Пробуждение к своей жизненной цели

Экхарт Толле

Пробуждение к своей жизненной цели

A NEW EARTH

Awakening to Your Life’s Purpose

ECKHART TOLLE

Перевод с английского Николая Лаврентьева ©

Москва 2006

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава первая

Расцвет человеческого сознания

Освежим память

Цель этой книги

Унаследованное расстройство

Появление нового сознания

Духовность и религия

Неотложность трансформации

Новое небо и новая земля

Глава вторая

Эго: современное состояние человечества

Природа воображаемого “я”

Голос в голове

Содержимое и структура эго

Отождествление с вещами

Потерянное кольцо

Иллюзия владения

Ожидание: потребность иметь больше

Отождествление с телом

Как чувствовать внутреннее тело

Забвение Сущего

От ошибки Декарта к интуитивному постижению Сартра

Покой, который превыше всякого ума

Глава третья

Ядро эго

Недовольство и негодующая враждебность

Реактивность и злопамятство

Быть правым и делать других неправыми

Защита иллюзий

Истина: относительная или абсолютная?

Эго — это не что-то личное

Война — это ментальная установка

Чего ты хочешь — покоя или драмы?

Твоя подлинная тождественность лежит за пределами эго

Все конструкции неустойчивы

Потребность в чувстве превосходства

Эго и слава

Глава четвертая

Ролевые игры: многоликое эго

Злодей, жертва, любовник

Отпускание представлений о себе

Предопределенные роли

Сиюминутные роли

Монах с потными ладонями

Счастье как роль против истинного счастья

Родительство: роль или функция?

Осознанное страдание

Осознанное родительство

Признание своего ребенка

Отказ от исполнения роли

Патологическое эго

Фоновое состояние несчастья

Секрет счастья

Патологические формы эго

Работа — с эго и без эго

Эго во время болезни

Коллективное эго

Неоспоримое доказательство бессмертия

Глава пятая

Тело боли

Рождение эмоции

Эмоции и эго

Утка с человеческим умом

Ношение прошлого

Индивид и коллектив

Как тело боли обновляет себя

Как тело боли питается твоими мыслями

Как тело боли питается драмой

Плотные тела боли

Развлечения, СМИ и тело боли

Коллективное тело боли женщин

Национальные и расовые тела боли

Глава шестая

Прорыв к свободе

Присутствие

Возвращение тела боли

Тело боли в детях

Состояние несчастья

Разрушение отождествления с телом боли

«Спусковые крючки»

Тело боли как пробуждающий фактор

Избавление от тела боли

Глава седьмая

Отыскание истинного себя

Кто ты, по-твоему, есть?

Изобилие

Знание себя и знание о себе

Хаос и высший порядок

Хорошее и плохое

Непротивление происходящему

Вот как?

Эго и настоящий момент

Парадокс времени

Устраняя время

Сон и тот, кто его видит

Выход за пределы ограничений

Радость Сущего

Дай ослабнуть своему эго

Что снаружи, то и внутри

Глава восьмая

Открытие внутреннего пространства

Вещественное и пространственное сознание

Падение ниже уровня мысли и восхождение над мыслью

Телевидение

Узнавание внутреннего пространства

Слышишь ли ты горный ручей?

Правильное действие

Восприятие без имен

Кто ощущает?

Дыхание

Аддикция

Осознавание внутреннего тела

Внутреннее и внешнее пространство

Как заметить просветы

Потеряй себя, чтобы найти

Тишина

Глава девятая

Твоя внутренняя цель

Пробуждение

Диалог о внутренней цели

Глава десятая

Новая Земля

Краткая история твоей жизни

Пробуждение и обратное движение

Пробуждение и движение вовне

Сознание

Пробужденное деланье

Три модальности пробужденного деланья

Принятие

Удовольствие

Энтузиазм

Хранители частоты

Новая Земля — это не утопия

Глава первая

Расцвет человеческого сознания

Освежим память

Земля, 114 миллионов лет назад, однажды утром после восхода солнца… Самый первый появившийся на этой планете цветок раскрывается, чтобы принять солнечные лучи. К тому моменту, когда произошло это важное событие, возвестившее об эволюционной трансформации жизни растений, планету уже миллионы лет покрывала растительность. Первый цветок прожил, скорее всего, совсем недолго, а другие цветы, вероятно, еще на протяжении длительного периода оставались отдельными и редкими явлениями, поскольку условия для их повсеместного цветения вряд ли еще были благоприятными. Но однажды критический порог был пройден, и вся планета зацвела; произошел неожиданный взрыв цветения, движения и распространения ароматов — если, конечно, вообразить, что при этом присутствовало какое-либо сознание, способное это воспринять и засвидетельствовать.

Много позже эти нежные благоухающие создания, какие мы называем цветами, сыграют сущностную роль в эволюции сознания созданий другого вида — людей. Число этих людей будет расти, и очарование цветов будет притягивать их к себе. В ходе развития человеческого сознания цветы, возможно, были первыми объектами, какие люди начали ценить не за их практическую пользу, то есть не за какие-то качества, связанные с обеспечением выживания. Они вдохновляли бесчисленных художников, поэтов и мистиков. Иисус учит, чтобы мы созерцали цветы и учились у них жить. Рассказывают, однажды Будда давал «безмолвную проповедь», — он держал цветок и созерцал его. Через некоторое время один из присутствовавших, монах по имени Махакашьяпа, начал улыбаться. Говорят, он был единственным, кто понял эту проповедь. Согласно легенде, эта улыбка (иначе говоря, реализация) передавалась от одного к другому среди двадцати пяти достигших мастеров, и спустя много времени положила начало Дзен.

