адаптируются к этим воздействиям, в результа-
те чего формируется ландшафтный комплекс, где сложным образом переплета-
ются процессы природной эволюции и результаты творческого целеполагания.
К такому типу можно отнести многие сельские, определённые этнические, отчас-
ти исторические индустриальные и мелиорированные ландшафты.

К ассоциативным ландшафтам могут быть отнесены природные ландшаф-
ты, обладающие культурной ценностью, а также освоенные ландшафты, в кото-
рых характер освоения имеет вторичное значение, а первичное — связь с истори-
ческими событиями, личностями, художественными произведениями. В ассо-
циативных ландшафтах культурная составляющая часто представлена не
в материальной, а в ментальной форме, по ассоциации природного объекта с
каким-либо феноменом культуры. Таким образом, природные комплексы вклю-
чаются в историко-культурное пространство без изменения их природной рит-
мики и эволюции, часто опосредованно, в качестве памятных мест, мест творче-
ства, сакральных (то есть священных, культовых, ритуальных) местностей и т. д.

В системе понятий, используемых в Руководящих указаниях, в ряду есте-
ственно сформировавшихся ландшафтов выделяются реликтовые, синони-
мом которых выступают «ископаемые» (fossil) ландшафты. Имеются в виду
ландшафты, остановившиеся в своём развитии, поскольку отсутствует создав-
ший их социум, но инерционно сохраняются их внешние формы и структуры.
«Ископаемые» ландшафты, как правило, принадлежат к области археологии и
палеонтологии; это могут быть остатки древних городов, курганные комплек-
сы, иные оазисы древних или сменивших географический ареал культур,
сформировавших облик ландшафта, но безвозвратно ушедших или утратив-
ших носителя культурной традиции. Однако в отечественной научной лексике
понятие «реликтовый» имеет несколько иной смысл и отличается от понятия
«ископаемый», что имеет важное содержательное значение для концепции
Всемирного наследия.

Так, реликтовые ландшафты продолжают жить и развиваться, но их рас-
цвет принадлежит прошлому, в основном это «угасающие» ландшафты, ока-
завшиеся в окружении чуждой им культурной среды или под воздействием из-
менившихся природных условий. Их поддержание становится функцией иных
субъектов деятельности, или они находятся под воздействием иных условий
среды и культурных стереотипов, что значительно увеличивает их уязвимость
и угрозу утраты. Носители культуры, создавшей такой ландшафт, нередко от-
сутствуют в нём, но ландшафт сохраняется представителями другой культуры в

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

Дворцово-парковый ландшафт Павловска под Санкт-Петербургом (фото М. Кулешовой)

прежних своих формах и
паллиативных функциях,
подходящих для целей
нового населившего его
сообщества. Он «приспо-
собился» к новым услови-
ям, поскольку обладал
достаточным запасом
прочности, но на совре-
менном историческом
этапе оказался на пределе
своей толерантности.
В России к таким ланд-
шафтам можно отнести
усадебные, дворцово-пар-
ковые и некоторые мо-
настырские ландшафты.

Свободно развивающийся ландшафт, если он представляет интерес в каче-
стве объекта наследия, может быть связан с географически детерминированны-
ми традиционными аборигенными культурами, такими, как культуры амери-
канских индейцев, африканских племён, северных евразийских народов. Эти
культуры уязвимы именно в силу своей зависимости от природных условий
вмещающего ландшафта, сохранность которого определяет возможность их
существования. Но не только они формируют обозначенный тип ландшафта.
Исторические сельские, городские, индустриальные или сакральные ландшаф-
ты, находящиеся в режиме естественного эволюционного развития, могут
представлять исключительную ценность, являя собой уникальные примеры
взаимодействия человека и природы.

Приведённые выше пояснения к обозначенным типам культурного ланд-
шафта не вполне согласуются с лаконичными трактовками Руководящих указа-
ний ЮНЕСКО, но эти нюансы не меняют основных положений концепции
культурного ландшафта, они лишь способствуют её дальнейшему развитию.
Соответственно следовало бы выделять ископаемые, реликтовые и устойчиво
развивающиеся ландшафты, причём эта субкатегоризация пригодна как для
эволюционировавших, так и для рукотворных ландшафтов.

Чтобы иметь ясное представление о конкретном культурном ландшафте,
было бы полезно рассматривать его по различным классификационным, или
типологическим, признакам. Каждый ландшафт может быть охарактеризован
по совокупности типологических категорий, что может составить его формали-
зованный образ и весьма полезно для целей систематизации ландшафтного на-
следия. Каждая такая характеристика — это шаг к пониманию устройства ланд-
шафта, а значит — к управлению им.

В частности, культурные ландшафты можно различать по типам историче-
ской деятельности, или основным историческим функциям, определившим
специфические социокультурные особенности ландшафта, то есть их можно
подразделить на:

Культурный ландшафт как объект наследия

¨ сельский (сельскохозяйственная деятельность);

¨ селитебный (создание поселений и их ландшафтное обустройство);

¨ сакральный (проведение религиозных церемоний, поклонение объектам
культа, священнодействие);

¨ рекреационный (получение эстетических удовольствий, воспитание
чувства прекрасного, приобретение душевного покоя и внутренней гармонии);

¨ промысловый (охота, рыбная ловля, добыча морского зверя и водных
беспозвоночных, заготовка пищевых, лекарственных, технических растений, лесозаготовка и лесоразведение, оленеводство);

¨ исторический индустриальный (создание карьеров, отвалов, горных вы-
работок в процессе добычи разнообразных минералов, создание соразмерных ландшафту инженерных сооружений для использования его
энергетики, размещение в ландшафте инженерно-технических систем и
производственных комплексов);

¨ заповедный (сохранение естественной информативности ландшафта,
ведение научно-исследовательских работ);

¨ мемориальный (сохранение памяти о важных исторических событиях и
выдающихся личностях, сохранение связанных с ними атрибутов, трансляция преданий и исторических повествований, празднование памятных дат) и т. д.

По функциональному принципу с примерно аналогичным набором основных категорий проведена типология руральных исторических ландшафтов
США (National Register. Bulletin 30, 1992). Функциональная ориентация ландшафтов указывает на воспроизводящие их процессы и типы действий, необходимые для их поддержания в «рабочем» состоянии.

Вид через р. Оку на г. Тарусу со стороны музея-заповедника«Поленово» — пример мемориального ландшафта (фото М. Кулешовой)

Наряду с уже перечислен-ными логическими основа-ниями возможных типо-логий важное значение для понимания индивидуаль-ной ценности ландшафта имеет принадлежность к типам культур, которые обладают или обладали собственным «почерком» освоения ландшафта. Созданные ими ландша-фты, представляющие ценность наследия, в России нередко определяют внутреннюю специализацию национальных парков и музеев-заповедников. Последние образуют чётко выраженные группы, соотносимые со следующими типами культурного ландшафта:

¨ усадебным,

¨ дворцово-парковым,

¨ монастырским,

¨ горнозаводским,

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

¨ ландшафтами полей сражений (военная культура),

¨ архаичным сельским (крестьянская культура),

¨ городским (исторические кварталы),

¨ историко-археологическим.

