2020-10-10
95Посвящаю моему нежно любимому другу Наташе Мордвичевой...
«Я это всего лишь твоё ты, а ты это всего лишь твой я…»
из стихотворения «К Наташеньке»
В.Камедин.
Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно
Все права защищены, любое копирование преследуется по закону.
Автор призывает всех быть терпимей к мнению других людей. Уважать то, во что верит другой человек. Не навязывать своё мнение, а ценить мировоззрение другого человека. Автор не агитирует и не пропагандирует насилие, политическую, религиозную или сексуальную ориентацию. Не разделает ни одну точку зрения героев романа, являясь просто летописцем. Он желает, чтобы люди были счастливы и принимали другого таким, какой он есть.
Книг бесчисленное количество.
Невозможно прочитать все, даже обо всех узнать невозможно.
И кто знает, может быть, уже кто-нибудь написал книгу о тебе, о твоей жизни.
И ты живёшь по сюжету этой книги.
Михаил Аксёнов.
|
|
|
Добрая мысль, доброе слово, доброе дело.
Спента Заратуштра.
1
Морскогорск был опалён полуденным белым солнцем. Жара была такой, что сельчане не казали носа из домом. Даже центральные улицы, Советская, Пионерская... были пустыми, точно в поселке никто не жил. Ни ветерка, только марево от крыш и дороги. И всё же... улица вдруг ожила. По Советской шагал странный тип, в кирзовых сапогах, галифе, гимнастёрке и будёновке. На боку сабля. Должно быть, это был актёр, ибо кто мог в XXI веке носить форму Красной Армии времён гражданской войны...
Актёр... а может быть, и просто чудак был рыжеволосым. У него была реденькая, неопрятная борода тоже огненного цвета. Он шел быстро, не озираясь по сторонам. И не замечал, что за ним следят...
Мальчик и девочка шли по пятам. Было видно, как им нелегко поспешать за эдаким верзилой, но они старались не отставать. Мальчик иногда спотыкался, падал, и девочка на него ворчала... Отсюда не слышно, что именно говорила в эти минуты она... Если вам любопытно и вы заметили, что мальчик и девочка похожи чем-то друг на друга, скажу, они брат с сестрой. Более того, они близнецы. Зовут их Витя и Вика. Они приехали позавчера к тёте Инги. А тот высокий красноармеец - местный дурачок по прозвищу Додик. Он всегда так быстро ходит. А куда и зачем... вот это ребята и хотят узнать. Очень уж много о нем загадочных слухов. И родился он от любви брата и сестры, и что говорит на древнем каком-то языке, и отыскал в горах секретную старую базу то ли военную, то ли инопланетную...
...на краю поселка Витя и Вика стали отставать. Уж очень шустрый этот Додик. А на пустыре, за пределами Морскогорска и вовсе потеряли его из виду. Уставшие от погони, они сели на большой валун.. Давайте подкрадёмся к ним поближе, чтобы расслышать о чём они разговаривают.
|
|
|
- А я видела, как папа это делает, - сказала Вика, которая сидела на валуне.
- Внатуре? - спросил Витя, который сидел рядом; он тревожно ждал рассказа о том, как их отец онанировал, и сам сквозь шорты мял свой жесткий писюн, - Колись!
- Папа сплюнул на ладонь и смазал слюной свой член, - фантазировала девочка на валуне. - У него член такой... (растягивала она слова)... большой... пребольшой....
- А ты бы хотела у папы пососать?
- Очень!.. А ты бы хотел маму?...
- Ох, - печально выдохнула Вика, которая была со мной, - если бы мы знали тогда, что будет... Додик, а я могу сейчас им всё рассказать? Подойти и рассказать?
- Можешь, но зачем? - ответил я. - Они всё будут знать, и от этого им будет тяжелее. Неизвестность будущего ни только держит человека в тревоге, но и самый великий дар ему от жизни, и дар этот зовётся надеждой.
- Я хочу приколоться над нами, Додик, - сказал Витя, который был с нами. - Обернусь-ка я мамой и приду к ним, как будто я неожиданно приехала...
- Будет весело, - сказала Вика, - а еще можно обратится в большую чудовищную собаку и хорошенько их попугать. Как думаешь, Додик?
- Я думаю вот о чем, вы столько себя пугали... а потом обвиняли в этих проказах меня, что даже обидно, - улыбнулся я.
- Не обижайся, Додик, - засмеялся Витя. - Ты сам виноват, нечего было учить путешествовать во времени.
- Каждый уважающий себя Бог должен уметь делать это, - засмеялся и я.
- Что значит каждый? - деланно обиделся Витя, - мы с Викой единственный Бог во вселенной!
- В этой вселенной, - парировал я.
- Папа! Мама! - услышали мы и обернулись. К нам бежал Додик-младший. Ему сейчас пять лет. Но он очень похож на меня, впрочем, это я и есть. Вика родила меня от Вити, и я расту... Такой же рыженький. - Папа, мама, я вас везде ищу. Пойдёмте, я вам должен показать, чему я научился...
- Витя, ты иди с сыном. Мне нужно поговорить с Додиком-старшим.
Витя кивнул и они с младшим пошли к горам.
2
...мне до сих пор не хватает папы и мамы, - говорила мне Вика, когда мы шли вдоль горного ручья. Вода журчала и сверкала, отражая солнце. От ручья было прохладно. - Они погибли тогда в войне с Украиной. А вот мы перемещаемся в прошлое, и вроде они живы. Мне иногда хочется подойти и обнять... Иногда я думаю, лучше бы мы это не умели. Это порой больно... Знаешь, Додик, это как с книгами. Читаешь и думаешь, те герои живые. А когда заканчиваешь читать, понимаешь, их в реальности нет, они - выдумка, и от этого становится очень грустно.
- А ты уверена, что люди в книгах всего лишь выдумка? - улыбнулся я и поправил будёновку.
- А разве нет? - заинтриговано посмотрела Вика на меня.
Я засунул руку в штаны и стал чесать яйца; по настоянию Вики я перешел с кальсон на трусы, и никак теперь не мог привыкнуть, постоянно всё зудело...
- Когда читаешь книгу, ты чувствуешь, что герои живут обычной жизнью. И этого достаточно, чтобы знать, что все о ком мы узнаем, реальны. Наши чувства - это всё, весь инструментарий, каким мы можем определять реальность. Кроме чувств, у нас ничего нет. Ведь согласись, нет разницы между тем, как выглянуть в окно и увидеть прохожего, и тем, чтобы о нём прочитать. Только глупые люди могут думать, что герои книг нереальные.
- Значит, они - реальные? - задумалась Вика и улыбнулась, потому что я начал нюхать свои пальцы, которыми до этого чесал яйца. - Но ведь жизнь это нечто изменчивое, непредсказуемое. А они там живут по строгому сюжету, от начала до конца. Какой сюжет вложил писатель, так и живут каждый раз, когда кто-то читает книгу...
- От писателя мало что зависит, - ответил я, чувствуя зуд и... знаете, давно проблема у меня, чешется не сам анус, а выше, у копчика. Я начал скрести, от чего еще веселил спутницу. - От писателя мало что зависит, сюжет своим вниманием создает читатель. Каждый читатель видит в жизни героя что-то своё. И от читателя к читателю сюжет меняется. Это у любой книги. Но... в чем ты права, так в том, что это трагедия всех людей, живущий в книгах - их карма. Её им не изменить! Они живут, они мечтают о счастье, строят планы... И если ты читаешь книгу второй раз, ты знаешь, что этому суждено не сбыться порой. Но они этого не знают, они заложники сюжета...
|
|
|
- Додик, я вот задумалась... а может быть, прошлое это тоже как книга?
- Прошлое не проходит... Ты создал мир так, что не существует такого времени как сейчас. Существует только прошлое и будущее. Кто-то умеет книгу жизни пролистать назад, а кто-то вперед...
- Ты так сказал, книга жизни... Додик, ты совсем не меняешься, сначала в попе ковырял, теперь в носу! - засмеялась Вика. И я тоже захихикал. - Может, все мы живём в книге, и сюжет давно написан?
- Об этом может знать только Ты, Господи! - улыбнулся я и стал ногтем ковырять между зубом, извлекая кусочек мяса от утреннего плова. Мой палец постепенно побывал почти во всех моих отверстиях. Вика смеялась, от её грусти не было следа. - Прошлое не прошло, - потом сказал я, - оно существует, как прочитанные страницы. Ведь никто не вырывает страницы, которые прочитал...
