Раздел 1 история искусства стран западной европы второй половины XIX века

Искусство Франции второй половины XIX века

Художественная культура к середине XIX века претерпела серьезные изменения: если прежде для европейского искусства было характерно стилевое единство, то отныне единовременно на художественной сцене начинают сосуществовать разные стили. К этому времени спор романтиков со сторонниками классицизма или адептами академического искусства, продолжавшийся несколько десятилетий, разрешился неожиданным образом: ни та ни другая сторона не смогла одержать в нем победу. В отсутствие того или иного господствующего стиля появилось широкое пространство для экспериментов. Поэтому появление во второй половине XIX века в Парижском Салоне (одна из самых престижных художественных выставок Франции, регулярная экспозиция парижской Академии изящных искусств) произведений романтиков, реалистов и начинающих импрессионистов вызывало бурные споры и острую борьбу не только знатоков и ценителей искусства, но и самой разномастной публики, посещавшей Салон.

1.1. Творчество Эдуарда Мане (1832-1883)

Эдуард Мане родился в Париже, в обеспеченной семье. Решение сына стать художником не устраивало родителей. Но когда после нескольких безуспешных попыток поступить в мореходную школу Мане всё же добился своего, он мог жить, не нуждаясь, что было редкостью для молодых художников. На протяжении всей жизни Эдуард Мане ощущал свою принадлежность к состоятель­ной среде. Одежда и манеры выдавали в нём денди. Он был лёгким в общении, спокойным и уверенным в себе даже в те дни, когда вёл жизнь скандального художника, а полотна его вызывали злобные насмешки публики. Воспоминания современников и фотографии сохранили его облик: шляпа-цилиндр, светлые щегольские панта­лоны, дорогая трость, открытый и приветливый взгляд.

В 1850 г. юноша стал учеником модного парижского живописца Тома Кутюра. Кутюр научил его основам художественного ремесла, но стиль его не привлекал Мане. Скоро Мане покинул мастерскую Кутюра и отправился в путешествие по Европе. Вер­нувшись в Париж, он много времени проводил в Лувре, изучая ста­рых мастеров.

Первой большой картиной Эдуарда Мане стала «Музыка в Тюильри», которую он выставил в частной галерее, не надеясь попасть в официальный Салон. Тюильри - парижский сад возле Луврского дворца. Высшее общество собиралось там ради прогулок, общения, музы­ки. «Музыка в Тюильри» - картина принципиально новаторская. У картины нет сюжета и темы, в ней не происходит ничего значитель­ного. У неё нет даже явно выраженного композиционного центра. Все элементы картины равноценны. Перед нами обычный деньвТюильри, один из эпизодов светского гулянья. Однако Мане остро чувствует и хочет сообщить это чувство зрителю: каждый момент человеческой жизни неповторим и невозвратен. Мгновение спустя фигуры сдвинутся, положение их изменится, солнце чуть повер­нётся, в музыкальном произведении прозвучат следующие ноты. Мельчайшая частица, молекула бытия, исчезнет, минет навсегда и воротить её никто не в силах. Только художник может попытаться остановить, зафиксировать на полотне этот краткий миг.

Следующая картина Мане «Завтрак на траве» была выставлена в Салоне Отвергнутых. Жюри Салона 1863 года проявило не­виданную до тех пор жёсткость: из представленных пяти тысяч было отклонено более половины произведений. Император На­полеон III приказал открыть специальную выставку отвергнутых произведений, чтобы судить о них могла «сама публика». Он до­стиг своей цели: всеобщее презрение и насмешки стали наградой тем художникам, которые не побоялись выставить свои картины в Салоне Отвергнутых.

Больше всего шума вызвал «Завтрак на траве». Изображения обнажённых женщин на фоне природы писались в прежние эпохи не раз и воспринимались зрителями с восхищением. Привычным для зри­теля было изображение наготы по канонам античности. Женщина должна была представлять античную богиню, Венеру или нимфу, тело её должно было быть обобщённо-прекрасным. А Мане решил перенести сцену на воздух, окружить её прозрачной атмосферой, а героями сделать своих современников.

