Вопрос 3. Механизм взаимодействия экономики и политики

Продолжение первой темы.

Взаимодействие между целым и частью - характерная черта любой общественной организации. Поведение части, особенного, определяется поведением целого, всеобщего.

При средневековой цеховой организации хозяйства преобладало сознательное политическое начало, всеобщее. Экономическое было подчинено политическому.

При становлении и функционировании капиталистических отношений преобладает экономическое начало. Политическое «всеобщее» переходит в разряд особенного, частного, теряет качество всеобщего. Политическое становится подчиненным экономическому. Происходит своего рода переворачивание содержательной стороны процесса, а значит, и категорий. Конечно, это не одномоментный акт, а достаточно продолжительный по времени и сложный по характеру процесс.

Экономическая сфера стала разрывать узы, стягиваемые политическим фактором, выходить из подчинения непосредственным потребностям, жесткой регламентации со стороны государства. Экономика, гражданское общество в новых капиталистических условиях стали приобретать статус всеобщего, числящегося раньше за политикой, государством.

Приобретает другое содержание и противоречивое единство между политическим и экономическим механизмами как самостоятельной организационной системой. Развитие экономики становится свободным, т.е. осуществляется по своим собственным законом. Экономический механизм в основу своего функционирования положил принцип самоорганизации. Это механизм, который есть одновременно причина и цель, сам себе осуществление, движущая сила, начало и результат.

Этот вопрос с точки зрения анализа диалектики взаимоотношений экономики и политики требует, чтобы на нем остановиться подробнее. Нас прежде всего будет интересовать феномен самоорганизации капиталистической экономики. Эта задача была блестяще решена Марксом в «Капитале».

Здесь нам не обойтись без рассмотрения известной формулы простого товарного обращения (Т-Д-Т), характеризующей докапиталистическую общественную форму, и обращения капитала (Д-Т-Д) символа нового капиталистического способа производства.

Выявление сходства и различия между простым товарным обращением, являющимся «исходным пунктом капитала», и обращением самого капитала высвечивает дополнительные аспекты в понимании взаимоотношений экономического и политического, особенно новой роли экономического фактора.

Капиталистическая форма движения товаров получила свое развитие из противоречий, заложенных в самом товаре. Последний представляет собой единство потребительной и меновой стоимости.

В простом товарном обращении (докапиталистическом) потребительная стоимость, выражающая потребительские свойства того или иного товара, являлась целью. Функции денег были сведены и обусловлены необходимостью обмена товаров. Через деньги осуществляется связь между товаропроизводителями.

Совсем иначе представляется обращение капитала. При Д-Т-Д (купля ради продажи) изменяются сочетание и последовательность актов купли и продажи и тем самым осуществляется целый переворот в общественных отношениях. Не обмен потребительных стоимостей является целью обращения капитала, а увеличение меновой стоимости, средством которой является само обращение. Обмен потребительских стоимостей превращается из цели в средство. Здесь «меновая стоимость становится содержанием и самоцелью обращения».

Таким образом, переход простого товарного производства в капиталистическое вызывает к жизни переворачивание роли потребительной стоимости и меновой стоимости в пункте о цели производства. Они меняются местами. То, что было средством, становится целью, и наоборот.

Если выразить в самой общей, тезисной форме развитие социального субъекта, то необходимо отметить такую характерную черту докапиталистической истории человечества, как органическую сращенность между непосредственным производителем и условиями его деятельности.

Простая кооперация фактически ничего не меняет в самом способе труда, т.е. сохраняется известная полнота, целостность деятельности, когда хозяин и рабочий представлены в одном лице. Только при мануфактуре начинают происходить качественные изменения. Мануфактурное разделение труда приводит (а капиталистическое завершает) к раздвоению всеобщего, родового, индивидуального, к расщеплению его на члена гражданского общества и члена политического государства.

Другими словам, социальный субъект при Т-Д-Т продолжает быть субъектом политическим, общественным, получая полную поддержку власть имущих. Так, средневековые корпорации и цехи, исчерпав свой исторический потенциал, вступили в борьбу как с мануфактурой, так и с крупной промышленностью. Корпорации и цехи, становясь реакционным элементом, получали политическую поддержку в лице реакционных правительств и связанных с ним сословий.

