2020-06-08
495Жан-Жак Руссо об уголовном процессе
Автор на основе доктринальных источников анализирует взгляды Жан-Жака Руссо на различные проблемы уголовного судопроизводства, актуальные в настоящее время.
Цели исследования состоят в том, чтобы рассмотреть идеи данного философа о происхождении правосудия, о принципах уголовного процесса (разумные сроки судопроизводства, презумпция невиновности, независимость судей, равенство всех перед законом и судом), о заключении под стражу и других мерах принуждения, о постановлении приговора судом первой инстанции и его обжаловании в вышестоящие органы; проанализировать взгляды Руссо на профессиональную деятельность судьи, прокурора, а также на адвокатскую этику. Для достижения указанной цели автор ставит задачу исследовать взаимосвязь теории общественного договора с основными институтами уголовного судопроизводства.
Методы проведённого исследования включают в себя анализ основных произведений Руссо, сравнение его взглядов с учением Вольтера и других просветителей; при изучении права Франции и Женевской республики XVIII века также использованы соответственно сравнительно-правовой и историко-правовой метод.
Результаты: автор показывает гуманистическую направленность уголовно-процессуальных взглядов Руссо, его приверженность охране прав, свобод и законных интересов человека и гражданина при производстве по уголовному делу, необходимость укрепления режима законности в целях предотвращения произвольных арестов и несправедливых приговоров
Ключевые слова: Жан-Жак Руссо, философская мысль, общественный договор, презумпция невиновности, принцип справедливости, уголовное право, уголовный процесс
Trefilov Alexander Anatolyevich
senior researcher of the Department of foreign,
constitutional, administrative, criminal law
and international law, PhD in law
117218 Moscow, Bolshaya Cheremushkinskaya street 34
trefilovaa1989@gmail.com
Criminal trial in the philosophy of Jean-Jacques Rousseau
Based doctrinal sources, the author analyzes the views of Jean-Jacques Rousseau on various problems of criminal justice that are currently relevant.
The objectives of the study are to review the ideas of this philosopher concerning the origin of justice, the principles of criminal trial (reasonable time of proceedings, the presumption of innocence, independence of judges, equality before the law), detention and other coercive measures, about the decision the verdict of the court of first instance and his appeal to the higher authorities; to analyse the views of Rousseau on the professional activities of a judge, Prosecutor, and attorney ethics. To achieve this goal, the author sets a task to investigate the relationship of the theory of social contract with various institutions of criminal law legal proceedings.
The methods of the research include an analysis of the main works of Rousseau, a comparison of his views with the teachings of Voltaire and other enlighteners; in the study of the law of France and the Geneva Republic of the XVIII century, the comparative legal and historical-legal methods are also used, respectively.
Results: the author shows the humanistic orientation of Rousseau's criminal procedural views, his commitment to the protection of human and civil rights and freedoms in criminal proceedings, the need to strengthen the rule of law in order to prevent arbitrary arrests and unfair sentences
Keywords: Jean-Jacques Rousseau, philosophical thought, social contract, presumption of innocence, principle of justice, criminal law, criminal procedure
Мыслитель Жан-Жак Руссо, жизнь и деятельность которого полны противоречий и парадоксов, известен как философ, литератор, путешественник, «защитник вольности и прав» (по словам А.С. Пушкина), составитель гербариев, учитель музыки и даже композитор (автор «Музыкального словаря» и оперы «Деревенский колдун»)[1]. Возможно, у широкой аудитории он не вызывает каких-либо прочных ассоциаций c уголовным процессом (и с уголовным правом). Вместе с тем во многих произведениях этот мыслитель поднимает вопросы, которые с одной стороны отражают указанные явления в ту эпоху, в которую он жил, с другой – не потеряли своей актуальности в настоящее время.
В отличие от Вольтера (вспомним «Трактат о веротерпимости по поводу смерти Жана Каласа»), у Руссо не было произведений, специально посвящённых вопросам уголовного судопроизводства. Вместе с тем при изучении его творчества можно обратить внимание на рассуждения о правосудии, о заключении под стражу, о приговоре, об обжаловании судебных решений. Взятые вместе, идеи философа об уголовном процессе образуют целостную систему, содержание которой я представлю и проанализирую далее.
Правосознание Руссо. Перед тем, как перейти к его взглядам на отдельные проблемы уголовного процесса добавлю, что мыслитель, не имея юридического образования (более того, «отец даже не заставлял его посещать школу»[2]), обладал обыденным правосознанием. Он наблюдал вокруг себя различные правовые явления, описывал их, рассуждал над ними, высказывал свои предложения о том, какими способами их можно усовершенствовать. При этом Руссо активно участвовал в законодательном процессе и даже подготовил «Проект Конституции для Корсики» по просьбе властей этого острова, только что освободившегося от власти генуэзцев. Добавлю к сказанному, что в XVIII веке ещё не существовало самостоятельной науки уголовного процесса и вклад Руссо состоит, прежде всего, в создании платформы для её институционализации и дальнейшего развития в XIX столетии.
Происхождение уголовного процесса. Руссо – один из основоположников теории общественного договора, согласно которой изначально люди находились на лоне природы в естественном состоянии, но впоследствии ради общей пользы заключили contrat social. Посредством этого они отказались от некоторых своих прав (например, быть судьёй в собственном деле, ибо nemo iudex in propria causa [3]), а государство взамен приняло на себя обязанность охранять все остальные права граждан (жизнь, свобода, собственность и др.). В данном контексте позитивное право не должно противоречить естественному, а призвано его укреплять и поддерживать. При этом если общественный договор нарушается и устанавливается тираническая форма правления, то народ имеет право низвергуть такое правительство и сформировать новое (Декларация независимости США 1776 г. и французская Декларация прав человека и гражданина 1789 г. буквально пропитаны идеями Руссо). По мнению данного мыслителя, свергнутому тирану, власть которого прежде держалась только на насилии, не на что жаловаться, если его также низложили посредством насилия. В данном случае «смена власти представляет естественный и закономерный акт, как и те акты, посредством которых он только что распоряжался жизнью и имуществом своих подданных»[4].
