2015-10-14
840СУБЪЕКТ (лат. subjectus - лежащий внизу, находящийся в) - фундаментальныя категория философии. Субъект - носитель субстанциальных свойств и характеристик, определяющих качественные особенности Объекта. Соответственно Объект - то, что находится в зависимости от Субъекта и лишено самостоятельной сущности. Понятия Субъект и Объект не стоит ассоциировать с производными от них категориями "субъективного" и "объективного". В данной связке более самодовлеющую природу имеет "объективное", в то время как объект, напротив, вторичен по сравнению с проецированными на него онтологическими, гносеологическими или праксеологическими характеристиками субъекта.
Понятия субъекта и объекта имели различную интерпретацию в историко-философской традиции.
Ø В античной философии понятие субъекта преимущественно использовалось как одно из обозначений материальной субстанции, субстрата, тогда как объект соотносился с конкретным видимым предметом.
Ø Средневековая схоластика во многом воспроизвела античную трактовку Признав за субъектом онтологические параметры материальных вещей, а за объектом - производные человеческие образы субъекта.
Ø Гносеологизация субъекта осуществляется в философия Нового времени. Декартовское "мыслю, следовательно существую" в качестве наиболее безусловного и достоверного начала бытия провозгласило cogito, рациональное мышление. Именно разум выступает здесь в качестве гаранта внешней действительности, ее сущностных характеристик и объективности. При этом объект задан через представление, в контексте которого субъект наделяется безусловными полномочиями "ставить перед собой" те феномены бытия, которые он считает безусловно истинными и которые могут выступать отправными точками для последующего философского или научного анализа.
Парадоксы онтологического и гносеологического статуса субъекта в новоевропейской философии,, обусловленных пониманием субъекта как конкретного, эмпирического начала.
ü Если человеческий разум субстанциален по отношению к эмпирической действительности, а человек как носитель разума - всего лишь ее отдельный фрагмент, то где же искать критерии его истинности?
ü Если же разум, также как и сам человек, производен от опыта, то каким образом можно объяснить его всеобщий характер и тождество познающей личности (единство субъекта и объекта в самосознании)?
Попытку решения этих вопросов предпринял Кант, введя понятие "трансцендентального Субъекта", воплощающего в себе чистые, внеопытные формы познания и обусловливающие содержание знания отдельных эмпирических субъектов. При этом трансцендентальный Субъект изначально задан как единство апперцепции (самосознание), где тождество субъекта и объекта обусловливает одновременно и его творческие возможности в познании, в общезначимость диктуемых им истин.
Проблему субъекта и объекта по-новому рассматривал Гегель, который показал их культурно-историческую динамику, их процессуальность и взаимозависимость в познавательной деятельности.
Основной лейтмотив неклассической философии связан в акцентировкой творческого статуса субъекта, детерминирующего соответствующие структуры объективной действительности. При этом субъект выступает в качестве носителя сознания, познавательных способностей и творческой деятельности.
В марксизме понятие субъект предполагает прежде всего социально-исторического субъекта практической деятельности, которая опосредует его отношения с объективной реальностью и в которой воплощается искомое тождество С. и О.
Для феноменологической традиции субъект выступает как "чистое сознание" в единстве его рефлексивных и дорефлексивных процессов, интенциональные установки которого вносят индивидуальный смысл в бытие объектов.
Своеобразие субъекта познания в неклассической философии связано с представлением об его детерминированности целым рядом внерациональных и некогнитивных факторов (например, идеологии, языка, бессознательного и т.п.).
Если неклассическая философия некоторым образом абсолютизирует творческие возможности субъекта, то постклассика и постмодерн предпринимают своеобразную попытку теоретической реабилитации объекта. Провозглашая " смерть субъекта ", постструктурализм характеризует его не столько как творца, сколько как комбинатора отдельных объективных элементов, растворяющего себя в контексте их процессов и соединений.
"смерть субъекта" - метафорический термин для обозначения одного тенденции размывания определенности субъект-объектной оппозиции в рамках постмодернистской программы преодоления традиции бинаризма, фиксирующий отказ постмодернистского типа философствования от презумпции субъекта в любых версиях его артикуляции (ино-, поли- и, наконец, бес-субъектность "непознаваемого субъекта" эпохи постмодерна). Оформление презумпции "смерть субъекта" в современной культуре подготовлено эволюцией неклассической философии, во многом деформировавшей традиционно-классическое понимание субъекта как носителя чистой когнитивной рациональности (начиная с философии жизни).