3
В городе Калуга жил-был один парень, - начал я рассказывать Вики, - в 2016 году ему исполнилось двадцать пять лет. Он был необычный, родился уродом... Ну, как уродом? У него был изъян один, но чудовищный. Он родился... без пениса. Ученые это зовут экстрофией мочевого пузыря, и это заболевание очень редкое. Встречается у одного человека на двадцать миллионов. Вот такой уникальный парнишка. Звали его Антон. Жил он с мамой. Отец ушел, когда узнал, что у него такой сын. Работал грузчиком и кочегаром. Силой обладал немыслимой. Видимо, из-за того, что нет хуя. Но жил одиноко, всех сторонился, ни с кем никогда не разговаривал. Ни компьютера, ни интернета, ни каких-то там соцсетей ему не нужно было. Его страстью были книги!
|
|
|
- Он, наверное, очень страдал, - сказала Вика. - Ведь он видел, как у других есть друзья, девушки, любовь...
- Ты права, он очень страдал. Больше, чем кто-либо! И книги были как обезболивающие. А еще он очень хотел прийти к Богу. Он изучил все религии. Христианство, ислам, буддизм... Но ничего ему не подходило. Они своим негативом лишь отталкивали этого чистого человека. С момента, с которого я начну рассказ, он увлекся зороастризмом, полагая, что вот религия, которая захватит его и избавит от страданий. Но пока он на первой странице...
***
Один Антон
купил гандон.
Надеть хотел,
но не сумел.
Вертел, кряхтел,
потел, пердел,
найти хотел.
Зачем, Антон,
тебе гандон?
Купи-ка мел
и нарисуй
себе ты хуй.
...классный я про тебя стих написал? А? Ну, скажи, что классный? - доставал Антона Санчо Панса, его сменщик по котельной, подкравшийся сзади одним февральским днём, чем снова напугал Антона.
Санчо Панса была одновременно и кличкой этого низенького толстого человечка, и литературный псевдоним. Он считал себя поэтом, и даже выпустил три сборника стихов по одной тысячи экземпляров здесь, в Калуге. В третьем сборники были ворованные стихи. Санчо выкрал у Антона тетрадку со стихами и выдал за свои. Антон об этом узнал, но ничего не сказал; он вообще не хотел, чтобы кто-то знал, что он пишет стихи... И сейчас Антону было очень неприятно, что "этот великий местный поэт" вновь издевается над его уродством. Но снова ничего не сказал...
- Ну, скажи, мой безписюнный друг, что классно, - не отставал Санчо, тиская Антона и щекоча.
- Классный, - буркнул Антон, чтобы тот отстал.
- А то! - довольный как кот, слопавший миску сметаны, отошел Санчо. - Я классный поэт!... Ну, чё... тут всё норма за смену? - озираясь, спросил Санчо (глупый вопрос, но он его всегда задавал).
- Норма, - сказал Антон, и встал из-за стола, на котором были книги.
- Чё читаешь? - подошел к столу Санчо. - Лев Николаевич Толстой... Ха! Как ты можешь пичкать мозг таким говном? Сейчас модно читать "Калки"!
- Калки? - заинтересованно взглянул на него Антон.
- Ты чё? Даже не слыхал о Калки? И о писателе Михаиле Аксёнове? (Антон покачал головой). Ну, ты даёшь, паря! Это же сейчас самый крутой роман! Говорят, тираж скоро приблизится к количеству Библии!
- А где можно купить?
- Да, на каждом углу... А хошь, я тебе свой притараню? Правда, там на кое-каких страничках капельки мои. Ну, понимаешь? - Санчо хихикал. - Не удержался. Ну, тебе этого безписюнному не понять! - снова уколом Панса. - Кстати, я вчера таких двух телочек трахал. У-ух! Любительниц поэзии и пососать, - он причмокивал, говоря это, и теребил гульфик. - Ты только представь, обе... одна яйца лижет, другая член... оттягивает залупу и, как нектаринку...
Антону всегда было неприятно об этом слушать. Даже пусть Санчо привирал. Антон думал о сексе... с безнадежной тоской. Женщина для него была богиней - то есть эфемерным, недоступным образом. И всегда было мучительно сравнивать своё ничтожество с кобелиным азартом других мужчин. И сейчас он старался не слышать, он думал о новой книге...
4
Я видел паутину на стене.
Ужели пауки в мой дом пробрались?
И страшно до икоты мне,
и паника от этих тварей...
И не сомкнуть изъеденных мне глаз
усталостью в ослепшей темноте -
всё кажется, вот... вот сейчас
перебирают лапками по мне.
Одеяло я натягиваю до ноздрей,
почти что не дышу, а сердце громыхает.
Перебирают лапками по мне,
по мне те твари лапками перебирают...
Я подошел к стене. Заплакал. Лишь игра теней!
Нет паутины на стене узорной...
...и даже пауки и даже твари те
сторонятся жилплощади моей убогой.
Этот стих Антон написал после того, как вышвырнул через балконную дверь книгу. На ней было написано "Калки. История одного воплощения". Она разозлила его до бешенства! Впервые книга вызвала в нем такой сильный всплеск эмоций. Он сторонился книг с эротическими сценами, но более-менее мог справится с сексуальным желанием. Но здесь... уже после несколько глав, его яички увеличились, начали пульсировать, активно вырабатывая сперму. Бедра свело спазм... Он знал со слов медиков, что сперма будет искать выход, и без разрядке пойдет либо в мочевой пузырь, либо в почки... Ни первое, ни второе не есть хорошо, и может вызывать воспаление... Но это полбеды - беда в том, что он всем существом хотел секса, и ему было невыносимо больно...
...книга упала в снег, провалилась в снег. Антон хлопнул дверью. Одновременно хотелось и плакать и бить кулаками - не имеет значение кого или что, хотя бы в стену. Но он не плакал, этот огромный и сильный человек никогда не плакал, хоть и писал в стихах часто, что рыдает... Но он не стал бить стену, он сел и написал стихи. И его отпустило... Потом он разделся, одел пижаму и лег спать...
...Антон проснулся в пять утра совершенно разбитым. У него была сегодня смена. Санчо Панса должен сдать рабочее место в шесть. Сон был странный, подумал он... хотя он его и не помнил, но помнил, что странный. Снимая пижаму, заметил, что яички больше, чем обычно... Ах, да! Ему приснилась девушка необычной красоты. Припомнилось даже имя. Виктория... Она шла рядом с ним. Во сне он был не Антон, его звали Заратуштра. Я люблю тебя, говорила ему Виктория... Всё больше не хочу вспоминать, опять разозлился на себя Антон. Затем мимоходом посмотрел на стол и вздрогнул... Книга "Калки. История одного воплощения" лежала на столе.
Как?! Он же вышвырнул её... Схватил опять. Снова открыл балкон, и снова отправил прямиком в снег. Я, наверное, не выбрасывал вчера, только подумал... выкинул во сне, - нашел он объяснение. Умылся. Оделся. Маму не стал будить. Пошел на работу...
5
...всё есть вода. И вода есть всё... В вашем языке сохранилось древнее слово "существую". Правильнее "су-шествую". Именно со звуком "ша". Продвигаюсь. Су на древних языках означало вода. И слово су-шествую означало движение воды. Всё в мире есть шествие воды. И в вашем языке вода также именовалось су, как сейчас это слово сохранили тюркские языки. Вы говорили раньше ни писяю, а ссу. Что означало, показать, что в тебе есть вода. Вода это жизнь. Я ссу означает я с су. То есть я с водой, я с жизнью, я с су шествую...
Какой странный сон, подумал Антон. Он задремал за столом с кружкой чая. Санчо Панса скоро должен был прийти, а Антон сдать смену. Давление в котлах было в норме. Он еще подбросил угля, и пошел пить чай. И уснул.... Интересный сон. В нем он был уже не Антон, а Майдйойманха, любимейший ученик самого Спенты Заратуштры. Они шли и долго разговаривали. Учитель ему рассказывал, что каждое слово в древности людям дал Ахура Мазда, и каждое слово священно было, но потом люди стали видоизменять слова, или давать оценку. Такие слова как пизда, хуй, ебаться стали страшными... Антон задумался. Он никогда в жизни не матерился. Он боялся мата. И даже когда просто слышал, то вздрагивал...
- Евнухам, привет! - услышал вдруг Антон позади голос Санчо Панса. - Ну, чё... тут всё норма за смену?
- Норма, - обернулся Антон.