Из теории Руссо следует, что договорную природу имеет не только «политический организм» в целом, но и все государственно-правовые явления, в том числе уголовный процесс и уголовное право. Более того, они представляю собой меч государства, с помощью которого публичная власть карает нарушителей общественного договора (последний предполагает обязанности не только государства, но и граждан). При этом уголовный процесс и уголовное право должны быть направлены к общей пользе, а не выступать в качестве источника тирании и порабощения.
Как возник уголовный процесс? Откуда взялось правосудие? Руссо уделяет этим вопросам самое пристальное внимание. «Неизбежным следствием обработки земли был её раздел, а как только была признана собственность, должны были появиться и первые уставы правосудия»[5]. Люди решили: «Давайте установим судебные уставы и мировые суды, с которыми все будут обязаны сообразовываться»[6]. Отсюда можно сделать несколько выводов. Во-первых, в философии Руссо возникновение уголовного процесса является следствием споров из-за земли, которые люди с определённого момента стали разрешать цивилизованным путём, а не посредством убийств, разбоев, самоуправства и т.д. Во-вторых, если бы не существовало частной собственности, тогда был бы и не нужен уголовный процесс. В-третьих, создание судебной системы возлагает на людей позитивную обязанность исполнять приговоры и решения судов, поскольку последние функционируют на основе общественного договора, а люди заключили такой договор добровольно и ради общего блага.
Ещё одно немаловажное обстоятельство: «чтобы не сделаться жертвой убийцы, люди соглашаются умереть, если сами станут убийцами»[7]. Следовательно, при переходе от естественного состояния к государственному люди сознательно принимают на себя позитивную обязанность нести юридическую ответственность в случае совершения ими какого-либо преступления. С позиции Руссо при заключении общественного договора каждый человек рассуждал приблизительно так: я согласен на свою смертную казнь, если совершу убийство, но и в случае убийства меня убийца будет приговорён к тому же наказанию. Таким образом, по мнению философа, на самом деле основанием уголовной ответственности является не состав преступления и даже не само преступление, а заключение нашими далёкими предками общественного договора и неисполнение конкретным лицом запретов, вытекающих из него.
Исторические типы уголовного процесса. Во времена Руссо не существовало сформировавшейся науки уголовного процесса и, соответственно, учёные посредством обобщения ещё не выделяли инквизиционную (розыскную) и состязательно-обвинительную модель правосудия по уголовным делам. Смешанная модель к тому времени и вовсе не сформировалась: её возникновение будет связано лишь с принятием Кодекса уголовного следствия Наполеона 1807 года. Вместе с тем Руссо много путешествовал и, полагая, что «книга жизни открыта каждому», наблюдал и сравнивал правосудие в Великобритании (состязательно-обвинительная модель), во Франции, в Женевской республике (инквизиционная модель) и в других странах. Отдельные заметки, которые он делал, относятся к сравнительному уголовно-процессуальному праву.
Инквизиционный уголовный процесс. Как справедливо пишет Руссо в «Письмах с горы», «при инквизиции обвиняемого заставляют угадать, в чём он обвиняется»[8]. Данное наблюдение соответствует истине, поскольку при такой модели уголовного процесса обвиняемый – не субъект, а объект судопроизводства. Право на защиту законом не предусматривалось (у обвиняемого в принципе не было каких-либо субъективных прав). Зачастую лицо даже не знало, в чём конкретно оно обвиняется, или узнавало об этом только при вынесении ему смертного приговора. Так называемые информационные права стороны защиты, столь подробно разработанные в УПК Швейцарии 2007 года, в то время ещё не выделялись. Чёткие пределы производства по делу in rem и in personam также отсутствовали, поэтому, как справедливо отмечает Руссо, в условиях презумпции виновности ему приходилось их угадывать, руководствуясь своей интуицией.
Состязательно-обвинительный процесс. Как известно, мыслитель высоко ценил государственно-политический строй Великобритании, с которым он ознакомился, приехав в Лондон по приглашению философа Девида Юма. Руссо восхищался свободомыслием и тем, что король и парламент не преследуют людей за их вольные взгляды (близкую точку зрения высказывает и Вольтер). Об английском уголовном процессе Жан-Жак отставил ценное наблюдение, относящееся к порядку формирования состава суда первой инстанции: в этой стране «мясники не допускаются в число присяжных заседателей»[9]. Трудно сказать, с чем связан такой подход, но, может быть, законодатель просто на просто не хочет, чтобы представители данной профессии по аналогии смотрели на обвиняемого, как на мясо? Ибо от этого могут пострадать интересы стороны защиты, особенно когда обвиняемому грозит смертная казнь путём четвертования (данный способ исполнения приговора отменён в Англии только в 1820 году).
Источники уголовного процесса. Руссо выделяет четыре вида законов: политические, гражданские, уголовные и законы четвёртого рода – «нравы, обычаи и в особенности мнение общественное»[10]. Мыслитель подчёркивает, что первые три возникли вследствие заключения людьми общественного договора, а последний существовал и до этого, и после.