Монолитность субъекта расшатывается в неклассической философии процессуальностью противостояния "Оно" и "Сверх-Я" в классическом фрейдизме, фокусировкой феноменологией внимания на интенциональности сознания, структуралистским переносом центра тяжести с личного субъекта на безличный текст и др.
Термин " смерть субъекта " вошел в философский оборот после работ Фуко "археологического периода" (начиная с работы "Слова и вещи: Археология гуманитарных наук", 1966) и был специфицирован Роланом Бартом как "смерть автора" (одноименная работа, 1968).
Парадигматическая фигура " смерть субъекта " в постмодернистской философии означает прежде всего гибель традиционного (стабильного, однозначно центрированного и линейно детерминированного со стороны общего социального порядка) субъекта дюркгеймовского типа.
Если классическая культура задает образец экстремального объективизма, то максимальный субъективистский акцент падает на традицию художественного модернизма с его пафосом личного начала: от экспрессионистской программы выражения в художественном произведении внутреннего состояния автора - до эстетики так называемого "ультраизма ": "Я сам, Ты сам, Он сам. Так, отринув множественное число, станем читать молитву Ячества. Единственные. Невписанные. Неповторимые. А главное - упорно держащиеся за свое Я, которому нет и не будет равных... Я Сам себе причина. Сам себе критик. Сам себе предел... Я утверждаю высоту и незаменимость Ячества, которое было и будет первой из духовных добродетелей новатора и бунтаря" ("Ультраманифесты" Г.де Торре[1]).
В противоположность этому, в рамках постмодернистской философской парадигмы феномен субъекта артикулируется в качестве проблематичного. Фуко в "Герменевтике субъекта" формулирует два основополагающих вопроса соответствующего проблемного поля постмодернистской философии:
Ø "вопрос об истинности субъекта" и
Ø "вопрос о структуре истинности субъекта", подвергая проблематизации и самый тот способ, посредством которого данные вопросы "встали на повестку дня".
По оценке французского социолога Алена Тур е на [2], если модернизм провозглашал идею ценности "Я", то постмодернизм - идею его расщепления. Согласно позиции постмодернистской философии, сам феномен Я оценивается как культурно артикулированный, связанный с определенной традицией и потому исторически преходящий.
Согласно выводам Фуко, "взяв сравнительно короткий хронологический отрезок и узкий географический горизонт - европейскую культуру с XVI в., можно сказать с уверенностью, что человек - это изобретение недавнее....Лишь один период, который явился полтора века назад и, быть может, уже скоро закончится, явил образ человека. И это не было избавлением от давнего непокойства, переходом от тысячелетней заботы к ослепительной ясности... - это просто было следствием изменений основных установок знания... Если эти установки исчезнут так же, как они возникли, если какое-нибудь событие (возможность которого мы можем лишь предвидеть, не зная пока ни его формы, ни облика) разрушит их, как разрушилась на исходе XVII в. почва классического мышления, тогда - в этом можно поручиться - человек изгладится, как лицо, нарисованное на прибрежном песке".
Что же касается собственной версии артикуляции субъекта философией постмодернизма, то для нее характерна радикальная децентрация индивидуального Я (равно как и любых форм коллективного). С точки зрения постмодернизма, само использование термина "субъект" - не более, чем дань классической философской традиции: как пишет Фуко, так называемый анализ субъекта на деле есть анализ "условий, при которых возможно выполнение неким индивидом функции субъекта. И следовало бы еще уточнить, в каком поле субъект является субъектом и субъектом чего: дискурса, желания, экономического процесса и так далее. Абсолютного субъекта не существует".
Критика концепции "трансцендентального субъекта" становится фундаментом формулировки основополагающей для философской парадигмы постмодерна программной презумпции "смерти человека". В контексте структурного психоанализа Жака Лаканом была выявлена языковая форма бытия бессознательного как "речи Другого". Именно "Другой" и является, с точки зрения Лакана[3], тем культурным механизмом, посредством которого находят свое разрешение "приключения индивидуальных желаний", ибо он выступает, с одной стороны, как объект желания, а с другой - как внешний закон и порядок, персонифицированные в Отце как изначальном "Другом". В процессе психоанализа устами пациента "говорит желание" ("речь того Другого", голос вожделения), но, будучи вербально артикулированным, желание оказывается не автохтонным, но подчиненным внешним требованиям языкового строя и речевой практики ("речь другого" как не-себя). "Я" (в терминологии Лакана "воображаемое") детерминируется не столько импульсами бессознательного (хаотического "реального", не подлежащего вербализации), сколько его вписанностью в общий символический порядок, подключенностью к "означающему", т.е. языковым структурам, задающим артикуляционные правила.
