Выход из коллизии между человеческим идеалом и «гримасами» цивилизации попытались найти в своих культурологических программах И. Кант, Ф. Шиллер, Ф. Шеллинг и Г.В.Ф. Гегель.
Традицию связывать разум с содержанием культуры продолжает известный немецкий философ Иммануил Кант (1724-1804), который считает, что лицо культуры определяется моралью, точнее, тем, насколько человек готов следовать нормам морали в своей практической деятельности. Широко известно в этой связи его программное признание: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, это звездное небо надо мной и моральный закон вомне»[2]. Сделав особый акцент на моральной стороне бытия, считая культуру данной Богом способностью человека подняться от «животного», чувственного состояния к высоконравственному существованию, подчиняясь внутреннему повелению к добру, он называет это «категорическим императивом».
При этом центром всей культурологической проблематики немецкого философа становится проблема человека, который изначально оказывается противоречивым существом, поскольку одновременно принадлежит и миру природы, и миру свободы. Только последний из них и есть подлинно человеческий мир, т.е. мир культуры. Как естественное существо человек не свободен – он находится целиком во власти внешних для него причин и следствий, во власти времени. Именно в природе, где господствуют законы зоологии, и лежит источник зла. Но зло не фатально. Оно может и должно быть преодолено, побеждено культурой: моралью, всеобязательной силой морального долга (категорическим императивом). Однако теория морали не может быть простым объяснением человеческого поведения и его причин, стремлений и желаний индивида, поскольку мораль не является неотъемлемой характеристикой человека. На практике человек, обладающий знанием, что такое хорошо и что такое плохо, вполне может совершать дурные поступки, противоречащие моральным принципам. И. Кант исходит из признания неморальности обычного человека и не питает иллюзий относительно врожденного человеческого благородства.
|
|
Мораль, по мнению философа, не может являться тем, что побуждает индивида психологически, что образует внутренний механизм его естественных склонностей и стремлений. Наоборот, она предписывает личности определенные нормы поведения, предъявляет ей требования, обязывает выполнять долг и ограничивает влечения. Таким образом, нравственность – это долженствование, обращенное к человеку, а не заложенное в нем природой чувство или стремление.
|
|
Человек не может претендовать на «святость», на то, что он в своем естестве несет нравственное начало. Той нравственной ступени, на которой стоит человек, соответствует самоограничение и самоподчинение долгу. Если человек в своей повседневной жизни не достоин сам себя, то нравственность возвышает его над повседневностью бытия и над природой, тем самым, делая человека культурным существом.
Итак, моральный закон (долг) имеет объективный характер, он определяет психику человека извне и лишь в самом сознании может выступать как нечто внутреннее, коренящееся в самой душе человека. И здесь И. Кант делает очень важный вывод: если мы воспринимаем принципы как свойства нашего разума, то в силу этого мы должны добровольно выполнять нравственные принципы, а не делать это из-под палки. Развивая дальше свою теорию, философ доказывает, что нравственные поступки может совершать только свободный человек, внутренняя свобода которого и служит мерой его достоинства и самоуважения. В этом положении И. Канта заключена суть его гуманистической концепции культуры.
Далее И. Кант говорит о том, что, возможно, мир природы (зла и жестокости) и мир свободы (морали и культуры) так бы и разошлись, не встретив друг друга, если бы их не соединила, не связала великая сила Красоты (сила искусства). Высшее проявление культуры есть ее эстетическое проявление – этот вывод И. Канта был восторженно принят и положен в основу общего представления о сущности и назначении культуры всем европейским романтизмом конца XVIII – начала XIX века.
Другой актуальный для культурологии вопрос, который затрагивает И. Кант, – вопрос об опасности цивилизации. Во многом, разделяя точку зрения Ж.-Ж. Руссо, он, однако, четко осознает, что пути назад у людей нет. Человек, согласно И. Канту, делает себя человеком именно благодаря тому, что постепенно побеждает в себе «природное», т.е. животное, начало, «выдавливает из себя раба» и становится человеком, когда начинает уважать человека в другом, т.е. из «дикаря» превращается в личность. Интересуется философ и различием человеческих рас и национальных характеров. Его выводы в данной области абсолютно современны и однозначны: все расы и народы, хотя и не похожи друг на друга, но происходят из единого корня природы, а, следовательно, среди них не может быть «высших» и «низших». Что касается эстетических воззрений немецкого мыслителя, то он считает, что сфера искусства как важнейшая составная часть культуры несводима к тем же принципам, которые действуют в области науки и морали. В отличие от них, искусство имеет свой «бескорыстный» смысл и живет «незаинтересованными» людскими удовольствиями.
Актуальны взгляды И. Канта и на вопросы гражданского устроения общества и взаимоотношений между государствами. Он выдвигает диалектическое положение о том, что именно поиск согласия и сглаживание антагонизмов между людьми и странами в процессе их примирения формируют столь модную ныне «политическую культуру».
