2015-06-26
788НАЦИОНАЛИЗМ И САМОСОЗНАНИЕ
Предостережение
Основная жизненно важная забота французов - быть истинными французами. Они
абсолютно убеждены в собственном превосходстве - общественном, моральном и
индивидуальном - над всеми остальными народами мира. Но в том-то и заключается их
знаменитый шарм, что они нас, то есть этих остальных, не презирают, а жалеют: ведь мы,
увы, не французы.
Понятие la force ("сила, власть, держава") лежит в основе всего, что французы сделали
- не важно, хорошо или плохо, - в течение, по крайней мере, последнего тысячелетия. La
force - суть их жизни. Это понятие связано с другими, не менее великими понятиями: la
gloire ("слава") и la patrie ("родина"). Заметим, это существительные исключительно
женского рода, что свидетельствует о безграничной энергетической мощи данной нации.
Французов привлекает живой трепет жизни, ее движение, ее блеск и красота. С виду
они всегда аккуратны и щеголеваты, однако под внешним лоском скрываются горячие
сердца, а порой французам свойственны и довольно дикие, можно сказать, атавистические
|
|
|
порывы.
Скорее всего, другие народы были бы, в большинстве своем, неприятно поражены или
даже возмущены таким государственным символом, как обнаженная Марианна, нагота
которой лишь чуть-чуть прикрыта тонкой вуалью. (Этот символ Французской Республики
встречается на французских деньгах и почтовых марках.) Марианна скачет по баррикадам с
мушкетом в руках, и у французов сей образ вызывает слезы истинного патриотизма. И хотя
национальным символом Франции вполне можно считать также петуха - птицу с пестрым
оперением, производящую чрезвычайно много шума, готовую драться со всеми
предполагаемыми соперниками подряд и не откладывающую яиц, - французы никогда не
забывают, что их страна носит женское имя: la France.
Французы общительны, их трудно чем-либо смутить, и они прямо-таки созданы для
всяких торжеств - банкетов, свадеб, фестивалей, праздников, - которые превращают в
настоящие спектакли, с наслаждением занимаясь лицедейством и пребывая в полном
восторге от своих ролей и костюмов. Дома же им тесно, они чувствуют себя узниками,
заключенными в мрачную темницу. Зато французы удивительно хорошо смотрятся и
чувствуют себя в таких местах, как офис, ресторан, вестибюль аэропорта (ну кто, кроме
француза, может хорошо смотреться в вестибюле аэропорта?), оперный театр или бульвар.
Возможно, их собственное поведение порой оставляет желать лучшего, но лицедеи они
всегда отменные.
Какими они видят себя
Французы считают себя единственной по-настоящему цивилизованной нацией в мире и
|
|
|
уверены, что их задача - вести остальные народы за собой, освещая им путь ореолом
собственной избранности.
Во всех жизненно важных вопросах они, безусловно, эксперты, а то, в чем они себя
экспертами не чувствуют, просто не имеет для них ни малейшего значения.
Французы видят славу для себя и в том, что остальным представляется явным
поражением. Поскольку Франция выиграла практически все войны, в которых когда-либо
участвовала, то французы уверены: их Родина не может не быть победительницей. В связи с
чем никак не перестанут удивляться, зачем это англичанам понадобилось называть
лондонский вокзал Ватерлоо - в честь той битвы, которую французы проиграли?
Француз почтет за честь для себя соблазнить женщину, с чувством победителя подаст к
столу отлично поджаренный антрекот и явственно почувствует, что принадлежит к
величайшей нации в мире, откупорив бутылку какого-нибудь " grand cru" (лучшего из
местных сухих вин). Недаром французы прозвали своего короля Людовика XIV
"Король-Солнце" - ведь они видят великолепие и блеск во всем, что делают. Ну а Францию
ее государственные деятели как эпохи Возрождения, так и времен де Голля и даже Ширака
всегда уподобляли сияющему небесному светилу, себе самим отводя роль Спасителей
человечества.
Какими они видят других
Желая обрести реальную основу для собственного чувства превосходства, французы
готовы великодушно мириться с фактом существования в мире других государств и народов.
Однако не стоит ждать от них "политической корректности"! В делах они проявляют
себя как настоящие расисты, шовинисты и ксенофобы, хотя, завидев представителя
какой-либо иной нации, француз всегда скорее улыбнется, а не нахмурится.
Французы считают англичан мелочными, невоспитанными, довольно нелепыми и
совершенно не умеющими одеваться людьми, которые большую часть времени проводят,
копаясь на грядках в саду, играя в крикет или сидя в пабе за кружкой густого, сладкого,
теплого пива. И тем не менее, французы наблюдают за англичанами с неослабевающим
любопытством.
Англичан во Франции также считают "вероломными". Эвакуация британской армии из
Дюнкерка в 1940 году воспринимается французами как " lache " (трусливая), хотя тогда
спасено было максимально возможное количество и самих французов.
Французы вполне могут за глаза называть многочисленных англичан, приезжающих по
делам в Кале, "дерьмом собачьим" и считать вообще всех жителей Британских островов
"предателями" (поскольку во французском суде до сих пор дебатируется вопрос о том, не
был ли Наполеон отравлен во время своего пребывания на острове Св.Елены), однако после
стаканчика доброго шотландского солодового виски способны многое им простить.
Немцев французы хоть и перестали ненавидеть, но особой любви к ним не
испытывают. Они твердо уверены: немцы обладают существенно более низким уровнем
культуры; а вот превосходство Германии в области промышленного развития французы
признают почти с удовольствием.
По отношению к немцам они отчетливо ощущают также вполне определенное
политическое превосходство: ведь Германия утратила всякое "международное присутствие",
лишившись после Первой мировой войны всех своих колоний. Честно говоря, и сама
Франция - давно уже не самая большая колониальная держава в мире, однако французское
право, французский язык и французская культура не только сохранились, но и играют
значительную роль во многих государствах на всех континентах земного шара - в Канаде и
на Новых Гебридах, в Индо-Китае и Французской Гвиане, в Кот д'Ивуар (ранее Берег
Слоновой Кости) и Ливане.
Как бы это ни было неприятно французам, но у них с немцами много общего:
|
|
|
педантизм в соблюдении установленных норм и правил, излишняя суховатость в общении,
вера в свое историческое предназначение и взятая на вооружение концепция расовой
чистоты.
Испанцев французы считают народом гордым, но чересчур шумливым, и порицают за
то, что в Испании производят слишком много вина, истощая виноградники Юга (для
французских вкусовых рецепторов испанское вино, возможно, грубовато, но они вынуждены
признать, что "бывает и такое".
На этой оси восхищенно-презрительного отношения к различным нациям не нашлось
места бельгийцам и швейцарцам. Швейцарцы - постоянный объект безжалостных шуток в
рекламных роликах французского телевидения. И потом, эти швейцарцы, возможно, очень
гостеприимные, так странно говорят по-французски и совершенно помешаны на чистоте!