От принадлежности к типу культуры будут зависеть механизмы самопод-
держания ландшафта, отношение к носителям культурных традиций, пути раз-
вития ландшафта при отсутствии воспроизводящей культуры.

Ландшафтные типологии не исчерпываются перечисленными, могут быть и
иные типологии. Каждая из таких типологий образует свою сетку категорий,
проецируемых на ландшафт. Таким образом, ландшафтный комплекс может
быть идентифицирован с разных позиций и в большинстве случаев представляет
собой сложное сочетание или серию типов, совокупность которых определяет
его индивидуальность. Можно привести некоторые примеры определения типо-
логической принадлежности культурного ландшафта в российских музеях-запо-
ведниках и национальных парках. Так, культурные ландшафты Кенозерского на-
ционального парка отнесены к северорусскому архаичному сельскому ландшаф-
ту, а в системе категорий ЮНЕСКО — к реликтовому эволюционировавшему
ландшафту (Основные направления развития национального парка «Кенозер-
ский»…, 2001). В системе категорий ЮНЕСКО культурные ландшафты нацио-
нального парка «Угра» следовало бы отнести к ассоциативным с фрагментами
эволюционировавших и рукотворных. Немногочисленные сохранившиеся оча-
ги традиционной народной культуры (промыслов, ремёсел, устного народного
творчества) рассматриваются как часть сельских эволюционировавших ланд-
шафтов (Национальный парк «Угра»: культурные…, 2001, Основные направле-
ния развития национального парка «Угра»…, 2002). Современный культурный
ландшафт Бородинского поля в системе категорий ЮНЕСКО относится к ассо-
циативному с фрагментами эволюционирующего и рукотворного, в функцио-
нальной классификации —к мемориально-экспозиционному с фрагментами
селитебного, агрохозяйственного и лесохозяйственного, а в системе культурных
типов —к военно-историческому (к полям сражений) с фрагментами монас-
тырского, усадебного и крестьянского (Горбунов, Кулешова, 2001).

Культурные ландшафты, включённые в Список Всемирного наследия, по
характеру их кратких описаний чётко соотносятся с конкретными типами дея-
тельности и воспроизводящей культуры. Официальные списки культурных
ландшафтов периодически публикуются в информационных бюллетенях Цен-
тра Всемирного наследия и на соответствующих сайтах Интернета. Занесение
объекта в такой список свидетельствует об официальном признании за ним ста-
туса культурного ландшафта. Однако сравнение этих списков с краткими опи-
саниями номинаций показывает, что статус культурного ландшафта получают
далеко не все объекты, представленные от страны-заявителя в этом качестве.
Многие проходят по другим номинациям культурного наследия, но их краткие
описания содержат существенные признаки культурных ландшафтов или даже
идентифицируются как культурные ландшафты. Эти последние формируют
группу «скрытых» культурных ландшафтов, на что было обращено внимание в
предыдущей главе (раздел 1.1). В некоторых случаях объект Всемирного насле-
дия, который страна-заявитель считает культурным ландшафтом, в Списке Все-

Культурный ландшафт как объект наследия

Средневековый сельский ландшафт Ардудви в Уэльсе, Великобритания (фото М. Кулешовой)

мирного наследия не отнесён к этой категории (например, «Tanum, Goteborg
and Bohus Cultural Landscape with Bronze Age Rock Carvings» в Швеции — Nordic
World Heritage, 1996)¹.

Значительную часть культурных ландшафтов, как официально признан-
ных, так и «скрытых», составляют сельские. Среди официально признанных
они составляют преобладающее большинство — 55 %. Сельский ландшафт
часто представлен в комбинации с другими типами, он может включать неболь-
шие города, монастырские или иные сакральные территории, археологические
места, садово-парковые комплексы. В ряде случаев сельские ландшафты выде-
ляются по сельскохозяйственной специализации, причём специализация может
быть отражена в их официальных названиях. Так, среди них есть несколько ви-
нодельческих (во Франции, Австрии, Португалии и Венгрии), есть табачные
плантации (Куба), рисовые террасы (Филиппины), пальмовые рощи (Испа-
ния), пастбищные ландшафты (Франция и Испания, Венгрия). В других случа-
ях универсальная ценность ландшафта определяется его инженерно-техниче-
скими свойствами. Например, среди «скрытых» культурных ландшафтов есть
польдерные (Нидерланды) и ирригационные (Китай, Испания). Могут выде-
ляться архаичные ландшафты, связанные с аборигенными культурами (Ниге-

¹ Замечательная аналитическая работа П. Фоулера, посвященная исследованию динамики
численности и составу культурных ландшафтов в Списке Всемирного наследия, не была исполь-
зована в данной монографии, слишком поздно пришлось познакомиться с ней, но она должна
быть названа, поскольку многие её результаты и выводы тесно соотносятся с темой предпринято-
го авторами исследования (P. J. Fowler World Heritage Cultural Landscapes 1992–2002 // World Heri-
tage Papers 6. UNESCO World Heritage Center, 2003.— 140 p.).

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

рия).В общем же случае сельский ландшафт представляет наиболее репрезента-
тивный для конкретного региона и исторической эпохи образец сельской мест-
ности и отличается комплексностью, высоким уровнем разнообразия
слагающих компонентов, консервативностью, индивидуальностью. Например,
в ряде случаев колорит ландшафту придаёт высокая плотность насыщения хра-
мовой архитектурой (Румыния, Испания — «скрытые» культурные ландшаф-
ты) или вкрапления небольших городов.

Среди типов ландшафтов, представленность которых в Списке Всемирного
наследия обнаруживает тенденцию к увеличению, выделяются сакральные, ис-
торико-археологические и индустриальные. Если формально установленные
номинации не превышают 2–4, то число «скрытых» их разновидностей, от-
несённых к другим номинациям, в 6–8 раз больше. В ряду сакральных ланд-
шафтов значительно число монастырских (Греция, Армения, Германия —
«скрытые», Ливан — официально признанный), часть которых — островные
монастыри. Первый сакральный комплекс, официально отнесённый к культур-
ному ландшафту, был выделен в Новой Зеландии в 1993 г., затем этот статус по-
лучили сакральные объекты в Ливане (1998 г.), Польше (1999 г.), на Мадагаскаре
(2001 г.). В общем случае сакральные ландшафты представляют собой святые
места и религиозные центры различных конфессий, как христианских (в Лива-
не, Польше, Греции, Армении, Испании, Германии, Египте и др.), так и иных
(в Японии, Чили, Новой Зеландии, Китае, Индии, Афганистане, на Мадагаскаре
и др.). В наименованиях номинаций редко встречается типологическое понятие
«сакральный», однако в кратких описаниях довольно часто встречается понятие
«сакрального», либо «святого», места.