Видение красоты в цветке может хотя бы ненадолго пробуждать людей к видению той красоты, что является основой и их собственной внутренней сокровенной сути, их истинной природы. Первый акт узнавания красоты был одним из самых значительных событий в эволюции человеческого сознания. У чувства радости и любви есть внутренняя связь с этим узнаванием. Мы даже еще не успели до конца этого понять, а цветы уже стали для нас некой формой выражения того, что есть в нас самих, — формой выражения наиболее возвышенного, наиболее сокровенного и абсолютно бесформенного. Цветы, быстро исчезающие, менее весомые и более нежные, чем само растение, из какого они появились, стали посланниками иного мира, стали мостиками между миром физических форм и миром отсутствия форм. У них есть не только тонкий и приятный аромат, от них веет еще и благоуханием мира духа. Используя слово «просветление» в более широком смысле, чем обычно, мы можем считать появление цветов просветлением растений.

Можно сказать, что «просветление» произойдет с любой формой жизни в любой области — минеральной, растительной, животной или человеческой. Однако это явление чрезвычайно редкое, поскольку представляет собой не просто эволюционное движение: оно содержит в себе элемент прекращения непрерывности, разрыв в эволюционном движении, скачкообразный переход на совершенно иной уровень Сущего и, самое главное, уменьшение материальной составляющей.

Что может быть тверже и прочнее камня, самой плотной из физических форм? И, тем не менее, некоторые камни, претерпевая изменения молекулярной структуры, превращаются в кристаллы и становятся прозрачными для света. Часть углерода при невообразимой температуре и давлении превращается в алмазы, а другие тяжелые минералы — в другие драгоценные камни.

Большинство ползающих рептилий, более всех остальных привязанные к земле, миллионы лет оставались неизменными. Но у некоторых из них со временем образовались перья и выросли крылья, и они превратились в птиц, бросивших вызов силе земного притяжения, так долго удерживавшей их на земле. Они не стали ползать или ходить лучше, они просто вышли за пределы необходимости это делать.

Цветы, кристаллы, драгоценные камни и птицы с незапамятных времен имели особое значение для духа человека. Как и все остальные формы жизни, они, разумеется, представляют собой временные проявления лежащей в их основе единой Жизни, единого Сознания. Их особое значение и причина, по какой люди испытывают к ним такое притяжение, чувствуют с ними такое родство и переживают такое очарование ими, могут быть отнесены за счет наличия у них бесплотного, бестелесного качества.

Как только в человеческом восприятии появляется определенная степень Присутствия, покоя и бдительного внимания, люди начинают чувствовать божественную жизненную суть, единое, живущее в каждом существе, в каждой форме жизни, сознание или дух. Они осознают их единство и родство со своей собственной сутью и поэтому любят их как самих себя. Однако пока этого не случится, большинство людей будут продолжать видеть лишь внешние формы, не будут осознавать их внутреннюю суть, как не осознают свою собственную, и будут отождествлять себя со своими физическими и психологическими формами.

Глядя на цветок, кристалл, драгоценный камень или птицу, тот, у кого есть хоть немного Присутствия, или, может быть, даже нет совсем, может невзначай почувствовать, что кроме простого существования их физической формы, в ней есть что-то еще. Человек может даже не понимать, что именно в этом и кроется причина, почему он испытывает к ним влечение, чувствует с ними родство. В силу своей неземной природы их форма уже не так сильно заслоняет живущий внутри них дух, как в случае с другими формами жизни. Исключением из этого являются все новорожденные формы жизни — дети, щенки, котята, ягнята и т.д. Они такие хрупкие, нежные, еще не утвердившиеся в материальном мире. Сквозь них все еще светится та невинность, сладость и красота, что не от мира сего. Они приводят в восторг даже относительно черствых людей.

Поэтому, если ты бдителен и созерцаешь цветок, кристалл или птицу, не давая им никакого исходящего из ума названия, то для тебя они становятся окнами в мир бесформенного. Это твой внутренний, хотя и узкий, но просвет в царство духа. Вот почему с древних времен эти три «про-светленные» формы жизни сыграли такую важную роль в эволюции человеческого сознания; вот почему, к примеру, драгоценный камень в цветке лотоса является центральным символом Буддизма, а белый голубь символизирует Святой Дух в Христианстве. Все это время они подготавливали в людях почву для предначертанного произойти более глубокого сдвига планетарного сознания. Это то духовное пробуждение, какому мы сейчас становимся свидетелями.

Цель этой книги

Готово ли человечество к такой радикальной и глубокой трансформации сознания, такому внутреннему цветению, чтобы по сравнению с ним цветение растений, сколь бы прекрасным оно ни было, стало лишь его слабым отражением? Способны ли человеческие существа отбросить плотность своих обусловленных ментальных структур и уподобиться кристаллам или драгоценным камням, иначе говоря, стать прозрачными для света сознания? Способны ли они больше не поддаваться силе притяжения материализма и подняться над отождествлением с формой, позволяющей эго оставаться на месте и приговаривающей их к заключению в тюремной камере собственной личности?