Таким образом, политический фактор, политика в докапиталистический период истории или при простом товарном обращении является преобладающей инстанцией и действительно выступает в качестве всеобщего и конечной целью.

О том, как должен будет действовать механизм регулирования в социалистических условиях, не отличающихся принципиально от средневековья, поведал Н.Бухарин, приведя следующую цитату из работы Р.Гильфердинга «Финансовый капитал»: «В совершении всех меновых актов, возможных в этом обществе, должно найти себе выражение то, что сознательно определяется центральным органом общества; что и в каком количестве производить, где и кто должен производить. Обмен, должен довести до ведения товаропроизводителей то же самое, что членам социалистического общества сообщают его органы, которые сознательно регулируют производство, определяют распорядок работ и т.д. Задача теоретической экономики заключается в том, чтобы найти закон обмена, определяемый указанным образом. Из этого закона должно вытекать регулирование производства в обществе товаропроизводителей точно так же, как из законов, распоряжений и предписаний социалистического управления вытекает ненарушаемый ход социалистического хозяйства. Разница лишь в том, что закон этот не прямо сознательно предписывает людям то или иное поведение в производстве, а действует с «социальной естественной необходимостью», подобно законам природы».

Нестоимостная (внеэкономическая) форма управления и регулирования экономикой и означает господство, преобладание политической инстанции. Эта инстанция определяет помимо экономической сферы все остальные стороны жизни. Это хорошо выразил Ф.Хайек, крупнейший теоретик либерализма: «Власти, управляющие экономической деятельностью, будут контролировать отнюдь не только материальные стороны жизни. В их ведении окажется распределение лимитированных средств, необходимых для достижения любых наших целей. И каким бы он ни был, этот верховный контролер, распоряжаясь средствами, он должен будет решать, какие цели достойны осуществления, а какие - нет. В этом и состоит суть проблемы. Экономический контроль неотделим от контроля над всей жизнью людей, ибо, контролируя средства, нельзя не контролировать и цели». Если простое товарное обращение не содержит внутри себя источника своего движения, повторения и возобновления, то в движении капитала (купля ради продажи) «заложено то, что этому движению нет конца, что его конец уже содержит в себе принцип и момент его возобновления». Последнее Д становится первым Д в новом круговороте и порождает еще большую новую стоимость. «Обращение денег в качестве капитала есть самоцель, так как возрастание стоимости осуществляется лишь в пределах этого постоянно возобновляющегося движения. Поэтому совершенно справедливо, - пишет Маркс, - движение капитала не знает границ».

Потребительная стоимость, являясь в докапиталистический период целью, содержанием и живой душой простого обращения, стала всего лишь мимолетной (перефразируя Маркса) формой денежного обращения (капитала). Мимолетную форму приобретает и политический общественный фактор. Последний существенно суживает функции управления и регулирования процесса производства.

Капиталистический хозяйственный механизм со свободной конкуренцией и свободным рынком как его атрибутом - принципиально негосударственный механизм. Государство и конкретный рыночный механизм - антиподы. Функция организатора производства не нуждается в центре и выполняется самим свободным механизмом. Все, необходимое для организации и производства, находится внутри этого механизма.

Хозяйственная организация капиталистического производства - это саморегулируемая система. Самоорганизация - сложный предмет для анализа, поскольку организационные процессы для наблюдателя являются скрытыми, невидимыми. Он сродни механизму «невидимой руки» А.Смита и «спонтанному порядку» Ф.Хайека. Напомним, что, по А.Смиту, действия частных лиц, движимых собственным интересом, могут направляться на общую пользу, хотя и никто из них и не помышляет о благе общества. По Хайеку, «спонтанный порядок» образуется эволюционным путем как непреднамеренный, бессознательный результат сознательных действий множества людей, преследующих частные цели. Рынок - пример самоорганизующейся и саморегулирующейся социальной системы.

В хозяйственной системе, основанной на рыночных отношениях, характерным являются действия противоположных тенденций: к равенству и неравенству, к равновесию и неравновесию, к сбалансированности и несбалансированности, т.е. к порядку и беспорядку.