Крестовая гора в окрестностях г. Шауляй, Литва. (фото Ю. Веденина)

Историко-археологические ландшафты как типологическая категория по-
пали в список культурных ландшафтов Всемирного наследия только в 2000 го-
ду, первым их представителем стали кофейные плантации на Кубе, причём в на-
звание номинации было включено типологическое понятие — «археологиче-
ский ландшафт». Другим узаконенным культурным ландшафтом, где археоло-
гический компонент доминирует, является национальный парк «Валло ди Диа-
но и Чиленто» в Италии. Археологических комплексов, потенциально относи-
мых к культурным ландшаф-
там, насчитывается более
двух десятков. Это преиму-
щественно остатки древних
поселений. Кроме того, среди
них выделяются достаточно
обширные территории с
древними наскальными ри-
сунками (в Ботсване номина-
ция имеет статус культурного
ландшафта; в Испании, Нор-
вегии, Швеции, Индии, Зим-
бабве — номинации «скры-

тые», то есть не включённые в официальные списки куль-

Историко-археологический ландшафт долины Неверн в юго-западном Уэльсе с дольменом «Пентр Айфен» (фото М. Кулешовой)

Культурный ландшафт как объект наследия

турных ландшафтов), сакральные и мегалитические комплексы (Англия, Ко-
рея, Перу, Мексика, Колумбия, Судан — «скрытые» номинации). В Южной Аф-
рике наряду с утверждённой в 2003 г. номинацией «Культурный ландшафт Ма-
пунгубве» существуют «скрытые» номинации. Среди «скрытых» номинаций
есть и такие, наименование которых, а не только краткое описание, содержит
указание на типологическую принадлежность. Например, от Англии в 1999 г.
был представлен и отнесён ко Всемирному наследию «доисторический культур-
ный ландшафт«Окней», однако в официальный список культурных ландшаф-
тов он не вошёл.

Возрастает интерес к индустриальным культурным ландшафтам, которые,
помимо исторических производств, могут включать сопутствующие селитебные
комплексы — сельские и городские. Среди них — исторические ландшафты до-
бывающих отраслей — соляные месторождения Австрии, районы добычи угля,

медных и железных руд в
Англии, Норвегии, Шве-
ции и Германии, фабрич-
ные хлопкоперерабаты-
вающие районы Англии.
Австрийская и одна из
английских номинаций
включены в официаль-
ный список культурных
ландшафтов, прочие —
«скрытые» культурные
ландшафты, причём в це-
лом ряде случаев в их на-
именованиях и описани-
ях указана типологиче-

Индустриальный музеефицированный горнорудный ландшафт в Амдальсе, провинция Телемарк — Норвегия (фото М. Кулешовой)

ская принадлежность «индустриальный ланд-

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

шафт» (фабричные районы Англии, угледобывающие — Германии, добычи и
переработки медной руды — Швеции). Статус культурного ландшафта индуст-
риальные объекты стали получать начиная с 1997 г.

Достаточно широко представлены во Всемирном наследии дворцово-пар-
ковые и садово-парковые ландшафты. Из них статус культурного ландшафта
имеют немногие. Это номинации Чехии, Германии, Лаоса, Португалии, Испа-
нии. Архитектурно-ландшафтный комплекс португальской номинации «Син-
тра» был отнесён к культурным ландшафтам такого типа первым, в 1995 г. Все
прочие — «скрытые» номинации, но в их кратких описаниях содержатся суще-
ственные признаки культурных ландшафтов. К типологическим разностям,
представленным во Всемирном наследии единично, относятся мемориальные
(например, мемориальный комплекс, связанный с Робертом Оуэном в Англии)
и фортификационные ландшафты (в Нидерландах и Швейцарии).

В составе типологий культурного ландшафта наряду с культурологически-
ми основаниями обязательно должны присутствовать и природные, поскольку
такой ландшафт является результатом совместного творчества человека и при-
роды. Важное значение обычно имеют гипсометрический уровень и рельеф
(ландшафты низменные, равнинные, холмистые, грядовые, горные, нагорные
и т. д.), характер растительности (лесной, степной, луговой, болотный и пр.),
отношение к водотокам и акваториям (приморский, поозерный, приречный),
генезис и морфология (водно-ледниковые, дюнные, террасовые, долинные
ландшафты и т. д.). Реже обращаются к широтной зональности или высотной
поясности, геологическому строению, процессам рельефообразования, типы
которых нередко соотносятся с категориями природного ландшафта. По-види-
мому, избираются те характеристики, которые оказывают наиболее значитель-
ное влияние на процесс созидания культурного ландшафта, вовлекаются в этот
процесс, и в меньшей степени те, что устанавливают рамки возможного куль-
турного воздействия, являются внешними природными ограничителями.

Употребление одновременно нескольких оснований деления в ландшафт-
ной систематике свойственно работам по ландшафтному картографированию
и районированию. Легенды к ландшафтным картам и алгоритмы описания
ландшафтных районов отражают методические основания избираемых типо-
логий или ведущих признаков ландшафтной дифференциации. Из отечествен-
ных исследований, посвященных культурному ландшафту как объекту райони-
рования и содержащих достаточно чёткие основания типологического деления,
используемые в ландшафтной систематике, можно назвать только разработки
Ю. А. Веденина, которые представлены в последующих главах, и монографию
Р. Ф. Туровского (1998). Оба исследователя в качестве основного культурно-
ландшафтного признака на верхних уровнях культурно-ландшафтной иерар-
хии используют этническую принадлежность населения. Затем в числе основ-
ных признаков у Веденина названы история освоения и давность заселения тер-
ритории, характер культурного наследия, история формирования хозяй-
ственно-расселенческой, социокультурной, административно-политической
структур. Туровский к числу ведущих признаков относит наряду с этническими
также лингвистические, конфессиональные и природные, а в числе вспомо-
гательных отмечает особенности профессионального и народного искусства,

Культурный ландшафт как объект наследия

бытовой, хозяйствен-
ной и политической
культуры, а также на-
учные и философские
воззрения.