Обнажённая женщина сидит на траве в компании одетых мужчин в костюмах второй половины XIX века. Она представлена столь же реалистично, как и её компаньоны, написанные с друзей художника. Для «Завтрака» художнику впервые позировала Викто­рина Мёран, его будущая любимая натурщица, его талисман: когда он писал её, картины удавались. Именно отсутствие идеализации сообщало «Завтраку...» сомнительность в глазах публики.

Картина «Завтрак на траве» стала центром скандала в Сало­не Отвергнутых. Полотна других художников, среди которых были и будущие импрессионисты, остались почти незамеченными. Они были более новаторскими по живописи, но зрителей в картине всегда больше всего волновал сюжет.

Два года спустя картина Мане «Олимпия» была выставлена в официальном Салоне. Скандал вокруг неё оказался ещё более громким. В Салоне Отвергнутых от картин ждали скандальности, вызова, публика шла туда с целью посмеяться и позлословить, не собираясь рассматривать произведения всерьёз. Официальный Са­лон обладал иной репутацией. И вдруг посетители увидели на кар­тине не обнажённую, а именно раздетую женщину! Вполне сов­ременная шёлковая туфелька на кончике ступни, чёрная бархотка на шее, жемчужные серьги, усталый, пресыщенный взгляд. Это не была «порядочная женщина». Натурщица, певичка из кафешан­тана, женщина лёгкого поведения стала героиней картины! Пози­ровала для неё снова Викторина Мёран. И снова Мане, отсылая зрителя к классическим образцам («Спящая Венера» Джорджоне и «Венера Урбинская» Тициана), разрушает ставшее привычным для обывателей восприятие женской наготы.

После «Завтрака на траве» и «Олимпии» Мане стал признанным вождём всего нового во французской живописи. Вокруг него группировались молодые художники, будущие импрессионисты. Собирались они в парижском кафе Жербуа, спорили о живописи, в частности о том, возможен ли чистый пленэр, можно ли начать и завершить картину на природе, ничего не дописывая и не доде­лывая в мастерской. Мане поначалу не был сторонником пленэра, однако позже, уже будучи признанным мэтром, и он стал писать на открытом воздухе, посвящал много времени небольшим этюдам, а палитра его сильно осветлилась.

И всё же Эдуард Мане - мастер картины, художник, продумывающий композицию, отбирающий детали и не допускающий в свои работы случайностей. Такой отчётливо продуманной, компо­зиционно выстроенной выглядит его картина «Балкон». Она напи­сана в дни, когда Мане познакомился с молодой художницей Бертой Моризо, впоследствии вошедшей в группу импрессионистов. Сей­час всё больше живопись, да и другие виды искусств становятся женской профессией. Во времена Мане, то есть полтора столетия назад, женщина-художница была редкостью. А Берта Моризо ещё и обладала недюжинным талантом. Эдуард Мане был очарован но­вой знакомой. Дружба с Бертой и восторженная влюблённость в неё отныне будут сопровождать его всю жизнь. Мане написал сол­нечный, тёплый портрет Берты Моризо. Она же стала моделью для главной героини картины «Балкон».

У «Балкона», как и у «Музыки в Тюильри», нет сюжета. Это снова только одно из неповторимых мгновений жизни. Главная героиня пристально и вместе с тем рассеянно смотрит на что-то, нам невидимое. Вторая дама надевает перчатки; жест мужчины позади них тоже довольно случаен. Композиция построена на градациях чёрного и белого и плотно закована в зелёное обрамление ставен и балконной решётки.

Чёрные и белые силуэты, композиция, основанная на их чере­довании, вообще была своеобразной визитной карточкой Мане. На этом принципе построены и работы испанской серии («Викторина Мёран в костюме торреро», «Мёртвый торреро»), и картина «Рас­стрел императора Максимилиана».