- Я тебе Калки принёс, - сказал Санчо Панса и небрежно положил толстую книгу на стол.
- Спасибо, - грустно выдохнул Антон и покосился на печь.
- Ах, мой возлюбленный кастрат, у меня сегодня такая девочка была! Не поверишь, целочка! Я еле свой большой хуй в неё вставил, - рассказывал Санчо Панса с блаженной физиономией, подрачивая сквозь брюки и не замечая, как Антон вздрагивает после каждого матюка. - Пиздёнка такусенькая (он показал щепоткой) и пушок на ней, как в рассказе Ася Тургенева. Весьма романтичная и нежная ебля была...
- Я пойду, - встал Антон и подошел к вешалке, где весело его пальто.
- Книгу-то не забудь...
- Да, - буркнул Антон и сунул её подмышку...
...Антон шел Первомайской и думал, что этот человек ему очень неприятен. Ему противно находится рядом с ним, ему противны шуточки его, рассказы о любовных похождениях... Всё ему в Санчо Панса противно! Зачем он, Антон тогда себя мучает тем, что ходит на работу, где такой напарник? Ради денег? Да, возможно. Антон больше нигде не хочет работать. Везде люди, с ними нужно общаться. Здесь общение пятнадцать минут в сутки. И за эти пятнадцать минут Санчо Панса умудряется бесить его. О Ахура Мазда, зачем ты послал мне этого человека?! Антон улыбнулся. Шутливое обращение к Богу помогло отпустить негатив... Да, кстати, у Антона до сих пор подмышкой эта книга... Он оглянулся. Вроде бы, никто из прохожих на него не смотрит. И бросил её в сугроб...
...насчет денег. Антон мог бы зарабатывать очень много, если бы ни эта его мизантропия. Он это понял в прошлом, 2015 году, когда 25 августа, на день города пошел на ярмарку. Он не любил разговаривать с людьми, но любил смотреть на людей. На ярмарке было интересно. Пели песни, устраивали состязания разные, игры, викторины... В этот раз пригласили на празднества Михаила Кокляева, неоднократный чемпион в силовом экстриме, самый сильный человек России. Зазывалы кричали подойти к сцене, где стоял этот богатырь.
-...правила простые, - говорил щупленький ведущий в микрофон. Рядом с Дядей Мишей он казался тростиночкой. - Для участия в пари любой желающий делает взнос одну тысячу рублей. На помосте штанга с начальным весом сто двадцать килограмм. Кто заключит с нашим гостем пари, тот выходит на помост. Нужно оторвать штангу от пола. Михаил Викторович затем должен поднять её до пояса, сделать так называемую становую тягу. Затем вес увеличат на двадцать килограмм. Победит тот, кто оторвет вес больший, чем подымет Михаил Викторович... Победителю достанется приз - сертификат на сто тысяч рублей... Вот вы, молодой человек... Вы! Вы! - показал ведущий пальцем на Антона. - Вы выглядите очень жозно! Не хотите попробовать поучаствовать?
Антон растерялся. А пока соображал, как ему отказаться, толпа его выпихнула на сцену...
- Ну, так, парень, будем играть в пирамидку, - сказал Дядя Миша, подойдя к Антону. - Тебя лямки нужны? (Антон не понимал, какие лямки, поэтому молча мотнул головой). Разнохватом работаешь? (Антон опять не понял). Ну, удачи тебе, - сказал Кокляев озадаченно, думая, что перед ним умственно отсталый.
Когда Антон подошел к снаряду, Михаил грустно усмехнулся.
- Дилетант, - тихо сказал он ведущему. - Техники никакой. Мы называем позу, в которой он сейчас, срущая собака...
- Забавное название, - хихикнул ведущий.
- Да. Только не забавно для позвоночника, глянь, как он выгнулся, того и гляди писюном подбородка коснётся...
Антон не слышал, как над ним подшучивает Дядя Миша. Он не только приподнял штангу весом сто двадцать кг, но и выпрямился с ней.
- Молодца, - похвалил Кокляев, для него самого не составило труда выполнить подход с... разминочным для него весов.
На снаряд добавили два диска по двадцать кг, вес штанги составил 160 кг. Антон опять встал в позу срущей собаки. Кокляев даже отвернулся. Антон снова выпрямился.
- Крепкий парнишка! - крикнул публики Михаил. Подошел и выполнил поход....
Веса росли. На 250 кг, Кокляев подошел к Антону.
- Лямки до сих пор не нужны?
Антон мотнул головой.
- Что у тебя за кисти рук?
- Не знаю, - посмотрел Антон на свои руки.
360 кг. 400...
- Рекорд России на данный момент, - говорил ведущий, - в упражнении становая тяга зафиксирован Михаилом Викторовичем Кокляевым четыреста пятнадцать килограмм...
Срущая собака выпрямилась с весом 420 кг. Затем злой Дядя Миша... подошел и справился с эти весом. Но уже без вальяжной легкости...
450 кг.... 500....
- На штанге ровно пятьсот килограмм! Полтонны! Внимание! Барабанную дробь, пожалуйста! - подзадоривал ведущей народ
- Охуеть! - вырвалось у Кокляева, когда Антон опять выпрямился.
Дядя Миша поднял и 500, но это далось ему очень и очень не легко...
- Внимание! - обратился ведущей к зрителям. - В связи с тем, что вес уже очень большой, а оппонент Михаила Викторовича не профессиональный атлет, и велик шанс получения травмы, мы решили остановить дуэль и вручить приз сейчас...
- Правильно! Верно! Молодец! Наш парень! - ликовала толпа...
...Антон шел, мерз и вспоминал, как после соревнования к нему подходил сам Кокляев, уговаривал поехать с ним в Москву, говорил, поставить технику и хоть на Арнольд-классик. "Много бабла подымать будем". Антон не согласился...
6
Санчо Панса жил один в двухкомнатной квартире на улице Баррикад, в доме напротив сквера Филармонии. Одну комнату он всегда держал запертой, и никогда никому не показывал, что там...
- А что у него там? - спросила меня Вика.
- Игрушки...
- Игрушки?
- Да. Большие мягкие игрушки. Пушистые зайцы, слоны, бегемоты, и прочие. Он часто покупал их размером с подростка. Одна игрушка, белый медведь была даже выше него.
- Он коллекционировал игрушки?
- Вика, чуточку терпения. Я всё расскажу...
...Санчо Панса вышел из школы № 21 на улице Веры Андриановой в сопровождении двух шестнадцатилетних девочек Лизы и Вероники. Он приходил в 9А на открытый урок и читал стихи из нового сборника "Лунный свет и музыка бензопилы". Он был в длинном пальто и шапке "петушок". А девочки в балоневых куртках поверх школьной формы.
- Можно мы вас до дома проводим? - галдели девушки. - Мне так понравились ваши стихи... И мне тоже... Они такие и печальные и светлые... А вы нам еще почитаете... А можно вы нам подпишите книги...
- У меня экземпляры дома...
- Мы купим!
- Ну, зачем? Я подарю вам их...
- Ура! - захлопали девушки в ладоши.
Они медленно пошли по улице. Правую руку он держал в кармане пальто.
- Я буду рад гостям, - сказал поэт. - Я живу один, и гости у меня не частые.
- А почему вы не женаты? - спросила Лиза.
- Я люблю женщин, а женщины любят меня. Если я женюсь на одной, другие расстроятся.
- А что вы любите делать дома? - поинтересовалась Вероника.
- Конечно, писать стихи...
- А еще?
- Люблю готовить. Я прекрасно готовлю, поэтому такой толстый...
- А еще?
- Ах, милые девочки, боюсь я вас смущу, если скажу о своем увлечении...
- Не-а! - в один голос сказали они. - Мы уже большие девочки!
- Ну, ладно, - улыбнулся Санчо Панса. - Я увлекаюсь натуризмом. Летом стараюсь уехать из города, куда-нибудь ближе к природе, в кемпинги натуристов...
- Натурализмом? - переспросила Лиза.
- Нет, натуризмом. Раньше это называли нудизм...
- Ого! Это когда голые, да? - задохнулись от смущения и восторга девчонки.
- Дома я всегда хожу голый. Как прихожу, сразу сбрасываю всю одежду...
- Класс! - сказала Вероника. - Я бы так не смогла. Я даже когда одна стесняюсь.
- А я сплю голая, - с неловкой гордостью сказала Лиза.
- О! Наш человек! - похвалил её поэт. - Нужно нам открыть в Калуге клуб натуристов!