Дворцово-парковый ландшафтный комплекс Петергофа под Санкт-Петербургом (фото Ю. Веденина)

В картографиче-
ских ландшафтно-гео-
графических исследо-
ваниях основным объ-
ектом обычно высту-
пает не культурный, а
антропогенный ланд-
шафт, или преобразо-
ванный хозяйствен-
ной деятельностью
природный ланд-
шафт. В определённой
мере это может быть использовано для интерпретации культурного ландшафта,
поскольку исходит из основных преобразующих типов хозяйственной деятель-
ности,которыеможносвестикфункциональнымтипамкультурноголандшафта.
Так, карта современных ландшафтов Европы масштаба 1:5 000 000, составленная
Э.П. Романовой (1997), содержит характерные типы хозяйственного освоения,
определяющие ландшафтную дифференциацию на уровне рода ландшаф-
та — нижнем иерархическом уровне. Более крупные ландшафтные таксоны (поя-
са, зональные типы, классы) выделяются на основе климатических, морфотекто-
нических, почвенно-растительных, геоморфологических и литологических при-
родных особенностей. Перечень доминирующих антропогенных воздействий,
или типов освоения, включает: пашни, пастбища, луга, плантации, сады, верещат-
ники на месте лесов (сельскохозяйственное освоение), насаженные, эксплуатаци-
онные, деградирующие леса, лесохозяйственные угодья, вторичные леса (лесо-
хозяйственное освоение), поселения и города, рекреационные объекты, горные
разработки. Для типов сельскохозяйственных систем, которым уделено основное
внимание, введены уточняющие характеристики их качества и состояния —
мелиорированные или не мелиорированные, осушенные, орошаемые, польдер-
ные, террасированные, дигрессирующие, деградирующие, улучшенные, культур-
ные. Однако на ландшафтно-географических картах практически отсутствуют
культурологические показатели, которые очень важны для комплексного пред-
ставления территории. Тем не менее, на карте Романовой присутствует один куль-
турологический «штрих к портрету» антропогенного ландшафта — это несколь-
ко типов сельскохозяйственных ландшафтов с собственными наименованиями,
закреплёнными за ландшафтами с ярко выраженной «внешностью». Таковы
ландшафты «бокаж» — мелкоконтурные с чёткой планировкой угодья, огоро-
женные древесными и кустарниковыми изгородями, с небольшими участками
леса (Франция, Англия, Ирландия), «кэмпен» — дробное разнообразное чередо-
вание различного типа природных и хозяйственных угодий (Фландрия, Нидер-
ланды, Ланды во Франции, Северный Рейн-Вестфалия в Германии), «пушт» —

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

открытые сельскохозяйственные ландшафты с древесной растительностью толь-
ко по долинам рек (придунайские равнины), «промискуа» — поликультурные
угодья с многоэтажным размещением возделываемых растений (Центральная
Италия и Пиренейский полуостров), «монтадо» — агро-лесо-пастбищные ком-
плексы (юго-запад Пиренейского полуострова). В названиях этих ландшафтов
отражена культура природопользования народов, формировавших их в течение
длительного исторического времени.

Примером удачного сочетания природных и культурологических основа-
ний типологического деления может служить официальная типология ланд-
шафтов одного из районов Норвегии (Maintenance and conservation of the
cultural landscape in Sogn og Fjordane. Norway, 1993). В ней используются две ти-
пологические сетки. Одна из них разделяет ландшафты района по природ-
но-географическим признакам (ландшафты прибрежной зоны, фьордовых
районов, долин и низких равнин, горные ландшафты). Другая отражает харак-
тер землепользования через вид деятельности и/или особенности растительно-
го покрова (например, ландшафтные комплексы летних ферм, лесные пастби-
ща, сенокосные луга, верещатники и торфяные болота и т. д.); она включает и
такую категорию, как важные для ландшафта конструкции и сооружения (дей-
ствительно, тип изгородей, оформление дорог или колористика строений могут
существенным образом влиять на характерные черты ландшафта).

Естественно развивающийся сельский ландшафт селения Эйдсбёрг в провинции Телемарк, Норвегия (фото М. Кулешовой)

Сходные основания типологического деления используются для целей
ландшафтной оценки Англии и Шотландии (Landscape Character Assessment…,
2000). Британская концепция ландшафта близка к тому, что зафиксировано в
Европейской конвенции по ландшафтам. Он понимается как результат взаимо-
действия между различными компонентами окружающего мира — природны-
ми и социокультурными, без разделения на природные и культурные (антропо-
генные) ландшафты. Ландшафт складывается из ощущений человека — как он
видит, слышит, обоняет, чувствует окружающий мир,— а также воспоминаний

Культурный ландшафт как объект наследия

и ассоциаций, которые вызывает в нём это окружение. Приведённая методоло-
гическая установка предваряет достаточно прагматичный подход к ландшафт-
ной классификации и оценке, учитывающий комплекс природных (геология,
рельеф, речная и эрозионная сеть, почвы, полуестественный растительный по-
кров, лесной покров) и социокультурных (землепользование, типы ферм, сис-
темы расселения, системы землевладений, «историческая глубина» — истори-
ческие характеристики ландшафта) факторов. Установлены ведущие ланд-
шафтные компоненты, взаимодействие которых определяет специфику,
характер британского ландшафта. Это геология, рельеф, растительный покров
и характер поселений, специфические сочетания которых формируют типы
ландшафтов. В частности, на уровне страны характер ландшафта будут опреде-
лять геология и рельеф, на локальном — рельеф, растительный покров и посе-
ления. При описании ландшафта основное внимание уделяется ключевым ха-
рактеристикам, фиксирующим отличительные признаки места. Они могут за-
ключать в себе как позитивные, так и негативные оценочные аспекты, если они
определяют характерность ландшафта. Принятие решений, касающихся пер-
спективного развития ландшафта, основывается на тщательно выполненном
ландшафтном описании, учитывающем историю эволюции ландшафта под
влиянием социокультурных факторов. Процедура типологизации служит ос-
новой дальнейшего районирования территории. Так, только для Шотландии
выделено 366 ландшафтных типов локального уровня и около 4000 ландшафт-
ных районов по преобладанию либо сочетанию этих типов. Особое внимание
уделяется городским поселениям и их взаимодействию с ландшафтным окру-
жением (влияние местоположения, ограничивающие природные факторы,
взаимодействие с ландшафтом основных въездов в город и дорог, визуальные
связи с ландшафтными доминантами — замками, соборами). Однако оценка
собственно городского ландшафта (townscape) считается самостоятельной зада-
чей, для которой методология ландшафтной оценки не пригодна.

Весьма интересен польский опыт идентификации и типологии культурного
ландшафта. Польша имеет достаточно хорошо разработанную методологию
ландшафтных исследований, в особенности в области ландшафтной архитекту-
ры (Michalowski, 1993). В связи с излагаемой здесь темой полезно будет остано-
виться на исследованиях проф. Я. Богдановского (Bogdanovski, 1993). Современ-
ный ландшафт подразделяется им на девственный, природный и культурный,
причём культурным ландшафт становится тогда, когда человеческая деятель-
ность в нём столь значима, что его дальнейшее существование возможно только
при соответствующих мерах поддержки. Природный ландшафт включает со-
циокультурные компоненты (экстенсивные формы природопользования), но
они не столь значимы, чтобы определять его развитие. Девственный ландшафт
практически не сохранился, его можно встретить только на охраняемых террито-
риях. Дальнейшая типологизация основывается на строении земной поверхно-
сти (формах рельефа) и формах ландшафтного покрова, который слагается из
объектов как природного, так и антропогенного генезиса. Последний уровень ти-
пологии касается только культурного ландшафта и исходит из двух логических
оснований — социально-экономического статуса (ландшафты сельскохозяйст-
венные, индустриальные и урбанизированные) и стилевых архитектурных осо-

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

бенностей. Соответственно выделяются ландшафты раннесредневековые, сред-
невековые, современные периода ренессанса, современные периода барокко, со-
временные периода классицизма, современные периода индустриализации.
Характеристика каждого такого типа включает: основные отличительные черты
ландшафта, влияние социально-экономических отношений на развитие ланд-
шафта, строение земной поверхности и ландшафтного покрова, характерные
элементы композиции, организационно-планировочное строение территории.
Каждый ландшафт несёт в себе черты истории, которые могут сохраняться в
большей или меньшей степени, но они всегда есть и определяют «традицию ме-
стности», которая должна обязательно учитываться в процессе принятия управ-
ленческих решений. Гармония ландшафта служит свидетельством корректности
управления окружающей средой. В рассмотренной концепции городской ланд-
шафт является неотъемлемой и органичной составляющей культурного ланд-
шафта, что имеет важное методологическое значение.

