2020-10-11
187
Материалы предоставлены для публикации
Московским Центром Карнеги
(Программа "Азиатская безопасность")
Яков Бергер, доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИДВ РАН
Амбициозные цели, которые определил для себя Китай: учетверение ВВП к 2020 г., осуществление индустриализации и урбанизации, повышение жизненного уровня населения (построение общества “ сяокан”) требуют не только существенного наращивания, но и серьезной перестройки энергетического комплекса страны в соответствии с общемировыми тенденциями. Энергетическое обеспечение не только долгосрочных, но, как показывает позднейшая практика, также среднесрочных и даже краткосрочных потребностей китайской экономики и китайского населения, уже выходит за пределы собственных возможностей Китая. Отсюда вытекает растущая взаимозависимость китайской и мировой энергетики.
Превращение страны, концентрирующей четвертую часть мирового населения, в среднеразвитую страну и вторую по экономической мощи державу мира, носит глобальный характер в самых различных аспектах, и далеко не в последнюю очередь, с точки зрения баланса мировых ресурсов и мирового потребления энергии, равно как и с точки зрения глобальной экологии. В не меньшей мере справедливо и обратное: колебания мировой энергетической конъюнктуры самым непосредственным образом сказываются на экономике и населении Китая.
Энергосбережение – магистральное направление энергетической стратегии.
Отправной точкой энергетической стратегии Китая, наряду с грандиозностью планов по превращению Китая в ведущую державу мира, служит также понимание относительной бедности страны углеводородными энергоносителями. В расчете на душу населения обеспеченность Китая извлекаемыми запасами нефти составляла на 2000 г. 2,6 т, природного газа – 1074 куб. м, угля – 90 т, что соответствовало 11,1, 4,3 и 55,4% среднемирового уровня.
Новое китайское руководство уделяет энергетическим проблемам и выработке адекватной энергетической стратегии страны первостепенное внимание. Об этом свидетельствует, в частности, создание специальной Государственной канцелярии по нефтяным резервам, Энергетического управления в составе Госкомитета по развитию и реформам, а также образование различными заинтересованными ведомствами Государственной проблемной группы по разработке энергетической стратегии.
Неотложная реакция государства понадобилась не только в свете долговременных энергетических задач, но и в связи с острой ситуацией, которая стала складываться в стране со второй половины истекшего года. Во многих провинциях и крупных городах страны возникли перебои в снабжении автозаправочных станций бензином и дизельным топливом, что побудило правительство повысить цены на нефтепродукты. В конце года были подняты тарифы на внутренние авиаперевозки. В 22 провинциях, автономных районах и городах центрального подчинения из-за недостатка электроэнергии начались веерные отключения, что привело к большим экономическим потерям и частичной остановке производственных линий на ряде крупных промышленных и горнодобывающих предприятий.
Дефицит энергии породил среди населения разные слухи. Его связывали с усилением напряженности вокруг Тайваня, с подготовкой к войне. На деле же непосредственной причиной дефицита стали просчеты в прогнозировании энергетических потребностей.
В докладе Ассоциации электроэнергетических предприятий, опубликованном в апреле 2003 г. предусматривалось увеличение потребления электроэнергии в 2003 г. на 9-10%. На практике, оно превысило 15%. Самые высокие за 25 лет темпы были связаны, прежде всего, с неожиданным ускорением роста ВВП, а также некоторыми погодными причинами. Рост потребления угля в 2003 г. прогнозировался на 3%, а в реальности он достиг 6-8%: сказался быстрым рост жилищного строительства, сталелитейной и автомобильной промышленности.
Судя по последним сообщениям китайской печати, напряженная ситуация в энергетике сохранится и в текущем году. Дефицит установленных мощностей в электроэнергетике достигнет 20 млн. кВт (против 10 млн. кВт в 2003 г.), а равновесие между спросом и предложением может быть достигнуто в основном только в 2006 г.
Дает себя знать прогрессировавшее снижение доли электроэнергетики в суммарных ассигнованиях на капитальное строительство: в 8-й пятилетке она составляла 12,09%, в 9-й пятилетке – 10,4%, в 2002 г. – 7,14%. Тем самым не только не было обеспечено приоритетное развитие этой отрасли, но, более того, темпы ее роста стали все более отставать от спроса. С 2000 г. по 2002 г. потребности на электроэнергию увеличивались в среднем за год примерно на 10%, а установленные мощности генерирующего оборудования – на 5,7%. В 2003 г. превышение первых над вторыми достигло 7%. Некоторые эксперты усматривают глубинные причины возникновения дефицита энергии в не преодоленном до сего времени монопольном характере энергетики, в слиянии естественной монополии с монополией административной.
Авторы доклада “Анализ энергетической стратегии и политики государства”, подготовленного Проблемной группой по изучению стратегии и политики комплексного развития энергетики в Китае (ноябрь 2003 г.), оценивают энергетические потребности Китая на 2020 год по максимальному сценарию в 3,28 млрд. т, по среднему сценарию – в 2,896 млрд. т и по минимальному сценарию - в 2,466 млрд. т условного топлива. Сценарии различаются по степени радикальности мер, предпринимаемых для сокращения потребления. Кроме того, принимаются во внимание такие важнейшие для энергопотребления факторы, как темпы роста численности населения, уровень урбанизации, потребительские тенденции, адаптация к сдвигам в мировой экономике, технико-экономическая эволюция основных отраслей народного хозяйства.
По мнению одного из основных авторов доклада Фэн Фэя, оптимальным ориентиром для устойчивого развития Китая в сфере энергетики является сокращение потребления энергии до минимального сценария и недопущение, при любых обстоятельствах, сценария выше среднего. При среднем сценарии потребление в 2020 г. в 2,2 раза превысит уровень 2000 г.
Если судить по предшествующему опыту Китая, то такие расчеты имеют под собой определенные основания. Учетверив за предыдущие 20 лет свой ВВП, Китай увеличил потребление энергии лишь вдвое. Среднегодовые темпы роста ВВП за 1980-2000 гг. составили 9,7%, а потребление энергии увеличивалось в среднем за год на 4,6%. Иными словами, экономический рост наполовину обеспечивался энергосбережением. Сократилось отставание Китая от лучших мировых показателей по затратам энергии в производстве наиболее энергоемкой продукции, включая выработку электроэнергии на тепловых электростанциях и выплавку стали.