- Не-а! Я раздеться не смогу ни перед кем, - хихикнула Лиза.
- Я раньше тоже так думал... И когда впервые разделся перед другими, то столько переживаний было разных...
- Расскажите! Расскажите подробно!
- Ох, мы кстати чуть мой дом не прошли. Как заболтались. Вот здесь я живу. На третьем этаже...
- Санчо, а вы знаете, я вспомнила, - сказала Вероника. - У нас еще должен быть классный час скоро. Да, Лизка?
- Какой классный час? - не понимала Лиза.
- Ну, такой... обычный... - Вероника ударила кулачком по спине Лизу, прошептав "не тупи!"
- А, да... Точняк!
- Нам нужно бежать, Санчо. А то ругать будут!
- Да. Хорошо, - бесцветно произнес он и стал быстрее водить рукой в кармане, уже не боясь выдать себя
Девочки озадаченно посмотрели на него, как странно колышется пальто... А потом побежали прочь...
Санчо Панса поднялся в свою квартиру. Зашел. Запер дверь. Снял пальто. Из ширинки торчал голый пенис. Не снимая обуви, он прошел и открыл свою тайную комнату. И выбрал две игрушки. Слоника и жирафа. Он вновь с ними пошел в прихожую.
- Вот мы и дома, - сказал поэт. - Лиза, Вероника, вы проходите в комнату, а я приму душ и приду.
Он отнес игрушки в комнату.
- Вот, Лиза, присаживайся сюда, - он усадил жирафа на кресло. - А ты садись... и можешь даже лечь на кровать, - положил он слоника на свою кровать. - Нет! Мне не терпеться! Вы такие красивые!
Санчо Панса спустил брюки и трусы и лёг сверху на слоника... Он кончил быстро, пролил сперму на животик слоника...
7
- Фу! Он мерзкий! - сказала я. - Додик, неужели он... с игрушками?
- Ага... для этого он их покупает, - кивнул мне Додик и улыбнулся. - Игрушки, нужно признать, удивительная вещь. Они все похожи на кого-нибудь из людей. Когда Санчо Панса нравилась какая-нибудь женщина, он искал игрушку, лицом похожую на неё...
- Бедные игрушки, - грустно сказала я. - Будь может, и у них есть души, а быть может и сознание...
- Возможно, - пожал плечами волшебник, - тебе, Вика, лучше знать...
- Почему? - сделала я вид, что удивилась.
- Ты Саошьянт...
- Ого! Теперь мы с Витей Саошьянт! - засмеялась я и захлопала в ладоши. - Тогда ты Заратуштра!
- А почему и нет? - Додик тоже засмеялся. - Разве я не гожусь для такой роли?
- Годишься! Еще как годишься! Кстати, я читала, что Саошьянт, спаситель мира, который придет перед концом света, родится от девственницы, которой во чрево семя принесет вода, когда она будет купаться в реке...
- Так и было, - сказал Додик и таинственно взглянул на меня. - В незапамятные времена пророк Спента Заратуштра излил в воду своё семя, и вода берегла его на самом глубоком дне, пока одна девственница не вошла в неё. Семя проникло в нее, и свершилось великое зачатие Спасителя...
- Ты так глянул на меня, как будто девственницей была моя мама! - захихикала я.
- Как знать, - всё еще не снимал он маску таинственности.
- Додик, милый, не пугай меня!
- Кстати, о воде! - переменил волшебник тему. - Я еще сегодня не принимал ванну... Пошли?
- Пошли...
...в ущельях здесь множество водопадов, небольших ручейков, извилисто бегущих с вершин мимо кривых, колючих кустиков эфедры и кроваво-красных горных тюльпанов. Вот под один такой водопад Додик как-то принес старинную чугунную ванну. Он раздевался и залезал в нее, полную ледяной воды. Я даже представить не могла, как можно купаться в горной купели! Можно же кости проморозить! А ему ничего! Одним словом, волшебник...
- Ого! - восторженно произнесла я, когда он разделся. - Вот это да!
У Додика была очень мощная эрекция, такая, что толстый большой член аж выгнулся и прижался головкой к пупку. Он напоминал сейчас дверную ручку. Я залюбовалась, чувствуя, как мне хочется секса.
- Додик, я тебя давно хотела спросить. У тебя никогда ни с кем не бывает секса и ты не рукоблудишь. Как ты терпишь?
- Терплю? - удивился он моему вопросу. - Терпят же боль или какие-нибудь страдания. А разве от того, что эта штуку (он показал на свой член) стоит, я страдаю?
- Но... когда он так долго, больно же...
- Мне нет, - улыбнулся он.
- А ты не хочешь, чтобы...
- Нет. Этого не нужно, Вика, - догадался он, о чем я хотела спросить. - Ты моя мама. Да муж твой ревностью будет объят...
- Нет, - грустно сказала я и отвернулась, чтобы не смотреть на его хуй, от которого у меня текли слюнки. - Витя весь поглощен своей Наташкой, никого не замечает вокруг. И у нас... уже давно...
- Ух! Как хорошо! - перебил Додик меня и залез в ванну.
Я обернулась и почему-то засмеялась. Вернее, я знаю почему. Додик - это большой ребенок, непосредственный и чистый. Мне даже стыдно, что я хотела склонить его к любовным отношениям... Да, и так важно, что у меня не было давно нежного мужчины. Моя рука тоже нежна со мной по ночам. Важно то, чем Додик будет заниматься сейчас. Волшебник пришел сюда ни просто помыться, он пришел для ритуала. Я затаила дыхание, хотя и много раз слушала его великую молитву воде. Додик зачерпнул в ладони воду и приблизил к губам. Он начал говорить с ней:
- Приветствую тебя, вода! Всем сердцем, всем существом приветствую! Я сейчас вошел в тебя, я в тебе, вода... Ты сейчас вокруг меня. Ты и во мне, вода. И я сам состою из воды. Мы с тобой едины. Мы это триединство. Как Господь Бог триедин, так и мы сейчас с тобой триедины. Нет границ между мной и тобой. Всё, что есть я, это ты. Моя душа состоит из воды. Мои мысли хранятся в воде, которая во мне. Ты всё хранишь в себе, все мысли каждого человека, который жил или будет жить. Ты есть мировая хранительница всех мыслей, вода... Вода, которая во мне и которая снаружи, через реки и океаны ты, вода, связана с другими, которые тоже состоят из воды. Я сейчас слышу слова, которые есть в них. Их много, их миллионные миллиардов. И все они разные, как и ты, вода, всегда разная. Ты подвержена смене настроения. Ибо ты Господь Бог, живое воплощение в воде всех его пророков... Я в тебе, вода, ты во мне, вода. Мы едины! Ты Господь Бог! Ты волшебная целительная сила! Я сейчас чуток, и моя вода настроена слушать и слушаться тебя вода! Молю тебя, скажи моей внутренний воде, чтобы та стала чистой и здоровой, спокойной и ясной. Молю тебя, сделай мою внутреннюю воду свежей и прозрачной, свободной от злого умысла и плохих мыслей! И молю тебя, измени себя и в моих любимых, сделай себя в тех людях, кого я люблю, свежей и прозрачной, свободной от злых помыслов и плохих мыслей. Аминь...
8
....надо же, как жизнь-то устроена... - подумала Софья Петровна Калкина, не находя эпитетов. Четырнадцать лет назад она сама была в Морскогорске с подругой. Они тогда поехали в Крым без мужей дикарями. Остановились в этом посёлке. У Софьи тогда еще не было детей, только через год появятся близнецы, мальчик и девочка, Витя и Вика. В то время, а это был 2003 год она только год как была замужем за предпринимателем и депутатом Вадимом Петровичем Калкиным. Если бы она знала, что здесь в Морскогорске жила её родная сестра Инга Шмелёва, она бы обязательно разыскала её. Быть в одном поселке и не знать! Жизнь... да, уж, нет слов!...
Инга нашла Софью по интернету. Написала Софье в соцсети. Много лет назад их родители, Софьи и Инги развелись. Отец взял с собой Ингу и уехал неизвестно куда.... Ну, надо же - они могли встретится еще четырнадцать лет назад! Не могла прийти в себя Софья Петровна. Быть может, и встречались на какой-нибудь из улиц поселка, прошли мимо друг друга... А ведь...
...Софья оглянулась, как будто её мысли мог кто-то подслушать... а ведь там, в Морскогорске живёт настоящий отец её детей...