Французы, ценя стиль во всем, просто не могут не испытывать презрения к бельгийцам,
считая их глуповатыми и начисто лишенными изящества манер и тонкости восприятия.
Среди французов бельгийцы всегда слыли "тупицами", и про них рассказывалось и
рассказывается неимоверное количество шуток и анекдотов. Таких, например, как этот:
Два бельгийских солдата спят под деревом. Неожиданно их будит страшный грохот.
"Черт побери! - говорит один. - Гроза начинается!" "Нет, - откликается другой, - это
бомбардировка." "Ну и слава богу! - доволен первый. - Уж больно я грозы боюсь".
Впрочем, в наши дни шутки по адресу бельгийцев оказались слегка окрашены
завистью: французы отлично понимают, что уровень жизни в Бельгии существенно выше,
чем во Франции.
Особые отношения
Что касается политики, то французам нравится, когда их лидеры (вне зависимости от
партийной принадлежности) заявляют во всеуслышание: " L' Europe, c' est moi!" ("Европа -
это я!"). Французы не считают существование Европейского Экономического Сообщества
столь уж необходимым, но раз уж пришлось его создать, то, конечно же, главенствующую
роль в этом сыграли французы - инициатором создания Общего Рынка еще в 50-е годы был
|
|
|
французский экономист Жан Монне (известный производитель коньяка и разных
фантастических идей).
И теперь Франция охотно предоставляет возможность остальным членам Сообщества
(прежде всего немцам) вкладывать средства в его развитие, взяв на себя роль распределителя
этих средств, единственно способного придать данному европейскому "Клубу"
соответствующий облик и культурный вес.
Исторически отношения французов, американцев и канадцев являли собой смесь любви
и ненависти, что понятно, ибо Франция некогда владела немалой частью американского
континента, а Канаду в значительной степени населяют именно выходцы из Франции. Но
постепенно отношения между этими государствами становились все более сложными.
В наши дни, например, демонстрируемый во французском кинотеатре канадский фильм
на французском языке обязательно должен быть снабжен субтитрами, потому что французы
не в силах разобрать, что там наговорили на звуковую дорожку эти канадцы - у них просто
ужасный акцент! То же самое и с американцами: издавна ими восхищаясь - точнее, их
конституцией, правовой системой и тем, что они тоже (!) выставили-таки со своей
территории этих англичан, - французы отнюдь не в восторге от их "американства", то есть от
того, что американцы - не французы.
Зато американцы - одно поколение за другим - всегда влюблялись во Францию и
французов (о, влюблять в себя французы умеют отлично!), однако без какой бы то ни было
взаимности.
Какими их видят другие
Для представителей многих других народов самое сложное в восприятии французов -
чрезвычайная противоречивость и переменчивость последних. А все потому, что другим не
дано распознать во всех деяниях французов одно-единственное начало: желание блюсти
прежде всего собственные интересы, что, как известно, является отличительной чертой
всякой крестьянской идеологии.
Четкую последовательность действий французы вообще воспринимают как нечто очень
скучное, а скучным быть, с их точки зрения, совершенно непозволительно.
Подобное отношение свойственно всей их жизни вообще. Французские женщины,
например, вполне сочувствуют феминисткам и готовы к ним присоединиться, но... не ценой
утраты женственности, которой так славятся француженки. Французскими живописцами
созданы поистине восхитительные шедевры, зато французские обои - самые безобразные в
мире. Французы очень много работают, но увидеть, КАК они это делают, практически
невозможно. Вы можете ехать по дорогам Франции в любое время суток, в любой день
недели, месяца, года - и 95 процентов ее городов и деревень покажутся вам необитаемыми
или погруженными в летаргический сон.
Какими они хотели бы казаться другим
Поскольку французы абсолютно убеждены в собственном превосходстве, то им, в общем-то, все равно, какими они кажутся кому-то другому.
ХАРАКТЕР
Основной тип француза
Тайная мечта каждого француза - быть похожим на Сирано де Бержерака,
замечательного хвастуна и щеголя, героя комедии Эдмона Ростана. Сирано, как и
д'Артаньян, был гасконцем, болезненно воспринимавшим недостатки собственной
внешности и способным сокрушить любого, кто осмелился бы над ним посмеяться; это
великий рубака и, в то же время, замечательный поэт, чьи стихи проникнуты бесконечной
нежностью; это страстный любовник, однако он погибает из-за своей великой (самой
великой в мировой литературе!) любви, увы, неразделенной; это, в общем-то, неудачник, но
поражения он терпит столь блистательно, что достоин всяческого восхищения. И вот что,
пожалуй, в Сирано для французов дороже всего: он даже умирает щегольски, не отступив ни
на шаг!
Ну а о своей мечте стать похожим на Жерара Депардье любой француз говорит
открыто. Когда в 1991 году на роль Сирано выбрали именно Депардье, это была поистине
гениальная режиссерская находка: ведь он входит в список - и довольно-таки длинный! -
французских звезд (Эдит Пиаф, Ив Монтан и " les autres ", то есть "многие, многие другие"),
которым удалось подняться "из грязи в князи". Французам нравится, когда у их героев и
героинь - как реальных, так и вымышленных, - печальное прошлое: чтобы в детстве их
развратили, обездолили, сделали соучастниками преступлений - чтобы, короче говоря, они
были изгоями, которым удалось пробиться лишь ценой огромных усилий.
Депардье французы любят прежде всего не за кинематографические роли, а за то, что
он делает в реальной жизни. С точностью до наоборот действует, например, давнишняя
голливудская система, при которой экранный персонаж буквально превращается во
всеобщего идола. Депардье - прежде всего мужчина, а уж потом кинозвезда. Он способен
отказаться от большой роли в фильме, потому что в его поместье созрел виноград и на носу
сбор урожая, или открыто заявить, что если бы он был женщиной, то непременно соблазнил
бы режиссера Ридли Скотта, которого называют "стихийным бедствием".
Выдумщики
Экспериментаторы по природе, французы отличаются особой любовью ко всяким
выдумкам и фантазиям. Это одна из наиболее ярких черт французского национального
характера. Нет такого совершенства, которое нельзя было бы испортить, нет ничего
абсолютно прекрасного, чего нельзя было бы опошлить. Собственно, французов куда больше
интересует не некий конкретный конец пути, а само путешествие и те заманчивые
возможности, которые оно сулит.
Им нравятся любые новые идеи и концепции, они постоянно забавляются с такими
серьезными вещами, как демократия, ядерная энергия, железные дороги и всякие
технические штучки.
Главное для французов - быть на высоте самых современных требований. Они с
удовольствием проглотят даже вопиющее надувательство, если им докажут, что это
абсолютнейшая новинка, на которой еще не высохла краска. Французы не разделяют
британского цинизма по отношению к рекламе. Англичане вполне могут восхищаться
рекламой, но покупать отнюдь не спешат, ну а французы рекламу как таковую не ценят
вовсе, зато сломя голову бросаются покупать любую новинку.