Как мы видим, Руссо ещё не разграничивал материальное и процессуальное право, но однозначно включал уголовные законы в перечень из четырёх важнейших источников права. В такой концепции они выполняют роль санкции и могут быть применены к любому нарушителю общественного договора: как к гражданину-преступнику, так и к тирану, узурпировавшему власть.
Руссо непрямую не говорит о законности в уголовном процессе, однако вслед за Вольтером решительно осуждает судей французского города Тулуза, которые приговорили к смертной казни почтенного коммерсанта Жана Каласа на основе слухов, домыслов, догадок и религиозных предрассудков (он обвинялся в том, что, будучи протестантом, повесил своего сына, желавшего перейти в католичество). Помимо того, что Руссо призывает верующих игнорировать догмат нетерпимости, свойственный большинству религий[11], он не поддерживает осуждение человека, вина которого не основана на очевидных и непротиворечивых доказательствах.
Система принципов уголовного процесса. Руссо подчёркивал высокое значение принципов для любой человеческой деятельности: «Я постоянно возвращаюсь к принципу, и он доставляет мне разрешение всех моих затруднений»[12]. Что касается уголовного судопроизводства, то этот совет может быть полезен и для субъектов и правотворческой, и правоприменительной деятельности. Он пригодится всем участникам правосудия по делам о преступных деяниях. Как говорили ещё римские юристы, cum principia negante non est disputandum [13]. Анализ произведений Руссо позволяет выделить принципы равенства всех перед законом и судом, принцип состязательности, принцип разумных сроков уголовного судопроизводства, принцип презумпции невиновности, принцип независимости судей.
Равенство всех перед законом и судом. Конечно, во времена Руссо об этом принципе в большинстве стран Европы, находившихся на стадии разложения позднего феодализма, ещё даже не слышали, поскольку существовали сословный строй, сословное неравенство, сословные суды. Редким исключением с некоторыми оговорками было его Отечество: «Члены Генерального Совета Женевы имеют не больше привилегий, чем обычные граждане»[14]. На тот момент в соседней Франции имело место совсем другое общественное устройство (к слову, до революции 1789-1794 гг. ей оставалось совсем не долго).
Тем не менее даже в Женевской республике всё ещё существовал инквизиционный уголовный процесс (в горных районах Швейцарии он продержался до конца XIX – начала XX века). Вспомним и том, что ему свойственна формальная теория оценки доказательств, в силу которой показаниям духовного лица нужно верить больше светского, образованному человеку больше, чем необразованному, мужчине больше, чем женщине, взрослому – больше, чем ребёнку и т.д. Законодатель, самоуверенно решив, что так надёжнее, как будто бы оценил доказательства заранее вместо судьи.
Руссо в своём учении исходил из того, что в естественном состоянии все люди рождены свободными и равными в своих правах. После возникновения государства такое положение вещей должно сохраняться, иначе общественный договор не принесёт людям счастья. В этой связи он считал, что «верховный властелин никогда не бывает вправе обременить одного подданного больше, чем другого»[15].
Руссо с иронией приводит поучительный случай, показывающий, что в его времена люди не были равны перед законом и судом: «Маршал де Виллар рассказывает, что когда во время одной из его кампаний из-за колоссального мошенничества одного из поставщиков продовольствия в армии поднялся ропот недовольства, он сделал этому поставщику суровое внушение и пригрозил, что прикажет его повестить. «Эта угроза не может быть ко мне обращена, – дерзко ответил ему мошенник, – я смею Вас уверить, что нельзя повесить человека, который располагает сотней тысяч экю». «Я не знаю, как это получилось, – наивно продолжает маршал, – но он и в самом деле не был повешен, хотя сто раз заслуживал виселицы»[16]».
Принцип равенства всех перед законом и судом в трактовке Руссо в самом общем виде звучит следующим образом: «При правильно устроенном правлении никакое изъятие из действия закона никогда не будет дароваться ни на каком основании… Республика уже накануне гибели, если кто-нибудь может подумать, что это хорошо – не повиноваться законам»[17]. При этом равенство не может быть абсолютным и механическим, но важно его сохранение в качестве общего принципа: «закон вполне может постановить, чтобы существовали привилегии, но он не может предоставить их никому в отдельности»[18].
Как Руссо относился к иммунитетам в уголовном процессе? С одной стороны, сам факт их наличия вступает в разрез с принципом равенства всех перед законом и судом, с другой – они означают не запрет привлечения лица к уголовной ответственности как таковой, а лишь особую процедуру применения мер принуждения и производства следственных действий. Руссо, будучи автором «Проекта Конституции для Корсики» предложил закрепить в ней следующее правило: «Личность Стражей законов будет священна и неприкосновенна, и никто на острове не будет иметь власть их арестовать»[19]. Таким образом, в отношении сотрудников правоохранительных органов Руссо в виде некоторого исключения из общего правила допускает наличие уголовно-процессуальных иммунитетов[20].
Принцип состязательности. О нём мыслитель пишет в работе «Эмиль, или о воспитании»: «Раз каждый утверждает, что только он прав, то чтобы выбрать среди стольких сторон, нужно выслушать всех, иначе поступим несправедливо»[21]. Автор в данном случае полемизирует с античными стоиками, рассуждавшими так: «В случае противоречивого суждения бесполезно выслушивать обе стороны, так как или первый доказал свои слова, или не доказал; если доказал, то всё решено и противоположная сторона должна быть осуждена, если не доказал, значит, он не прав и ему нужно отказать в иске»[22]. Высказывание Руссо представляется верным и применительно к современному уголовному судопроизводству, ибо, как говорили ещё римские юристы, audiatur et altera pars [23].