Примером регулирования социальных отношений типа социального равенства, сбалансированности, пропорциональности и т.д. могут послужить средневековые цеховые союзы, в единых руках которых находились функции управления городом, управления производством, политические права и др. Способность к самоорганизации у такого рода структур весьма проблематична.

Итак, рыночное хозяйство, в отличие от нерыночного, имеет механизм самокорректирования. Рыночное хозяйство - основа, срез способа производства, базируется на нескольких фундаментальных принципах: товарности, частной собственности, свободе хозяйствования, Другими словами, оно не является, во-первых, натуральным, т.е. нетоварным; во-вторых, непосредственно общественным, нечастным; в-третьих, несвободным. Товарность, частная собственность, свободное хозяйствование служат своего рода опорами рассматриваемой нами капиталистической экономики, точнее говоря, экономики промышленной цивилизации, которая представляет собой самоорганизующуюся систему. Если выбить одну из опор, рухнет и самоорганизация, самонастройка. Это достаточно чувствительный общественный организм к сигналам, идущим извне.

В действительных процессах производства и воспроизводства органично включаются движение капитала и обращение товаров, в них проявляется действие объективных законов, которые не зависят от политики государства и законодательства.

Есть ряд закономерностей, особенно из числа тех, которые появлялись как грибы после дождя во время становления социалистической политэкономии типа закона абсолютного и относительного обнищания рабочего класса или закона-тенденции нормы прибыли к понижению. И это не означает, что нет таких, которые имеют право именоваться экономическими законами.

Только в рамках макроэкономики выдержали испытанием временем, подтверждены исторической практикой такие законы, как закон стоимости; средней нормы прибыли; цены производства; спроса и предложения; законы ценообразования; законы денежного обращения и др.

Объективный характер экономических процессов и законов не отменяет того факта, что они осуществляются благодаря людям с их сознательными и волевыми действиями, акциями. Такая констатация не является предметом научных дискуссий. Законы объективны, поскольку человек не может их нарушать без тяжелых для себя последствий.

Экономические законы являются объективными, потому что это, если обратиться к определению, данному В.П. Шкредовым, «внутренние, необходимые, устойчивые, постоянно повторяющиеся при данных, относительно неизменных материальных и общественных условиях причинно-следственные связи между отношениями, процессами производства, распределения, обмена, а также теми поверхностными явлениями, в которых отражается объективная экономическая необходимость».

Осознание того, насколько законы экономической сферы носят объективный характер, наталкивается на деятельность субъективного фактора в самом же экономическом процессе.

Выявление соответствия деятельности субъективного фактора действительным реальным процессам представляет самую трудную задачу для исследователей. Для правильного подхода к выявлению такого соответствия необходимо в принципе рассмотреть диалектику взаимодействия объективного и субъективного.

Проблематика диалектики экономики и политики в своей основе схожа с проблематикой диалектики идеального-материального, субъективного - объективного.

Субъективное, - определяет философская энциклопедия, - то, что свойственно субъекту или производно от его деятельности. Характерным является констатация того, что субъективное заключает в себе объективное содержание, поскольку отражает объективную реальность. Противоположность субъективного и объективного относительна.

Объективное - то, что принадлежит самому объекту, не зависит от субьекта. В общественной жизни под объективным понимают процессы и факторы, которые не зависят от воли и желания людей. Объективное, следовательно, прежде всего объективная реальность, субстанция, и в качестве субстанции принципиально не зависит от различных «потусторонних сил».

В итоге в обществе складываются два ряда явлений и процессов:

1. объективных, прежде всего производительных сил, производственных отношений, составляющих в совокупности тот или иной способ производства, наличных экономических процессов;

2. субъективных, состоящих из сознательной деятельности, целеполаганий, целедостижений, политических акций.

Согласно такому ходу рассуждений экономические законы зависимы как от людей и их деятельности, так и от их общественного сознания, воли и чувств, следовательно, и политического мышления.

С одной стороны, такой подход правильно указывает на практическую трудность, если не на невозможность выделения объективного и субъективного в чистом виде, и свидетельствует о наличии объективно-субъективного (независимости-зависимости от человека), что является подтверждением широко принятого тезиса - объективное субъективируется, субъективное объективируется.

