2015-05-18
5539
Проблема соотношения сущего (того, что есть) и должного (того, что должно быть) одна из ключевых в этической науке, и она неразрывно связана с проблемой ценностей, их формирования и развития. В данном случае есть смысл обратиться к истокам и истории решений интересующей нас проблемы. Не станем во всех подробностях рассматривать концепции ценности от древности до современности. Отметим только ее самые важные моменты. Начнем с рассмотрения этой проблемы в философии Демокрита.
Учение Демокрита о ценностях можно считать классическим. От Демокрита пошла многовековая традиция в трактовке ценностей, среди приверженцев которой были Эпикур, Лукреций, Спиноза, французские материалисты 18 века, английские утилитаристы и т.д. Традицию, начало которой положил Демокрит, можно назвать натуралистической. В ее основе - принцип «соответствия природе, какова она в действительности есть». Добро, справедливость, прекрасное рассматриваются Демокритом как проявления естественного порядка вещей. Природа, считал он, закон всему, поэтому только в ней следует искать происхождение, основание и критерий всяких человеческих ценностей. Благо - это то, что соответствует природе, а зло - противно ей. Сама природа заключает в себе требование жить, творить и поступать определенным образом. Людям остается в своих стремлениях и оценках лишь следовать требованию естества. Но как люди могут знать о велениях природы? По Демокриту, в человеке есть надежный путеводитель - это способность испытывать наслаждение или страдание. Удовлетворение есть состояние, соответствующее природе живого организма, а страдание - чуждо его природе. Граница между полезным и вредным есть удовольствие и неудовольствие.
Тогда получается, что мудрость жизни состоит в том, чтобы достичь максимума наслаждения. И хотя люди о наслаждении помышляют как о желательном, на самом деле это не субъективные проявления, а проявления не зависящих от людских помыслов законов природы. Ценности, понимаемые таким образом, покоятся на прочной основе сущего. Они обусловлены «устройством» самого мироздания.
Такое решение проблемы ценностей представляется заманчивым. Однако последовательное проведение логики приводит к острому конфликту. Если ценно все то, что приносит удовольствие, то смысл жизни сводится к погоне за наслаждениями. Значит, нравственным человеком является тот, кто во всем угождает своим чувственным страстям. Но уже современники Демокрита заметили, что, идя таким путем, человек не может обрести счастья. Стремление только к приятному делает человека рабом своих вожделений. И добро неизменно превращается в зло. Пресыщение предметом наслаждений приводит к страданию.
Заманчивое решение проблемы оказалось весьма коварным. Демокрит, пытаясь выйти из создавшегося затруднения, вводит в свою концепцию ценности уточнения. Он заявляет: «Отказывайся от того удовольствия, которое не полезно». И еще: «Не всякое удовольствие должно принимать, но лишь связанное с прекрасным». Значит, не любое наслаждение представляет собой настоящую ценность. Чтобы отличить «истинное» наслаждение от «ложного», человеку требуется руководствоваться критерием полезного, прекрасного, должного.
Возникает логический круг: ценность определяется через факт как он есть, но «истинность», подлинный смысл факта зависит от ценности. Получается, что естественный порядок вещей и столь же естественное состояние человека (наслаждение) должны получить санкцию от того, что считается ценным, полезным, прекрасным. Демокрит ввел коррективы в концепцию и перед нами вновь встал вопрос: даны ли человеку ценности от природы или это результат человеческого усмотрения? Это противоречие не случайно. Оно возникает вновь и вновь у философов, придерживающихся натуралистической позиции в истолковании ценностей.
Так, в философии Нового времени звучит следующий тезис: человек по своей сущности не падшее творение Бога, а создание и часть природы. Б.Спиноза считал: «Законы природы обнимают собой общий естественный порядок, часть которого составляет человек». Сам человек во всех своих отправлениях представляет собой естественное существо. Что бы он не делал, к чему бы не стремился, он действует по законам природы, которые даны ему от рождения. Поэтому разгадку всех мотивов и деяний человека, считали просветители, надо искать в одних только законах природы.
Именно поэтому «естественное существо» для них означало, что в человеке нет ничего принципиально необъяснимого, «сверхъестественного». Природа не просто мир небесных тел, минералов, флоры и фауны, а царство объективных законов, строгой причинности и необходимости. Такое понимание природы распространяется и на общество. «Законы необходимости, - говорит Гольбах, - руководят всеми существами в природе и выступают для них в качестве сущности мирового порядка; в равной степени необходимые естественные законы управляют людьми и поддерживают порядок в обществе».