Принцип разумных сроков уголовного судопроизводства. Проблема судебной волокиты и медлительности правосудия также находит отражение в творчестве Руссо. В романе «Юлия, или новая Элоиза» Сен-Пре с надеждой пишет милорду Эдуарду о процессе в Берне с участием барона Этанжа: «скоро кончится долгая и докучная судебная тяжба»[24]. Можно высчитать, что дело рассматривалось не менее 5 лет: Юлия упоминает о нём в начале романа, то есть до своего замужества[25], а Сен-Пре – когда у неё родились двое детей, воспитанием которых он занимался, вернувшись из многолетнего кругосветного путешествия[26]. Несмотря на то, что в те времена суды рассматривали значительно меньше дел, чем сейчас, указанная проблема уже тогда давала о себе знать.
Добавлю, что на отказ в правосудии на территории Франции горько жаловался и сам Руссо в автобиографическом романе «Исповедь»: «Наконец, мне так надоело находить везде сочувствие и нигде – правосудие, что я потерял терпение и бросил это дело»[27]. В данном фрагменте речь идёт о французских судах, которые он беспощадно критиковал.
Принцип презумпции невиновности, основанный на нормах морали и на здравом смысле, направлен на повышение доверия между гражданами и государством. Он находит своё этическое обоснование в романе «Юлия, или новая Элоиза». Руссо говорит про главную героиню: «Для неё закон – считать хорошим каждого, пока не доказано, что он плохой человек, ведь очень мало найдётся плохих людей, которые не умеют ловко укрываться от разоблачений»[28]. Мы видим, что впоследствии юриспруденция позаимствовала данный принцип из философии, приложив его к целям уголовного судопроизводства. Впрочем, во времена Руссо ещё существовал инквизиционный уголовный процесс, подразумевавший, наоборот, презумпцию виновности: обвиняемый предполагался виновным, если только он сам не доказал обратное.
Принцип независимости судей. При жизни Руссо об этом принципе можно было бы говорить лишь условно, поскольку, во-первых, ещё не существовало разделения властей, во-вторых, отсутствовала независимая судебная власть. Тем не менее требование судить честно закреплялось в большинстве правовых памятниках, начиная с Законов Хамураппи, поэтому применительно к XVIII веку вполне можно говорить об отдельных элементах данного принципа.
Руссо считал, что важной гарантией независимости судей является приносимая ими присяга. Он пишет о Генеральном совете Женевы и его синдиках (так назывались судьи [29]): «Они клянутся честно и нелицеприятно творить правосудие. При публичном суде над преступниками они клянутся перед народом, вставая со своих мест и поднимая свои жезлы, в том, что они судили праведно, без ненависти и лицеприятия, моля Бога их покарать, если они поступили против этого». При этом «приговор выносился с указанием судей, но без указания того, что они являются членами Генерального совета, как это следует из приговора по делу Валентина Жентийя, упоминаемого в сочинениях Кальвина»[30]. По замыслу законодателя, такая мера повышает ответственность судей за принимаемое ими решение: оно постановляется не абстрактным государственным органом как стороной contrat social, а конкретным человеком, который несёт за него полную ответственность перед гражданами, перед обществом и перед своей совестью.
Судьи и прокуроры. Руссо критически относился к данным профессиям и давал совет маленькому Эмилю: «Постарайтесь устроить жизнь так, чтобы вы могли обойтись без ухаживания за судьями, за попами, за мошенниками всякого рода»[31]. Именно Жан-Жак ввёл в широкий повседневный оборот устойчивые выражения «прокурорский писец» и «судебный крючок»[32], которые до сих пор вызывают у читателя улыбку, к какой бы юридической профессии он не принадлежал.
Адвокатская этика в философии Руссо представлена нравственными рекомендациями, которые он сформулировал в своей «Исповеди». Философ пишет про молодого юриста Луазо де Молеона: «Я предсказал ему, что если он будет строг в выборе своих дел и станет защищать только справедливость и добродетель, то его гений, возвышенный этим великим чувством, сравниться с гениями великих ораторов»[33]. Таким образом, Руссо советует адвокатам не осуществлять защиту и представительство людей, которые преследуют аморальные или противоправные цели, и помогать только тем, кто действительно руководствуется в своём поведении требованиями общепринятых социальных норм.
Заявление о преступлении, по мнению Руссо, должно подаваться открыто и в присутствии лица, против которого оно направлено. В романе «Юлия, или новая Элоиза» господин Вольмар и его супруга установили следующее правило: если один слуга хотел пожаловаться на другого, то он должен был явиться вместе с ним и лишь затем в присутствии «обвиняемого» мог изложить барону свои претензии к нему. Таким образом, если обвинение обоснованное, то обвинитель прав и ему нечего опасаться; в противном случае – он подлый доноситель с аморальными наклонностями. Кроме того, подача жалобы в присутствии «обвиняемого» позволяет ему немедленно реализовать право на защиту. Возможно, Руссо, ещё в детстве прочитавший целую библиотеку с античной литературой[34], был вдохновлён тем, что в эпоху римской республики все обвинения выдвигались открыто и это отражало добродетельные представления граждан о чести и долге. Близкую по содержанию мысль мы находим у Монтескье: публичные обвинения более свойственны республике, а тайные доносы – деспотии.