Вместе с тем, чтобы повысить эффективность использования энергии в той же мере, как за предыдущие два десятилетия, когда эффект был достигнут в значительной степени благодаря масштабным структурным преобразованиям (прежде всего, благодаря сокращению удельного веса энергоемких производств и изделий), понадобятся значительно большие усилия в экономике, энергетике и защите окружающей среды.
В 2001 г. затраты конечных пользователей энергии в Китае составили 13% ВВП, тогда как в США этот показатель – 7%. Оценки энергозатрат на единицу ВВП сильно расходятся при расчетах по текущему обменному курсу валют и по паритету покупательной способности. В первом случае они в Китае в 2000 г. были выше, чем в Японии, в 7,7 раза и выше среднемирового уровня в 3,4 раза. Во втором случае превышение сокращается до 20% по сравнению с показателем Японией и до 8% по сравнению уровнем стран ОЭСР. Скорее всего, истина находится где-то посредине. Ставится задача сократить затраты условного топлива на 10 тыс. юаней ВВП с 2,33 т в 1995 г. до 1,25 т в 2010 г., до 0,54 т в 2030 г. и до 0,25 т в 2050 г.
Подавляющая часть избыточных затрат энергии в Китае приходится на отрасли, где удельное потребление значительно превышает среднемировой уровень. В восьми отраслях промышленности, поглощающих 73% всего промышленного потребления энергии, удельная энергоемкость на 47% выше передового мирового уровня. Китайские тепловые электростанции на выработку 1000 кВтч электроэнергии расходуют условного топлива на 27,4% выше, чем позволяют прогрессивные технологии. В натуральных показателях избыточное потребление энергии в китайской промышленности составляет не менее 230 млн. т условного топлива. “Все это свидетельствует о том, что прежняя модель экономического роста, с ее традиционно высокими темпами, высокими затратами, высоким загрязнением и низкой эффективностью, далее не имеет права существовать”.
В связи с этим энергосбережение становится основным направлением энергетической стратегии Китая. Китай стоит перед необходимостью предпринять немалые усилия, чтобы приблизиться к тем показателям эффективности энергии, которых добились развитые страны. Этого требуют и все более обостряющийся дефицит ресурсов, который может при неблагоприятных условиях стать ограничителем экономического роста, и все большее вхождение Китая в глобальную конкурентную среду.
· Предстоит, прежде всего, утвердить в обществе понимание ограниченности энергетических ресурсов и необходимости бережного подхода к окружающей среде. Новое отношение к энергоресурсам и экологии на Западе стало складываться, начиная с 70-х годов прошлого века, как реакция на первый глобальный энергетический кризис. Осознание неотложной необходимости энергосбережения способствовало появлению и распространению технологий, которые привели к повышению эффективности и резкому сокращению потребления энергии, равно как и к уменьшению загрязнения окружающей среды и улучшению качества жизни. В Китае такой подход еще только начинает складываться.
· Как показывает опыт США и Японии, для реализации политики энергосбережения нужны специализированные правительственные агентства со значительным бюджетом и штатом специалистов, которых в Китае сегодня не хватает.
· Эффективное энергосбережение в различных отраслях народного хозяйства и в быту нуждается в разработке детализированной системы законодательных актов и правил.
· Для оптимизации энергосбережения и уменьшения загрязнения природной среды необходимы как запретительные, так, и в еще большей степени, поощрительные меры, в т. ч. фискального порядка. После 1994 г. в ходе реформы налоговой системы были ослаблены или вовсе аннулированы налоговые и кредитные льготы, стимулировавшие производство энергосберегающей продукции. Теперь к этим мерам предстоит вернуться.
· Выполняемый в настоящее время пятилетний план социально-экономического развития не ставит перед китайскими учеными, технологами, инженерами задачу разработки энергосберегающих технологий и оборудования. Возможно, эта задача будет выдвинута в следующей пятилетке, но на это понадобится немалое время, даже в случае заимствовании передового зарубежного опыта.
Для реализации политики энергосбережения первостепенную роль играет система экономического стимулирования, ответственность за создание которой призвано взять на себя государство. Такой подход отвечает мировой практике. По данным Мирового банка, вклад рыночных факторов в раскрытие потенциала энергосбережения не превышает 20%. Это определяется, прежде всего, ограниченными возможностями рынка, что связано со следующими обстоятельствами:
o Текущая рыночная конъюнктура не отражает долговременные интересы.
o Инвесторы ориентированы в первую очередь на освоение энергетических ресурсов.
o Затраты на охрану и восстановление природной среды при производстве и использовании энергии не входят в ее цену.
o У потребителей энергии не хватает информации и навыков по ее сбережению.
o Энергосбережению не способствует нерациональная финансовая и налоговая политика государства.
В области энергосбережения государству, таким образом, принадлежит широкий набор функций, включающий установление цен на энергию, определение фискальных и иных экономических мер, принятие законов и стандартов, распространение информации, финансирование исследований и разработок и т.п. Первостатейную роль играет материальное стимулирование энергосбережения.
Одним из ключевых средств энергосбережения служат разработка и внедрение соответствующих стандартов эффективности энергии на оборудование, предназначенное для конечного пользователя (включая бытовые электроприборы: осветительные приборы, холодильники, телевизоры, стиральные машины, кондиционеры, электромоторы, вентиляторы, водяные помпы, компрессоры, а также промышленные котлы). Предполагается, что до 2020 г. это позволит сэкономить электроэнергию, равную суммарной выработке 10 электростанций установленной мощностью по 1 млн. кВт каждая. По мнению заместителя директора Энергетического фонда США Ян Фуцяна, внедрение стандартов эффективности жидкого топлива позволит только на нефти сэкономить суммы, равные общим затратам на строительство комплекса Санься.
Одновременно считается необходимым ускорение и углубление рыночных реформ в энергетике, которая значительно отстает пока в этом отношении от ряда других отраслей. Именно рыночные реформы в финансовой и налоговой сфере, в области ценообразования, осуществленные после 1992 г., обеспечили значительное повышение эффективности энергии и интенсификацию энергосбережения. До сих пор не полностью либерализованы цены на уголь, в большой мере монополизированными остаются нефтяная, газовая и электроэнергетическая отрасли.
В электроэнергетике еще только начато отделение сетевого хозяйства от производства электроэнергии. Как и в других областях, здесь предполагают создать условия для развития конкуренции и поощрить взаимопроникновение различных форм собственности, способствующее формированию смешанной экономики. Предполагается постепенно создать единый общенациональный рынок электроэнергии, стимулировать конкуренцию между производителями и между продавцами электроэнергии с тем, чтобы обеспечить свободу выбора для конечного потребителя. Сетевое хозяйство, включая передающие и распределительные сети, по-прежнему воспринимается как естественная монополия, но первые будут постепенно отделены от вторых.