С другой стороны, это ведет к индифферентности, а то и игнорированию объективного, которое определяет возможности и ставит границы субъективному, поскольку в последнем наличествуют возможные и действительные крайние формы политического экстремизма и волюнтаризма.

Игнорирование первого «объективного» ряда ведет к нарушению взаимодействия со вторым «субъективным» рядом. Нарушение взаимодействия означает прерывание причинно-следственных связей, поскольку последние в прямом смысле тождественны взаимодействию.

Одним из центральных пунктов теории политики является объяснение двух сторон политического процесса: 1) действий субъектов политики - путем указания на цели, которые они ставят перед собой, и знание субъектов, осуществляющих эти цели, об условиях и средствах их реализации; 2) закономерностей, на основе которых реализация субъектом политики действий, направленных на достижение его индивидуальных групповых целей.. объективно приводит к каким-либо глобальным результатам.

Итак, с одной стороны - объективная реальность, где действуют законы общественного развития, такие, к примеру, как закон стоимости, обобществления труда и производства и другие, а с другой - субъективная, как сознательная целеполагающая деятельность.

Для понимания взаимоотношений экономики и политики необходимо в онтологическом плане разъединить объективное (экономику) и субъективное (политику), выделить однозначно собственно объективное («объективное объективное»), т.е. экономику, которая перестает уже нести на себе печать соотнесенности с субъективным (политикой) и приобретает самостоятельное, самодовлеющее значение. Объективное (экономика) является по существу первичным по отношению к субъективному (политике). Без признания данных исходных позиций понимание диалектики взаимодействия экономики и политики перестает носить научный характер.

Каково же исходное противоречие в механизме взаимодействия экономики и политики?

Отсюда желается вывод - деятельность теперь всегда должна определяться двояким образом в зависимости от примата либо объективного (в нашем случае экономического), либо субъективного (политического) моментов.

В первом случае субъективность представляется лишь полюсом, стороной, т.е. чем-то производным от реального процесса деятельности, во-втором, она исходит от субъекта, как владеющего ею и действующего, в первом - отношение ее сторон рождает аспект целесообразности, во втором она выступает собственно целеполаганием и целевыполнением, т.е. опосредствует человеческие потребности и их удовлетворение.

Вопрос о преобладании политического («наступление» субъективного) или экономических моментов на том или ином историческом этапе стал камнем преткновения в марксистской историографии.

Экономика всегда в конечном счете является определяющим моментом.

Идея признания приоритета социальной цели над экономической присуща всем разновидностям социалистической мысли и практики. Как к ней относится Кейнс? Ключевым в этой проблеме является вопрос о связи практики и теории.

Исходная методологическая посылка позитивистски ориентированных ученых, в т.ч. экономистов, - признание дуализма фактов и решений, сущего и должного. Строго разграничивалось позитивное и нормативное экономическое знание.

Отец неолиберала Кейнса, в своё время известный философ и экономист Дж.Н.Кейнс отмечал, что функция политической экономии состоит в анализе фактов и выяснении их истинного значения, а не в предписании правил жизни. Наука сама по себе не даёт моральной оценки и не говорит, что должно и чего не должно быть. Его сын продекларировал экономическую науку моральной дисциплиной, частью этики, тем самым поставив под сомнение чёткое разграничение сущего и должного, теоретического и практического знания. Моральная «предвзятость» построения экономической теории вроде бы и сближала Кейнса с социалистическими теоретиками, но только в первом приближении.

Объявив безработицу «моральной» проблемой, Кейнс так или иначе рассматривает её через призму инвестиционной активности, т.е. решение данной проблемы осуществляется экономическим путём. Для него вопрос об экономической эффективности был чрезвычайно важным. Поэтому, задача либералов, по его мнению, состоит в том, чтобы направлять устремления людей к социальной справедливости, но так, чтобы это не противоречило принципу эффективности. В любом другом случае можно говорить о признании в чистом виде приоритета социальной цели над экономической, а, следовательно, и о непосредственном слиянии теории и практики. Кейнс здесь, как представляется, занимает промежуточную позицию, не позволяющую примкнуть ни к Ф.Хайеку с его жёстким противопоставлением «конструктивизма» и «эволюционизма» и ни к социалистическим идеологиям, для которых также, как и для Хайека, проблема степени и меры государственного вмешательства приобрела первостепенное значение.