9
Степь. Женщин сразу поразил простор, хотя они и не сказали друг другу ни слова. Полустанок посреди огромного пространства желто-голубого: желтая равнина и огромнейшее голубое небо. Горячий ветерок был полон запаха травы и пения цикад. Они стояли на горячем бетоне перрона, метрах в стах было деревянное, выкрашенное в белый, одноэтажное здание. Видимо, вокзал. Посредине перрона скамейка с двумя урнами по бокам, в которых, наверное, и никогда не бывало мусора. А вдалеке в дымке горы. Вот и всё. И… никого.
- Лен, ты же сказала, что нас на машине встретят... - озиралась Софья по сторонам.
Лена Воробьева, её подруга, тревожно нажимала на кнопки мобильника.
- Здесь, прикинь, нет связи... - озадаченно сказала Лена. Потом посмотрела на Софью. - Да, Жора обещал приехать на своем жигулёнке. Что-то не срослось... наверное...
- И что теперь делать? - растерянно спросила Софья.
- Здесь должна быть где-то автобусная остановка...
...Прошел товарняк, и как только отгромыхали по рельсам колёса, женщины, как в старых фильмах, увидели мужчину на противоположной стороне железного полотна. Мужчина был очень странно одет. Можно было подумать, что проходящий товарный разрезал в пространстве вход во временной туннель. И открылся портал в какой-нибудь тридцатый или двадцатый год прошлого века. В кирзовых сапогах, в галифе, в гимнастерке и буденновке с синей звездой. Подпоясан был кожаным широким ремнем и помочами крест-накрест. На одном боку весела шашка, на другом кобура от маузера. Огненно рыжий с веснушками. Возраст было не угадать из-за маленькой бороды.
Дети глазели, открыв рты. Красноармеец, перешагивая рельсы, поднялся на перрон и подошел к ребятам. Он встал возле урны. Отдал честь и скороговоркой произнес:
- Здравия желаю.
- Здрасти, - сказала ему Лена.
Мужчина улыбнулся, подмигнул и… стал делать то, что женщины совсем не ожидали Это было совсем необычно. Расстегнул галифе и вынул большой член. Красноармеец чуть оголил головку, оттянув крайнюю плоть, и из устья уретры вырвалась мощная лимонадная струя. Он мочился прямо в урну. Зрелище было настолько завораживающие, что Софья немножко возбудилась. Высокий, красивый военный; над головой белое солнце пустыни; ноги широко расставлены; член крепкий, упругий… Журчание — словно ручейка между камушками в горах… Чуть ощутимый мускусный с сладковатой примесью поллюций запах … Струя долго била в середину урны, но вот стала истощаться. Немного пролилось на ржавого цвета галифе, которые вблизи оказались очень и очень старыми, все в заплатах и неумелых швах… Затем мужчина потряс им, посбивал пальцем последние капли, помассировал, то открывая, то закрывая капюшон, и… убрал. Застегнул ширинку….
- Ленка, Софа! - услышали подруги за спиной голос с кавказским акцентом. Обернулись и увидели Жору. - Мой жигулёнка сапсем сдох! - пожаловался он. - Я на автобусе приехал... Эй, ты... Канай отсюда! - крикнул он на красноармейца.
Тот покорно повернулся и зашагал прочь.
- А кто это? - робко спросила Софья, провожая незнакомца взглядом.
- Дурачок местный. Все Додиком кличут.…
10
Софью у Азаряна поразило три вещи: его семья, его дом, его религия. У Жорика Азаряна был большой двухэтажный дом, но выглядел очень бедно, построенный еще в советские времена на совхозные средства. Внутри на каждом этаже множество комнат, но напрочь отсутствовала хоть какая-то логика в планировке. Комнаты переходили одна в другую в хаотическом лабиринтном порядке. У Жорика была красивая полная жена (кстати сказать, и он был невысоким толстячком), армянка Арпина. И у них было... пятнадцать детей! Причём семь раз из чрева Арпины появилось на свет близнецы. Шесть двойняшек и самые младшие тройняшки... Азаряны были огнепоклонниками. Больше всего Софико, как Софью звала Лена, а потом и все стали называть, удивило последнее. Она думала, эта религия больше не существует, по крайней мере, на территории СНГ. Кажется, преподаватель с кафедры истории в институте, где Софья училась на экономиста, им так говорил...
Старшим было уже двадцать лет. Машиа и Машиана, парень и девушка, названные в честь первых людей. Все жили в этом доме. День и ночь царил веселый гвалт, к которому Софико никак не могла адаптироваться, привыкшая к грустной молчаливой тишине. Софья постоянно была одна, так как муж был занят то бизнесом, то политикой, то... об этом, впрочем, расскажу позже. Азаряны были солнечными и добрыми...
- Жорик, скажите, а что у вас в той комнате, которую вы держите закрытой? - спросила Софья.
Был теплый крымский вечер. Уже темнело. Они сидели в беседке, окруженной виноградником. Лена рядом с Софьей, Жорик напротив. Арпина с детьми была в доме. Лена обнимала подругу, было в этом много необычного, но и приятного...
- Там негаснущий светильник. В нём мы всегда поддерживаем огонь и совершаем гахи - чтение молитв - пять раз в день...
- А можно мне посмотреть... Или я другой веры?...
- Нужно пройти для этого обряд очищения, - сказал Жорик.
- А как это?
- Я расскажу как-нибудь, - улыбнулся армянин. - Понимаешь, Софико, для нас огонь священный. Огонь это свет, а свет это единственная видимая часть Бога. Чтобы увидеть Бога, достаточно посмотреть на любой источник света, будь то звезда или свеча....
- Я всегда думала, вот бы увидеть Бога. Особенно в детстве я мечтала об этом. И даже какой-то период отчаялась. А оказывается, это так просто!
Мужчина улыбнулся. А Лена поцеловала Софью в щеку.
- Ты чего? - удивилась Софья и посмотрела на подругу.
- Тебе неприятно?
- Приятно, но... странно...
- Поздно уже, - сказал Жорик и поднялся. - Завтра поговорим. Я провожу вас в вашу комнату...
Женщины тоже поднялись.
- Кстати, - произнес Жорик и посмотрел на небо. Оно было звёздное. - Как вы думаете, звёзды далеко от нас?
- Конечно, - сказала Софья, тоже подняв голову к небесам. - Свет от них идет ведь миллионы лет...
- Верно... но и то верно, что звезда это свет, ничего кроме света. А свет этот касается твоего глаза. Иначе бы ты не видела звезду. А значит, сейчас звезда касается твоего глаза. Между тобой и звездой выходить и нет расстояния. Так и Бог... люди думают, Он где-то неизмеримо далеко, а Он всегда рядом...
***
- Ох, как хочется секса! - потянулась Лена, когда они остались одни в комнате. Здесь было уютно, но скромно: две кровати и трюмо, на окнах занавески нежного розового цвета. Софья улыбнулась. - А тебе?
- Ну, не знаю... Может быть, немножко, - ответила Софья.
- Немножко? Да от тебя пахнет желанием на версту! - хихикнула Лена. - Я видела, как ты на Жорика глядела...
- Перестань. Для меня он святой человек. Как священник...
- Он обычный человек. И у него в штанах член!
- У него дети и жена...
- У них по вере можно иметь другую женщину, если жена разрешит, - парировала Лена. Она сняла джинсы, и сейчас стояла в футболке и трусиках.
- Да? Как это необычно...
- В прошлом году, когда я гостила здесь, у нас с ним было...
- Ты врёшь, - захихикала Софья.
- Вру. Но... блин, как же я его хочу! Ты чего не раздеваешься?
- Да... как-то еще не привыкла...
- Можно я тебе помогу?
- Что? - спросила Софья.
- Раздеться...
- Зачем? Я сама могу, - засмеялась Софья
Ленка вдруг подошла и опрокинула подругу на кровать. Женщины, как подростки, стали резвиться и бороться. В борьбе Ленка стянула топ Софьи и лифчик.
- Мы как дети! Не стыдно? - тяжело дыша, сказала Софья. Она была прижата к кровати на лопатках. Ленка сидела на ней, как на коне, и держала руки.
- Не-а! - глядя прямо в глаза, озорно ответила Лена. - Мы в отпуске! Мы в отпуске от взрослой жизни. - Виват, детство!
Она наклонилась и стала целовать шею Софьи.
- Ты... ты что? - задыхаясь от волнения зашептала Софья.
Лена выпрямилась и игриво посмотрела.
- Ты разве в детстве не играла в такие игры?