Заключение под стражу. Данная проблема была особенно актуальна для самого Руссо, поскольку после издания во Франции приказа о его аресте, ему пришлось ночью спешно покинуть дом, в котором он жил, и бежать в Женевскую республику. По словам мыслителя, в дороге он разминулся с несколькими стражниками, которые ехали с экипажем его арестовывать, причём философ даже поздоровался с ними. Любопытно, что накануне друзья Руссо осторожно интересовались у него, не желает ли он в целях собственной безопасности некоторое время посидеть в королевской тюрьме Бастилии, поскольку это исключало возможность преследования со стороны Парижского парламента, которое грозило куда более суровыми последствиями, вплоть до смертной казни (как известно, Людовик XV высоко ценил Жан-Жака и его творчество). Вскоре после этого сам граф Орлов, фаворит Екатерины II, предлагал ему пристанище под Санкт-Петербургом, но Руссо не пожелал ехать в Россию из-за её климата[35].
Проблема заключения под стражу коснулась и друзей Жан-Жака. Когда Дени Дидро заточили в венсенскую тюрьму, Руссо «умолял маркизу Помпадур приказом освободить его или выпросить, чтобы меня заточили вместе с ним»[36]; «если бы арест продлился ещё несколько времени с первоначальной строгостью, то мне кажется, что я бы умер от отчаяния у ворот этой несчастной тюрьмы»[37].
Руссо последовательно проводит мысль о необходимости соблюдения установленной законом процедуры заключения под стражу (наличие приказа, доказательства вины и т.д.) и эмоционально осуждает «отвратительное право совершать аресты без соблюдения соответствующих формальностей»[38]. В контексте его учения оно ставит под сомнение демократическое устройство общества и представляет собой акт произвола и тирании, дающий народу право на сопротивление угнетению.
Мыслитель, описывая уголовный процесс Франции, обращает внимание на то, что «только преступления против общественной безопасности дают право арестовывать обвиняемого по простому указанию, из опасения, чтобы он не избегнул заслуженного наказания»[39]. Таким образом, в данной правовой системе автоматическое заключение под стражу без учёта конкретных обстоятельств дела и доказательств вины лица допускалось, но только по одной указанной выше категории дел. В настоящее время данный подход в компаративном отношении стал очень редким. В соответствии ч. 1 ст. 126 УПК Республики Беларусь 1999 г., к лицам, обвиняемым в совершении преступления против мира и безопасности человечества, государства, военного преступления, преступления, сопряженного с посягательством на жизнь и здоровье человека, мера пресечения в виде заключения под стражу может быть применена по мотивам одной лишь тяжести преступления. Напротив, в большинстве современных государств и в практике ЕСПЧ заключение под стражу можно предписать только при наличии конкретных фактических обстоятельств, указывающих на причастность лица к совершению деяния; при этом суд должен изучить доказательства, предоставленные стороной защиты и обвинения.
Интересно, что Исаак, отец Руссо, в 1722 году благополучно скрылся в соседнем кантоне после вооружённого конфликта с французским военным Готье. Как пишет мыслитель в своей «Исповеди», «мой отец, которого хотели заключить в тюрьму, наставал, чтобы, по закону, вместе с ним заключили и обвинителя». Не добившись своей цели, он предпочёл покинуть навсегда Женеву…»[40]. Отсюда можно извлечь весьма ценную информацию: в XVIII веке в Женевской республике действовал закон, согласно которому если один гражданин требовал ареста другого, то в целях обеспечения равенства сторон, состязательности и справедливости обвиняемый был вправе требовать, чтобы под стражу заключили одновременно их двоих. По всей видимости, данная мера была направлена на борьбу с заведомо ложными доносами: заявитель знал, какими последствиями может обернуться необоснованное обращение в правоохранительные органы демократической Женевской республики.
Состав суда Руссо напрямую не рассматривает в своих произведениях. Вместе с тем Жан-Жак был убеждённым сторонником непосредственной (прямой) демократии и не менее решительным противником опосредованной (представительной) демократии. По его мнению, изначально народ сам осуществлял свою власть, однако «со временем появились солдаты, чтобы поработить Отечество и депутаты, чтобы его продать»[41]. Системный анализ произведений Руссо показывает, что с точки зрения его философии оптимальной формой состава суда является коллегия присяжных заседателей, поскольку в противовес профессиональным судьям (назначаемым или избираемым) она представляет собой форму прямой демократии, форму реализации народом своей власти.
Приговор как акт расторжения или подтверждения общественного приговора. Руссо в свойственной ему манере эмоционально пишет: «Кроме того, каждый преступник, нарушая общественное право, становится, благодаря своим злодеяниям по отношению к Отечеству мятежником и изменником; он перестаёт быть его членом, нарушая его законы; он даже объявляет ему войну. В таком случае сохранение государства несовместимо с сохранением его жизни; необходимо, чтобы один из них погиб, и если заставляют умереть виновного, то, скорее, как неприятеля, чем как гражданина. Судопроизводство и судебный приговор являются доказательством и объявлением того, что он нарушил общественный договор и, следовательно, не состоит более членом государства. А так как он себя признал таковым, то его необходимо оттуда удалить посредством изгнания как нарушителя договора или посредством смерти как врага общества. Такой враг – не моральная личность, это (просто) человек, и в таком случае военное право позволяет убивать побеждённого»[42].
Как мы видим, приговор в философии Руссо представляет собой акт, который либо подтверждает, либо расторгает общественный договор. Если в отношении обвиняемого постановлен оправдательный приговор, то справедливость восторжествовала и contrat social остаётся в силе; и гражданин, и государство сохраняют вытекающие из него права и обязанности. Если же вынесен обвинительный приговор, то происходит расторжение общественного договора, причём оно может быть полным, или окончательным (в случае осуждения к смертной казни или к изгнанию) либо частичным, или временным (в случае назначения лишения свободы или иного наказания). В последнем случае лицо на определённый период времени обременяется новыми обязанностями, например, необходимостью уплатить штраф или провести некоторое количество лет в тюрьме, однако затем происходит возвращение сторон к первоначальным условиям общественного договора.