В связи с городскими ландшафтами следует ещё раз вернуться к зафикси-
рованной в Руководящих указаниях ЮНЕСКО ландшафтной типологии объек-
тов Всемирного наследия. Городские ландшафты как типологическая категория
исключены из ряда культурных, поскольку их природный компонент не всегда
явно выражен. Город как объект наследия отнесён к категории «группа зданий»,
что с методологической точки зрения не способствует его восприятию и оценке
в качестве системного образования, носителя исторических функций, жёстко
связанного с местом своего развития, обладающего способностью устойчиво
воспроизводить свои свойства. Все эти аспекты могут быть учтены при ланд-
шафтном подходе к городу, особенно в тех случаях, когда организация город-
ского пространства жёстко и наглядно обусловлена природными характеристи-
ками и природный компонент имеет существенное значение в формировании
городской среды. «Группа зданий» как типологическая категория более подхо-
дит для отдельных архитектурных ансамблей. О том, что исторические районы
городов следует рассматривать как тип культурных ландшафтов, упоминается
в Декларации Американского Национального Комитета ICOMOS, принятой в
1996 г. в Сан-Антонио.

Каждый тип ландшафта имеет свои структурные особенности, определяе-
мые типологической принадлежностью. Строгих алгоритмов описания куль-
турных ландшафтов и их типологических разностей не существует. В после-
дующих главах представлены некоторые типы ландшафтов, работа с которыми
позволила авторам сделать определённые обобщенияи рекомендации, которые
могут быть полезными при исследовании аналогичных типов ландшафтных
комплексов. Целый ряд типологических разностей пока не имеет удачных при-
меров ландшафтных описаний. Это, в частности, городские исторические ланд-
шафты, очень сложные как объект исследования и постепенно утрачиваемые
как объект наследия. Этническое многообразие российского Севера привело к
формированию особого «кормящего» ландшафта оленеводов и промыслови-
ков, который при всей своей внешней ординарности может быть семантически
достаточно наполнен — этот тип также нуждается в исследовании и интерпре-
тации. Отсутствуют в отечественной литературе культурно-ландшафтные опи-
сания индустриальных ландшафтов, интерес к которым на мировом уровне

Культурный ландшафт как объект наследия

стремительно возрастает. Поэтому в качестве примера ландшафтного описания
индустриального территориального комплекса ниже приведён опыт другой
страны — Норвегии. Процедура культурно-ландшафтного описания опреде-
лённого типа объекта позволяет выявить его основные конструктивные черты и
проблематику, а это должно способствовать оптимизации принимаемых
управленческих решений в сфере сохранения наследия.

Городской ландшафт. Краткие описания городских номинаций, отне-
сённых к объектам Всемирного наследия за последние несколько лет (1999–
2003 гг.), наглядно демонстрируют, что городские объекты далеко не равно-
значны. Часть их представляет собой выдающиеся архитектурные ансамбли и
яркие образцы исторической застройки, а некоторая часть — именно городские
ландшафты. Для последних характерно употребление понятия «townscape» или
«urban landscape». Восемь таких номинаций насчитывалось в Списке Всемирно-
го наследия на 2002 г., но в официальные списки культурных ландшафтов они
не входят. Несомненно, к целостным городским ландшафтам следовало бы от-
нести исторический центр Вены с её дворцами, замками, садами, парками и сре-
доточием памятников (Австрия, номинация 2001 г.), Старый Город Ламу, соз-
данный из кораллов и мангрового дерева (Кения, 2001 г.), древний Киото с его
шедеврами садовых ландшафтов (Япония, 1994) и др. Целый ряд официально
признанных и «скрытых» культурных ландшафтов в составе объектов Всемир-
ного наследия включают в свой состав небольшие города. Главным образом, это
сельские ландшафты, но есть среди них также индустриальные, сакральные, ис-
торико-археологические. Из российских объектов, которые уже давно значатся
в Списке Всемирного наследия как архитектурные комплексы и ансамбли, мож-
но назвать Санкт-Петербург, Новгород, Суздаль, представляющие уникальную
ценность именно как городские ландшафтные комплексы.

Поскольку описание городского ландшафта не вошло в данную книгу, а эта
тема представляется весьма актуальной, сошлёмся на пример несколько не-
ожиданный — книгу
Н. П. Анциферова «Ду-
ша Петербурга» (1990).
Внимательное её про-
чтение показывает, что
она содержит основы
научного описания го-
родского ландшафта,
несмотря на то, что
произведение это от-
носится не к научной, а
к художественной ли-
тературе. Небольшая
книжка Анциферова
представляет город-
ской культурный ланд-

Санкт-Петербург, р. Мойка (фото Ю. Веденина)

шафт значительно

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

полнее, чем иные многотомные архитектурные, градостроительные и геогра-
фические изыскания. Термин «культурный ландшафт» автор не употребляет,
он использует понятия «архитектурный пейзаж» как метод, и «памятник худо-
жественной литературы» как анализируемый материал, при помощи которых
он раскрывает «genius loci», то есть дух места, или душу города.

Последовательность раскрытия автором образа города можно принять за
алгоритм, который помогает понять системное устройство этого весьма слож-
ного феномена. Так, автор обращает внимание на высотные доминанты — ар-
хитектурные или природные — как точки зрительного собирания пространст-
венных взаимосвязей. Исключительная роль отводится вопросам взаимодейст-
вия города с его окружением, в частности, природным окружением — каким
образом оно проникает в город и как город трансформирует его. Прослеживает-
ся пространственно-временнaя динамика, историческая стадийность развития
города — от ядра к периферии.

Очень важная черта городского ландшафта — насколько он соответствует
или противопоставлен своей природной подоснове. Петербург рассматривается
как антитеза природе, как структура, которая коренным образом переработала
свою природную подоснову и удобно разместилась в новой обстановке, создав
принципиально иной облик местности. В этом случае применимо используе-
мое в архитектуре понятие контраста либо подобия сооружения особенностям
топографии. Петербург создавался по принципу контраста — Северная Паль-
мира среди унылого «чухонского» пейзажа, но в то же время его пространствен-
ные пропорции и градостроительные параметры подчинены особенностям ис-
ходного ландшафта, что сказывается в массивности сооружений, широте пано-
рам, ритмике проспектов, площадей и каналов. «Архитектура Петербурга
требует широких пространств, далёких перспектив, плавных линий Невы и ка-
налов, небесных просторов, туч, туманов и инея».