Понятие естественного человека имело и другое значение. Пока человек следует своей природе, он находится в единстве с окружающим миром и в гармонии с самим собой. Ведь его собственные потребности и стремления - это и есть требования всеобщих законов природы. Другими словами, человеческая свобода и природная необходимость полностью совпадают: когда человек действует, сообразуясь только со своими внутренними стремлениями, он исполняет требования внешней необходимости. Несвободен человек только тогда, когда он ложно истолковывает или извращает веления собственной природы, поступает вопреки или во вред себе.
Такое понимание природы человека в философии имело далеко идущие следствия в области истории, политики, эстетики и этики.
Философы Просвещения выдвигали концепцию «общественного договора». При всех разногласиях, в основе последнего лежит общая идея о том, что общество организуется людьми для собственного блага. Люди, исходя из своих потребностей, заключают между собой соглашение относительно правил и норм совместной жизни. Государство, законы имеют конечной целью только осуществление «естественных» потребностей человека. Отсюда толкование одной из самых важных общественных ценностей - справедливости. В самой природе нет справедливости. Человек в природном, дообщественном состоянии, дикарь и не знает этого чувства. «Справедливость предполагает установленные законы» - говорил Гельвеций. Но устанавливаемая людьми справедливость не имеет в виду ничего, кроме взаимной пользы. Справедливость, в конечном счете, определяется все теми же «естественными» законами.
Заключая соглашение о законах совместной жизни, люди, по мнению просветителей, отказываются от своей естественной свободы, но обретают свободу общественную. Отдавая себя во власть права и воли общества, индивиды поступают так ради собственного удобства и пользы, чтобы избежать междоусобицы и объединить усилия. Является ли при этом правовое принуждение нарушением свободы человека? Напротив, говорил Руссо, «это означает лишь то, что его силой заставляют быть свободным». Здесь имеется в виду освобождение индивида от рабской зависимости и привычек, извращенных страстей.
Обосновать «принципы естественной морали» стремился Гольбах, который считал основой морали природу человека, его потребности. Сама природа хочет, чтобы человек трудился для своего счастья. Следуя только собственным интересам, могут ли люди поступать морально? Чтобы быть добродетельным, говорит Гольбах, людям вовсе не следует отрекаться от себя, подавлять естественные наклонности. Напротив, нужно во всем следовать велениям своего естества, ибо обязанности человека вытекают из его природы. В этом и проявляется единство человека с окружающим миром. Стремясь к счастью, человек по самой логике вещей, становится добродетельным. И наоборот, только благодаря добродетели, человек может стать счастливым. Добродетель есть ничто иное, как совершенная в себе и доведенная до своей вершины природа, то есть должное вытекает из сущего. Свобода личности целиком совпадает с внешней необходимостью, а личная потребность - с общественной обязанностью. Подлинная свобода не имеет ничего общего с «безрассудным своеволием». Мерилом свободы членов общества должно быть благо общества в целом. Но такое состояние может быть достигнуто только в разумном обществе. Человеку для определения цели жизни, постижения добра и прекрасного, для обретения свободы не нужно особой, вненаучной способности разумения. Все эти вопросы должна решать наука, человеческий Разум. По словам Энгельса, «все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него. Мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего».
Для просветителей разум - это не просто одно из свойств человека. Он представляет собой центральный узел, сплетающий воедино все остальные начала и способности человека. В разуме находится секрет их единства и гармонии человека с окружающей средой, в нем совпадают естественное и общественное, счастье и добродетель, склонность и долг, частный интерес и общее благо. Лишь разумное регулирование страстей регулирует их правильное направление, только разумное понимание человеком своих потребностей ведет его к нравственному добру. Следовательно, чтобы сделать людей нравственными, справедливыми и добрыми, необходимо всеобщее просвещение, распространение знаний. Пороки и беды людей происходят от их предрассудков и невежества. Образованный человек, вооруженный научным знанием, есть подлинно моральная личность, поэтому добродетель можно определить как совершенство разума.
Подводя итог можно сказать, что проблема ценностей в философии просветителей выглядит следующим образом. Нет и не может быть причин для построения оторванного от действительности и практической жизни человека царства потусторонних ценностей. Нет нужды в особой области философского знания, отличной от науки о сущем и человеке. Понятия добра, справедливости имеют свой источник в природе и практике человека, осуществляющего «естественные» интересы. Не нужно искать законы морали и красоты в каком-то ином мире, они заложены в естестве самого человека. Раскрыть его природу - значит обосновать ценности.