Требования, предъявляемые к приговору. Руссо не менее эмоционально пишет: «Как можно оправдать себя, если приговор вынесен без указания мотивов?»[43] Мыслитель подчёркивает, что мотивированность как внешнее выражение обоснованности является гарантией законности и справедливости приговора. В противном случае не ясно, как лицо сможет воспользоваться своим правом на обжалование: при неизвестности мотивов суда первой инстанции оспаривание приговора станет беспредметным.
Судебные ошибки Руссо в контексте теории общественного договора оценивает крайне негативно. По его мнению, «такое соглашение должно было бы по праву расторгаться, если в государстве погиб один-единственный гражданин, которого можно было бы спасти, если несправедливо содержали в тюрьме хотя бы одного гражданина или если был проигран хотя бы один судебный процесс вследствие явного неправосудия». Философия Руссо исходит из того, что в случае незаконного заключения под стражу или осуждения без вины гражданин имеет право на сопротивлению угнетению и на расторжение общественного договора. Формы реализации данного права могут быть разнообразными: вооружённое сопротивление, побег, отъезд за границу, отречение от своего отечества – их выбор относится к усмотрению гражданина, претерпевшего несправедливую обиду со стороны государства и его чиновников.
Обжалование приговора Руссо лаконично рассматривает в контексте возможности / невозможности применения к лицу каких-либо санкций за подачу им апелляционной жалобы (пусть и необоснованной). Мыслитель пишет о том, что недопустимо казнить человека только за то, что он обжаловал вынесенный в отношении него приговор[44].По всей видимости, такие прецеденты имели место в правопорядках, знакомых Руссо, и у философа имелся перед глазами определённый эмпирический материал. Также в рассмотренном выше изречении можно обнаружить элементы принципа запрета reformation in peius (поворот к худшему).
Поскольку уголовный процесс не отделим от уголовного права (они соотносятся как форм а и содержание), рассмотрим коротко взгляды Руссо на преступление и наказание.
Право на необходимую оборону. Ещё в детстве маленький Руссо пытался оказывать сопротивление мадам Ламберсье, которая применяла к нему физическое насилие. Спустя более 30 лет философ в романе «Юлия, или новая Элоиза» устами милорда Эдуарда говорит: «долг каждого человека – сопротивляться насилию и содействовать восстановлению правопорядка»[45]. Таким образом, в философии Руссо – необходимая оборона, то есть сопротивление злу насилием, является не просто субъективным правом, а моральным долгом каждого из нас. Более того, в учении данного мыслителя расторжение общественного договора – это и есть акт коллективной необходимой обороны от тирании должностных лиц, которые его нарушили[46].
Влияние лишения свободы на психику осуждённого. Руссо никогда не был под арестом, однако общался с теми, кто лицами, которые содержались под стражей (Вольтер, Дидро и др.). В книге «Эмиль, или о воспитании» он высказывает предположение, основанное на своих наблюдениях: «Тот, кому приходится сидеть в тюрьме, не приобретает любви к тюремной жизни, в этом случае привычка не только не уменьшает отвращения, но увеличивает его»[47]. Таким образом, по его мнению, у большинства заключённых не вырабатывается привязанности к пенитенциарному режиму. Стремление человека к свободе является для него естественным и государство как сторона общественного договора не может отнять у него любовь к этому важнейшему неотчуждаемому благу.
О смертной казни. Большинство философов эпохи Просвещения занимали умеренное отношение к высшей мере наказания, будучи её сторонниками:
1) Бежавший из Франции в Англию Вольтер в «Трактате о веротерпимости по поводу смерти Жана Каласа» с негодованием описывает французские уголовные законы, позволявшие на основе признания, полученного под пытками (или даже без этого), отправить человека на смертную казнь путём колесования с перевесом всего лишь в один голос[48]. Такой подход не соответствует ни справедливости, ни гуманности.
2) По мнению Монтескье, «смертная казнь преступника имеет своё оправдание в том, что закон, который его карает, был создан для его же пользы»[49]. При этом применение высшей меры наказания уместно только в исключительных случаях и при предоставлении лицу права на защиту и соответствующих гарантий от необоснованного осуждения. «Казни, конечно, могут предупредить многие последствия общего зла, но самого зла они не устраняют»[50]. Иначе говоря, смертная казнь – это борьба с последствиями преступности, а не с самой преступностью.
3) Даже маркиз де Сад, который обобщил и систематизировал на себе все пороки XVIII столетия, описывает ужасы французской уголовной юстиции устами судьи в отставке господина Кюрваля: «Сотни раз в бытность мою в Парламенте отдавал я свой голос за казнь несчастных, которые были заведомо невиновны…»[51]. По сути, такой судья превращается в серийного убийцу. Вольтер предлагает рекомендации, как поступать с таким судьёй: «Мы, как убийц, покарали бы судей, которые осмелились бы приговорить к смерти гражданина, не приведя доказательств, уличающих его, и закона, карающего это преступление» [52].
Складывается впечатление, что вся революционная философия XVIII века, подготовившая свержение государственного строя Франции в 1789-1794 годах, зародилась вследствие осознания прогрессивными мыслителями-гуманистами несправедливого применения смертной казни к невиновным подданным.
Руссо не был исключением на фоне других просветителей своего времени. Прежде всего, он обращает внимание на негативные демографические последствия отнятия у человека жизни в случае совершения им преступления: «Так как за убийство одного человека лишаются жизни два человека и более, то неизбежно получается, что эти наказания удваивают потери рода человеческого»[53]. Иначе говоря, данное уголовное наказание способствует сокращению численности населения.