Заметный вклад в разработку вопросов культуры романтизма внес Фридрих Шиллер (1759-1805), утверждая, что перед красотой, созданной человеком, никто не сможет устоять. Искусство покоряет и возвышает людей. Ф.Шиллера возмущает тот факт, что общество, разделив людей имущественно, разделяет их и культурно. Польза становится великим идолом времени. Меркантилизм и предпринимательство враждебны красоте. И Ф. Шиллер задается вопросом: как можно спасти целостность и гармоничность человеческого характера, что можно противопоставить натиску торгашества и денежному расчету?
В качестве ответа Ф. Шиллер предлагает концепцию эстетического воспитания. Он считает, что только красота приведет к свободе, добру и справедливости. А красоту создает искусство, в котором жизнь не только воспроизводится, но и идеализируется. В основе идеализации жизни лежит игра творческих сил художника, этот инструмент, с помощью которого человек создает мир прекрасного.
|
|
Красота является необходимым условием формирования индивида. Все остальные виды человеческой деятельности развивают лишь его отдельные стороны, делая его односторонним. Следовательно, одна из важнейших задач культуры состоит в том, чтобы подчинить человека форме уже в чисто физической его жизни и сделать его, насколько это возможно, эстетическим, ибо только на основе эстетического, а не физического может развиться моральное состояние.
Мир эстетического идеален, создан искусственно, но он привлекателен для людей, готовых бежать в него от реальности. Все народы, вышедшие из состояния варварства, склонны к наслаждению видимостью, к украшениям в игре. Таким образом, Ф. Шиллер приходит к выводу, что игра творческих сил художника и эстетическая видимость являются основными ценностями культуры, гарантирующей человеку мораль, справедливость, равенство.
Если у И. Канта сущность культуры заключается в преодолении животного, чувственного начала в человеке не только силой разума, но, прежде всего, силой морали, а у Ф. Шиллера сводится к примирению чувственных и рационально-этических начал, то у Фридриха Шеллинга (1775-1854) на первый план выдвигается эстетическое осознание культуры.
В немецкой классической философии фигура Ф. Шеллинга занимает особое место. Его теоретические интересы не менее широки, чем интересы И. Канта или Г.В.Ф. Гегеля. Ф. Шеллинг – поборник красоты и искусства как основных культурообразующих факторов. К концу жизни в связи с глубоким интересом к мифологии, которую он считал источником божественного откровения, философ приходит к мысли о том, что в становлении культуры религия занимает даже более важное место, чем искусство.
Его эстетические взгляды наиболее полно отражены в книге «Философия искусства» (1802-1803), в которой отчетливо прослеживается стремление автора показать приоритет художественного творчества перед всеми другими видами творческой деятельности человека и поставить искусство и над нравственностью и над наукой. Наука лишь «поспешает» за тем, что уже оказалось доступным искусству, – утверждает философ. Несколько упрощенно культура сводится Ф. Шеллингом к искусству, и, прежде всего, к поэзии. Человеку разумному и нравственному он в известной степени противопоставляет мощь человека-художника, человека-творца.
|
|
С историко-культурной точки зрения интересно отметить, что в 30-40-х годах XIX века взгляды Ф. Шеллинга имели особенно широкое распространение в России и оказали большое влияние на таких отечественных мыслителей, как П.Я. Чаадаев и В.С. Соловьев. Преклонение Ф. Шеллинга перед интуицией, откровением, Красотой, Природой, его скептическое отношение к рационализму – это те качества, которые созвучны нашей национальной душе и делают его, по выражению Н.А. Бердяева, «в значительной мере русским философом».
Еще один величайший представитель немецкой классической философии Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831) предлагает иной вариант той же («идеалистической») трактовки классической модели культуры, считая, что только человеческая свобода делает культуру возможной. Культура выступает как реализация «мирового разума» или «мирового духа». Учение о «духе» – основа его обширной философской системы – оказало огромное влияние как на обще культурологическую теорию, так и на ее частные разделы, посвященные отдельным народам и цивилизациям.
Для Г. Гегеля само понятие «культура» предполагает особый характер образования индивида, когда он, посредством освоения философии Г. Гегеля, проходит все ступени воплощения абсолютного духа и тем самым закрепляет его в своем мышлении. Так же как и И. Кант, Г. Гегель критикует просветительское понимание культуры за то, что там она сводится к средству достижения частных эмпирических целей человеческого существования. Для самого же Г. Гегеля цель разума – в переходе от единичности гражданской жизни к всеобщности мышления и воления, этому переходу и способствует культура. Тогда роль культуры в жизни отдельного индивида связана с тем, что она лишь внешне является средством для удовлетворения его личных потребностей.
Уже в первых своих работах философ проявляет большой интерес к сменяющим друг друга проявлениям духовной культуры человечества, таким, как иудаизм, античность, христианство и мироощущение нового времени. При этом он нигде не пишет специально о культуре, но, анализируя разные типы проявления сознания (искусство, науку, религию) как этапы исторической эволюции и восхождения духа, он, таким образом, дает понимание самой сущности человеческой культуры, ее пути, ее цели, ее предназначения.