Ведущей силой в структурном реформировании электроэнергетики, преодолении ее монопольного характера и формировании конкурентного рынка электроэнергии, убеждены китайские эксперты, должно стать правительство. Такие реформы не способна осуществить сама монополия: нереально рассчитывать, чтобы преобразования реализовались теми, чьи интересы в их ходе могут пострадать.
В нефтегазовой отрасли предстоит ускорить реформирование механизма ценообразования, сократить прямое вмешательство государства в формирование цен на нефтепродукты и природный газ. Предусматривается положить конец региональным монополиям, покончить с разделом сфер деловой активности трех основных корпораций и тем самым способствовать развитию всесторонней конкуренции. Дальнейшее развитие получит политика открытости с тем, чтобы путем снижения торговых и инвестиционных барьеров постепенно создать для иностранного и частного национального капитала возможность участвовать в разведке, добыче, транспортировке и переработке нефти и продажах (оптовых и розничных) нефтепродуктов. Намечается привлечь негосударственные инвестиции в строительство газопроводов.
Угольная промышленность стоит перед необходимостью реформировать отношения собственности, реорганизовать устаревшую государственную систему сбыта, повысить рентабельность и конкурентоспособность на китайском и мировом рынках. Отрасли предстоит также решать очень большие и сложные задачи в социальной сфере и технике безопасности.
Китайская энергетика страдает от дефицита ассигнований на НИОКР. В 2000 г. они составили 5,7 млрд. юаней (1,8% от аналогичных ассигнований в Японии), что равно 6,43% всех расходов на НИОКР в стране и 0,064% ВВП. В Японии эти цифры в несколько раз выше. Несовершенен также механизм технических и технологических инноваций. Без коренного улучшения ситуации в этой области реализация целей энергетической стратегии вряд ли возможна.
Топливно-энергетический баланс
Топливно-энергетический баланс во всех трех сценариях упомянутого выше доклада за двадцатилетие должен оптимизироваться: в меньшей степени - при максимальном сценарии и в наибольшей – при сценарии минимальном. Доля угля по максимальному сценарию сократится с 66,7% до 63,2%, а по минимальному – до 59,4%. Удельный вес природного газа по максимальному сценарию возрастет с 2,8% до 6,7%, а по минимальному - до 8,9%. Что касается нефти, то ее доля в любом варианте изменится мало: при максимальном сценарии она увеличится с 25% до 26,7%, а при минимальном – до 25,9%. Соответственно предусматривается, что среднегодовые темпы прироста потребления газа во всех трех сценариях будут существенно выше средних. Предусматривается также строительство гидроэнергетических и ядерных электростанций, расширение использования возобновляемой энергии.
Оптимизация топливно-энергетического баланса Китая продолжит ту тенденцию, которая развивалась в предшествующие десятилетия. С 1990 г. по 2002 г. темпы этого процесса были еще более быстрыми, чем предусмотрено на период до 2020 г.: доля угля снизилась с 76,2% до 66,1%. Эта тенденция ведет к тому, что Китай, наряду с внутренними источниками энергии, все более обращается к мировым ресурсам, одновременно уменьшая ущерб, наносимый природной среде.
Изменится отраслевая структурапотребления энергии. Главным потребителем энергии по-прежнему остается промышленность, но ее доля сократится с 72,7% в 2000 г. до 56,7-58,7% в 2020 г. Существенно возрастает удельный вес транспорта (с 11,1% до 16,3-17,1%) и строительства (с 16,2% до 25,0-26,7%).
Поэтому основное бремя энергосбережения возлагается на промышленность. Как показывает опыт, главный эффект – до 70-80% дает регулирование структуры производства, а остальные 20-30% - снижение энергетических затрат на единицу продукции на основе технического прогресса.
Существенный вклад в энергосбережение могут внести и другие отрасли экономики. В настоящее время средние затраты топлива на 100 км пробега всех типов автомобилей в Китае в среднем на 20% выше, чем в развитых странах. Эти затраты рассчитывают сократить посредством введения в ближайшее время налога на топливо (эксперты полагают, что доля налога в стоимости бензина и дизельного топлива на ближайшие 3-5 лет должна составлять до 60%) и повышения эффективности его использования. Предусматриваются также совершенствование городских планировок и транспортных сетей, приоритетное строительство автомагистралей. Эти меры, как полагают, позволят сэкономить на транспорте до 2020 г. 87 млн. т нефти, что составляет почти половину от ее сегодняшней добычи.
Не меньшие возможности для экономии энергии имеются и в строительстве. Эта отрасль считается наиболее слабым звеном в стратегии энергосбережения. Китай затрачивает на отопление и кондиционирование зданий в расчете на единицу строительной площади втрое больше энергии, чем страны, расположенные на тех же географических широтах. Экономия топлива здесь может составить 160 млн. т.
Основные источники энергии.
Из 1 390 млн. т условного топлива, произведенного в самом Китае в 2002 г., 71% приходится на уголь. Китай потребляет 1 370 млн. т угля, что составляет 27,7% мирового потребления.
Одна из главных проблем, связанных с использованием угля в качестве топлива, состоит в огромном ущербе, наносимом окружающей среде и здоровью населения. По оценкам китайских и зарубежных исследователей, экономические потери от загрязнения атмосферы, составляют от 3 до 7% ВВП. Продукты, образующиеся при сгорании угля, - главный источник загрязнения атмосферы в Китае. Китай потребляет 8-9% мировой энергии, но на его долю приходится 13,5% мировых выбросов углекислого газа и 15,1% -двуокиси серы.
Общие выбросы в атмосферу двуокиси серы, достигают почти 20 млн. т, что ставит Китай по этому показателю на первое место в мире и значительно превосходит способности среды к самоочищению. Загрязнение атмосферы двуокисью серы служит важнейшей причиной кислотных дождей. Эти дожди поражают треть территории страны. В 2000 г. тепловые электростанции, работающие на угле, выбросили в атмосферу 2,9 млн. т окислов азота. Китай подвергается также нарастающему давлению мирового общественного мнения в связи с поступлением в атмосферу больших количеств углекислого газа (второе место в мире после США), что, как полагают, ведет к возникновению парникового эффекта.