За картину «Железная дорога» Мане принялся в сорок лет. Удачная продажа почти трёх десятков картин улучшила его денеж­ные дела, и он смог снять хорошее помещение для мастерской в новом комфортабельном доме неподалёку от вокзала Сен-Лазар. Здесь остро ощущалась атмосфера нового, беспокойного и непри­вычного Парижа. Пол мастерской, случалось, вздрагивал, когда подходил поезд. Запах дыма, угля, металла, запах железной дороги проникал во все четыре просторные окна мастерской.

Сейчас трудно себе представить, что значило для современ­ников Мане это чудо - железная дорога. Совершенно иное пред­ставление о пространстве и времени (теперь на перемещение из города в город уходило несколько часов вместо нескольких дней), невиданные формы локомотивов, семафоров, мостов, платформ, озабоченные лица пассажиров, дым и пар, ощущение скорости. Вокзалы и поезда входили в литературу и искусство. Даже первый в мире кинофильм был снят французами, братьями Люмьер, имен­но об этом: он назывался «Прибытие поезда».

Мане всегда испытывал острую страсть ко всему новому и современному. А тут ещё любимая модель художника Викторина Мёран вернулась в Париж после долгого отсутствия. Ей было око­ло тридцати лет - возраст, по представлениям того времени, далеко не юный. И Мане решился на картину, которая должна была стол­кнуть, соединить традицию и современность.

Перед нами вроде бы традиционный женский портрет. Дама в синем платье (Викторина Мёран) в задумчивости подняла глаза от книги. У неё на руках уютно дремлет белый щенок; позади него - сложенный веер. Чёрная шляпка украшена цветами, рыжеватые волосы распущены; рядом с ней - девочка в белом платье с огром­ным синим бантом, с нежной и беззащитной шеей. А фоном всему этому женскому и детскому, мягкому, поэтичному, старомодному миру служит решётка дебаркадера и дым, идущий из трубы парово­за. На картине не происходит ничего, но она наполнена ощущением свершившегося или приближающегося события. Мане стремится показать сразу всё, весь этот Париж, уходящий и надвигающийся, город, восхищающий своим стремительным преображением.

Картина «Бар в Фоли-Бержер» - эпилог творческой жизни Мане. Художнику в момент её написания нет и пятидесяти лет, но он болен и сильно страдает. Мане, как настоящий джентльмен, ра­ботает и живёт, скрывая боль от всех и стараясь скрыть от самого себя. К нему только что пришло признание: орден Почётного леги­она и медаль Салона, дававшая право выставляться вне конкурса и в обход жюри, сделали его почти счастливым. Он полон дерзких планов, обращался даже к префекту, предлагая расписать стены новой ратуши, восторгался работой паровозного машиниста и хо­тел написать его портрет.

Но префект художнику не ответил, а написать машиниста он не успел. Зато успел создать картину «Бар в Фоли-Бержер», кото­рую можно назвать его творческим завещанием. Холст невелик по размеру, но вмещает целую вселенную - огромную и сложную, как картины старых мастеров. Главный мотив - впечатление от огром­ного освещённого зала, где в зависимости от «фокусировки» глаза зритель видит то целое, то части. В центре картины - барменша, беседующая с одним из посетителей, но смотрящая рассеянным взглядом куда-то в сторону, в никуда, в огромный мир. За её спи­ной отражается в зеркале великолепный интерьер ресторанного зала, где празднично одетая публика развлекается представлением, разговорами, дорогими блюдами и напитками. Остановленный ху­дожником миг сказочно богат, и вместе с тем, обнаруживает свою иллюзорность, мимолётность. В этом произведении Мане размыш­ляет о призрачности и непрочности того мира современности, за которым он стремился поспеть в своей оказавшейся не слишком долгой жизни.

В последние годы Мане, не в силах уже работать над боль­шими картинами, писал натюрморты и цветы. Трепет и нежность лепестков, прозрачное стекло, влага, воздух - вот то, чем прощался с жизнью живописец Эдуард Мане.

Самостоятельная работа: записать названия основных произведений художника, подобрать иллюстративный материал.