- Нет! Нет! Никогда! - испуганными глазами бегала по лицу подруги Софико.
- У! Трусиха!
11
Софико и Ленка гуляли одни по поселку. Между ними вчера вечером, конечно же, ничего и не было. Да и быть не могло, Софья не лесбиянка. Вот у Ленка были женщины, Софья об этом знает. И мужчины были...
- Ты вечно о чем-то думаешь? - вдруг спросила Лена. - Вечно с печальным лицом... Колись..
- Да так... ничего... просто... Я хотела тебя попросить, - Софья набралась смелости. - Ты здесь мужчин знаешь.... ну, кроме Жорика?
- Да, я часто бываю здесь... А что?
- Понимаешь... мне бы хотелось кое с кем познакомиться, - Софико очень волновалась, даже начала "ломать" свои кисти рук.
- С кем познакомится? - не понимала Ленка.
- Ну... в общем, не с женщиной...
- В смысле? - недоумевала Лена.
Софья хотела ответить, но вдруг кто-то тронул ее сзади за плечо. Она обернулась и оторопела.
- Не узнала? - улыбаясь спросил мужчина.
Софья узнала, но никак не ожидала встретить здесь, в Морскогорске знакомых, тем более друзей мужа.
- Это же я, Николай Грибов! - смеясь говорил он.
- А вы кто? - поинтересовалась прямолинейная Ленка.
- Я? Я местный управитель! Глава поселения посёлка Морскогорска. Грибов Николай Николаевич. Позвольте себя вам отрекомендовать.
- Познакомься, Леночка, это хороший приятель Вадима....
- Да, с Вадимом Петровичем бы давние друзья и в жизни и по партии. Мы единороссы! - к какой-то странной гордостью проговорил он.
- Елена, - протянула женщина руку, а Грибов поцеловал. - О! Галантный мужчина! - восторженно сказала она. - Мне нравится!
- Ну, девушки, мне пора. Через пятнадцать минут собрание местных депутатов. А вечером мы встретимся. Куда за вами прислать автомобиль?
- Мы остановились у Жорика Азаряна...
- А! У факелоносца...
Софью покоробило, она вспомнила, насколько Жорик светлый и добрый человек... Грибов повернулся на каблуках и зашагал, на другой стороне дороги его ждал Mercedes-Benz E 300 с личным водителем.
- Задорный мужичок! Наверное, и в постели такой резвый, - пошутила Лена.
- Лена, нам нужно отсюда уехать, - напряженно сказала Софья. - Куда-нибудь, где нас не знают.
- Что случилось? - испуганно посмотрела на подругу.
- Ничего. Просто нам нужно уехать...
- Не хочешь рассказывать?
- Нет.
- Может быть, сходим искупаемся в море. А потом поедем?
- Да, давай...
***
Женщины шли по извилистой тропинки, окруженной кустарниками и редкими низинками деревьями. Тропинка уходила в низ, вдалеке виднелась полоска моря...
- Ой, глянь! Опять тот дурачок. Как его? Додик.
Мужчина в форме красноармейца сидел на валуне и смотрел на облака, не обращая внимания на появившихся женщин.
- Подойдем к нему?
- Зачем? - пожала плечами Софья.
- Как зачем? Он же мужчина. Мы здесь одни. Намек понимаешь? - подмигнула Лена.
- Не нужно этого! - строго сказала Софья. - Не хорошо это. Он инвалид...
Но Ленку было не остановить. Она подошла и попробовала заговорить. Додик смотрел на неё и молчал...
- Ты умеешь разговаривать? - спрашивала Лена. Тот молчал. - Ты совсем идиот, или что-то понимаешь? (Додик переводил взгляд то на Лену, то на Софью). Ты хоть кивни...
- Лен, отстань от него, - попыталась утянуть на локоть подругу Софья
- Тебя Додик зовут? - не поддавалась хулиганка. Мужчина кивнул. - Ого! Он понимает! - обрадовалась Лена. - Меня Елена зовут. Хочешь я тебя поцелую?
Додик отрицательно помотал головой.
- А что ты хочешь?
- Лен, пошли, - дернула еще раз Софико подружку.
- Хочешь я покажу, что у меня под юбкой?
- Лен, не надо. Пошли к морю...
Додик кивнул. Ленка приподняла юбку. Софья стала тревожно озираться, не видит ли кто посторонний.
- А ты писюн покажешь мне?
- Лен, это переходит все границы! - дрожала Софья, потому что эта игра её тоже возбуждала.
- Ого! Какой он у тебя большой!
Лена взяла в ладонь пенис мужчины и нежно стала ласкать...
Женщины вздрогнули. За спиной послышался разговор. Кто-то шел по тропинки. Людей пока не было видно, но голоса приближались.
- Бежим! - сказала Лена.
И они побежали. Софья в душе ругала Лену за этот "детски сад", и удивлялась тому, как можно так быстро "снова стать ребёнком"...
***
- Так нельзя, Лена! Это... это ребячество! - всё же решила укорить Софья подругу, когда они вышли к морю, и Лена начала расстилать покрывало на белый песок.
Море было взволнованно появлением прекрасных женщин. Оно учащенно дышало бризом, и бесстыдно тёрлось о влажную полосу земли, выделяя белую смазку. Вскоре оно утомит их своими фрикциями волн. Оно уже нетерпеливо пытается дотянутся приливами к ним, и... эх, не выходит... возвращается, чтобы попробовать вновь...
- Будьте как дети, - отшучивалась Ленка. - Так сказал Иисус.
- Не богохульствуй, я этого не люблю...
- А при чем тут богохульство? - удивилась хулиганка.
- В контексте всего, что сейчас произошло...
- А! В контексте! - захихикала Ленка. - Слова-то мудрёные какие!
- Это дурачок, Лен, просто как ребёнок. И совращать его...
- Послушай, монашка, это тридцатилетний мужик с большущим агрегатом...
- Он... он... да ну тебя! - Софья демонстративно отвернулась.
- Эй, подруга, кончай из себя целку строить, - смеялась Ленка.
- Ну, и что, что целка, - буркнула Софья, но тут же поправилась, - то есть была когда-то...
Ленка повалила Софью, схватив в охапку сзади.
- Что ты такая серьезная? - не отпускала она Софико, хотя та и вырывалась...
Потом женщины разделись. Ленка до гола, чем смутила Софью. А Софья осталась в купальнике... Разбег, и в тело моря. Они кричали, смеялись, резвились, шутливо топили друг друга...
- Как же хорошо! - сказала Лена, когда они вышли из воды и рухнули навзничь на покрывало. Небо было голубым, безоблачным.
- Ага! - выдохнула Софья, глядя в синь вышины. - Спасибо, Лен, что ты сюда меня привезла, и... и не сердись... я иногда... ну, груба... я просто всего боюсь... я трусиха... Лен? - Софья приподнялась, ей показалось странно, что болтушка Ленка ничего не отвечает на ее откровения, а напротив только сопит...
Софья приподнялась и... у нее был шок! Лена лежала на спине, с широко разведенными коленями, с закрытыми глазами и... мастурбировала...
Софья была настолько околдована этим необычным зрелищем, что не заметила, как и сама стала ласкать свой лобок...
12
....моя мама азербайджанка. Папа был атеистом, пока не встретил и не влюбился в маму. Моя вера от мамы. Азербайджан земля огня, - рассказывал Жорик этим вечером. Грибов позвонил и сказал, что сегодня занят, и предложил перенести встречу, чему Софья была несказанно рада. А вообще, когда они шли с пляжа, Софико сделала наблюдение, которое её удивило: поселок ожил, люди шли с работы домой, и... надо же!.. все стали заглядываться на неё. Как будто море изменило её, преобразило, сделала, быть может, красавицей... Софьи немного было стыдно: там, на берегу, глядя на эротическую игру подруги, она... ужасно очень!... кончила...
- Азербайджан была до двадцатого века благословенной Господом земля, - продолжал Жорик. Мужчина был в спортивном костюме adidas. Курточка была расстегнута, и женщинам открывался вид голого большого живота и груди с крупными сосками, всё это великолепие толстого человека покрывала густая растительность. У Софико крутились странные пошлые мысли, за которые ей было неловко, что у толстяков маленькие члены... - Эта земля огненным дыханием звала многих людей, жаждущих Аши, то есть божественной истины. Её посещали маги со всего света. Сюда шли святые и колдуны. Здесь обретали волшебную силу волшебники. И по одной из легенд именно здесь родился величайший из всех пророков Заратуштра, давший людям надежду в виде священного писания Авесты. И еще в одной легенде сказано, что в именно в реке Кура, что течёт по этой благословенной земле, однажды искупавший пророк пролил в неё своё семя, дабы через много веков девушка забеременела, войдя в реку...