О масштабах государственного вмешательства в хозяйственные дела Кейнс рассуждает с двоякой позиции, пытаясь примирить моральный и экономический подходы. В ходе полемической переписки с Хайеком Кейнс отмечал, что умеренное планирование может быть сохранено только в том случае, если те, кто его осуществляет, руководствуются правильными моральными установками. Вместе с тем можно привести немало примеров из рассуждений Кейнса, где он выступал за «сохранение в возможно большей степени частных оценок, частной инициативы и частного предпринимательства», и где одним из важнейших ограничений вмешательства государства для него был принцип экономической эффективности.

Кейнсу, как и другим неолибералам, была присуща рационалистическая вера в возможность деполитизировать экономические проблемы, отстаивать такие либеральные приоритеты, как эффективность, экономический индивидуализм и свобода.

«Нашей конечной задачей, - писал Кейнс, - является выбор тех переменных, которые могут находиться под сознательным контролем или управлением центральной власти в той реальной системе, в которой мы живем». Из сложившейся практики выбор государством таких переменных варьируется в диапазоне от государственного предпринимательства до программирования экономики.

Необходимость участия государства в экономике определяется не только в качестве регулирующей силы: но и в качестве самостоятельно хозяйствующего субъекта. Рыночный механизм не в состоянии выполнять функции поддержания на данном уровне в общенациональных масштабах таких структур, как фундаментальная наука, армия, образование и т.д. Поэтому в государстве сконцентрированы помимо государственного бюджета множество промышленных, транспортных и других производственных предприятий, а также торговые, кредитные, научно-исследовательские учреждения, коммунальное хозяйство, экологические, культурные институты и т.д. Государственное регулирование вытекает также из необходимости поддержания общеэкономической инфраструктуры, поскольку решающая часть естественных ресурсов находится в руках государства.

К формам регулирования относится совокупность мер административно-юридического характера, регламентирующих те или иные процессы хозяйственно жизни. Среди них антимонопольное законодательство занимает далеко на последнее место. В нем можно выделить три направления: 1) законы, ограничивающие корпорации 40-50 % -ной квотой производства того или иного вида продукции; 2) запрещающие для всех крупных корпораций держать более определенной, фиксированной доли акции других корпораций; 3) запрещающие сговор по удержанию цен на нерыночном уровне, т.е. собственно само антикартельное законодательство.

К такого рода законам можно отнести закон Шермана (Шермановский антитрестовский акт), принятый Конгрессом США в 1890 г. Из-за всеобъемлющего характера его стали называть конституцией конкурентной системы. Закон запрещает любые контракты, объединения и тайные сделки, направленные на ограничение торговли между штатами и любые попытки монополизировать какую-то часть этой торговли.

Государственное регулирование в конечном счете направленно не на укрепление монополий, как это тенденциозно преподносилось в советском обществоведении, а на утверждения конкурентного начала - одной из опор нормально функционирующей экономики. Регулирование, осуществляемое государством по ряду жизненно важных направлений, не только не заменяет конкуренцию и рынок, а органически дополняет существующий механизм, становится имманентным фактором.

Как представляется, девиз, родившийся в Германии в середине XX в., «Конкуренция - везде, где возможно, регулирование - везде, где необходимо», верно отражает диалектику взаимоотношений экономики и политики, указывает на те рубежи, которые переходить не следует ни той, ни другой стороне.

Если теократия в эпоху средневековья взяла на себя такую роль трансцендентного субъекта, то в новейшее время в нашей стране эту роль в течение десятилетий выполняла КПСС. Она по своему мощнейшему телеологическому проникновению в природные и общественные процессы (вспомним лозунг: «Течет вода Кубань-реки куда велят большевики») оставила далеко позади греко-римских богов. Боги только в крайнем случае в виде исключения притязали на преображающие бытие в его основополагающих определениях свойства - прозорливость и могущество.

Там, где преобладает религиозно-политическая инстанция (религиозная в своей псевдоформе), общество находится на докапиталистической стадии развития, т.е. в условиях нерасчлененного, слитного, синкретического бытия. Это не шаг вперед, а два шага назад. Шаг, который измеряется целой исторической эпохой.