Именно эти обстоятельства не в последнюю очередь побуждают разработчиков энергетической стратегии Китая добиваться снижения доли угля в топливно-энергетическом балансе страны. Согласно расчетам Мирового банка, если Китай не сумеет в предстоящие 20 лет сократить загрязнение атмосферы, то ему придется затратить на лечение болезней, вызываемых продуктами сгорания угля, 390 млрд. долл., что составит 13% ВВП. Даже если будет реализован минимальный сценарий, выбросы продуктов сгорания угля в атмосферу будут далеко превосходить ее способность к самоочищению.
При наличии значительных геологических запасов угля разведаны они недостаточно. На 2000 г. еще не используемые, пригодные для строительства новых шахт экономически обоснованные запасы угля составляли всего 20,3 млрд. т. Этого далеко не достаточно для развития угледобычи в ближайшей перспективе. Подавляющая часть не используемых экономически обоснованных запасов угля сосредоточена в засушливых, безводных, отдаленных районах Центрального и Западного Китая, что создает значительные трудности для освоения, транспортировки и потребления. Предельная годовая добыча угля в Китае, с учетом наличных водных ресурсов и ущерба, наносимого природной среде, не может превысить 2,8 млрд. т.
При сокращении доли угля в топливно-энергетическом балансе абсолютные объемы потребления угля к 2020 г существенно возрастут: до 2,9 млрд. т по максимальному сценарию и до 2,1 млрд. т по сценарию минимальному. Максимальный сценарий собственными ресурсами, без увеличения импорта, не обеспечен. Производственные мощности ныне действующих и строящихся шахт (с учетом выбывающих) составят к 2020 г. 710 млн. т. Даже если прибавить к ним 350 млн. т мощностей малых угольных разработок, в 2000-2020 гг. понадобится ежегодно дополнительно наращивать производственные мощности не менее чем на 50 млн. т. Но и в этом случае не исключен импорт угля для обеспечения потребностей юго-восточного приморья.
В использовании угля в Китае существуют две главные проблемы. Во-первых, очень низка эффективность сжигания угля, и, во-вторых, доля непосредственного сжигания слишком велика. Путем обогащения угля можно понизить его зольность на 50-80% и удалить до 30-40% серы. А посредством дальнейшей очистки дымов можно устранить до 90% серы. Однако в 1999 г. в Китае обогащалось только 29% всего добываемого угля (в ФРГ – 95%, Великобритании - 75%, США - 55%), причем подвергается обогащению, главным образом, уголь, идущий на экспорт, уголь же, используемый на энергетические цели, обработки почти не проходит.
Согласно прогнозам, потребление нефти к 2020 г. увеличится в 2-2,6 раза по сравнению с 2000 г., но добыча ее ввиду ограниченности ресурсов существенно не возрастет. Она составит к этому сроку примерно 180-200 млн. т, а затем начнет плавно сокращаться. Потребление же нефти достигнет, как минимум, 450 млн. т (по максимальному сценарию – до 610 млн. т), что увеличит зависимость Китая от импорта нефти до 55% (по максимальному прогнозу – до 76,9%). Это примерно соответствует нынешнему уровню внешней зависимости США (58%). При сохранении определенного экспорта сырой нефти общая потребность в ней составит в 2005 г. 252 млн. т, в 2010 г. – 302 млн. т. Предполагается, что импорт нефти соответственно будет равен 90 и 135 млн. т. Однако, уже в 2003 г. импорт нефти и нефтепродуктов превысил 100 млн. т, увеличившись по сравнению с предыдущим годом сразу более чем на 30 млн.т
Рост импортируемой нефти будет сопровождаться созданием 15 крупных баз нефтепереработки (мощностью по 10 млн. т сырой нефти каждая), главным образом, на юго-восточном побережье и вдоль Янцзы, одновременно с закрытием мелких предприятий (мощностью до 1 млн. т), строительством глубоководных портов в Фуцзяни и Чжэцзяне (район Нинбо), сооружением трубопроводов для транспортировки нефти в Шанхай и Нанкин, а в случае необходимости и магистральных нефтепроводов для поставок нефти во внутренние районы на дальние расстояния. Укрупнение нефтеперерабатывающих предприятий (средняя их мощность в Китае сегодня составляет 2 млн. т, в мире – 5,5 млн. т) имеет целью улучшить технико-экономические показатели нефтепереработки, в частности, увеличить выход легких фракций (до 75% к 2010 г., сегодня в Китае - 66,7%, в Азиатском регионе в целом – 80%) и повысить возможности переработки сернистой нефти (примерно до 35% к 2010 г.).
В Китае не будет допущено строительство нефтеперерабатывающих предприятий с чисто иностранным капиталом. Что же касается предприятий со смешанным капиталом, то оно станет возможным при сохранении контрольного пакета за китайской стороной. Мощность каждого из вновь строящихся предприятий должна быть не менее 8 млн. т. Не будет поощряться создание иностранным капиталом систем сбыта нефтепродуктов, включая автозаправочные станции. Строительство предприятий со смешанным капиталом в этой области также допускается при контроле китайской стороны.
По мере быстрого увеличения числа автомобилей в китайских городах и на скоростных трассах (в конце 2002 г. в Китае насчитывалось 20 млн. единиц автомобильной техники) все более неотложной становится необходимость наряду с экономией автомобильного топлива добиваться снижения его вредоносности для окружающей среды. Сегодня две трети китайских городов по качеству воздуха не отвечают стандартам, причем половину вредных выбросов в атмосферу дает автомобильный транспорт. По оценке Мирового банка от 2001 г., из 20 наиболее пораженных загрязнением городов мира 16 находятся в Китае.
Китай по качеству дизельного топлива и по его стандартам пока далеко отстает от мирового уровня. Экстренное повышение качества топлива, освобождение его от вредных примесей особенно актуальны и в связи с предстоящим открытием китайского рынка нефти и нефтепродуктов для внешних производителей в соответствии с китайскими обязательствами перед ВТО. В противном случае китайская нефтеперерабатывающая промышленность потеряет часть рынка.