Санкт-Петербург, Зимняя канавка (фото Ю. Веденина)

Обращается внимание на геометрическую правильность планировки горо-
да, её подчинённость единому замыслу (в отличие от большинства стихийно сло-
жившихся планировок
российских городов).
В то же время город
подчинён реке, природ-
ному образованию. Не-
ва — важнейшая пла-
нировочная ось и доми-
нанта, градообразую-
щая структура. На неё
ориентированы основ-
ные архитектурные ак-
центы города, образую-
щие с ней единый гра-
достроительный кар-
кас, именно с её просторами и прост-ранствами соотносятся основные

Культурный ландшафт как объект наследия

ритмы и пропорции городской застройки. Ни один из упомянутых автором «ху-
дожников слова» не обошел Неву особым вниманием при описании образа горо-
да. Это не только важная структурная составляющая, но и активное действующее
лицо. С ней связано влияние стихий, в частности, наводнений, которые оказыва-
ют влияние на городской ландшафт. При описании городского ландшафта важ-
но отмечать, какие стихии его систематически посещают и какие инженерные со-
оружения в ландшафте в этой связи предусмотрены.

С особенностями местной природы взаимодействует и колористика города,
которую тоже следует относить к значимым ландшафтным характеристикам.
Частые дожди, туманы, высокая влажность атмосферного воздуха диктуют зыб-
кость очертаний, призрачность, преобладание серых тонов, хотя их спектр может
быть чрезвычайно разнообразным. Проспекты, каналы, мосты — плотность на-
сыщения ими городской среды такова, что без обращения к ним также не обхо-
дится ни одно образное восприятие Петербурга. У каждого городского ландшаф-
та могут быть устойчивые композиционные элементы, определяющие его харак-
терные свойства. Анциферов оперирует понятиями «архитектурных пейзажей»
и «архитектурных урочищ», говоря о целых системах городских ансамблей, где
кварталы городской застройки, планировочные оси и центры, водные артерии
образуют единое органичное целое, строго подчинённое композиционному за-
мыслу. «Здесь воздвигались не отдельные здания с их самодовлеющей красотой,
а строились целые архитектурные пейзажи». Петербург рассматривается не толь-
ко в рамках городской застройки, его ландшафт включает пригороды — Пав-
ловск, Петергоф, неразрывно связанные с ним единой исторической судьбой.

У каждой местности — свой наиболее «выразительный» час, свои звуки и
запахи, также относящиеся к характеристикам культурного ландшафта (и не
только городского). «Подобно тому как цветок имеет свою пору цветения, так и
местность с яркой индивидуальностью в определённый час открывает наиболее
полно скрывающийся в ней genius loci. Нужно много пережить всё, связанное с
данной местностью, чтобы уметь правильно определить наиболее сродную ей
пору. …Звуки и запахи должны быть приняты во внимание при этих поисках».

Важнейшее значение придаётся семиотике города. Автор выделяет основные
сооружения,символизирующиепространствоПетербурга.Егознаки-символы —
«МедныйВсадник», сфинксы, ботанический сад, Зимний дворец, Эрмитаж, колон-
нада Горного института, ростральные колонны у Биржи, Новая Голландия, Троиц-
кий храм и мечеть рядом с ним, Домик Петра с маньчжурскими львами. Каждый
город, возникающий как центр новаций, содержит идею о его взаимоотношении с
окружающим миром и собственной роли, что отражается на его сооружениях,
становящихся символами спонтанно или намеренно. Не менее важная тема — ис-
торические ассоциации — связь с историческими событиями, с личностями и
судьбами, с творчеством и созданной им новой реальностью, которые и делают го-
родской ландшафт одухотворённым существом, а не только материальной суб-
станцией. Степень и содержание ассоциации придают каждому компоненту го-
родского ландшафта свой смысл. Семантическое наполнение, наряду с функцио-
нальным содержанием, задают направленность развития городских систем.

Существенной характеристикой городского ландшафта служит топоними-
ка. Сравнивая топонимическую структуру Петербурга и других городов, автор

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

Санкт-Петербург, Новая Голландия (фото Ю. Веденина)

выделяет функцио-
нально-смысловые ря-
ды топонимов и обра-
щает внимание на их
созвучия, что может
служить характерным
штрихом к портрету
города. «Городские на-
звания — язык города.
Они расскажут о его то-
пографии, о его окрест-
ностях, истории, геро-
ях, промышленности,
идеях, вкусе, юморе.
Они так же определяют
стиль города, как его
строения, его легенды, его сады».

Н. Анциферов живописал ландшафты Петербурга в начале 20-х годов ХХ ве-
ка. К концу ХХ века внимание на те же особенности городского ландшафта обра-
щает в своих заметках Д. С. Лихачёв (1983). Это и Нева, которая задаёт ритм и раз-
мер созданным вдоль неё величественным ансамблям, и знаменитые шпили, и
преобладание горизонтальных линий, создающих эффект перспективы, и пас-
тельные тона зданий. «Архитектурный ландшафт Невы принадлежит, казалось
бы, опытнейшему театральному декоратору, создавшему неповторимое сочета-
ние огромного водного пространства со строго соразмерной ему архитектурой»
(Лихачёв, 1983). Визуальные связи выполняют роль важного инструмента описа-
ния архитектурного ландшафта, причём они фиксируются не только между глав-
ными градообразующими структурами, символами и доминантами, но и между
городоми…солнцем.«Тысячи жителей и приезжих в белые ночи выходят на набе-
режные Невы и ранее устремляли свои взоры туда, где сейчас гостиница для инту-
ристов, чтобы проводить и встретить через короткий промежуток времени солн-
це. На фоне светлого неба вместо солнца они видят теперь унылый прямоугольник
гостиницы» (Лихачёв, 1983). Ситуация, должно быть, характерная для многих го-
родских ландшафтов, образ которых воспринимается вместе с величественными
силуэтами гор, просторами озёр, контрастами долин, вязью окрестных лесов.

В результате анализа книги Анциферова можно выделить систему показа-
телей, характеризующих городской ландшафт: положение на местности и взаи-
модействие с городским окружением, начальный импульс развития, контраст-
ность или подобие исходному ландшафту; планировочная структура и история
планировочного развития; основные высотные доминанты, главные планиро-
вочные оси — градостроительный каркас; главные архитектурные пейзажи и
урочища — ядра каркаса; основные визуальные, планировочные, функцио-
нальные связи; основные природные структуры и процессы как географические
детерминанты; чувственное восприятие — цветовая гамма, звуки, запахи, пого-
ды; топонимика; семиотика — символические компоненты ландшафта; семан-
тика — историческая ассоциативность.