Однако зарождающийся мир капитализма обнаруживал черты весьма далекие от идеалов Просвещения. Законы жизни капиталистического общества мало «напоминали» «царство разума», а «естественный человек», руководствующийся во всех своих действиях разумным пониманием собственных интересов, плохо согласовывался с представлением о нравственном совершенстве. Осознав это, буржуазная философия совершила «грехопадение», перейдя к мысли о порочности «естества» эгоистического человека. Примером этого осознания может служить учение И. Канта, в котором натуралистическая концепция морали просветителей подвергается критике.
Стремление человека к счастью, считает немецкий философ, не может сделать его нравственным, так как его желание удовлетворения собственных интересов толкает людей на аморальные поступки. Если так, то человек, пока он остается естественным существом, не способен подняться до подлинной нравственности. Он может стать моральным лишь в том случае, если будет подавлять в себе природное начало, поступать вопреки ему, повинуясь одному только чувству долга. Мораль стало быть, по Канту, есть область противоестественного. Но откуда возникает эта обязующая сила долга? Ради чего человек должен его исполнять? В человеке, отвечает Кант, должно быть какое - то внеестественное начало. Так Кант делает первый шаг к созданию потустороннего царства должного, совершенно не связанного с тем, что есть в действительности.
Просветители, стремясь доказать, что человек сам заинтересован в соблюдении требований морали, заверяли его, что добродетель есть прямой путь к личному счастью. С этим Кант не согласен. Сколь бы не был добродетелен индивид, законы реальной жизни не гарантируют ему соответствующего вознаграждения. В действительности добродетель часто оказывается в незавидном положении, а порок остается безнаказанным и торжествует. Счастье должно совпадать с добродетелью, иначе мораль сама несправедлива. Чтобы выйти из создавшегося затруднения, Кант снова допускает существование некоего иного, более разумного и абсолютно справедливого мира. Должны существовать бог, гарантирующий эту справедливость, и вечная жизнь, в которой всякий, в конце концов, получает по заслугам.
Кант отвергает просветительскую концепцию тождества внутренней свободы человека и внешней необходимости. Он согласен с просветителями в том, что все поступки человека в реальной жизни подчинены строгой необходимости. Что бы тот не совершал, его действие есть следствие определенных причин. Но раз так, то мораль опять невозможна. Можно ли винить человека за проступок, если он был необходимым? Из создавшегося затруднения Кант видит только один выход: снова допустить существование иного мира. Только в другом, несуществующем мире человек свободен. Только в этом, «ином» мире человек, по Канту, является моральным существом.
Итак, нравственный закон и свобода, стремление человека и осуществление справедливости могут, считает Кант, иметь место в неестественном мире. Но что представляет собой этот «неестественный мир»? О нем Кант ничего определенного сказать не может. О нем нам ничего не может сказать ни эмпирическая, ни теоретическая наука. Даже философский разум здесь совершенно непригоден. Кант говорит, что объективная реальность морального закона не может быть доказана никакой дедукцией и никакими усилиями теоретического, спекулятивного или эмпирически поддерживаемого разума... и все же она сама по себе несомненна.
Как же в таком случае возможна мораль? Кант открывает новую перспективу для философии. Доказательства свободы и справедливости, нравственного закона и морального интереса совершенно особого рода. Их надо допустить, чтобы мораль не была абсурдом. Они просто постулируются на том только основании, что их существование требуется для морали. Если возможность нравственности нельзя доказать путем познания, теоретически, то это доказывается «практическим», так сказать «волевым» способом. Свобода, справедливость, моральный закон и нравственное побуждение должны быть, если даже мы их не находим в действительности какова она есть. Если их нет реально, то без них никак нельзя, мы в них нуждаемся, будучи моральными существами. Таким образом, Кант руководствуется не действительным, а должным. Существенное развитие эти взгляды И. Канта получили в неокантианской и феноменологической философии (Виндельбандт, Риккерт, Ницше и др.)
В первое десятилетие ХХ века проблематика должного и сущего выделяется в самостоятельную теоретическую дисциплину – «аксиологию» (от греческих слов: «аксла» – ценность и «логос» – учение, теория). Так как необходимость соотношения предмета удовлетворения потребности к ее требованиям имеет место везде и постоянно, так как человек вынужден строить должное, то у него складывается и развивается оценочное сознание.