Сообщение о возможности такой трансформации было главным посланием всех великих и мудрых учений, когда-либо выработанных человечеством. Вестники этих учений — Будда, Иисус и те, кто остались неизвестными, — были лишь первыми ранними цветками. Они были предвестниками, редчайшими и драгоценными существами. Но в те времена масштабное цветение еще не было возможным, а само послание, какое они несли, во многом понималось превратно и зачастую сильно искажалось. Разумеется, это не способствовало изменению поведения людей, за исключением разве что очень малого их числа.

Лучше ли подготовлено человечество сейчас, чем это было во времена его ранних учителей? Почему так должно быть? Что ты можешь сделать, если хоть что-то можешь, чтобы внести или ускорить этот внутренний сдвиг? Что характеризует старое эготипическое состояние сознания, и по каким признакам можно распознать появление нового? Этим и другим сущностным вопросам посвящается данная книга. Более того, сама она представляет собой механизм, рожденный в результате появления нового сознания. Представленные в ней мысли и концепции могут быть важными, но они вторичны. Это не более чем дорожные знаки, указывающие в направлении пробуждения. Сдвиг в тебе произойдет в процессе чтения.

Главная цель этой книги не в том, чтобы снабдить твой ум какой-либо дополнительной информацией, укрепить веру или попытаться в чем-то тебя убедить, а в том, чтобы вызвать и осуществить в твоем сознании сдвиг, что означает — пробудить. В этом смысле книга не является «интересной». Интересная означает, что у тебя есть возможность держать дистанцию, играть в уме идеями и концепциями, соглашаться или нет. Эта книга — о тебе. Либо она изменит состояние твоего сознания, либо от нее не будет никакого толку. Она может пробудить только тех, кто готов. Еще не каждый готов — но многие, и с каждым пробуждающимся человеком движущая сила коллективного сознания будет расти, а вследствие этого и остальным станет легче пробудиться. Если ты не знаешь, что такое пробуждение, читай дальше. Ты сможешь понять смысл этого слова только в процессе собственного пробуждения. Пробуждение необратимо. Для того чтобы оно началось, достаточно проблеска. Одни переживут такой проблеск во время чтения. У многих других процесс уже начался, но они, вероятно, этого еще не поняли. Книга поможет это определить. У одних началом этого процесса могла стать какая-либо утрата или страдание; для других пробуждение могло начаться через контакт с духовным учителем или учением, либо было результатом прочтения «Силы Момента Сейчас» или любой другой духовно живой, а значит, трансформирующей книги — либо результатом комбинации того и другого. Если процесс пробуждения в тебе уже начался, чтение этой книги ускорит его и сделает более интенсивным.

Сущностная часть пробуждения — это способность распознавать в себе непробужденность, распознавать эго — как оно думает, как говорит, как действует, а также способность распознавать коллективно обусловленные ментальные процессы, увековечивающие непробужденное состояние. Вот почему в книге освещены основные аспекты эго и то, как они действуют — будь то индивидуум или коллектив. Это важно понимать по двум связанным между собой причинам: первая — пока ты не постигнешь базовую механику работы эго, ты не сможешь его распознать, и оно снова и снова будет обманывать тебя, отождествляясь с тобой. Это означает, что оно будет продолжать выдавать себя за тебя, претендуя на то, что оно — это ты. Вторая причина в том, что сам акт распознавания — это один из путей, каким приходит пробуждение. Если ты научился распознавать в себе неосознанность, то это стало возможным только благодаря поднимающемуся сознанию, благодаря пробуждению. Ты не можешь победить в борьбе с эго; это все равно, что бороться с темнотой. Все, что нужно — это свет осознанности. Ты есть этот свет.

Унаследованное расстройство

Если мы глубже заглянем в древние религиозные и духовные традиции человечества, то обнаружим, что под многочисленными поверхностными различиями есть два стержневых и сходных для большинства из них понятия. Слова, используемые для описания этих понятий, различны, но вместе с тем все они указывают на две основные истины. Первая часть этой истины — понимание того, что «нормальное» состояние ума большинства людей содержит значительный компонент того, что мы могли бы назвать функциональным расстройством, или даже сумасшествием. Некоторые учения, исходящие из самого сердца индуизма, возможно, ближе всего подходят к тому, чтобы видеть это расстройство как форму коллективной психической болезни. Они называют ее майя, вуаль иллюзий. Рамана Махарши, один из величайших индийских мудрецов, прямо говорит: «Ум — это майя».

Буддизм использует другие термины. Согласно Будде человеческий ум в его нормальном состоянии порождает дукху, что можно перевести как страдание, неудовлетворенность, или просто как состояние откровенного несчастья. Он видит ее как характерную особенность состояния человека. Куда бы ты ни шел, что бы ни делал, говорит Будда, ты встретишь дукху, и она рано или поздно проявится в любой ситуации.