Культурный ландшафт как объект наследия

Литература

Анциферов Н. П. Душа Петербурга. Л., 1990. 256 с.

Веденин Ю. А. Культурно-ландшафтное районирование России — ориентир культурной полити-
ки // Ориентиры культурной политики. Вып 2. М.: Министерство культуры РФ, ГИВЦ МК
РФ. 1997. С. 3–99.

Веденин Ю. А., Кулешова М. Е. Культурный ландшафт как объект культурного и природного на-
следия // Известия АН. Серия географическая, 2001. № 1. С. 7–14.

Ведерникова Н. М., Кулешова М. Е., Новиков В. П. Культурные ландшафты и духовное наследие.
Калуга, 2001. 48 с.

Горбунов А. В., Кулешова М. Е. Пространственная структура историко-культурного ландшафта Бо-
родинского поля // Экологические проблемы сохранения исторического и культурного на-
следия. М.: Российский научно-исследовательский институт культурного и природного на-
следия им. Д. С. Лихачева, 2001. С. 22–39.

Кулешова М.Е. Культурные ландшафты: общие представления, понятия, подходы к оценке//Эко-
логические проблемы сохранения исторического и культурного наследия. М.: Российский
научно-исследовательский институт культурного и природного наследия, 2000. С. 37–52.

Культура и природа древнего города. М.: ГЕОС, 1998. 251 с.

Лихачёв Д. С. Экология культуры // Земля родная. М.: Просвещение, 1983. С. 82–142.

Максаковский В. П. Всемирное культурное наследие. М.: Просвещение, 2003. 608 с.

Основные направления развития национального парка «Кенозерский» на 2001–2005 гг. НП «Кен-
озерский», 2001. 40 с.

Основные направления развития национального парка «Угра» на 2002–2006 годы (ред. Новиков
В. П., Буйволов Ю. А.). М.: изд. ЦОДП, 2002. 38 с.

Романова Э.П. Современные ландшафты Европы (без стран Восточной Европы). М.: Изд-во МГУ,
1997. 312 с.

Теребихин Н. М. Сакральная география Русского Севера (Религиозно-мифологическое простран-
ство севернорусской культуры). Архангельск: Поморский педуниверситет, 1993. 223 с.

Туровский Р. Ф. Культурные ландшафты России. М., 1998. 209 с.

Bogdanovski Janusz. Landscape Architecture: Preservation and Modeling // The tradition of Training in
Landscape Architecture in Poland.— Warszawa, 1993. P. 1–85.

Brief Descriptions: Sites Inscribed in the World Heritage List. World Heritage Center UNESCO, Paris,
January 2003.

Convention concerning the Protection of the World Cultural and Natural Heritage. UNESCO. 1972.

Fowler P. J. World Heritage Cultural Landscapes 1992–2002 // World Heritage Papers 6. UNESCO World
Heritage Center, 2003.— 140 p.

Landscape Character Assessment. Guidelines for England and Scotland.— Sheffield: Ed. of Land use
Consultants and Department of Landscapes Univ. of Sheffield, 2000. 63 p.

Maintenance and conservation of the cultural landscape in Sogn og Fjordane. Norway, 1993.

Michalowski Andrzej. The Polish School of Landscape Architecture // The tradition of Training in Land-
scape Architecture in Poland.— Warszawa, 1993. P. 1–23.

National Register. Bulletin 30.— Washington DC: Ed. of U. S. Dept. of the Interior, National Park Service,
1992. 33 p.— (Guidelines for Evaluating and Documenting Rural Historic Landscapes / L. F. Mc-
Clelland et al.)

Operational Guidelines for the Implementation of the World Heritage Convention.— UNESCO,
WHC-99/2, 1999 (February). 38 р.

The Declaration of San-Antonio. ICOMOS National Committees of the Americas, March 1996.

2.2 Русский усадебный ландшафт и его место
в культурном ландшафте России

И

зучение усадебного ландшафта как самостоятельного
объекта исследования началось относительно недавно.
До сих пор усадебный ландшафт рассматривался чаще всего как один из важ-
нейших компонентов сельского ландшафта. Очевидно, что оба эти представле-
ния имеют право на самостоятельное осмысление в общей концепции культур-
ного ландшафта. Данный раздел включает два подраздела, написанных разны-
ми авторами, которые акцентируют внимание читателя на разных объектах,
охватывают различные периоды. К тому же эти авторы являются представите-
лями разных регионов, что предопределяет различие в их географической ори-
ентации. Ю. А. Веденин строит свой текст преимущественно на примерах уса-
деб Москвы и Подмосковья, а Т. А. Исаченко рассматривает ситуацию, сложив-
шуюся в окрестностях Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Веденин
особое внимание обращает на усадебный ландшафт периода его расцвета, рас-
сматривает процесс его эволюции, вплоть до сегодняшнего дня, и на этом фоне
обсуждает актуальные проблемы его сохранения и рационального использова-
ния. Основной акцент делается на культурологических аспектах формирования
усадебных ландшафтов. Исаченко раскрывает современное состояние усадеб,
предлагает особые научно-методические подходы к их исследованию, весьма
детально рассматривает природно-географические закономерности размеще-
ния усадеб, характер природопреобразовательной деятельности в рамках уса-
дебного строительства и её влияние на природные комплексы. Несмотря на су-
ществование определённых различий, авторы придерживаются сходных взгля-
дов на сущность усадебного ландшафта и его место в национальном
культурном ландшафте России.

При некотором сходстве сюжетов, представленные здесь тексты удачно до-
полняют друг друга, подтверждая актуальность эндемика и реликта русской
культуры — помещичьей усадьбы.

2.2.1 Усадебный ландшафт
как тип культурного наследия

Ю. А. Веденин

Роль помещичьей усадьбы
в культурном пространстве России

П

омещичья усадьба в России в течение многих лет игра-
ла исключительно важную роль и во многом определя-
ла устойчивое развитие страны, формирование её экономического, социально-
го и культурного пространства (Дворянская и купеческая усадьба…, 2000).
В контексте этого положения становится понятным, что исчезновение значи-
тельной части усадеб с карты нашей страны нанесло ей намного более
серьёзный ущерб, чем это может показаться на первый взгляд.

Как известно, расцвет дворянских помещичьих усадеб приходится на ко-
нец XVIII — первую половину XIX века. Именно в эти годы сеть усадеб охвати-
ла буквально всю европейскую часть России, за исключением лишь самых се-
верных территорий. Через усадьбу осуществлялась связь между русской про-
винцией и столичными городами России — Москвой и Санкт-Петербургом,
а также крупнейшими культурными центрами Европы — Парижем, Римом,
Берлином, распространялись по русской земле последние достижения в области
искусства, науки и экономики.