Существенный прирост извлекаемых запасов нефти в Китае способна, как полагают, обеспечить разведка морского шельфа. Однако освоение этих запасов тормозится нерешенностью ряда территориальных конфликтов и недостаточными, в связи с этим, шансами на кооперацию Китая с некоторыми ближайшими соседями, которые могли бы стать компаньонами в освоении новых источников нефти, вместо того, чтобы выступать как конкуренты на мировых рынках нефти. В Восточно-Китайском море таким препятствием к сотрудничеству служит спор с Японией по поводу государственной принадлежности острова Дяоюйдао, близ которого обнаружены признаки нефти. В Южно-Китайском море нефтяными ресурсами располагает акватория архипелага Наньша (Спратли), на обладание которым претендуют Вьетнам, Филиппины, Малайзия, не считая Тайваня.
Освоение морских ресурсов нефти, как полагают некоторые китайские эксперты, сдерживают также недостаточные возможности трех нефтяных корпораций Китая, в особенности Китайской морской нефтяной корпорации, которая в силу своих скромных масштабов не в состоянии взять на себя полностью выполнение задач по разведке и освоению нефтяных ресурсов китайского шельфа.
Наращивание потребления природного газа имеет первостепенное значение для постепенного уменьшения роли угля как важнейшего источника энергии в стране. Правда, такую роль природный газ может сыграть только в том случае если он станет в достаточной мере конкурентоспособным. В настоящее время формированию рынка газа в Китае мешают слишком высокие цены на газ.
Предусматривается, что потребление природного газа в период 2000-2020 гг. будет увеличиваться в среднем примерно на 9% в год, в основном за счет внутренних источников и в меньшей степени – за счет импорта. К 2020 г. оно достигнет 160 млрд. куб. м, в т.ч. импорт составит 50-60 млрд. куб. м. Предполагается, что разведанные запасы природного газа достигнут к 2010 г. – 4,9 трлн. и к 2020 г. – 7,5 трлн. куб. м. Отечественная добыча газа возрастет в 4-5 раз. Одновременно для расширения импорта понадобится строительство крупных газопроводов и иных базовых сооружений
В настоящее время по степени освоенности гидроэнергетических ресурсов Китай уступает Индии, Вьетнаму, Бразилии и ряду других развивающихся стран (80-е место в мире). Относительно медленное развитие ГЭС по сравнению с ТЭС за первые два десятилетия реформ было связано с рядом обстоятельств.
· Поскольку сроки строительства ГЭС вдвое больше, чем равных по мощности ТЭС, они бы не смогли своевременно покрывать быстро нараставшие потребности китайской экономики в электроэнергии.
· Ограниченность инвестиционных ресурсов побуждала китайское правительство делать выбор в пользу ТЭС, требовавших на 1 млн. кВт установленной мощности на 50-60% меньше капиталовложений.
· Сроки поставок электроэнергии ГЭС и инвестиционные затраты дополнительно возрастают в связи с необходимостью строить протяженные линии электропередач и решать сложные задачи по переселению, судоходству, предотвращению заиливания водохранилищ и др.
К концу 90-х годов прошлого века ситуация стала меняться. Значительно возросли финансовые ресурсы государства, и одновременно изменилась структура спроса и предложения электроэнергии. Мощности ТЭС в развитых восточных районах страны существенно увеличились, что, в свою очередь, привело к сильному загрязнению атмосферы и вместе с тем не давало возможности покрывать пиковые нагрузки. Все это обусловило решение развернуть гидроэнергетическое строительство в западных регионах страны.
В 2020 г. общие мощности по производству электроэнергии достигнут 860-950 млн. кВт (в 2003 г. – 350 млн. кВт). Удельный вес ГЭС в суммарной выработке электроэнергии повысится с 15,4% до 19-22%, что требует в среднем ежегодно вводить в строй на ГЭС по 6,4-9 млн. кВт генерирующих мощностей из общего количества ежегодно вводимых 29-33 млн. кВт. При этом гидроэнергетические ресурсы восточной части страны будут практически исчерпаны, а на западе, где их использование значительно затруднено и связано с большими затратами, освоены лишь на 8%.
Строительство новых ядерных электростанций, начатоев 1997 г., было на шесть лет заморожено, а затем возобновлено в 2003 г., когда правительство утвердило проект сооружения четырех станций мощностью по 1 млн. кВт каждая общей стоимостью в 6 млрд. долл. в Чжэцзяне и Гуандуне. Установленные мощности на уже построенных и строящихся ядерных электростанциях в 2003 г. составляли 8,7 млн. кВт. К 2020 г. они достигнут 40 млн. кВт, а их доля в выработке электроэнергии повысится с 1,2% до 7%.
Это означает, что будет сооружено не менее 30 новых ядерных электростанций мощностью по 1 млн. кВт каждая. В ближайшие годы планируется построить ядерные электростанции в приморских районах, прилегающих к Шанхаю, суммарной мощность в 13 млн. кВт. К 2010 г., когда они вступят в строй, может быть смягчена нехватка электроэнергии в дельте Янцзы и во всем Восточном Китае. Планы строительства ядерных электростанций имеются также в Хунани, Сычуани и Гуандуне.
Потребление возобновляемой энергии в 2000 г. составляло 256 млн. т условного топлива, или 19,7% всего первичного потребления энергии. Использование этих источников тормозится высокой себестоимостью производимой с их помощью электроэнергии, которая, если не считать малых ГЭС, значительно превосходит себестоимость электроэнергии, вырабатываемой на традиционных энергоносителях. Отсюда вытекает ограниченность рынка, что, в свою очередь, мешает снижению себестоимости, создавая своего рода порочный круг.
По прогнозам, потребление возобновляемой энергии увеличится к 2020 г. до 525 млн. т, т.е. примерно в 2 раза по сравнению с 2000 г. Ресурсы позволяют довести ежегодное потребление новых и возобновляемых видов энергии до 7,3 млрд. т условного топлива. Установленные мощности генерирующего оборудования на источниках возобновляемой энергии к 2020 г. составят 100 млн. кВт, в т.ч. на малых ГЭС – 70 млн. кВт, на ветряных электростанциях – 20 млн. кВт, на биологических энергоустановках – 5 млн. кВт.
Для реализации этих прогнозов нужна основательная поддержка государства, направленная на материальное стимулирование использования возобновляемой энергии, обеспечение его научно-технической базы, а также на принудительное формирование рынка и запуск механизма рыночной конкуренции.
Энергетическая безопасность
В свете сказанного выше понятно, почему обеспечение энергетической безопасности, которая в Китае является синонимом нефтяной безопасности, становится задачей первоочередной важности. Эта задача формулируется как “гарантированное по количеству и ценам удовлетворение потребностей устойчивого социально-экономического развития в нефти”. Нарушение нефтяной безопасности вследствие внезапных перерывов в поставках или дефицита нефти и скачка цен способно причинить экономике страны серьезный ущерб.