Похоже, им нравится ощущение быстротечности жизни, ее бешеная скорость, ее
энергетика, стиль, переменчивая мода. Им вообще нравится все самое модное - одежда,
сленг, самые последние фильмы и всевозможные технические изобретения; но у понятия
"самый модный" жизнь заведомо коротка, иногда всего несколько дней, и вскоре "самое
модное" становится достоянием вчерашнего дня. Недаром в философии французов понятие "
passe ", "прошлое", является одним из ключевых.
При подобном подходе в жизни с одной стороны может господствовать элитарная
технократия, а с другой - совершенно дурацкие культы, например пресловутый " Dur - Etre "
("Быть ребенком так трудно!"), когда орды девочек-подростков с детскими сосками на шее,
кривляясь и сюсюкая, выкрикивают слова популярной песенки.
Здесь, как и во всем, что они делают, французы постоянно балансируют между
возвышенным и нелепым.
Самовосприятие
Интеллектуально и духовно французы по-прежнему в большой степени чувствуют себя
связанными с землей, невероятно романтизируя сельскую, деревенскую жизнь. Каждый
француз в душе - истинный " paysan " ("пейзанин").
Давно уехавший из родных мест и живущий в городе француз способен простить все на
свете дородному селянину, который на досуге стреляет белок, откармливает подвешенных в
сетке гусей, чтобы сделать "fois gras" (паштет из гусиной печенки), а собственную печень
истязает грубым сидром. Таким крестьянам можно простить даже баррикады из отживших
свое тракторов, или забрасывание камнями полицейских, или (тем более!) сжигание живьем
английских ягнят.
Даже когда французы нервно курят, сидя за рулем своих "пежо" и "рено", застрявших в
пробке, вызванной подобными акциями протеста, в глубине души они исполнены глубокого
сочувствия к этим правонарушителям и ощущают с ними истинное духовное родство.
Взяв старт с простой деревенской площади, французы достигли невероятных высот
интеллектуального развития. Если постиндустриальные общества Великобритании,
Германии, Японии и США были поглощены одним нездоровым занятием: деланием денег, то
французы не только стояли у колыбели европейской культуры, но и приумножили ее плоды,
ибо, по их глубокому убеждению, европейская культура - единственная культура в мире,
которой действительно стоит обладать!
58 миллионов философов
Для француза очень важно слыть " serieux ", человеком серьезным. Серьезные научные
дискуссии, напркмер, разгораются во Франции повсюду и по любому поводу - обсуждаются
произведения литературы, демократические свободы, неприкосновенность частной жизни и
т.д.
Вообще, каждую из граней современной действительности, даже самую мельчайшую,
французы изучают как бы под неким философским микроскопом. В 1992 г. перед
референдумом всем гражданам страны был разослан текст Маастрихтского соглашения. И,
разумеется, каждый француз этот текст прочитал!
В связи с тем, что жители Франции поголовно увлечены различными философскими
веяниями и концепциями, ими куда сложнее управлять, чем, скажем, немцами, которые по
натуре своей склонны подчиняться государственной власти, или англичанами, которые, хоть
и будут ворчать, но все же поступят, как им было ведено.
Во всех странах Запада существует проблема безработицы. Для американцев, испанцев,
голландцев, датчан, итальянцев, англичан, немцев и бельгийцев эта проблема вполне
конкретна: нехватка рабочих мест. А вот для французов это, прежде всего, вопрос
"цивилизованности государства".
Стоит обронить словечко, и от Нанта до Нанси, от Канн до Кале подающие надежды
философы, сидя за своими персональными компьютерами, примутся формулировать новые
теории и концепции. А по всей Франции еще 58 миллионов философов замрут в
нетерпеливом ожидании.
СИСТЕМА ЦЕННОСТЕЙ
Несмотря на озаренное революциями и мятежами прошлое, французам удалось создать
вполне устойчивую, даже, пожалуй, неколебимую систему жизненных ценностей. Они,
например, всегда с огромным уважением относились к развитому интеллекту, к высокой
квалификации, а также к деятельности некоторых академических институтов.
Ибо, хотя во Франции и существуют еще пережитки старой классовой системы
(немногочисленные аристократы, чьи предки не были обезглавлены Мадам Гильотиной),
основа французской государственной системы - это прежде всего меритократия.
В США считается, что любой человек может достичь всего на свете, если
по-настоящему этого захочет. В Великобритании установка несколько иная: любой может
достичь всего на свете, если докажет, что он на это способен. Во Франции же уверены:
любой может достичь всего на свете, если получил соответствующую квалификацию, ну а
если он ее получил, то ему попросту обязаны предоставить возможность достичь всего, чего
он хочет, сразу же, как он докажет, что шел к своей цели правильным путем, соблюдая
общепринятые нормы и условности.
Перед умом французы поистине преклоняются. Наибольшее уважение и любовь у них
всегда вызывали продукты интеллектуальной деятельности, то есть одновременно Ума и
Чувств. Они способны поклоняться как идеям, так и тем, кто эти идеи создает. Именно
поэтому французские политики различного масштаба получают возможность выступать с
любыми самыми дерзкими, фантастическими, дорогостоящими и, в общем-то, нелепыми
прожектами, которые просто обречены на всеобщее одобрение (даже если ясно, что
впоследствии они могут закончиться страшным провалом) именно потому, что изначально
были столь дерзкими, фантастичными и т.д.
В 80-е годы, например, французы начали лихорадочно искать нефть под Парижем.
Остается лишь восхищаться их способностью питать столь дикие, пугающе несбыточные
надежды.
У них хватает смелости бесконечно экспериментировать, терпеть неудачи и снова
ставить эксперименты - поистине это народ, не обремененный собственным прошлым, а
всегда готовый использовать настоящее как трамплин для прыжка в будущее и упивающийся
этой своей способностью!
Страстная любовь к собственным корням
Население Франции и Англии примерно одинаково, но площадь Франции превосходит
площадь Англии более чем в два раза. Именно поэтому каждый, кто приезжает во Францию,
прежде всего испытывает ощущение простора. Места здесь, казалось бы, хватит на всех.
Однако французам отнюдь так не кажется. С их точки зрения, во Франции просто негде
повернуться. И не только потому, что они недолюбливают (хоть и скрывают эту неприязнь)
иммигрантов, которые селятся во французских домах и особняках и лишают коренных
жителей рабочих мест, но и потому, что французам свойственно
болезненно-собственническое отношение к каждой канаве, куче навоза и кусту крапивы на
родной земле.
Земля - точнее, владение ею, - может послужить тем самым яблоком раздора, из-за
которого рушатся тесные родственные и семейные узы, распадаются благополучные крепкие
браки. "Жан де Флоретт" и "Манон ручьев" были отнюдь не выдумкой Марселя Паньоля. В
первом фильме герой, которого играл Жерар Депардье, застрелился, во втором - повесился.
И все из-за земли! Но каждому французу близки и понятны переживания обоих киногероев.