В своей ранней работе «Феноменология духа» (1807) мыслитель оценивает культуру как закономерное развитие, постепенное выявление творческой силы существующего вне человека «мирового разума», отождествляемого с Богом. Г. Гегель возводит разум в ранг основополагающей силы исторического процесса. Разум не только познает мир, но и способен его преобразовывать, подчиняя внешний мир своим целям. Разум, по Г. Гегелю, не только силен, но и «хитер». Он добивается своих целей не всегда прямым действием, но действием «хитрым», т.е. опосредованным. Это значит, что разумный ход истории (культура) может осуществляться и неразумными людьми, не осознающими высшего смысла своих собственных действий. Культура может твориться и как побочный результат не до конца осознанной деятельности. Разум воплощается в последовательно сменяющих друг друга формах культуры разных стран и народов, одновременно познавая сам себя, как их творца. Человеческий разум не только познает мир, но и преобразует его. Мышление обнаруживает себя в человеческих делах отнюдь не менее очевидно, чем в словах. Более того, в реальных делах человек демонстрирует подлинный способ своего мышления гораздо более адекватно, чем в своих повествованиях об этих делах. При этом он просыпается в людях первоначально в виде языка и речи. Вся деятельность человека, все его проявления, все созданное им есть предметное воплощение человеческого мышления и способ его обнаружения.
Развитие мировой культуры обнаруживает такую целостность и логику развития, которые не могут быть выведены из суммы индивидуальных усилий. Скорее наоборот, творчество отдельных людей и даже целых народов подчиняется этой скрытой логике, которая обнаруживает себя лишь тогда, когда все многообразие культурных явлений будет понято как саморазвертывающееся целое. Именно такой способ рассмотрения и составляет заслугу Г. Гегеля.
Духовное развитие индивида воспроизводит стадии самопознания «мирового духа», начиная с «детского лепета» человечества и заканчивая «абсолютным знанием», т.е. знанием тех форм и законов, которые управляют изнутри всем процессом духовного развития, – науки, нравственности, религии, искусства, политико-правовых систем, представляющих собой ступени развития «мирового духа», который одновременно познает в них себя. Сама же духовная культура свидетельствует о творческой силе человека, который воспроизводит стадии самопознания «мирового духа», начиная с чувственного познания вещей и заканчивая абсолютным знанием. Движущей силой этого поступательного процесса в природе и обществе является диалектическая борьба противоположностей.
Сущность культуры, по Г. Гегелю, определяется не преодолением биологических начал в человеке и не творческой фантазией выдающихся личностей, а духовным приобщением индивида к мировому целому, включающему в себя как природу, так и историю. Но поскольку это целое есть порождение «мирового разума», «мирового духа», «абсолютной идеи», приобщение к ним индивида становится возможным лишь в форме максимального понимания мира, максимальных знаний. «В развитии всеобщности мышления состоит абсолютная ценность культуры», – утверждает Г. Гегель.
Главная характеристика культуры – творчество – раскрывается им как диалектический процесс создания нового, в котором старое не забыто и не уничтожено, но, будучи пережито, лишь переосмысливается как предпосылка нового. При этом разум важнее и значительнее того, что он познает и осмысливает. Поэтому культура, развивающаяся по своей логике, претворяет разум в действительность. Все действительное – разумно, – утверждает Г. Гегель, – все разумное – действительно.
Панлогизм гегелевской концепции человека, человеческой культуры и истории представляет собой высшую отметку, кульминацию рациональной тенденции классической философии, отразившую в себе мироощущение прогрессивных, восходящих социальных сил. Идеалом и образцом культуры, выстроенной на рациональных и логических началах, Г. Гегель считает западноевропейскую культуру, утверждая, что только она, в отличие от культур других рас, выражает самосознание духа. Тем самым он дает обоснование европоцентризму, рассматривающему европейское сознание как центр культурного развития человечества, а его модели утверждает как абсолютные и универсальные.
Свое учение о «духе» Г. Гегель, так же как и И.Г. Гердер, соотносит с национальными различиями, что впоследствии во многих странах, в том числе и в России, порождает понятия «национальной идеи» и «национальной души».
Если исходить из культурологической схемы Г. Гегеля, то в настоящее время человечество находится где-то на полпути между своим детским возрастом незнания и окончательным овладением «абсолютной идеей», «абсолютным знанием», определяющим и его «абсолютную культуру».
Исторический оптимизм Г. Гегеля уязвим. Он выдает желаемое за действительное, т.к. даже повседневный опыт свидетельствует: человеческие страсти и инстинкты гораздо сильнее доводов рассудка. Слепая воля к жизни и неуемная воля к власти – вот главные виновники и «творцы» мирового зла. Именно они, а не разум, вершат судьбы человечества. Но в общественной философии Г. Гегеля «всеобщее» и «коллективное» всегда господствуют над частным и индивидуальным. Это приводит философа к неизбежной апологетике, и даже обожествлению государства как самого ценного завоевания культуры. Государство в качестве высшего проявления «мирового разума» предшествует гражданину и является божественной идеей, «как она существует на земле».