Ослабить остроту проблемы может комплекс мер, который включает, во-первых, ускорение разработки и освоения отечественных ресурсов нефти и газа, во-вторых, увеличение извлекаемости нефти и использование замещающих видов топлива и технологий, в-третьих, максимальное включение в структуры международной кооперации, в-четвертых, постепенное создание и совершенствование страховых запасов нефти и систем предупреждения.
· Государство с помощью ряда мер стремится активизировать участие крупных нефтяных компаний в финансировании поисковых и разведывательных работ.
· Извлекаемость нефти из нефтяных скважин в Китае в настоящее время составляет 34%, передовые технологии добычи нефти позволяют поднять этот показатель до 50%. Предполагается, что к 2020 г. производство ИЖТ из угля может достичь 160 млн. т, что потребует 145 млрд. юаней инвестиционных вложений.
· Считается, что Китай должен, опираясь на сложившуюся структуру мировых нефтяных интересов, развернуть свою “энергетическую дипломатию”, принимать активное участие в глобальных и региональных организациях по кооперации в области энергетики, стать деятельным игроком на текущих и фьючерсных рынках, добиваясь ощутимого права голоса при определении цен на нефть и благоприятных правил игры.
Особо следует остановиться на проблеме создания стратегических резервов нефти. Эта задача была поставлена в текущем 10-м пятилетнем плане, принятом сессией ВСНП марте 2001 г. Комментируя эту задачу, китайские эксперты подчеркивают, что стратегические резервы нефти создаются не для покрытия возможного дефицита. “Это – род правительственных резервов, которые позволяют противостоять крупным политическим и военным кризисам, а не резервы, которые дают возможность предприятиям справиться с ценовыми рисками на международных рынках. Откровенно говоря, стратегические резервы нефти – это оборонительная сила устрашения. Как и ядерное оружие, они могут никогда не быть использованы, но их нельзя не иметь”.
В конце 2003 г. государство располагало резервуарами для хранения нефтепродуктов объемом всего в 2 050 тыс. куб. м, а стратегические резервы нефти все еще практически отсутствовали. Нефтедобывающие и нефтехимические предприятия располагали лишь переходящими производственными запасами. Запасы нефтепродуктов в торговых организациях не позволяют им эффективно воздействовать на цены. Все это не дает возможности смягчать влияние на китайскую экономику резких изменений в мировой конъюнктуре. Каждый скачок мировых цен на нефть, начиная с 1990-х годов, немедленно вызывал потрясение на внутреннем нефтяном рынке и отражался на стабильности экономического роста в Китае.
Эксперты полагают, что для обеспечения нефтяной, государственной и экономической безопасности Китаю нужно создать 90-дневные страховые резервы нефти, т.е. примерно в объеме 35 млн. т. Мероприятие это чрезвычайно дорогое. Считается, что на создание начальных резервов объемом в 8 млн. т потребуется, по меньшей мере, 20 млрд. юаней. Обсуждаются планы разделить эти резервы в соотношении 2:1 между государственным и негосударственным капиталом.
Реализация указанных планов потребует не только единого проектирования и адекватного территориального размещения нефтехранилищ, но и, что еще более важно, создания единой системы учета нефтяных резервов, а также разработки и принятия законов и распоряжений, которые бы обеспечили достижение ожидаемого эффекта при использовании стратегических и страховых резервов. Кроме того, предлагается планомерно и выборочно создавать естественные подземные хранилища нефти, т.е. оставлять в некоторых крупных скважинах часть запасов с тем, чтобы использовать остаток в экстренной ситуации.
Однако ни один из предлагаемых путей укрепления нефтяной безопасности Китая, ни все они вместе при заданных параметрах экономического роста и прогнозируемом характере его источников не в состоянии предотвратить увеличение зависимости Китая от мировых рынков нефти и, соответственно, возрастающего влияния мировой конъюнктуры на экономику страны. С тех пор, как Китай в 1993 г. стал чистым импортером нефти, импорт нефти и нефтепродуктов из года в год растет. Предполагалось, что по этому показателю он обойдет Японию и выйдет на второе место после США к 2020 году, но фактически это может произойти уже в 2004 г.
Соответственно растет и воздействие мировых цен на нефть на внутренние цены на нефтепродукты в Китае. Особенно наглядно это проявилось в обострении ситуации со снабжением нефтепродуктами, возникшем в ноябре истекшего года. Чтобы не допустить возникновения дефицита в Пекине, Шанхае, Гуандуне, две крупнейших нефтяных корпорации Китая пошли на существенное повышение цен. Если этот процесс приобретет достаточную устойчивость, он может подтолкнуть развитие инфляции, признаки которой наблюдаются уже сегодня. Этому в значительной мере содействуют несовершенство механизма ценообразования, а также недостаток страховых резервов нефти и дефекты системы предупреждения кризисов.
Оценивая состояние и тенденции развития глобальной конъюнктуры, китайские эксперты приходят к выводу, что в ближайшие два или три десятилетия для потребителей и экспортеров нефти она будет относительно безопасной. Обстановка в начале 21-го века отличается от кризисной обстановки 70-х и 80-х годов, по меньшей мере, в трех важных отношениях.
· Нефть в большой мере перестала играть роль оружия в межгосударственной политической борьбе. Уменьшается ее значение как стратегического ресурса и все более возрастает ее свойство как товара, важного для социально-экономического развития человечества. Циркуляция нефти все более явно определяется собственными закономерностями рыночной экономики.
· Вряд ли возможно повторение той ситуации, при которой импортирующие нефть страны Запада или экспортирующие ее страны ОПЕК пытались надолго удержать в своих руках односторонний контроль над мировыми рынками нефти и определять цены на нефть. Обеим сторонам присущи как конфликтные, так и обоюдные интересы.
· Волна приватизации нефтяной промышленности в той или иной степени захватывает как экспортирующие, так и импортирующие нефть страны на всех континентах. Быстро растет мощь крупных ТНК, которые вместе с финансовыми группами стали главной силой, контролирующей мировые нефтяные рынки. Эта тенденция все более нарастает по мере глобализации экономик.
Однако энергетическая стратегия Китая выстраивается на более далекую перспективу, а она выглядит не столь безоблачной. Как полагают китайские эксперты, угроза временных и частичных перебоев в международных поставках нефти может обостриться. Опасность для стабильности поставок могут создать “враждебные силы”. Возможны значительные краткосрочные колебания цен, которые в состоянии повлиять на темпы роста ВВП и на прибыльность нефтяной индустрии в Китае.