Согласно христианским учениям, нормальное коллективное состояние человечества — это и есть один из «первородных грехов». Слово грех понималось и истолковывалось совершенно неверно. В дословном переводе с древнегреческого, на каком был написан Новый Завет, «совершить грех» означает промахнуться мимо цели, как промахивается стрелок из лука, поэтому совершить грех означает упустить смысл человеческого существования, промахнуться. Это означает жить неумело, нелепо, неискусно, слепо и поэтому страдать самому и причинять страдание другим. Этот термин, даже будучи изолированным от культурного контекста и неверных толкований, указывает на функциональное нарушение, по наследству перекочевавшее в состояние человека.

Достижения человечества впечатляющи и неоспоримы. Мы создали величественные произведения в области музыки, литературы, живописи, архитектуры и скульптуры. Наука и технология полностью изменили наш образ жизни и позволили нам делать и создавать то, что еще двести лет назад считалось чудом. Нет сомнений: человеческий ум в высшей степени разумен. Вместе с тем сама его разумность заражена и поражена безумием. Наука и технология только усилили разрушительное воздействие коллективного расстройства человеческого разума на нашу планету, на другие формы жизни и на самих людей. Вот почему история двадцатого века является тем периодом, когда это расстройство, это коллективное безумие проявилось наиболее отчетливо. В дальнейшем оно будет только углубляться, нарастать и становиться все более и более интенсивным.

Первая Мировая война разразилась в 1914 году. Разрушительные жестокие и мучительные войны, мотивированные страхом, жадностью и жаждой власти, были таким же общим местом человеческой истории, как рабство, пытки и повсеместное насилие, в основе чего лежали религиозные и идеологические причины. От себе подобных люди страдали гораздо больше, чем от природных катастроф. К 1914 году в высшей степени интеллектуальный человеческий разум изобрел не только двигатель внутреннего сгорания, но и бомбы, пулеметы, подводные лодки, огнеметы и отравляющие газы. Ум на службе у безумия! В позиционных военных противостояниях во Франции и Бельгии только ради овладения двумя милями грязи погибли миллионы людей. Когда в 1918 году война закончилась, выжившие в ужасе и непонимании смотрели на оставшееся за ними опустошение и разорение: десять миллионов убито, еще больше искалечено, обезображено и изуродовано. Никогда раньше действие человеческого безумия не было столь разрушительным, не было столь ясно видимым. Тогда они знали лишь одно — это только начало.

К концу века число людей, принявших насильственную смерть от рук своих собратьев, превысило сто миллионов. Они погибли не только в межнациональных войнах, но и во времена массового истребления и геноцида, в ходе чего в Советском Союзе при Сталине было уничтожено двадцать миллионов «классовых врагов, шпионов и предателей», или от невыразимого ужаса Холокоста в нацистской Германии. Они погибали в небольших внутренних конфликтах, как это было во время гражданской войны в Испании, или во времена режима красных кхмеров в Камбодже, когда была уничтожена четверть населения страны.

Достаточно только посмотреть ежедневные новости по телевизору, чтобы понять, что безумие не ослабло и не утихло, что оно продолжается в двадцать первом веке. Другой аспект коллективного умственного расстройства заключается в распространении беспрецедентного насилия, осуществляемого людьми по отношению к другим формам жизни и планете в целом — происходит уничтожение производящих кислород лесов и других видов растительной и животной жизни; имеет место скверное обращение с животными на сельскохозяйственных промышленных предприятиях; отравление рек, океанов и воздуха. Гонимые жадностью, не знающие о своей соединенности с целым, люди продолжают вести себя так, что это может привести их только к собственному уничтожению, если, конечно, это не остановить.

Подавляющая часть человеческой истории — это коллективные проявления безумия, лежащего в основе состояния людей. В значительной степени человеческая история — это и есть история безумия. Если бы ее можно было представить в виде истории болезни какого-нибудь человека, то диагноз был бы таким: хронические параноидальные галлюцинации, патологическая склонность к убийствам, экстремальным формам насилия и жестокости в отношении тех, кто воспринимается как «враг», что является ничем иным, как проявлением собственной, спроецированной наружу, неосознанности. Душевное расстройство, безумство с преступными наклонностями, перемежающееся короткими промежутками ясного сознания.

Страх, жадность и жажда власти — это психологические мотивационные силы, стоящие за спиной не только военных кампаний и вспышек насилия между нациями, племенами, кланами, религиями и идеологиями. Они также являются причиной непрекращающегося конфликта в личных отношениях. Они вызывают искажение того, как ты воспринимаешь других людей и самого себя. Поэтому ты неправильно истолковываешь любую ситуацию, а вследствие этого неверно действуешь, направляя усилия на то, чтобы избавиться от страха и удовлетворить свою потребность иметь больше. Но это бездонная яма, ее невозможно заполнить.

Вместе с тем важно понимать, что страх, жадность и жажда власти сами по себе не являются нарушениями, о каких мы здесь говорим, — они представляют собой лишь последствия этого нарушения, а также являются глубоко укоренившимися иллюзиями, живущими в уме любого человека. Многие духовные учения призывают нас отпускать страх и желание. Но обычно подобные духовные практики не имеют успеха. Они не добрались до корня расстройства. Страх, жадность и жажда власти не являются первичными причинными факторами. Старание стать хорошим, или стать еще лучше, выглядит так, будто это достойно похвалы или является благородным и возвышенным действием. Однако никакое старание не будет иметь успеха, пока в сознании не произойдет сдвиг, потому что все это продолжает оставаться лишь частью того же самого расстройства, — более тонкой и более редкой формой самовозвышения, жажды большего, укрепления и усиления концепции своей личности, образа самого себя. Ты не станешь хорошим, стараясь быть хорошим, но можешь отыскать уже имеющиеся в тебе доброту и великодушие и позволить им проявиться. Однако они могут проявиться только в том случае, если в состоянии твоего сознания произойдут существенные перемены.