- Он что? Подрачил в воде? - оживилась Ленка.
- Ты опять богохульствуешь, - толкнула в бок Софья.
- А что такого? - невинно глядела Лена. - Ведь иначе не излить сперму...
Жорик добродушно улыбнулся и погладил свой живот, чем немного смутил Софью. А хулиганка Ленка сделала вид, что поправила юбку, а сама наоборот задрала её, чтобы видны были трусы. Другой же рукой... (Софико была в джинсах)... гладила ноги Софьи.
- Быть может, и так, - кивнул Жорик, не переставая гладить свой живот и разглядывать Софью. - Можно предположить, что именно так излил он семя в Куру, но сказать это напрямую не стоит...
"Смотри, у Жорика встал..." - прошептала на ухо Ленка.
"Не говори ерунды..." - шепотом ответила Софья, а сам глянула на гульфик мужчины.
- Дамы, о чем вы там шепчетесь?
- Да так, о своем девичьем, - отшутилась Ленка, играя с отвёртом на джинсах Софьи, которые прикрывает молнию. - А что с той девушкой... ну, которая должна забеременеть от спермы пророка?
- Она родит Спасителя мира, Саошьянта... Здесь, кстати, многое не ясно. Сам Спаситель будет не один, их будет трое. Близнеца мальчик и девочка и... А вот кто третий в великой троице непонятно... - говорил Жорик, теперь он гладил свои груди...
Софья слушала так внимательно, что не заметила, как Ленка расстегнула ей пуговицу на джинсах...
- Жорик, расскажите о пророке. Вы нам обещали, - попросила Софико.
- Давным-давно... быть может, семь тысяч лет назад, по бескрайним степям шли кочевники...
13
Давным-давно... быть может, семь тысяч лет назад, по бескрайним степям шли кочевники. Племя это было гонимое всеми, ибо в те времена наставала эра оружия и смерти. Великие черные маги открыли людям, как делать оружие. До этого люди не убивали друг друга, но познав страсть к убийствам, они стали подобны дэвам, злым духам, который поклонялись маги. Мир гармонии стал хаосом, и только это пламя, которое ты сейчас видишь, которое передвигается на лошадях, которое ведет за собой скот и телеги с юртами, осталось верно вере в добро. Племя брало начало в древнейшем роде Спетама, и вел этих несчастных, усталых людей Парушаспа, великий праведник, с чистотой души которого не сравнится ни один человек того времени...
Уже несколько дней они брели по огненной земле. Здесь земля дышала огнем, и выдохи пламени вырывались из каждой расщелины. Парушаспа повел свой народ через эту землю, дабы избавится от преследователей - лютых ариев, продавших души божкам, которым они приносили человеческие жертвы, злых убийц, желающих завладеть коровами и лошадьми, бесстыдных насильников, принуждающих дев от мала до велика ублажать их похоть... Те, преследовал народ Спетама, остановились. Они не рискнули идти по земле огня, полагая, что это место и есть Ад. Парушаспа спас свой народ от насильников... но обрёк на голодную смерть...
Здесь не было ни деревца, ни травинки. Запасы корма для скотины были на исходе. Кобылы перестали давать молоко, коровы тоже. Дела были плохи. И всё же стойбище было решено поставить здесь...
Парушаспа сидел на валуне спиной к юртам, в стороне от стойбища в шаг триста, и горько безутешно плакал. Отчаяние завладело им полностью. Он более не знал, что делать. Его народ обречен. Стояла летняя ночь, черная как и печаль вождя. Горели звёзды. Мигали по степи огнемёты. Парушаспа поднял взор к небу... нет, он уже год как никому не молился. Он теперь не знал, который среди богов добрый. И он стал чувствовать себя одиноким, ибо одиночество это когда нет больше веры.
Кочевник был с непокрытой головой, и в ночи его длинные рыжие волосы казались черными. Его народ был весь рыжий, огненно-рыжий, как солнце, единственный тогда в мире, кто имел такой цвет волос... Кочевник встал, утёр слёзы и шатаясь побрел к своей юрте...
...отогнув полог, он увидел испуганное лицо своей жены Дугдовы. Женщина держала двумя руками свой большой живот.
- Пора? - с тревогой спросил Парушаспа. Дугдова кивнула. Её лицо искажала гримаса боли.
- Я хочу пойти с тобой...
В ответ Дугдова замотала головой:
- Ты же знаешь, так велит наш обычай...
...Парушаспа стоял на пороге юрты и смотрел, как фигура беременной жены, окутанная в бычью шкуру, удаляется от стойбища. Вот-вот и она растворится в антраците ночи. А она шла; обычай велел, предчувствуя роды, одной уйти от всех настолько далеко, покуда даже шаныраки юрт не станут видны. Она шла и шла, чувствую схватки. Её ноги подкашивались. Она скрипела зубами, собирая все остатки воли. Она плакала, но шла...
... женщина разделась но нага. Выстлала шкуру на каменистый грунт. Легла. Рядом оказалась земляная ноздря, откуда время от времени исходила струя пламенного выдоха. Столб огня подымался в небо, и теплое марево искривляло звёзды... а быть может, это слёзы Дугдовы своей дрожью на роговице искажали небо.
Взметнулся очередной выброс огнемёта - Дугдова закричала от схваток... Снова выхлоп - вновь она закричала. Всякий раз эти два великих события - выдох земли и выкрик женщины - совпадали.
И вот! Рождение!
Дугдова подняла голову. Между её разведенных ног, связанный еще с ней пуповиной, сам... на ножках... чуть шатаясь... стоял новорожденный. Она ожидала первого крика, но мальчик засмеялся...
14
- Ну, что ты делаешь? - зло шикнула Софья на подругу, заметив у себя расстёгнутую ширинку и пальцы, играющие с резинкой... - Что за шутки?
Она привстала и застегнула. Жорик снова мило заулыбался. Он запустил указательный палец в свой пупок; у него был настолько большой живот, что палец вошел целиком. Затем вынул и понюхал его. Затем встал (они сидели в беседке, решетку которой обвил виноградник) и на удивление женщин просто повернулся к ним спиной, чтобы... пописять. Софья и Ленка услышали могучее журчание, мужчина стоял у решетчатой стены беседки и мочился...
...в главной большой юрте собрались аксакалы. Они играли на домбрах и пели, ожидая возвращение жены с ребёнком вождя. Они были в черных чапанах, головы их покрывали малахаи из лисьих шкур. Они пели песнь, дабы Дугдова пришла с живым ребёнком:
Прочь уйдите, злые дэвы!
Помогите боги деве,
что ушла одна сегодня,
чтоб родить суметь ребёнка.
Вы не троньте, злые волки!
Вы умолкните, все толки
накликающие беду,
чтоб минули они ту.
Ты иди, дитя, из чрева!
Тужься, мучься где-то дева,
где тебя не видим мы,
и страдания твои.
Пусть решат благие боги...
- Замолчите! - оборвал вдруг песнь Парушаспа. Он не в силах был слушать куплет, где боги решают, умрет или выживет младенец. Обычай сей, когда беременная женщина рожает в одиночестве, был продиктован самой природой - выживает сильнейший. И он еще будет много веков сохранен. Но сейчас великий вождь не мог мирится с ним, хотя и должен был...
Дугдова пришла, принесла ребёнка на руках, завёрнутого в шкуру. Её ждали старые женщины. Они налили в лохань собранную от семи коров мочу и выкупали младенца. Ребенок и здесь не орал, а резвился и улыбался.
Акыны возрадовались! Они говорили, как песнь их спасла и Догдову и малыша. Они с Парушаспа вышли на встречу. И вдруг...
...на середине небосвода вспыхнула звезда, силою света своего ярче даже луны. И люди закричали:
- Зорат Уштра! Зорат Уштра!
Что означало "Желтая Тиштри", то есть желтая звезда, звезда Сириус.
Заратуштру обернули в шкуру быка, священного животного рода Спента. И отец взял его на руки. Ребёнок улыбнулся, а отец горько заплакал.
- Не плачь, Парушаспа, - вдруг заговорил однодневный малыш, и все были ужасе. - Вы не умрете от голода на этой земле. Дыхание земли подобно пищи. Когда хотите есть, глотайте воздух. Когда сыты, отрыгивайтесь...