Субъект как связующее звено между "реальным", "воображаемым" и "символическим" (объективирующемся в "означающем"), характеризуется Лаканом как "децентрированный ", ибо его мысль и существование оказываются нетождественными друг другу, будучи опосредованы чуждой им реальностью языка. Бессознательное, таким образом, предстает как язык, а желание - как текст.
Следует отметить, что, порывая с модернистским пафосом программной субъективности, постмодернизм преемственно развивает идеи, высказанные Хайдеггером и Сартром относительно вербальной артикуляции человеческого бытия. Так, ссылаясь на хайдеггеровский тезис о языке как "господине" человека, Сартр пишет: "язык действительно является господином человека... он формирует его личность и судьбу... законы языка, вместо того, чтобы быть всего лишь практическими рецептами коммуникации... проявляются - подобно физическим законам - как необходимые условия, предшествующие человеку и формирующие его".
Однако растворение субъекта в процессуальности дискурсивных практик - далеко не единственный регистр, в котором реализуется парадигмальная установка на "смерть субъекта". - Децентрация последнего характерна для всех проблемных областей философии постмодернизма.
Отказ от концепта "субъект" во многом связан с признанием в философии постмодернизма случайности феномена "Я". Как пишет французский философ Жорж Бат а й [4], "возможность моего "я" - в конечном счете, безумная недостоверность". Аналогично, Жиль Делез полагает, что "индивидуальность должна осознать себя как событие, а осуществляющееся в себе событие - как другую индивидуальность", в силу чего "самотождественность индивидуальности" не может быть понята иначе, нежели случайная.
Как гносеологически, так и социально ориентированные методологии, предлагаемые постмодернизмом, фундированы идеей отказа от самого концепта "субъект". Так, например, в генеалогии Фуко когнитивная программа в качестве условия своей реализации предполагает "принесение в жертву субъекта познания". Что же касается так называемых социальных ролей, предполагающих определенность их субъекта-исполнителя, то эти версии самоидентификации (как правило, вербально артикулированные да и не выходящие, собственно, за границы нарративных практик) есть не что иное, как маски, наличие которых отнюдь не гарантирует наличия скрытого за ними "Я", претендующего на статус идентичности, "поскольку эта идентичность, впрочем, довольно слабая, которую мы пытаемся застраховать и спрятать под маской, сама по себе лишь пародия: ее населяет множественность, в ней спорят несметные души; пересекаются и повелевают друг другом системы... И в каждой из этих душ история откроет не забытую и всегда готовую возродиться идентичность, но сложную систему элементов, многочисленных в свою очередь, различных, над которыми не властна никакая сила синтеза" (Фуко).
Таким образом, заявленная постмодернизмом идея "С.С." реализуется в полном объеме. - Место субъекта занимает в постмодернизме то, что Делез определяет как "безличное... поле, не имеющее формы синтетического сознания личности или субъективной самотождественности", а место "Я" - то, что постмодернизм обозначает как "освобождение "я" - того "я", чье осовоюождение испытывается в сознании, которое, уже не будучи ни в коей мере "я", само по себе есть его осовбождение".
В предмет социального познания постоянно включен субъект, человек. Поэтому это не только субьект-объектные, но прежде всего субъект-субъектные отношения (общение, коммуникации и т. п.). Тут люди — и авторы, и исполнители своей собственной драмы, которую они же и познают. От присутствия субъекта в предмете социального познания «отделаться» и даже отвлечься нельзя. Поэтому главная задача этой формы познания — понять чужое «Я» не в качестве некоего объекта, а как другого субъекта, как субъективно-деятельное начало.
Включенность субъекта в предмет социального познания придает этому предмету — «культурно-значимой индивидуальной действительности» (Вебер) — исключительную сложность. Здесь тесно переплетаются и взаимодействуют материальное и идеальное, стихийное и сознательное, эмоциональное и рациональное, рациональное и иррациональное и т. п. Здесь бушуют страсти и интересы, ставятся и реализуются многообразные цели, идеалы и т. п.
При анализе общества следует иметь в виду, что оно представляет собой одновременно и объект, и субъект, и противоречие между этими полюсами является не видимостью, а реальностью. Как верно замечает Т. Адорно, «противоречие это в высшей степени реальное, имеет место в самом предмете — его не устранить из реального мира приумноженным познанием или более ясными формулировками» [5].