История коммунизма, почерпнувшая изначальное вдохновение из благородных идеалов, четко иллюстрирует, что происходит, когда люди пытаются изменить внешнюю действительность — создать новую землю, — не изменив предварительно свою внутреннюю реальность, свое состояние сознания. Они строят планы без учета того, что каждый человек носит в себе встроенную матрицу этого нарушения — без учета эго.

Появление нового сознания

Большинство древних религий и духовных традиций приходят к общему пониманию — наше «нормальное» состояние ума имеет существенный дефект. Однако из понимания природы этого состояния человечества, и мы можем назвать его плохой новостью, возникает другое понимание: хорошая новость о возможности полной трансформации человеческого сознания. В индуистских учениях (а также иногда в Буддизме) эту трансформацию называют просветлением. В учении Иисуса это — спасение, а в Буддизме — прекращение страдания. Для описания этой трансформациитакже используютсятермины освобождение и пробуждение.

Величайшее достижение человечества — это не созданные им произведения искусства, науки и технологии, а способность обнаруживать и распознавать собственные нарушения, собственное безумие. Эта способность распознавания уже приходила к некоторым людям в далеком прошлом. Человек по имени Гаутама Сиддхарта, живший в Индии 2600 лет назад, был, возможно, первым, кто увидел это с абсолютной ясностью. Позднее ему дали имя Будды. Будда означает «пробужденный». Примерно в то же время в Китае появился еще один из ранних пробужденных учителей человечества. Его имя Лао Цзы. Он оставил запись своего учения в виде одной из самых глубоких когда-либо написанных духовных книг — Дао Де Цзин.

Распознание собственного безумия — это, разумеется, и есть здравый ум, это начало исцеления и выхода за пределы ума. Тогда на нашей планете началось появление нового измерения сознания, состоялось первое пробное цветение, и эти первые цветы человечества говорили со своими современниками. Они рассказывали о грехе, о страдании, о заблуждении. Они говорили: «Посмотрите, как вы живете. Смотрите, что вы делаете, какое страдание создаете». Затем указывали на возможность пробуждения от коллективного кошмара «нормального» человеческого существования. Они показывали путь.

В то время мир еще не был готов принять их учение, и, тем не менее, они стали жизненно важной и неотъемлемой частью человеческого пробуждения. Их современники, как и последующие поколения, понимали первых учителей человечества по большей части неправильно, и это было неизбежно. Их учения, несмотря на то, что были простыми и сильными, искажались и не так истолковывались, а в некоторых случаях даже сами ученики записывали их неверно. За многие века к ним многое было добавлено, но эти добавления не имели никакого отношения к исходному учению, а были лишь отражением глубокого непонимания. Одни учителя были осмеяны, оскорблены или убиты; другим поклонялись как богам. Сами учения, указывавшие путь за пределы функционального расстройства человеческого ума, выход за пределы коллективного безумия, были искажены и стали частью этого безумия.

Религии превратились в силы скорее разобщающие, чем объединяющие. Вместо того чтобы через понимание сущностного единства всех форм жизни вести к прекращению насилия и ненависти, они породили еще больше насилия и ненависти, еще больше разобщили как людей, так и различные религиозные конфессии, и даже стали причиной внутриконфессионального размежевания. Они превратились в идеологии и системы верований, открывшие людям возможность для отождествления с ними, и тем самым для усиления в себе собственного ложного самоощущения.

Используя религии, они могут считать себя «правыми», а других — «неправыми», и тем самым определять свою личность путем противопоставления себя врагам, путем противопоставления себя «другим», «неверным» или людям «не той веры», нередко оправдывая этим свои собственные преступления. Человек создал «Бога» по своему подобию. Вечное, беспредельное, безымянное было сведено к ментальному идолу, в которого ты должен верить и поклоняться ему как «своему богу», или «нашему богу».

И, тем не менее…, и, тем не менее…, несмотря на все совершенные во имя религий безумства, Истина, на которую все они указывают, по-прежнему светит из их ядра. Она все еще светит, хотя и тускло, сквозь наслоения искажений и ошибочных толкований. Однако маловероятно, что ты сможешь почувствовать эту Истину, пока не переживешь ее проблески внутри себя. В истории постоянно, хотя и редко, появлялись личности, пережившие сдвиг в сознании и поэтому понимавшие то, на что указывают все религии. Для описания этой внеконцептуальной Истины они использовали концептуальную структуру своих же религий.