Вслед за итальянским гуманистом Чезаре Беккариа женевский просветитель Руссо подчёркивает, что преступность сдерживают не суровые, а неотвратимые наказания: «Частые повторения казней всегда являются признаком слабости и нерадения правительства. Не существует преступника, которого нельзя было бы сделать к чему-нибудь пригодным. Предавать смерти, даже в виде примера, имеют право лишь того, кого нельзя сохранить без опасности для общества»[54]. Таким образом, по мнению Руссо, во-первых, смертная казнь должна иметь исключительный характер, во-вторых, посредством её частого применения политический организм расписывается в собственном бессилии, как бы говоря: «я слабое государство!», в-третьих, каждый раз необходимо рассмотреть вопрос об альтернативном, более мягком наказании; в-четвёртых, основанием для применения смертной казни является общественная опасность лица, с которым государство всё-таки решило расторгнуть contrat social.
О помиловании. Руссо допускает возможность помилования осуждённого верховной властью, однако критикует частое применение данного института: «В хорошо управляемом государстве мало наказаний не по тому, что много помилований, но потому что в нём мало преступников»[55]. При этом философ подчёркивает сложность и неоднозначность данного вопроса: «Я чувствую, как моё сердце ропщет и удерживает моё перо: пусть эти вопросы обсуждает праведник, никогда не ошибавшийся и никогда сам не нуждавшийся в милости»[56]. Таким образом, в философии Руссо помилование выступает, с одной стороны, как акт гуманизма, одобряемый данным мыслителем, с другой стороны, он относится к нему настороженно, так как в случае необоснованно частых помилований лица, идущие на преступления, будут надеяться избежать уголовного наказания. Понимая, что все люди не безгрешны, Руссо допускает право человека на ошибку и, по его мнению, в некоторых случаях помилование может выступать в качестве акта справедливости и милосердия.
В заключении сделаем краткие выводу по предмету данного исследования:
1) Жан-Жак Руссо делает попытку объяснить уголовный процесс и уголовное право, как и все остальные государственно-правовые явления, сквозь призму теории общественного договора. В соответствии с ним, люди ради общей пользы отказываются от которых прав, которые им принадлежали в естественном состоянии, а взамен политический организм берёт граждан под свою защиту, для которой необходимо, среди прочего, справедливое уголовное судопроизводство.
2) Обладая обыденным правосознанием и не имея юридического образования, Руссо высказывает немало суждений, представляющих в настоящее время значительную ценность для уголовно-процессуальной науки. С одной стороны, философ достаточно подробно описывает женевскую и французскую юстицию, в связи с чем его сочинения обогащают историю государства и права, с другой – его взгляды на институты общей и особенной части уголовного судопроизводства позволяют в новом свете посмотреть на современную юстицию Швейцарии, Франции, Великобритании, не исключая из компаративного анализа и Россию. В настоящее время перед ними стоят те же самые проблемы, что и при жизни Руссо: перегруженность судов, проблема доступа к правосудию, нарушение разумных сроков судопроизводства, невозможность в полной мере реализовать право на защиту, необоснованное заключение под стражу, отсутствие справедливого судебного разбирательства.
3) Руссо в своих произведениях предавал важное значение источникам уголовно-процессуального права в системе действующего законодательства. Не случайно, что мыслитель специально выделяет «законы уголовные», которые охватывают как материальное, так и процессуальное право. По его мнению, без них политический организм не сможет полноценно функционировать, поскольку общество, в котором нет преступности, представляет собой утопию. При этом осуждение человека на смертную казнь или изгнание означает не что иное, как расторжение с ним общественного договора.
4) Критикуя произвольные аресты, Руссо настаивает на том, что заключение под стражу должно предполагать надлежащую правовую процедуру. Оно не может признаваться законным, если произведено в отсутствии веских оснований и приказа, изданного компетентным должностным лицом. По его мнению, государство не может считаться демократическим, если к любому из граждан (подданных) можно произвольно применить заключение под стражу. В таком случае оно превращается из меры пресечения в средство расправы над невиновным человеком и его устранения из общества.
5) Среди институтов уголовного права Руссо наиболее подробно разработал такие, как необходимая оборона, лишение свободы, смертная казнь, помилование. Учение данного мыслителя о преступлении и наказании проникнуто гуманистической направленностью, признанием за человеком неотъемлемых прав и свобод, уважением его личности. Философ обращает внимание на допустимость высшей меры наказания только в исключительных случаях, когда виновный своим поведением не оставляет обществу иного выбора.
6) Учение Руссо об уголовном праве хотя и близко ко взглядам французских просветителей XVIII века, но не тождественно им, в частности, он нигде не критикует церковную юстицию и не обвиняет её в несправедливых приговорах. В отличие от Вольтера, Руссо придерживается более умеренных взглядов по отношению к религии и даже относится к ней с некоторым почтением. По его мнению, несправедливые законы об уголовном праве и уголовном процессе издаются вследствие нарушения правителями того или иного государства общественного договора, а церковь лишь применяет их.
Библиография:
1) Алексеев А.С. Этюды о Ж.-Ж. Руссо. Том 2. Связь политической доктрины Ж.-Ж. Руссо с государственным бытом Женевы. М., 1887.
2) Бернандинер Б.В. Социально-политическая философия Ж.-Ж. Руссо. Воронеж, 1940.
3) Вольтер. Малое собрание сочинений. СПб, 2019.
4) Жан-Жак Руссо. Юлия, или новая Элоиза М., 1968. С. 495.