Необходимость учета постоянного включения субъекта во все объекты социального характера обусловлена также следующим немаловажным, выявленным синергетикой, обстоятельством. А именно: «В особых состояниях неустойчивости социальной среды действия каждого отдельного человека могут влиять на макросоциальные процессы. Отсюда вытекает необходимость осознания каждым человеком огромного груза ответственности за судьбу всей социальной системы, всего общества» [6]. Тем самым поставлен под сильное сомнение миф о том, что будто бы усилия единичного человека не могут иметь видимого влияния на ход истории, что деятельность каждого отдельного индивида («атомарного субъекта») якобы несущественна для макросоциальных процессов.
Таким образом, в условиях современного общества с его быстроизменяющимися экономическими основаниями, природно-географическими условиями, правовыми законами, нормами и правилами совместной жизни все более возрастает ответственность и социальная роль отдельного человека (личности) уже не только на микросоциальном,но и на макросоциальном уровне. В гуманитарных науках связь познания с субъективными предпосылками (личностный авторский фактор) выражена более тесно, чем в естественных дисциплинах.
Определенный интерес представляет позиция К. Поппера о роли субъективных пристрастий в познании (в том числе и в гуманитарном). Он отмечает, что никто не свободен от субъективных пристрастий. Почему? Да по той простой причине, что каждый человек «видит своих богов и свой мир» со своей собственной точки зрения, согласно традициям своего общества и полученному воспитанию. Однако британский философ не согласен с теми, кто считает, что, например, национальность людей, их историческое происхождение или эпоха, в которую они живут, их классовый интерес, язык и т. п. факторы представляют собой «непреодолимый барьер для объективного».
Опровергая это представление, Поппер указывает, что мы действительно не можем избавиться от пристрастий. «Однако нет никакой необходимости принимать сам этот аргумент и тем более релятивистские следствия из него. Во-первых, мы можем постепенно избавляться от части наших пристрастий, критически мысля сами и прислушиваясь к критике других... Во-вторых, фактом является то, что люди с крайне различными культурными предпосылками могут вступать в плодотворную дискуссию при условии, что они заинтересованы в приближении к истине и готовы выслушивать друг друга и учиться друг у друга» [7].
Раскрывая связь познания с субъективными предпосылками, Вебер отмечал, что она является более тесной в гуманитарных, нежели в естественных науках. Отсюда — необходимость отражения в социальных науках личности автора. Немецкий ученый считал «наивным самообманом» устранение из социального познания «личного момента», всегда связанного с определенными ценностями и выбором для исследования соответствующих сторон действительности — того, что «единственно важно» для данного ученого. Однако из этого, по Веберу, не следует, что выводы исследования в социальных науках могут быть только субъективными, т. е. значимыми для одного человека и незначимыми для другого.
Роль субъекта в социальном познании является важной еще и потому, что его способности как бы опосредуют взаимопереход форм познания (например, категорий) и содержательных аспектов действительности. Развитие познания, особенно социального, имеет своим внутренним условием личностную самореализацию субъектов. Благодаря этому и осуществляется непосредственно личностный вклад индивидуального субъекта во всеобщий процесс познания.
[1] ТОРРЕ (Torre) Гильермо де (1900-72), аргентинский писатель и литературный критик. Выходец из Испании. Один из основателей т. н. ультраизма — течения авангардизма в аргентинской литературе 1-й пол. 20 в. («Вертикальный ультраистский манифест», 1920).
[2] ТУРЕН (Touraine) Ален (р. 1925), французский социолог. Структурно-функциональной школе противопоставил «акционализм», подчеркивая роль «исторического субъекта» в создании социальных ценностей. Сторонник концепции постиндустриального общества.
[3] ЛАКАН (Lacan) Жак (1901-81), французский психиатр. С нач. 1950-х гг. вел семинар в Сорбонне, приобретший международную известность. Интерпретировал психоанализ З. Фрейда в духе идей французской лингвистической школы и структурализма: бессознательное «структурировано как язык» и порождается им.
[4] БАТАЙ (Bataille) Жорж (1897-1962), французский писатель и философ. Отрицание любых предустановленных норм человеческого поведения, утверждение суверенитета воли, «скандальных» форм самоосуществления личности в культурно-философских сочинениях (в т. ч. эссе «Внутренний опыт», 1943, «Литература и зло», 1957), в романах и повестях («История глаза», 1928; «Госпожа Эдварда», 1941; «Моя мать», опубликовано в 1966), наполненных кощунствами, шокирующими картинами эротического опыта, приводящего к саморазрушению и тяге к смерти.
[5] Адорно Т.В. К логике социальных наук // Вопросы философии.1992. № 10. С. 78.
[6] Князева Е. И., Курдюмов С. П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным // Вопросы философии. 1992.№ 12. С. 5.
[7] Поппер К. Открытое общество и его враги: В 2 т. М., 1992. Т. 2. С. 463.