Через таких мужчин и женщин, через «школы» и движения, развившиеся в недрах всех основных религий, это становилось не только повторным открытием сути исходного учения, но в определенных случаях приводило к нарастанию интенсивности его света. Так в эпоху раннего и средневекового христианства появились гностицизм и мистицизм, суфизм и исламская религия, хасидизм и каббала в иудаизме, адвайта веданта в индуизме, дзен и дзогчен в буддизме. Большинство из этих школ боролись с предрассудками. Они разделались с многочисленными лишенными жизненной энергии концептуальными наслоениями и структурами ментальных убеждений, и поэтому на большинство из них иерархи устоявшихся религий смотрели с подозрительностью и враждебностью. В отличие от основной религиозной линии, их учения были сфокусированы на реализации и внутренней трансформации. Благодаря этим эзотерическим школам и движениям основные религии вновь обретали преобразующую силу исходных учений, хотя в большинстве случаев она стала доступной лишь единицам. Их число не было столь большим, чтобы как-то заметно повлиять на глубокую коллективную неосознанность большинства. С течением времени часть этих школ претерпела слишком жесткую формализацию или концептуализацию, и они перестали быть эффективными.

Духовность и религия

Какова роль устоявшейся религии в появлении нового сознания? Многие люди уже осознают разницу между духовностью и религией. Они понимают, что наличие системы убеждений и верований — набора мыслей, к которому ты относишься как к абсолютной истине — не делает тебя духовным, какой бы природы она ни была. В действительности, чем больше мыслей (убеждений) ты встраиваешь в свою личность, тем больше ты отрезан от своего внутреннего духовного измерения. Многие «религиозные» люди застряли на этом уровне. Они приравнивают истину к мысли, а сами целиком отождествляют себя с мышлением (своим умом). Они претендуют на исключительное владение истиной в бессознательной попытке защитить свою личность. Они не осознают ограниченности мышления. Если ты веришь (думаешь) не так, как они, то в их глазах ты неправ, и если бы в не слишком отдаленном прошлом они тебя за это убили, то сделали бы это с чувством собственной правоты. А некоторые даже сейчас так поступают.

Новая духовность, трансформация сознания, возникает преимущественно за пределами структур существующих регламентированных религий. Даже внутри тех из них, где доминирует разум, всегда остаются очаги духовности, хотя иерархи регламентированных религий ощущают исходящую от них угрозу и часто пытаются их подавить. Широкий канал духовности, открывшийся и развивающийся за пределами религиозных структур, — это совершенно новое явление. В прошлом этого невозможно было себе вообразить, особенно на Западе, где привилегия на духовность была в руках Христианской церкви. Ты даже не мог просто встать и заговорить на тему духовности, или опубликовать духовную книгу без санкции церкви, а если у тебя нет санкции, они очень быстро заставят тебя замолчать. Но сейчас даже в рамках некоторых церквей и религий есть признаки перемен. Это согревает сердце, и ты испытываешь благодарность к появлению хотя бы такого слабого просвета, как, например, посещение Папой Иоанном Павлом II мечети или синагоги.

Растет число последователей традиционных религий, сумевших отпустить свое отождествление с системой форм, догм и жестких убеждений, и одновременно с открытием глубины в самих себе открыть изначальную глубину, сокрытую внутри их собственной духовной традиции. Частично это было результатом духовных учений, возникших за пределами устоявшихся религий, но также и следствием притока древних и мудрых Восточных учений. Они поняли, что глубина твоей «религиозности» не имеет ничего общего с тем, во что ты веришь, и целиком связана с состоянием твоего сознания. В свою очередь это определяет то, каким образом ты действуешь в мире и как взаимодействуешь с другими.

Неспособные видеть дальше форм еще глубже уходят в свои убеждения, то есть в ум. В наши дни мы являемся свидетелями не только беспрецедентного притока осознанности, но также свидетелями укрепления и интенсификации эго. Одни религиозные общества будут открываться новому сознанию, другие будут ужесточать свои позиции и доктрины и становиться частью всех тех созданных человеком структур, при помощи каких коллективное эго будет защищаться и «давать сдачи». Некоторые церковные, сектантские, культовые или религиозные движения представляют собой, в основном, коллективные эготипические сущности, так же жестко отождествленные со своими ментальными позициями, как и последователи любой политической идеологии, закрытой для альтернативной интерпретации действительности.

Но эго, так же как и всем его закосневшим структурам, являются ли они религиями или иными формированиями, корпорациями или правительствами, суждено раствориться. Они будут разваливаться изнутри, какими бы защищенными и прочными ни казались. Самые жесткие и неподдающиеся переменам структуры развалятся первыми. Это уже случилось с советским коммунизмом. Какой бы глубокой ни была его оборона, каким бы твердым и монолитным он ни казался, всего за несколько лет он развалился изнутри. Никто не мог этого предвидеть. Этот развал застал мир врасплох. И еще много таких сюрпризов для нас уже наготове.

Неотложность трансформации

Перед лицом полного системного кризиса, когда старый образ жизни в мире, способ взаимодействия друг с другом и с природой больше не работает, когда выживание оказывается под угрозой кажущихся непреодолимыми проблем, индивидуальная форма жизни — или существо — либо погибнет, либо выродится, либо в эволюционном скачке поднимется над ограничениями своего состояния.

Считается, что первая жизнь на нашей планете зародилась в море. Когда на суше животных еще не было, море уже было переполнено жизнью. В какой-то момент одно из морских существ должно было отважиться и выйти на сушу. Возможно, сначала оно проползло лишь несколько дюймов, затем, выдохшись под воздействием невероятной силы притяжения, вернулось в воду, где гравитация почти не ощущается и где ему жить намного проще. А потом оно снова и снова пробовало, снова и снова, и спустя много времени приспособилось к жизни на суше. Вместо плавников у него выросли лапы, а из жабр развились легкие. Кажется весьма маловероятным, что какая-то часть этих существ рискнула бы войти в настолько чуждую им среду и осуществить эволюционную трансформацию, если бы какая-нибудь кризисная ситуация не вынудила их это сделать. В результате медленных, тысячелетиями длящихся геологических процессов довольно большая часть моря могла отделиться от отступающего океана. Это могло заставить рыб покинуть привычную среду обитания и начать развиваться.