Ребёнок замолчал. Все переглядывались. Царила тишина такая, что даже слышно было дыхание ближнего....
...так они и жили здесь семь лет, подобно первым людям, созданным Ахура Мазда, которые начали пить и принимать пищу лишь тогда, когда их совратил Ангра Майнью, злобный близнец Господа Бога, и они отвергнув Ашу - истину, приняли за истину ложь - Друдж...
15
Чем я всё же красив,
если телом уродец?
Тем, что в теле внутри,
извините за термин - душой?
Нет, увы, я и ей отвратительный тоже...
если только знали бы вы,
как отравлена эта сущность мечтой...
как желает она и страдает порой,
как наполнена мыслями
с жуткой игрой...
Нет, душою я тоже уродец однако...
Чем я всё же красив?
Тем, что искренне плакать
я умею в ночи?
Нет! И это отвратная часть у меня!
Чем я всё же красив? -
прокричу тишину не щадя,
и она мне ответит молчаньем...
...вот ответ - чем красив всё же я,
а уродством красив,
обреченностью
и ничтожеством....
и несчастьем я буду прекрасен всегда...
...вот такой возвышенный, печальный стих, - после паузы сказал Санчо Панса. Она сидел на журнальным столиков, на котором были его книги. Городская библиотека проводила презентацию его нового сборника. Актовый зал был заполнен зрителями. Санчо читал стихи, пришедшие аплодировали. Ведущей мероприятием была сам директор библиотеки Светлана Александровна Дубова.
- Скажите, Санчо, отчего вы такой печальный стих написали? Вы кажетесь таким жизнерадостным человеком, - спросила Светлана Александровна.
- И у такого жизнелюбца как я бывают моменты пушкинской хандры, - отшутился Санчо.
- Мы приготовили вам подарок, Санчо...
- Подарок? - оживился поэт.
- Да... вот...
Под шум оваций вынесли куклу с рыжими волосами.
- Вот. Это Антошка из знаменитого мультфильма, - улыбалась Дубова. Санчо Панса встал. Было очень заметно, как он покраснел. - Пусть он всегда сидит на вашей прикроватной тумбе, улыбается вам по утрам, и чтобы вы всегда писали только светлые стихи... Глядите, он совсем как живой. У него даже рубашка, штанишки настоящие...
- Я право и не знаю что сказать... - смущался Санчо, принимая дар на руки. Кукла была сантиметров пятьдесят ростом. - Мне, в не сомнения, приятно... Благодарю от души... Но он мальчик...
- Да. Мальчишка как и вы, Санчо! - беззаботно засмеялась Дубова, а зал захлопал в ладоши.
- Да не... я не такой... у меня с мальчиками не было... - растерянно мямлил поэт.
Светлана Александровна не поняла, но подумав, что Санчо Панса пошутил, вежливо захихикала...
***
Санчо Панса шёл по заснеженному скверу, неся подмышкой Антошку. Вдоль аллеи параллельно друг другу сугробами плыли мимо скамейки. Вот так бы расчистить одну из них и посадить куклу, и уйти...
- Только не вздумай меня бросить! - вдруг сказал Антошка.
- Погоди-ка, Додик, я не поняла, это кукла сказала? - спросила меня Вика.
Я кивнул и ответил:
- Ты знаешь, что вентрологи, например, которые много лет посвятили своей профессии, перестают различать, они это говорят за куклу или же она начинает сама говорить...
- Вентрологи? Это актёры-чревовещатели? (Я кивнул).
- Бывало, что вентролог даже погибал. Разругаются со своими куклами. Кукла возьми да пырни ножом...
- Это какое-то психического заболевание, наверное, - предположила Вика, - типа паранойи...
- Как знать, - улыбнулся ей я. - Порой смотришь на игрушки, и чудится, что у них есть душа...
- Опять ты меня заинтриговал, милый мой волшебник. Мне снова кажется, ты знаешь что-то больше о куклах...
- Ну, что я могу знать, - играл я саму невинность. - Одно только знаю, мир больше мира пяти-семи чувств. Быть может, Санчо Панса был параноик, но может быть, ему попадались словоохотливые куклы...
Мы с Викой засмеялись...
- Только не вздумай меня бросить! - вдруг сказал Антошка. - Ты же хороший человек. Ты же не причинишь мне зла...
Санчо молчал. Он мог бы причинить зло человеку, кукле никогда. Он решил, что подарит её первому встречному, когда выйдет из сквера.
- Мне больно, - сказал Антошка, когда Санчо перехватил его другой рукой. - Ты мне локтем надавил на яички....
- У кукол нет яичек, - буркнул злой поэт.
- А я необычная кукла. У меня и яички и пенис есть. И у меня даже иногда стоит...
- Враньё! - не останавливаясь, резанул Санчо Панса.
- А вот прийдем домой, поглядишь...
- Я не гей... У меня дома все куклы девочки...
- Боюсь, предположить, уважаемый поэт, вы с куклами... того?
- Не твоё дело!
- Ха-ха-ха! Он трахается с игрушками! Вот умора!
- Заткнись, рыжий! Это не твое собачье дело!
- Трахарь игрушек! - продолжала насмехаться кукла. - Я всем расскажу про это! Что великий поэт извращенец!
- Что... что ты хочешь от меня? - интуитивно догадался Санчо, что что-то скрывается за фальшивым смехом куклы.
- Хочу, чтобы ты взял меня к себе, а не дарил...
- Л..ладно, - выдавал поэт, - но будешь жить в моей комнате. К девочкам тебя не пущу.
- Ой-ой, вы оказывается ревнивец...
***
Санчо Панса небрежно бросил Антошку на подоконник.
- Поаккуратнее можно? – фыркнула кукла. Поэт покраснел от злости, но промолчал. Пошел к двери другой комнаты. – Ты что, к женщинам? Зря. Женщины – это седые волосы мужчин…
- Кукла-философ… смехатура! – рыкнул Санчо, не решаясь открыть дверь.
- Все проблемы от женщин, - продолжал рассуждать Антошка. – А подобное должно тянутся к подобному. Закон мироздания…
- К чему ты клонишь?
- Моряк, оставь женщин. Женщинам место дома…
- Уж, не пидарас ли ты? – отпустил ручку Санчо, и теперь в упор смотрел на рыжую бестию.
- Ай-я-яй! И это говорит поэт! Какие ужасные словеса вместо изысканного слога! Я лишь хотел сказать, что не по-дружески бежать сразу к девкам, когда к тебе впервые пришел…
- Друг? – перехватил Санчо. – Ты мне не друг. Это раз! Два – ты не пришел, я принес тебя. Ты двигаться даже не умеешь. Даже ртом, когда говоришь…
- Зато у меня в штанах шевелится, - гордо произнес Антошка.
- Ой, уморил! Что там может-то шевелится? Я вас слышу, но я никогда не видел, чтобы вы куклы хоть чуточку, хоть на грамульку шевельнулись!
- А у меня шевелится, - не сдавался Антошка. – Сейчас аж стоит!
- Не поверю в это никогда!
- А ты не верь. Ты проверь, - насмехалась кукла. – Подойди, сними с меня штанишки. У меня много интересно. У меня даже дырочка в попке есть…
«Вот сучёк!», подумал Санчо. Он быстро вышел. В кухне Санчо расстегнул молнию брюк и вынул пенис. Он стоял… «Сучёк!», уже вслух произнес он. Неужели он возбудился на этого проказника. Он, Санчо Панса, не гей! Он никогда не переспит с куклой-мужчиной. Он налил в ковш ледяной воды из-под крана. Сунул в него пенис, чтобы эрекция прошла….
…когда член стал обычных размеров, он убрал его в брюки. Забывшись, он жадно стал пить из ковша. Потом надел пальто, и ушел из дома…
***
Пошёл крупный снег. Скорей бы весна. Санчо зябко купался в пальто. Он вышел к остановке и сел в автобус. Он и не думал, куда сейчас… Было девять вечера. Где-нибудь за городом царила тьма. Калуга ничем не отличается от любого города, настал электрический «день», наполненный суетным одиночеством. Он прижался всем своим толстым телом к окну. Ему хотелось секса. Если бы ни Антошка, он бы сейчас ласкал своих слоников, медвежат… Антошку он не мог выбросить. Он мог предать человека, но не куклу. Причинить зло человеку, но не кукле.
Рядом села девушка в лосинах и полушубки. Кажется, она его узнала. Улы