5) Манфред А.З. Жан-Жак Руссо – правозвестник революции // Вопросы истории. 1964, № 1. С. 109-117.
6) Марченко М.Н., Мачин В.Ф. История политических и правовых учений. М., 2016.
7) Нерсесянц В.С. История политических и правовых учений. М., 2007.
8) Нерсесянц В.С. Философия права. М., 2006.
9) Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969.
10) Реймон Труссон. Жан-Жак Руссо. Серия книг «Жизнь замечательных людей». М., 2015.
11) Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Тома 1-3. М., 2018.
12) Тезисы конференции, посвящённой 250-летию со дня рождения Жан-Жака Руссо (16-18 июня 1962 года)[57]. Одесса, 1962.
13) Французские просветители XVIII века о религии. М., 1960.
14) Шарль Луи Монтескье. О духе законов. М., 2018.
[1] Как пишет сам Руссо, в детстве «шли разговоры, кого из меня сделать: часовщика, прокурора или священника». Выбор отца пал на первый из вариантов и его отдали учиться к мастеру.
[2] Реймон Труссон. Жан-Жак Руссо. Серия книг «Жизнь замечательных людей». М., 2015. С. 11.
[3] Никто не судья в собственном деле (лат.).
[4] Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 96.
[5] Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 80.
[6] Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 83.
[7] Общественный договор, или принципы государственного права // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 94-95.
[8] Письма с горы // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 353.
[9] Эмиль, или о воспитании // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 2. М., 2018. С. 557.
[10] Нерсесянц В.С. История политических и правовых учений. М., 2007. С. 331.
[11] Эмиль, или о воспитании // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 2. М., 2018. С.459.
[12] Эмиль, или о воспитании // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 2. М., 2018. С. 557.
[13] С отрицающим основы нечего и спорить (лат.).
[14] Общественный договор, или принципы государственного права // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 173.
[15] Общественный договор, или принципы государственного права // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 93.
[16] Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 108.
[17] О политической экономии // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 102.
[18] Общественный договор, или принципы государственного права // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 98.
[19] Проект Конституции для Корсики // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 295.
[20] Другие просветители также считали, что равенство не может быть абсолютным и механическим: «В правлениях, где имеются необходимые различия, должны существовать и привилегии» (Шарль Луи Монтескье. О духе законов. М., 2018. С. 75).
[21] Эмиль, или о воспитании // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 2. М., 2018. С. 446.
[22] Эмиль, или о воспитании // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 2. М., 2018. С. 446.
[23] Пусть будет выслушана и другая сторона.
[24] Юлия, или новая Элоиза // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 368.
[25] Юлия, или новая Элоиза // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 306.
[26] Юлия, или новая Элоиза // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 368.
[27] Исповедь // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 3. М., 2018. С. 372.
[28] Жан-Жак Руссо. Юлия, или новая Элоиза М., 1968. С. 495.
[29] Интересно, что в Древней Греции синдиком назывался защитник на суде, в Средние века – глава какой-либо корпорации (гильдии, цеха), в Новое время – должностное лицо, ведущее дела какой-либо организации, в Пруссии – лицо, которое по поручению короля давали заключение по какому-либо вопросу. В Российской Империи синдики – это административная должность, существовавшая в период 1804-1863 годах, занимавшаяся вопросами судопроизводства в университетском суде.
[30] Письма с горы // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 365.
[31] Эмиль, или о воспитании // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 2. М., 2018. С. 696.
[32] Исповедь // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 3. М., 2018. С. 372.
[33] Исповедь // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 3. М., 2018. С. 579.
[34] Исповедь // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 3. М., 2018. С. 11.
[35] Реймон Труссон. Жан-Жак Руссо. Серия книг «Жизнь замечательных людей». М., 2015. С. 275.
[36] Исповедь // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 3. М., 2018. С. 399.
[37] Исповедь // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 3. М., 2018. С. 399.
[38] Письма с горы // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 374.
[39] Исповедь // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 3. М., 2018. С. 663.
[40] Исповедь // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 3. М., 2018. С. 15.
[41] Общественный договор, или принципы государственного права // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 157.
[42] Общественный договор, или принципы государственного права // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 95.
[43] Письма с горы // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 353.
[44] Письма с горы // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 369.
[45] Юлия, или новая Элоиза // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 401.
[46] Просветители XVIII века также высказывались о пределах реализации права на необходимую оборону: «Человек может осуществлять это право самообороны лишь в краткие моменты такого положения, когда он погиб бы, если стал дожидаться, когда ему помогут законы» (Шарль Луи Монтескье. О духе законов. М., 2018. С. 113).
[47] Эмиль, или о воспитании // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 2. М., 2018. С. 657.
[48] Вольтер. Трактат о веротерпимости по поводу смерти Жана Каласа // Французские просветители XVIII века о религии. М., 1960. С. 153-166.
[49] Шарль Луи Монтескье. О духе законов. М., 2018. С. 230.
[50] Там же. С. 293.
[51] Маркиз де Сад. Малое собрание сочинений. СПб, 2018. С 136.
[52] Вольтер. Царевна Вавилонская // Малое собрание сочинений. СПб, 2019. С. 408.
[53] Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми // Жан-Жак Руссо. Трактаты. М., 1969. С. 102.
[54] Общественный договор, или принципы государственного права // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 95.
[55] Общественный договор, или принципы государственного права // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 96.
[56] Общественный договор, или принципы государственного права // Собрание сочинений Жан-Жака Руссо. Том 1. М., 2018. С. 96.
[57] Конференция состоялась в Одесском университете по случаю юбилея со дня рождения Жан-Жака Руссо.