Единственным долговременным и действительно ценным достижением Французской
революции французы считают то, что она дала народу землю, которую не отнимет ни один
родственник-интриган, явившийся вдруг невесть откуда.
Исключением из правил в подобном трепетном отношении к земле составляет,
разумеется, продажа ненужных участков "этим предателям", англичанам, готовым, как
последние идиоты, купить любой дряхлый амбар или полусгнивший свинарник где угодно -
от Роскофа до Рокамадура. Одно дело ссориться из-за одного-двух камней с кровными
родственниками, но совсем другое - ободрать как липку совершенно незнакомого человека,
да к тому же иностранца!
Вполне возможно, места во Франции действительно хватает всем - чисто теоретически.
Но на практике его никогда не бывает и не будет достаточно, даже если население страны
уменьшится в два, а то и в четыре раза. Без зазрения совести французский фермер или
крестьянин готов убить брата, дядю, тетю или племянника за клочок земли и пустит в ход
любые длительные уговоры и лесть, чтобы добиться у родной бабушки дарственной на
земельные владения; потом старушке придется, правда, коротать оставшиеся дни где-нибудь
в жалком флигельке, если внучку вдруг взбредет в голову разбить дополнительную грядку и
посадить бобы.
Буржуазия как класс
Быть буржуа - это не конкретный общественный статус, не принадлежность к
определенному классу, а, скорее, образ жизни. Причем этот образ жизни, как ни странно,
вызывает у французов одновременно и восхищение, и отвращение. Буржуазия привлекает их
уверенностью в себе, отсутствием вульгарности, своей надежностью и долговечностью.
Однако французам отвратительны предсказуемость буржуазии, отсутствие
любознательности, излишняя респектабельность. Это тяжелый внутренний конфликт, и
разрешить его французам пока что не удалось.
С первого взгляда кажется, что во французском буржуазном обществе царит истинное
равенство - попробуйте, например, представить себе, чтобы в Англии посетитель ресторана
говорил официанту "сэр". И все же незаметное глазу прежнее деление на классы в общем-то
соблюдается. Среди выходцев из рабочего класса крайне мало юристов, университетских
профессоров, врачей или бухгалтеров высокой квалификации. Сыну обыкновенного шофера
по-прежнему чрезвычайно трудно стать архитектором, а уж дочери шофера - и подавно.
Сама буржуазия тоже делится на несколько весьма различающихся между собой
подклассов:
Крупная (grande) буржуазия - это выходцы из таких всем известных семей, которые в
некоторых других странах называют "хорошими". Типичный пример - де Голль. Подобные
"хорошие семьи" играли важную роль в великом прошлом Франции.
Средняя (bonne) буржуазия или просто буржуазия - это отпрыски новой породы
французов, которым, скорее, предначертано сыграть главную роль в великом будущем
страны.
Мелкая (petite) буржуазия вызывает у французов наибольшее презрение: ее
представители не сыграли сколько-нибудь существенной роли в великом прошлом Франции
и вряд ли получат приличную роль в ее великом будущем. К тому же ряды мелкой
буржуазии постоянно пополняются за счет рабочих, пусть даже и великих тружеников.
Ну что ж, в столь двусмысленной ситуации французы ведут себя как всегда наилучшим
образом: они просто не обращают на эту ситуацию никакого внимания - не то чтобы ожидая,
что она сама собой рассосется, но надеясь все же, что особого значения в будущем она иметь
не будет.
Французская аристократия - точнее то, что от нее осталось, - давно уже сброшена со
счетов. Но совсем она не исчезла. Аристократы по-прежнему устраивают вечера и коктейли,
банкеты и балы, демонстрируя как собственную щедрость, так и узость своего круга, однако
на это тоже никто не обращает особого внимания. В старинных дворянских поместьях
устраивают даже загонную охоту на лис, но французы не дают себе труда запретить
подобные развлечения. Лучше просто не обращать на что то внимания, чем этому
противоборствовать.
Довольно трудно бывает отличить одного буржуа от другого: представители крупной
буржуазии всегда безупречно одеты и никогда не разговаривают с теми, кто не принадлежит
к их кругу: представители средней буржуазии тоже всегда безупречно одеты, но
разговаривают абсолютно со всеми; безупречно одеты и представители мелкой буржуазии,
однако эти разговаривают исключительно для того, чтобы на что-нибудь пожаловаться.
Лучше вообще не называть никого из французов словом " буржуа".
Представители крупной буржуазии и без вас прекрасно знают, к какому классу
принадлежат, и будут недовольны, ибо вы утверждаете и без того очевидное. А
представители средней буржуазии непременно будут обеспокоены тем, что их могут
перепутать с представителями мелкой буржуазии и тем самым оскорбить их честь и
достоинство. Наш вам совет: старайтесь по возможности избегать данного понятия в
разговоре с французами.
Снобизм
Французы - великие снобы. Их снобизм проявляется, например, в том, какие породы
собак они предпочитают; в Великобритании эти породы давно уж из моды вышли, а
французы упорно продолжают держать именно таких собак (во Франции по-прежнему
считаются "шикарными" коккер-спаниели и скотчи). Снобизм французов чувствуется также
в одежде, которую они носят, в выборе района, где они намерены жить, или школы, в
которой будут учиться их дети.
Французы довольно редко отдают своих детей в частные школы-интернаты, но
престижных лицеев во Франции немало. Оттуда прямой путь в коридоры власти. Ребенок,
который учится в "правильно выбранном" парижском лицее, может затем поступить в такие
привилегированные высшие учебные заведения, как Национальная Административная
Школа (Ecole nationale Administrative) или Политехническая Школа (Ecole Polytechnique),
тем самым обеспечив себе попадание в высшие правительственные круги (Grand Corps d'
Etat) - уже само по себе сочетание слов "высший" (grand) и "правительственный" (d' Etat)
показалось бы немыслимым ненавидящим всякую государственную и правительственную
власть англичанам.
В названных выше институтах учились все французские президенты. А некоторые
французы, например Жискар д'Эстен, окончили их все подряд и принадлежат, таким
образом, к весьма могущественной и немногочисленной группе "старых однокашников".
Снобизм французов проявляется и в том, где они покупают вещи и продукты, где едят
и играют в теннис, где берут уроки танцев, где проводят отпуск и какую посещают церковь
(из тех 10 процентов населения, которые вообще ходят к мессе).
Французский снобизм воспринимается чуть легче снобизма других наций
исключительно благодаря тому, что в основе его лежит скорее хороший вкус, а не дедовские
принципы того, что "правильно", а что "неправильно".
Стиль
Французы - люди чувственные; любви они отдают весь пыл своей души, а музыку
пишут такую, что ею нельзя не восхищаться, ибо она - как восход солнца над морем.