Серьезную обеспокоенность экспертов по обеспечению энергетической безопасности в Китае вызывает слабая диверсификация источников импорта нефти. Сегодня более половины ввоза нефти обеспечиваются поставками с Ближнего Востока. К 2010 г. доля этого региона может возрасти до 80%. Опасения усугубляет подверженность этого района вооруженным конфликтам. Поэтому Китай стремится выйти из ситуации, когда ему приходится складывать все яйца в одну корзину.
· Наиболее перспективным партнером многие эксперты в Китае считают Россию. Приоритетность России определяется двумя обстоятельствами. Во-первых, взаимодополняемостью интересов: России нужно осваивать нефтегазовые ресурсы Сибири и Дальнего Востока, а Китай нуждается в диверсификации источников энергии. Во-вторых, территориальной близостью, которая определяет поставки высококачественных ресурсов по оптимальным ценам.
· На втором месте стоит развитие сотрудничества с государствами Юго-Восточной Азии, прежде всего – с Индонезией и Малайзией.
· На третьем месте - кооперация с Африкой, которая в ближайшие годы способна быстро наращивать добычу нефти.
Важным составным элементом стратегии обеспечения нефтяной безопасности для Китая служит политика “выхода за пределы” (цзоучуцюй ), под которой понимается, в частности, участие в освоении зарубежных нефтяных месторождений с помощью китайских технологий и китайского капитала. Эта политика обращена, в первую очередь, на прилегающие к территории Китая страны. “Россия, Казахстан и центрально-азиатские государства обладают богатыми нефтегазовыми ресурсами, являются дружественно настроенными соседями и обладают относительной политической стабильностью, поэтому, с точки зрения долгосрочной перспективы, центр тяжести должен находиться здесь”
У Китая есть контракты с зарубежными странами на раздел продукции, долевое участие в строительстве объектов и инвестиции. Зарубежная добыча нефти Китайской нефтегазовой корпорацией достигает 19 млн. т, в т. ч. по соглашениям о разделе продукции – 9 млн.т. Эта корпорация заключила более двух десятков контрактов в 12 странах на четырех континентах на разведку и освоение месторождений, строительство трубопроводов, нефтеперерабатывающих и нефтехимических предприятий. Китайская морская нефтяная корпорация в 2002 г. вложила 1,2 млрд. долл. в покупку трех нефтегазовых месторождений в Австралии и Индонезии. Аналогичную деятельность ведет и Китайская нефтехимическая корпорация.
Между китайскими нефтяными корпорациями существует определенное территориальное размежевание интересов. Китайская нефтегазовая корпорация действует на трех главных стратегических направлениях: в Северной Африке с опорой на Судан, в Центральной Азии и России с опорой на Казахстан и в Южной Америке с опорой на Венесуэлу. Ближний Восток, по-видимому, до сих пор не привлекал существенные инвестиционные вливания этой корпорации. Этот регион значительно больше привлекает инвестиции Китайской нефтехимической корпорации, которая одновременно является и главным китайским импортером нефти (до 80% всего объема импорта нефти). В 2003 г. ей удалость осуществить прорыв на иранский рынок, а в начале 2004 г. получить контракт на разработку крупнейших газовых месторождений в южной части Саудовской Аравии, что вызвало серьезное недовольство в США и попытки вытеснить китайскую компанию из этого региона.
Главным препятствием для осуществления политики “выхода за пределы” китайские эксперты считают западные монополии, контролирующие при поддержке своих правительств мировые рынки нефтегазовых ресурсов и почти полностью захватившие лучшие из них. Вне сферы их контроля остались, по мнению экспертов, лишь три категории месторождений. Во-первых, отброшенные за ненадобностью после эксплуатации. Во-вторых, расположенные в зоне военных конфликтов и повышенного риска. В-третьих, находящиеся на территории бывшего Советского Союза, в силу чего их еще не успели полностью захватить. “Западные монополии, используя свой капитал и технологические преимущества, ведут активную борьбу за рынки нефтяных ресурсов государств бывшего Советского Союза, окружающих нашу территорию, создавая тем самым силовое давление”.
Некоторые китайские специалисты склонны считать американо-китайское соперничество в нефтяной сфере частью более широкого политического и экономического противоборства этих двух стран на мировой арене. Так, директор Центра стратегических исследований глобальных ресурсов Геологической академии Ван Аньцзянь, комментируя складывающуюся ситуацию, заявляет: “Глубинные причины этих событий состоят в том, что Китай и США соперничают во многих сферах, и вполне понятно, что американцы стремятся подавить Китай. Так обстоит дело не только в области энергии, но и в политике, военном деле, экономике, дипломатии. Я полагаю, что нашим верхам нужно определенно подготовиться к этой проблеме”. В понятие “подготовки” входит, очевидно, ужесточение позиций по доступу к источникам энергии.
Курс на “выход за пределы” китайские нефтяные корпорации взяли еще в 70-х годах прошлого века. Тогда он был направлен на Африку, которая не пользовалась еще достаточным вниманием нефтяных гигантов Запада, и на Южную Америку. Но в начале 21-го века интерес западных нефтяных корпораций к Африке значительно усилился, что обострило конкуренцию с не успевшими еще в достаточной мере там закрепиться китайскими компаниями. Новым полем конкурентной борьбы здесь может стать Ливия.
Стремясь диверсифицировать источники поставок нефти, Китай сталкивается не только с США, но и с Японией. Именно в этом контексте Китай воспринимает противопоставление разных трасс нефтепровода из Ангарска. Китайцы подозревают, что японцы, возможно, также причастны к возникновению новых трудностей в китайско-российско-корейских переговорах о транспортировке газа с Ковыктинского месторождения.
Очередным свидетельством обострения японо-китайской конкуренции стало сокращение экспортных поставок сырой нефти из Дацина в Японию одновременно с повышением цены за баррель. И в данном случае такая конкуренция вплетается в общий контекст японо-китайских экономических, политических и дипломатических отношений. “С точки зрения обеих сторон, символический смысл здесь превышал смысл действительный, – подчеркивает один из ведущих научных сотрудников Энергетического института Комитета развития и реформ при Госсовете КНР. – За последние два года между Китаем и Японией развернулась ожесточенная борьба за нефть, в центре которой находится нефтепровод из России. Прекращение экспорта из Дацина в Японию имеет сильную символическую окраску. В будущем стратегическая конкуренция этих двух стран будет только нарастать, а не ослабевать”. Это предсказание подкрепляется и японо-китайским противоборством в Иране и Индонезии.