Сегодняшний вызов всему человечеству — это откликнуться на общий кризис, угрожающий ныне самому нашему существованию. Функциональная несостоятельность эготипического человеческого разума, уже распознанная 2500 лет назад древними мудрыми учителями и теперь разросшаяся при помощи науки и технологии, в первую очередь угрожает выживанию планеты. До совсем недавнего времени трансформация человеческого сознания — на что также указывали древние учителя — была не более чем возможностью, то здесь, то там реализованной всего несколькими людьми независимо от их культурной или религиозной принадлежности. Широкого расцвета человеческого сознания еще не произошло, потому что до настоящего времени это еще не было императивом.

Значительная часть населения земли скоро поймет, если уже не поняла, что человечество стоит перед ультимативным выбором: либо развиваться, либо погибнуть. Еще сравнительно немногочисленная, но быстро растущая часть людей уже переживает внутри себя распад старых стереотипов поведения, порожденных эготипическим умом, и появление нового измерения сознания.

То, что сейчас возникает, не является ни новой системой верований, ни новой религией, ни духовной идеологией, ни мифологией. Мы подходим не только к концу мифологий, но и к концу идеологий и систем убеждений. Это изменение идет намного глубже уровня мышления. В действительности, в сердце нового сознания лежит трансценденция мышления, новая способность подняться над ним, способность чувствовать внутри себя измерение, бесконечно большее, чем мышление. Ты уже не строишь свою личность, свое самоощущение на непрекращающемся потоке думанья, являющегося тем, из чего в прежнем состоянии сознания ты черпал то, что делало тебя тобой. Какое же это освобождение — понимать, что «голос у меня в голове» — это не тот, кто я есть. Тогда кто я? Тот, кто это видит. Ты — осознанность, внутри которой существует мышление, ты — пространство, где мышление — или эмоция, или чувственное восприятие — случается.

Эго — это не только отождествление с формой, подразумевающей наличие предваряющей ее мыслеформы. Если зло и имеет какую-либо реальность — а оно имеет относительную, не абсолютную реальность — то это является и его определением тоже: полное отождествление с формой — физической, мысленной, эмоциональной. Результатом этого является тотальное отсутствие осознавания своего единства с целым, присущего мне внутреннего единства как с каждым «другим», так и с Источником. Это забвение и есть первородный грех, страдание, заблуждение. Если иллюзия полной разделенности подчеркивает то, и руководит тем, о чем я думаю, говорю и что делаю, то какой мир я создаю? Чтобы найти на это ответ, понаблюдай, как люди обращаются друг с другом, прочти историческую книгу или посмотри вечерние новости по телевизору.

Если структура человеческого ума не изменится, мы каждый раз будем воссоздавать в целом все тот же мир, то же зло, ту же несостоятельность.

Новое небо и новая земля

Вдохновляющей основой для названия этой книги послужило библейское пророчество, наилучшим образом применимое именно сейчас, чем в какой-либо иной период человеческой истории. Оно встречается и в Ветхом, и в Новом Завете, и говорит о коллапсе существующего порядка мира и появлении «нового неба и новой земли» (Апокалипсис 21:1 и Исаии 65:17). Здесь нам нужно понять, что небо — это не какое-то место. Это имеет отношение к внутренней области сознания. В этом и состоит эзотерический смысл слова «небо», и именно такой смысл оно имеет в учениях Иисуса. С другой стороны, Земля — это выраженное в форме внешнее проявление, всегда являющееся отражением внутреннего состояния. Коллективное человеческое сознание и жизнь на планете имеют глубокую внутреннюю связь. «Новое небо» — это появление трансформированного состояния человеческого сознания, а «новая земля» — это его отражение в физическом мире. Поскольку человеческая жизнь и человеческое сознание находятся в глубочайшем единстве с жизнью планеты, то по мере растворения старого сознания во многих уголках планеты будут синхронно происходить географические и климатические сдвиги, и многим из них мы уже сейчас становимся свидетелями.

Глава вторая

Эго: современное состояние человечества

Слова, произносятся ли они звонко или остаются в виде невысказанных мыслей, могут производить на тебя почти гипнотическое действие. Ты легко в них теряешься, делаешься загипнотизированным и безоговорочно веришь, что если прикрепил к чему-нибудь какое-нибудь слово, то знаешь, к чему. Факт состоит в следующем: ты не знаешь, к чему ты его прикрепил. Ты просто прикрыл тайну ярлычком. Всё — птица, дерево, даже отдельный камень, и в особенности человек — абсолютно непознаваемы. Потому что в них есть неизмеримая, непостижимая, бездонная глубина. Все, что мы способны воспринимать, ощущать, и о чем можем думать, — это поверхностный слой реальности, меньше верхушки айсберга.