Но кто, кроме французов, согласится потратить целых семь с половиной минут на то,
чтобы положить в коробочку крошечное " tarte aux cerises " (пирожное с вишнями),
перевязать коробочку лентой и вручить ее покупателю с таким видом, словно это
долгожданный первенец, отлично зная при этом, что сия благословенная вещь будет
мгновенно съедена, стоит покупателю ступить за порог кондитерской?
Да, мода здесь диктует все, и еда не является исключением из этого правила.
Современная кухня - поистине апофеоз французского кулинарного искусства: крошечные
кусочки пищи, разложенные на редкость красиво (при этом еда радует скорее глаз, чем
желудок) - вот истинное торжество стиля над материальным содержанием.
Феминизм и женственность
У француженок по-прежнему такой вид, словно мужчины непременно должны
распахивать перед ними двери, подносить им чемоданы и уступать место в транспорте.
Словом, этим элегантным особам мужчины необходимы примерно с той же точки зрения, с
какой идеальной огранки самоцвету требуется соответствующая оправа. И француженки
по-прежнему с удовольствием воспринимают такие комплименты, от которых пришли бы в
совершеннейшую ярость их английские или американские сестры.
Как и повсюду, женщины во Франции требуют такой же, как у мужчин, зарплаты,
возможности занимать высокооплачиваемые должности наравне с мужчинами и равных с
мужчинами возможностей в плане образования и профессионального роста - это логично,
разумно и вполне приемлемо. Но при этом у француженок нет ни малейшего желания
отказываться от той власти, которой они всегда столь искусно владели и пользовались
независимо от того, кто они - хорошие жены или замечательные любовницы.
Француженкам всегда хотелось и хочется, чтобы мужчины им поклонялись и пытались
их соблазнить. Мысль о ненависти к мужчинам вообще или о том, чтобы существовать
совсем без мужчин, представляется подавляющему большинству француженок просто
нелепой. Какой смысл щеголять в модном платье или демонстрировать особую женскую
проницательность, если рядом нет восхищенных мужских глаз? В чем радость и frisson
(трепет) жизни, если нет мужчин, чтобы сыграть в этом вечном спектакле соответствующую
роль?
Подобные взгляды разделяет и абсолютное большинство французов, которых способна
привести в восторг не только красота женского тела, но и красота женского ума. Мадам де
Помпадур и мадам де Ментенон не были, возможно, в молодые годы такими уж
красотками, но править страной умели куда лучше своих царственных любовников.
Идеальное сочетание, с точки зрения франка, это mens sexy in corpore sexy, что можно
примерно перевести как "в сексапильном теле сексуальный дух".
Богатство и успех
Франкские "денежные мешки" не задирают нос, в отличие от своих английских,
итальянских, немецких или американских коллег, а носят темные костюмы, ездят в темных
автомашинах, живут в темноватых домах, пьют темно-красное вино и встречаются по
темным углам.
А в тех редких случаях, когда все-таки выползают из тьмы на свет божий, они не
бросаются сломя голову в дешевые магазины "Чемпион" или "Интермарше" и не ездят в
общественном транспорте. И только они (да еще крестьяне), в отличие от остальных
французов, никогда не проводят свой отпуск в кемпинге - для этого у них есть просторные
мрачноватые виллы в предельно уединенных местах, где царят полный покой и благолепие.
Пусть другие хвастают своими богатствами, вульгарно обвешиваясь драгоценностями,
покупая скоростные автомобили и толстенные сигары. По-настоящему богатые французы
никогда ничего подобного себе не позволят, предпочитая спокойную жизнь в элегантном
особняке, где-нибудь в тихом квартале, среди высоких, увитых плющом или диким
виноградом стен и под защитой chiens mechants (злых собак). (Следует отметить, что
французы всегда честно называют действительно злых собак "злыми", тогда как в других
странах этих чудовищных тварей принято называть, например, "сторожевыми собаками".
Нет, французы всегда готовы открыто признать, что тот или иной пес оказался "злобным",
"опасным" или "свирепым".)
Перечисленные выше и довольно скромные признаки богатства - всего лишь
отдаленное эхо того показного хвастовства, каким славились аристократы прежних дней.
Нет больше ни роскошных замков, ни прекрасных парков, ни сверкающих великолепием
балов, ни ежегодных порок кнутом, которым подвергали крестьян в порядке
профилактики... Поскольку в общественных местах аристократов встретить практически
невозможно, они стараются изловчиться и проявить свое превосходство над остальными в
таких, например, случаях, когда - исключительно редко - им удается столкнуться с
представителями буржуазии или с большевиками. О нет, они не станут морщить нос при
виде тех, кто не в состоянии позволить себе все самое лучшее; они просто притворятся, что
абсолютно этих людей не понимают.
Попробуйте вступить в разговор с двумя-тремя французами или француженками из
разряда очень богатых (это трудно, но все же возможно - например, в дождливый день на
улице Риволи, когда никак не удается поймать такси), и вы увидите, что уже через несколько
секунд эти люди посмотрят друг на друга с таким видом, словно хотят сказать:
"Нет, я просто не в силах уразуметь, о чем они говорят? А вы этих людей понимаете?".
После таких взглядов чувствуешь себя полным ничтожеством!
Французские автомобили
От подержанного французского автомобиля проку никакого. Именно поэтому
магазина, где бы торговали подержанными автомобилями, не найдешь ни в Реймсе, ни в
Лионе, ни в Марселе.
Когда французы покупают новую машину, то это на всю жизнь, что для самой машины
означает примерно три года, а для водителя - особенно если их у одной машины несколько -
и того меньше. Французы всегда предпочитали маленькие, достаточно скромные с виду
автомобили - отчасти потому, что такие машины ведут себя исключительно мужественно, а
преодоление подъемов и спусков на шоссе составляет существенную часть победы в борьбе
с жизненными бедами и неурядицами, а также и по той причине, что за маленькие машины
приходится платить меньший налог (он во Франции зависит от того, сколько лошадиных сил
в моторе вашего автомобиля). Между прочим, именно поэтому роскошные лимузины во
Франции встречаются крайне редко.
Однако любимцем всех франков остается автомобиль 2CV (или " deux chevaux ", как
его прозвали, то есть "две лошадки"), который, к сожалению, больше уже не выпускают.
Честно говоря, он гораздо лучше смотрелся бы в качестве приза на верхушке ярмарочного
столба. Однако же следует признать, что машина эта весьма экономична, удивительно
удобна в управлении (за исключением тех случаев, когда тормозишь или поворачиваешь за
угол), ее очень легко починить и, в общем, именно её (отметьте!) французы называют "самой
интеллигентной машиной в мире".
Тех, кто пытается подражать французам, такая вот фразочка способна озадачить на всю
оставшуюся жизнь, но во Франции она звучит совершенно естественно, ибо французы ищут
Интеллигентность во всем, что способно двигаться.
ПОВЕДЕНИЕ
Французы - люди очень правильные, обладающие несколько застывшими образом
мышления и строгими нормами поведения. Со времен Наполеона они обожают вводить
разнообразные неписаные правила - причем чем жестче, тем лучше - в этикет, моду, этику,
дипломатию, искусство, литературу и юриспруденцию.