Владельцы усадеб отнюдь не всегда являлись их постоянными жителями и
бoльшую часть зимнего времени проводили в городах. Как правило, усадьбы в
одном и том же уезде, например, Кимрском, принадлежали жителям Санкт-Пе-
тербурга и Москвы, Твери и Кимр. В усадьбе происходил обмен новостями, мо-
дами, знаниями из самых разных областей науки и искусства, что делало её од-
ним из ведущих центров распространения новой информации, охватывающей
буквально все сферы жизни русского провинциального общества.

Для обучения детей помещиков в усадьбы, как правило, приглашались учи-
теля — это были, прежде всего, студенты или молодые люди, только что окон-
чившие учебные заведения, а также иностранные преподаватели — французы,
немцы. К сожалению, из уроков литературы многие из нас составили для себя ис-
каженный образ учителя, пестовавшего юных дворянских отпрысков. У всех в
памяти образы, созданные Фонвизиным в «Недоросле», или знаменитые пуш-
кинские строки из «Евгения Онегина» («Monsieur l’Abbe, француз убогий, чтоб не
измучилось дитя, учил его всему шутя»).Но одновременно необходимо помнить
и то, что многие наши замечательные отечественные писатели и ученые в моло-
дости занимались репетиторством и работали учителями в усадьбах.

Во многих, даже самых заурядных, усадьбах собирались прекрасные биб-

Типологическое разнообразие культурных ландшафтов

лиотеки, в них находились книги и журналы, поступающие не только из Моск-
вы и Петербурга, но и из-за границы. Среди книг можно было встретить не
только художественные сочинения, но и разнообразные руководства по веде-
нию хозяйства, по строительству; именно книги послужили для многих поме-
щиков тем источником, который определил их художественные вкусы и знания
в области строительства, в сельском хозяйстве, позволил расширить многооб-
разие форм природопользования.

Особое значение имели журналы или периодические издания. Об этом,
в частности, свидетельствует популярность «Экономического магазина» — жур-
нала, выходившего в Москве с 1780 по 1789 год. Этот журнал издавал Н. И. Нови-
ков, а одним из основных авторов был А. Т. Болотов — известный русский агро-
ном, лесовод, паркостроитель. Большой интерес для владельцев усадеб представ-
ляли публикации Болотова по садово-парковому искусству и ландшафтной
архитектуре. В усадьбе впервые началось серьёзное изучение русской народной
культуры; через усадьбу русское общество познакомилось с народной музыкаль-
ной культурой, традиционными крестьянскими обрядами и обычаями, разнооб-
разными ремёслами.

Большинство русских художников, композиторов, писателей впервые по-
знакомились с народной культурой через усадьбу. Об этом чаще всего писали в
связи с творчеством Пушкина, Мусоргского и Толстого. Думается, что такой спи-
сок мог бы быть бесконечным. В конце XIX века, когда в среде русской интелли-
генции была весьма популярной идея о необходимости сохранения и возрожде-
ния народного искусства, именно усадьба оказалась наиболее подготовленной к
тому, чтобы взять на себя роль лидера в этом благородном деле. Наличие уже
действовавших художественных мастерских, тесная связь с крестьянами, кон-
центрация именно около усадьбы людей одарённых и творческих, представляю-
щих самые разные слои общества,— вот причина того, что в самых разных рай-
онах России появились свои «Абрамцевы» и «Талашкины» (о них говорить нуж-
но именно во множественном числе).

В отличие от монастырей, поддерживавших сохранение и распространение
религиозно-духовной культуры России, усадьбы играли ведущую роль в сохра-
нении и распространении светской культуры. Однако место церкви в усадьбе
было также значительным; ведь усадьба — это комплекс, состоящий из жилого
дома, церкви, хозяйственных служб, парка, сельскохозяйственных и лесных
угодий. Усадебная церковь являлась тем связующим звеном, которое духов-
но (!) объединяло господ, дворовых людей и жителей примыкающих к усадьбе
деревень, делало их контакты более тесными и более человечными. При этом
хозяева усадьбы имели возможность лучше узнать крестьян, а крестьяне приоб-
щались к более высоким духовным и культурным ценностям. Так, например,
можно предположить, что требования к проведению религиозных обрядов,
к уровню образованности самих священнослужителей в усадебных церквях бы-
ли более высокими, чем в обычных сельских храмах.

Взаимодействие светской и духовной культуры, теснейшее переплетение
всех видов и форм культуры — бытовой, хозяйственной, художественной, по-
литической — с религиозными нравственными категориями поддерживало
усадьбу на передовых рубежах культурной жизни страны.

Культурный ландшафт как объект наследия

Начало серьёзному изучению русской усадьбы было положено в конце

XIX — начале XX века. Многие любители истории и искусства обратились к
усадебной теме. Среди них такие известные русские искусствоведы как Г.К. Лу-
комский, Н.Н. Врангель, Ю.И. Шамурин. В эти же годы началось издание таких
журналов, как «Старые годы», «Столица и усадьба», «Среди коллекционеров».
Основная тема, обсуждавшаяся в этих популярных в те годы периодических из-
даниях,— это уникальные помещичьи усадьбы и собранные в них художест-
венные ценности. Огромный вклад в русское усадьбоведение был сделан члена-
ми Общества изучения русской усадьбы, организованного любителями русской
старины в суровые 20-е годы XX столетия и просуществовавшего около 10 лет
(Злочевский, 2002). В начале 1930-х годов общество было разогнано, а многие
его члены оказались в тюремных застенках или были уничтожены. В настоящее
время интерес к усадьбам возродился вновь. Появилось множество книг, посвя-
щенных усадебной теме; в 1992 году было воссоздано Общество изучения рус-
ской усадьбы. Большее внимание стало уделяться истории формирования и
развития усадеб, экономике усадьбы, библиотекам и художественным коллек-
циям, взаимоотношениям хозяев усадьбы с соседями и крестьянами.

Однако судьба русских усадеб, как и людей, занимавшихся ими в начале

XX века, остаётся трагической. Многие усадьбы были стёрты с лица земли, кое-
где сохранились отдельные фрагменты усадебных зданий, остатки парков, раз-
валины парковых павильонов, ценность которых могут оценить только спе-
циалисты. Сегодня для большей части публики бывшие усадьбы предстают в
виде захламлённых и обезображенных территорий. Места, где когда-то стояли
чудесные дворцы, окруженные садами и парками, воспринимаются сегодня как
«badland», как объекты, не только не представляющие какого-либо интереса для
туристов, но вызывающие раздражение своим запустением и возникающим
при этом чувством безнадёжности.

Вместе с тем в России, и прежде всего вокруг столичных городов — Моск-
вы и Санкт-Петербурга, всё ещё сохраняется довольно много первоклассных
усадебных ансамблей. Многие из них стали музеями, домами отдыха, санато-
риями. Поэтому для любознательной публики путь к познанию усадьбы как
уникального явления русской культуры остаётся открытым. Конечно, сегодня
усадьба рассматривается уже не как явление современной живой культуры,
а как объект наследия, недвижимый памятник истории и культуры. Отношение
к усадьбе как наследию возникло уже д