Одновременно в китайской печати, особенно связанной не столько с политикой, сколько с бизнесом, высказываются предложения начать с японской стороной консультации по энергетическим вопросам, сесть за стол переговоров. Китай и Япония как крупнейшие покупатели энергоносителей на мировом рынке могли бы совместными усилиями способствовать стабилизации системы цен. Это представляется особенно важным потому, что какое направление бы ни было избрано для нефтепровода из России, большая зависимость Китая и Японии от ближневосточной нефти сохранится. Отсюда делается вывод, что в деле обеспечения безопасной транспортировки нефти с Ближнего Востока Китай и Япония неразделимы, как “губы и зубы”, и что у них сохраняется большой простор для кооперации.
Соображения о потенциальной возможности китайско-японского сотрудничества в поддержании энергетической безопасности корреспондируют со звучащими в стране достаточно трезвыми оценками военно-политических возможностей Китая самостоятельно защищать эту безопасность в случае возникновения серьезных международных конфликтов. “В настоящее время военно-морской флот Китая еще не в состоянии обеспечить безопасность морских путей транспортировки энергии. Чрезмерная зависимость от ближневосточной и африканской нефти и единообразие морской транспортировки делают слабость нефтяного импорта в Китай достаточно очевидной. При возникновении особой ситуации, возможно, не останется никакого способа гарантировать нормальный импорт нефти, и жизни народа, функционированию экономики и обороне страны будет нанесен серьезный урон”.
Однако если Китай, действительно примет решение о необходимости китайско-японской кооперации в деле обеспечения своей энергетической безопасности, ему придется основательно пересмотреть весь комплекс своих подходов к современной внешней политике и военной доктрине Японии, включая и свой неизменный тезис об угрозе возрождения японского милитаризма. Так или иначе, приведенные выше высказывания можно считать определенными признаками прощупывания почвы для возможного движения в данном направлении.
Осмысление новых подходов к обеспечению энергетической (сиречь – нефтяной) безопасности закономерно совпадает с активизацией международной экспансии китайского капитала в этой области (т.е. “политики “выхода за пределы”). Еще несколько лет назад в Китае стали раздаваться голоса специалистов, которые настаивали на том, что “в поисках стратегии нефтяной безопасности нужно делать упор на новых соображениях, предполагающих переход от пассивных оборонительных систем к активным системам инициативного удара” и одновременно призывали “смело и широкомасштабно включаться в инвестиционную конкуренцию в тех зарубежных регионах, где нефтегазовые перспективы наиболее велики”.
Сторонники новых взглядов исходят из признания серьезной недостаточности дипломатических и военных мер, предпринимаемых Китаем для защиты своих нефтяных интересов за рубежом в условиях растущего дефицита нефти, особенно высококачественной, и увеличивающейся зависимости страны от нефтяного импорта. Они выступают за поступательное усиление этих мер, в т.ч. за расширение международного сотрудничества, прежде всего – с бедными энергоресурсами странами Северо-Восточной Азии, как в сфере безопасности, так и путем реализации совместных инвестиционных проектов, и за строительство собственного военно-морского и торгового флота.
Вместе с тем важнейшими средствами для сохранения энергетической безопасности Китая считаются сдерживание энергопотребления до максимально возможных пределов, минимизация внешней зависимости Китая, диверсификация источников импорта и расширение использования новых и возобновляемых источников энергии.
Заключение
Энергетическая стратегия Китая - неотъемлемая составная часть долгосрочной, рассчитанной на десятилетия программы комплексной модернизации и развития страны. Данная программа имеет целью превратить Китай в процветающее, могущественное и достаточно огражденное от внешних и внутренних угроз государство, которое оказывало бы, если и не определяющее, то, во всяком случае, адекватное своему потенциалу влияние на судьбы мира. Разные разделы этой программы сегодня проработаны с неодинаковой степенью детальности, но во всех случаях энергетическая составляющая в них пользуется неизменным вниманием. Учет энергетического фактора в равной мере считается в высшей степени значимым для обеспечения стабильного экономического роста, для недопущения кризисов и выстраивания политики безопасности, для оздоровления и защиты окружающей среды как непременного условия устойчивого развития.
Понимание сущности энергетической стратегии Китая, ее базисных связей с общей программой развития страны и ее составляющими, включая принципы и направления внутренней и внешней политики китайского руководства, насущно необходимо, чтобы верно судить о состоянии и перспективах отношений Китая с его основными партнерами на международной арене. Без такого понимания вряд ли возможно точно выстраивать и российско-китайское стратегическое партнерство.
Как отмечено выше, китайским экспертам Россия представляется первостепенным партнером в реализации китайской энергетической, в первую очередь – нефтегазовой стратегии. Важно отметить, что такой вывод базируется на широком понимании как китайских, так и российских национальных интересов, а не исходит только из представлений о чисто коммерческой выгоде (хотя и последняя, разумеется, тоже не исключается из расчетов).
Представляется, что было бы весьма полезно рассмотреть сегодняшнее состояние и будущее сотрудничества Китая и России в энергетической сфере и во всех смежных областях также и с российских позиций, в ракурсе национальных и глобальных интересов России. Правда, задача эта весьма сложна. Нельзя не признать, что у Китая сегодня по ряду причин для такого анализа имеются значительно лучшие возможности, чем у России.
Главное преимущество Китая состоит в том, что, в отличие от России, он не только достаточно четко определил приоритеты в широком спектре своих национальных интересов, но и умеет эти приоритеты к тому же достаточно настойчиво и последовательно реализовать. К тому же Китай сумел организовать проработку своей стратегии, включая энергетическую, привлекая для этой цели широкий круг отечественных и зарубежных экспертов, проводя многократные международные форумы для обсуждения основных положений этой стратегии и широко публикуя их результаты в открытой печати. Всего этого трудно ожидать в России, по крайней мере, в схожих масштабах.
Тем не менее, даже с учетом этих неизбежных ограничений, комплексное и широкое рассмотрение места и функций энергетической стратегии России в ее внутренней и глобальной политике, с первостепенным учетом китайского фактора, может быть достаточно продуктивным. Представляется, что выработка некоторых общих подходов, подобных тем, которыми пользуется Китай, могла бы содействовать решению многих конкретных вопросов.