Они свято верят в то, что называют le droit (право, закон), полагая, что все основное в
жизни должно делаться по правилам, в нужное время и в нужном месте.
Зато они терпеть не могут всяких мелких "придирок" и чаще всего просто не обращают
на них внимания - сюда относятся, например, требования парковаться и курить в
определенных местах, соблюдать, сидя за рулем, правила дорожного движения, не швырять
мусор и не мочиться где попало.
Для француза между основными государственными законами и нормами поведения (с
педантичным соблюдением всяких неписаных требований и формальностей) целая пропасть
различий. Первые следует полностью игнорировать, последние - строго соблюдать.
В качестве примера приведем формулу, которой французы обычно заканчивают свои
письма. Если англичане и американцы быстренько нацарапают в конце письма "с
наилучшими пожеланиями", "всего наилучшего", "скоро напишу еще" или (при совсем уж
формальных отношениях) "искренне ваш" и останутся очень собой довольны, то французы
буквально настаивают на следующем: " Nous vous prions d' agreer, Monsieur, I' assurance de
nos sentiments respecteux " ("Примите уверения, месье, в совершеннейшем к Вам почтении")
или (максимально вольное): N' oublie pas de nous donner de tes nouvelles de temps en temps, s' il
te plait" ("Пожалуйста, сообщай о себе время от времени...")
Родной язык для французов - воплощение национального достоинства, а потому они,
как бы в целях самозащиты, формализуют его самым невероятным образом. Во французских
словарях обычно есть даже специальный набор фраз, которыми желательно пользоваться как
"средством аргументации".
Быть стилизованными для французов не менее важно, чем обладать стилем.
Семья
Французы очень привязаны к своим семьям - родная кровь для них определенно не
минеральная водица. Они чрезвычайно гордятся своими детьми - отчасти потому, что уже
многие годы во Франции постоянно наблюдается прогрессирующее снижение рождаемости.
Разумеется, свое поражение во Второй мировой войне французы связывают в значительной
степени с тем простым фактом, что немцы "быстрее размножались" в первые два
десятилетия двадцатого века. Во Франции и в наши дни различными способами поощряется
желание иметь в семье как можно больше детей.
Старших членов семьи французы уважают, младших -любят. Семьи родственников -
дедушки и бабушки, тети и дяди, внуки и племянники - зачастую живут по соседству друг с
другом. В составлении общесемейных планов участвуют представители всех поколений,
вместе решая, как лучше провести совместный отпуск, как найти выход из той или иной
проблемы. Все члены большой семьи участвуют также в торжественных обедах и прочих
трапезах.
Детей с малых лет всячески поощряют, если они открыто делятся своими мыслями, и
годам к семи-восьми это отличные собеседники. Для француза одна из основных радостей
жизни - совместная семейная трапеза, превращающаяся в настоящее действо; в таком
празднике участвуют все члены семьи - три или четыре поколения, - которые с
удовольствием веселятся где-нибудь в ресторане или устраивают вечеринку у кого-то дома.
И нет более сурового наказания, чем запрет на участие в подобном празднестве.
В одной французской семье сына, слегка нарушившего правила семейного этикета,
наказали так: с накрытого к обеду стола демонстративно убрали его прибор; при этом
провинившийся пугающе напоминал беднягу Дрейфуса, когда того вели по плацу в
мундире с оторванными пуговицами и со сломанной пополам шпагой, однако не жаловался и
поступил, как ему было ведено, то есть отобедал в полном одиночестве на кухне.
Дети
Английские дети похожи на чертенят и ведут себя черт знает как. Итальянские дети
похожи на падших ангелов, но ведут себя, как падшие дьяволы. Французские дети с виду -
чистые ангелы, но ведут себя как сущие чертенята.
Последите за группой ухоженных и разряженных в пух и прах французских малышей,
которые играют на пляже или в парке - стоит взрослым хоть на миг отвернуться, и
прелестные детишки тут же начнут швыряться землей или песком, стараясь попасть в глаза
или в уши, колотить друг друга по спине детскими лопатками или пинать ботинками под
коленки, но все это молча - будут слышны лишь глухие удары да стук камней, брошенных
кем-то из ангелочков.
Дело в том, что как только французских детей спускают с поводка, среди них тут же
воцаряется анархия. Во время общепринятых, строго организованных, официальных
буржуазных мероприятий дети ходят за ручку со старшими (мамой, папой, бабушкой, няней)
- на детских праздниках, на семейных торжественных обедах, в гостях. На улице колонна из
трех-четырех десятков маленьких французов, идущих парами, выглядит совершенно
очаровательно и вполне заурядно.
Когда их знакомят с кем-то из взрослых, маленькие французы торжественно
протягивают руку для рукопожатия или с неподражаемой скромностью подставляют щечку
для поцелуя, не проявляя при этом ни малейших признаков смущения.
Ради своих детей французы не останавливаются ни перед какими жертвами. Особенно
во время каникул. Во Франции на любом пляже есть школа плавания, которой руководят
тощие пожилые инструкторы, бывшие чемпионы (а французские пловцы еще более худы,
чем французские велосипедисты). Тренировки ведутся со знанием дела, спрос с учащихся
суровый, но в море детям купаться разрешают крайне редко.
Рядом с бассейном - специальная детская спортплощадка, где маленькие "уточки" и
"дельфинчики" учатся взбираться по канату, делать кувырок с разбегу и проползать сквозь
длиннющую трубу. Учат их этому бронзовотелые подростки, относящиеся к своим
обязанностям чрезвычайно ответственно.
Таким образом, французские дети вырастают с твердым пониманием того, что они-то и
есть самое важное в жизни. Подтверждение этому выводу они находят на каждом шагу: за
ними тщательнейшим образом ухаживают, им охотно позволяют участвовать в разговорах
взрослых, а дяди и тети, бабушки и дедушки, как и все прочие престарелые родственники,
всегда готовы излить на них водопад своего обожания.
И, надо сказать, подобное поклонение детям нравится.
Пожилые члены семьи
Во Франции по-прежнему господствуют традиционные устои, принятые в большой
сельской семье, где все ее члены всегда стараются держаться вместе. Мысль о том, чтобы
отдать бабушку в дом престарелых, представляется французам настоящим кощунством и тут
же с негодованием ими отвергается. Они считают совершенно естественным
собственноручно заботиться о своих престарелых родственниках. Да и потом так гораздо
дешевле. И всегда есть кому посидеть с детьми.
Животные
В мечтах сельские жители Франции видят себя великими охотниками, грубыми и
примитивными, а потому им, в общем-то, невдомек, с чего это людям нравится держать у
себя дома всяких никчемных зверюшек.
С точки зрения французов, может быть всего две причины для наличия в хозяйстве
животных: их можно убивать, употребляя мясо в пищу, или же использовать для различных
служб (как, например, используют пастушьих или сторожевых собак).
Даже в городах французы предпочитают держать исключительно полезных или
"престижных" собак - таковыми считаются немецкая овчарка (отличный сторож) и пудель
(отличный элемент интерьера, способный подчеркнуть тонкий вкус хозяина). Однако и
французы постепенно входят во вкус и довольно часто теперь содержат животных в доме
"просто так". Во Франции примерно 10 миллионов собак, и, надо признаться, многие из них
буквально едят со своими хозяевами за одним столом; поистине пугающим представляется
также тот факт, что невероятное количество псов пользуются правом ездить рядом с
хозяином на мотоцикле.
В то же время французы практически начисто лишены в отношении животных той
тошнотворной сентиментальности, какой отличаются англичане. Французам никогда бы и в
голову не пришло завести такое учреждение, как "Баттерсийский дом собак", да и с какой
стати брать в дом собаку, которую кто-то уже бросил и, наверное, не без причины?
Домашние псы, случайно забежавшие на чужую территорию, рискуют получить
исподтишка отраву. Французы не испытывают никакой жалости к бездомным собакам. Они
их уничтожают.
Вождение автомобиля
В наибольшей степени эгоцентризм французов проявляется, когда они за рулем. В эти
мгновения ими поистине правит анархия. Вот тут-то и можно видеть, что такое настоящий
французский характер. Правила дорожного движения воспринимаются французами как
интересные предложения, которые можно было бы рассмотреть, если бы не было чего-то
куда более важного.
Обычно француз (или француженка), будучи, разумеется, патриотом, садится за руль
"пежо", "ситроена" или "рено", заводит двигатель, включает скорость и едет себе по Европе,
как по собственной вотчине.
Французы - не просто плохие водители; это водители безумно опасные. Каждый
перекресток на сколько-нибудь крупном шоссе у них напоминает битком набитую
танцевальную площадку, где машины беспорядочно вальсируют, сталкиваясь друг с другом,
толкаясь бамперами и стараясь во что бы то ни стало расчистить себе путь, проявляя при
этом полнейшее презрение к присутствию других машин.
Во Франции попытка перейти улицу по пешеходной дорожке - один из самых
волнующих моментов жизни. Идущие слишком медленно (по причине, например, возраста
или увечья) должны смириться с тем, что остаток жизни им придется провести
исключительно на своей стороне улицы, никогда не переходя на другую.
Чуть ли не первым законом, введенным немецкой армией для жителей Парижа в 1940
г., был закон, обязывавший французов переходить улицы и дороги исключительно в
указанных для перехода местах. С этого момента Третий рейх был обречен.
Французы, подобно немцам, считают самыми плохими шоферами в мире англичан,
хотя ежегодный кровавый урожай на французских шоссе свидетельствует, казалось бы, о
чем-то ином. Французские водители способны вести машину, глядя по сторонам,
повернувшись назад или любуясь небесами (если есть люк в крыше), и при этом каждый
проявляет собственную неповторимую индивидуальность, стремясь навстречу неотвратимой
погибели.
Если дорога становится хуже, француз лишь пожмет плечами и закурит "Галуаз". У
французского шофера такая вера в тормоза собственного автомобиля, перед которой меркнет
и кажется смешной вера Жанны д'Арк в Господа Бога. Да и вообще французы воспринимают
каждый feu rouge (красный свет), каждый carrefour (перекресток) и каждый rond - point
(разворот) как личное оскорбление и попрание свободы.
" Prudance " ("Соблюдайте осторожность!") гласят дорожные знаки на обочинах
шоссе, но для французских водителей тема осторожности даже не подлежит обсуждению.
Нормы жизни
В душе французы традиционалисты. И весьма неодобрительно относятся к нарушению
общепринятых норм поведения несмотря на то, что всем сердцем любят разнообразные
революции, любят разрушать старое и строить новое,
начиная, как дети, с некоей черты на земле, отмечающей старт (вопрос о том, где и как
провести эту черту, представляет собой особую тему для бесконечных споров и дискуссий).
Все должно делаться сотте il faut (как следует) - это выражение годится для оценки
как заключенного брака, так и выпитого вина, как вкуса специально откормленной и
нафаршированной утки, так и правильно написанного адреса на конверте или вежливого
обращения к учителю. В мире существует установленный порядок вещей, и установили его
безусловно французы!
Их желание во всем этот порядок поддерживать лучше всего прослеживается во время
летнего отпуска. Если англичане, испанцы, итальянцы и даже немцы расслабляются вовсю,
позволяя себе ходить небритыми, обедая когда придется, одеваясь как попало и с
рассеянным видом натыкаясь на прохожих, то французы и в отпуске ведут себя так, словно
по-прежнему пребывают под микроскопом повседневных деловых отношений.
Французы - и мужчины, и женщины - тратят на свой утренний туалет не менее двух
часов. Понаблюдайте за кем-нибудь из них летом в кемпинге и сами увидите, сколько
времени требуется французу, чтобы умыться, побриться, расчесать усы и принять душ.
Когда он наконец приводит себя в порядок, пора уже переходить к аперитиву перед обедом.
Французские жены готовят своим мужьям обед из трех блюд и подают его даже в
самую палящую жару на изящном столике, накрытом льняной скатертью, идеально
сервированном, с непременно начищенными столовыми приборами. Белое вино охлаждается
в ведерке со льдом, даже если рядом практически нет тени; красное вино доведено до
"комнатной температуры" в палатке. Все в полном порядке - хлеб, сыр, соус.
Месье жадно поглощает пищу. Мадам стоит у него за спиной, чуть в стороне, и
радостно кивает. А потом, как только обед будет окончен, непременно перемоет посуду и все
аккуратно приберет, и только после этого супруги начнут строить какие-то планы
дальнейшего времяпрепровождения. А между тем остальные обитатели кемпинга,
иностран-цы, едят на ходу или сидя на земле, неэстетично роняя крошки изо рта и из
карманов.
Религия
Несмотря на традиционную приверженность католичеству, французы всегда вели себя
по отношению к религии независимо, имея особый взгляд на данную проблему. Так, в
течение практически целого века у Франции был в Авиньоне собственный папа, серьезно
соперничавший с другим папой, находившимся в Риме.
Католицизм всегда устраивал французов, поскольку в нем делается упор на грех и его
оправдание, а не на вину и позор. Представление о том, что можно запросто грешить сколько
угодно, если готов впоследствии от своих грехов отречься, наилучшим образом
соответствует непреоборимому желанию французов всегда и во всем отыскать обходные
пути.
Французские соборы подавляют своей тяжеловесной мрачностью, в них пахнет анисом
и карболкой, а службу отправляют святые отцы, в значительной степени утратившие былой
авторитет и куда больше озабоченные крахом идей социализма, чем упадком католицизма.
Но вот в чем французы действительно весьма хитроумным способом преуспели: они
умудрились избавиться от множества обязанностей и обременительных забот, налагаемых
религией, но при этом сохранили все религиозные праздники!
Именно поэтому в день Успения Богородицы на французских улицах можно увидеть
так много иностранцев, с мрачным видом слоняющихся без гроша в кармане, ибо по случаю
праздника в городах Франции не работает ни один банк.
Вот вам еще один пример способности французов взять от жизни все самое лучшее, а
об остальном просто забыть, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести и
совершенно не думая о возможных последствиях своего поведения.
МАНЕРЫ И ЭТИКЕТ
Французы, особенно парижане, могут быть феноменально грубы - если захотят. И
здесь нет ничего от нечаянной грубости представителей других национальностей. Если
французы ведут себя грубо, значит, они считают, что в данном случае это необходимо.
В частности, французы с особым удовольствием грубят совершенно незнакомым им
людям. Если вы нечаянно наберете не тот номер телефона, то будьте уверены: на вас выльют
целый ушат гневных оскорблений. Также частенько случается обмен оскорблениями и среди
друзей, но без особого, впрочем, ущерба для их отношений. В Англии, например, если вы
кого-то оскорбите, то это обида на всю жизнь. А вот французы могут нанести друг другу
чудовищные оскорбления и на следующий день вести себя так, будто ничего не произошло.
Этикет
Французы чрезвычайно общительны, но собственную частную жизнь ценят и всячески
оберегают. Они ревниво блюдут свои права на священные мгновенья раздумий, на
ежевечерние семейные дискуссии, на возможность посидеть в одиночестве за столиком кафе,
уставившись в стакан любимого перно и не думая о том, что жизнь катится мимо.
Они строго соблюдают необходимые правила этикета и следят, чтобы определенные
вещи ни в коем случае не делались прилюдно. Здесь не принято, чтобы мужчины
причесывались на улице, а женщины поправляли макияж. Какой бы жаркий ни стоял день,
француз, идя по улице, никогда не снимет пиджак и не распустит узел галстука; одежда его
всегда будет в полном порядке.
Однажды французский парламент довольно долго всерьез обсуждал вопрос о том,
стоит ли мужчине, голова которого возвышается над стенками уличного писсуара,
приподнимать шляпу и здороваться со знакомой женщиной, если она в этот момент
проходит мимо.
Во французских автобусах и метро есть специальные места для инвалидов войны и
беременных женщин. И если какой-нибудь наглец со жвачкой во рту плюхнется на такое
место, его быстренько попросит встать тот, для кого оно предназначено, пользуясь при этом
явной моральной поддержкой всех остальных пассажиров.
Французы уважают жизненное пространство других, уважая, прежде всего, свое
собственное жизненное пространство и тщательно определив, какие именно функции
отправляются ими в этих конкретных пределах, - они поступают так отнюдь не потому, что
кто-то наблюдает за ними, однако уверены, что любому может захотеться за ними
понаблюдать. Так что если, например, англичанин за рулем, попав в пробку, от скуки
принимается ковырять в носу, то француз в такой ситуации тут же начинает
прихорашиваться, поглядывая на себя в автомобильное зеркальце: тщательно поправляет
узел галстука, причесывается, приглаживает взъерошенные брови или усы. Подобные
различия в поведении - тоже вопрос стиля.
Единственным исключением является священный для французских мужчин процесс
Опорожнения Мочевого Пузыря. Французы позволяют себе мочиться где угодно - на
обочине дороги (как отвернувшись от встречного транспорта, так и лицом к нему), в реки,
озера и каналы, подойдя к любому дереву, кусту или фонарному столбу, у задней стены
магазина, гаража или вокзала. Они осуществляют этот процесс, когда курят, разговаривают,
удят рыбу, работают в саду, ремонтируют карбюратор своего автомобиля, замешивают бетон
или вываживают лошадь после прогулки верхом.
Один человек приехал отдыхать во Францию. И вот однажды, поздним вечером, ближе
к полуночи, прекрасно пообедав в местном ресторанчике и выпив немало доброго вина, он
почувствовал, что жизнь бесконечно прекрасна. Море было объято тишиной и покоем, в
небесах сияла полная луна, и нашему герою показалось, что он почти в раю - насколько это
вообще возможно, разумеется, на нашем свете. И тут из темноты вдруг выныривают трое
французов и у него перед носом начинают... мочиться прямо в море!
Очарование прелестной ночи развеялось как дым. Но больше всего этого человека
потрясло то, сколь сердечно все трое пожелали ему " Bonne nuit " ("Доброй ночи!") и
удалились прочь, застегивая молнии на брюках.
Приветствия
Иностранцы зачастую не в силах бывают правильно понять и оценить привычку
французов строго исполнять необходимый ритуал приветствования друг друга, обмениваясь
рукопожатиями буквально со всеми (с членами семьи, с детьми, с незнакомцами) - дома, по
пути на работу, придя на работу, уходя с работы домой, на пути домой с работы и т.д. В
конторе, где трудится человек десять-двенадцать, первые полчаса вообще никто не работает
- те, кто со вчерашнего дня еще не виделись, радостно напоминают друг другу, кто они
такие.
Однако весьма важно помнить также, с кем ты в течение дня уже успел обменяться
рукопожатиями. Французы считают проявлением крайней невоспитанности пожать кому-то
руку дважды за день, словно в первый раз ты этого человека попросту не заметил.
Здесь по-прежнему принято говорить "бонжур " (добрый день) и "оревуар" (до
свидания), обращаясь ко всем присутствующим, когда входишь в магазин или кафе и
выходишь оттуда. И вовсе это не значит, что французы чересчур вежливы. Просто они,
признавая, что существуют и другие люди, изыскивают тем самым возможность обойтись
без излишней грубости.
В одних магазинах хозяину полагается говорить: " Bonjour, monsieur" (Добрый день,
месье), в других - следует сказать: " Bonjour, monsieur. Ca va?" (Добрый день, месье. У вас
все хорошо?"); есть и такие, где необходим более тонкий подход: " Bonjour, monsieur. Ca va
?... " (Добрый день, месье. Ну, и как ваши дела?...) И подобных вариантов великое
множество.
Кому-то может показаться, что особой разницы здесь нет, однако для французов едва
уловимые оттенки различных приветствий чрезвычайно важны. Вообще же манеры, с точки
зрения французов, это и есть цивилизация. Они уверены, что без строго установленных
рамок и норм поведения верх над цивилизованностью непременно возьмет дикий примитив.
А вот поцелуи играют в светской жизни французов отнюдь не столь существенную
роль, как это принято считать. Но если вы все-таки целуетесь, то поцелуй должен быть
сделан как следует, в полном соответствии с правилами.
А правила эти таковы: сперва вы слегка касаетесь левой щеки, затем правой и снова
левой - очень формально, очень стилизованно. В Париже иногда разрешаются четыре
поцелуя: левая щека, правая, левая, правая. Горе тому беспечному разнузданному
иностранцу, который сперва коснется правой щеки, тогда как должен коснуться левой! Или
же, не дай бог, позволит себе чересчур инт