Под внешним поверхностным обликом не просто всё со всем связано — всё связано с Источником всей жизни, откуда оно вышло. Даже камень, а еще лучше цветок или птица могут показать тебе обратную дорогу к Богу, к Источнику, к себе. Когда ты смотришь на них, или просто держишь что-нибудь из этого в руках и позволяешь ему быть, не накрывая ментальным ярлыком, в тебе поднимается чувство благоговения, удивления. Сама его суть безмолвно говорит с тобой и посылает тебе обратно отражение твоей собственной сути. Это то, что чувствуют великие художники и что с успехом вносят в свое искусство. Ван Гог не говорил: «Это всего лишь старое кресло». Он смотрел, смотрел и смотрел. В этом кресле он чувствовал Существование. Затем он садился за холст и брал кисть. Цена тому креслу была — несколько долларов. То же кресло, только написанное им, сегодня стоит больше 25 миллионов долларов.

Если ты не накрываешь мир словами и ярлыками, в твою жизнь, потерянную уже очень давно, когда человечество вместо того, чтобы пользоваться мышлением, было им захвачено, возвращается волшебное чувство. В твою жизнь возвращается глубина. Вещи вновь обретают новизну и свежесть. И самое большое чудо — это ощущать свое истинное «я», что важнее любых слов, мыслей, ментальных ярлыков и образов. Чтобы это произошло, тебе нужно выпутать свое чувство «я», чувство Существования из всего того, с чем оно смешалось и спуталось, иначе говоря, отождествилось. Эта книга как раз о том, как его выпутать.

Чем быстрее ты прикрепляешь вербальные и ментальные ярлыки к вещам, людям или ситуациям, тем мельче и менее насыщенной жизнью становится твоя действительность, и тем менее чувствительным ты становишься к этой действительности, к чуду жизни, непрерывно разворачивающейся внутри и вокруг тебя. Так можно развить умение, но вместе с тем утратить мудрость, и значит радость, любовь, способность к творчеству и жизненную силу. Они таятся в просвете покоя между восприятием и интерпретацией. Конечно же, нам приходится пользоваться словами и мышлением, в них есть своя красота — но разве нам нужно быть их пленниками?

Слова уменьшают масштаб реальности до такой степени, чтобы человеческий ум смог что-то ухватить, но это не очень много. Язык состоит из пяти основных звуков, производимых голосовыми связками. Это гласные а, е, и, о, у. Другие звуки — это согласные, произносимые при помощи давления воздуха: с, ф, г, и т.д. Неужели ты думаешь, что какая-нибудь комбинация из этих основных звуков может объяснить, кто ты такой, или объяснить основное предназначение вселенной, или хотя бы что такое дерево или камень в своей глубине?

Природа воображаемого “я”

Слово «я» в зависимости от контекста употребления является олицетворением либо величайшей ошибки, либо глубочайшей истины. В общепринятом смысле это слово является не только одним из самых используемых (вместе со связанными с ним словами «мне», «меня», «моё»), но также и одним из тех, что сильнее всего вводят в заблуждение. Слово «я» в рамках обычного повседневного употребления олицетворяет изначальную ошибку, неверное восприятие того, кто ты есть, воображаемое чувство личности. Это и есть эго. Альберт Эйнштейн, имевший дар чувствовать суть не только реальности пространства и времени, но и человеческой природы, называл это иллюзорное самовосприятие «оптическим обманом сознания». Это обманчивое «я» становится опорной точкой для создания дальнейших интерпретаций, или, вернее, ошибочных интерпретаций действительности, а также базой для всех мыслительных процессов, взаимодействий и взаимоотношений. Твоя действительность превращается в отражение изначальной иллюзии.

Хорошая новость: если ты способен видеть иллюзию как иллюзию, то она растворяется. Распознание обмана — это его конец. Необходимым условием для его выживания является то, что ты по ошибке принимаешь его за реальность. Когда ты видишь, кем ты не являешься, реальность — кто ты есть — возникает сама собой. Именно это будет происходить при чтении данной и следующей глав, где описывается механика ложного «я», называемого нами эго. Итак, какова же природа этого воображаемого «я»?

Произнося слово «я», ты имеешь в виду совсем не то, кем на самом деле являешься. В результате акта чудовищного сжатия беспредельная глубина того, кто ты есть, замещается звуком, производимым голосовыми связками, мыслью о «я» у тебя в уме, или чем-то еще, с чем это «я» может отождествляться. Итак, к чему же обычно относится «я» и его производные — «мне», «меня», «моё»?

Когда ребенок понимает, что последовательность звуков, производимых голосовыми связками родителей, — это его имя, он начинает приравнивать слово, становящееся мыслью у него в уме, к тому, кто он есть. На этой стадии некоторые дети говорят о себе в третьем лице: «Джонни хочет есть». Вскоре они выучивают волшебное слово «я» и приравнивают его к своему имени, какое до этого уже приравняли к тому, кто они есть. Затем появляются другие мысли и сливаются с исходной «я»-мыслью. Следующий шаг — определить и обозначить те вещи, какие будут составлять «меня», станут частью «меня». Это — отождествление с предметами, то есть наделение вещей, а в конечном счете, обозначающих их мыслей, своим самоощущением. Так ребенок отождествляет себя с ними. Когда «его» игрушка ломается или ее у него кто-нибудь отнимает, он переживает сильное страдание. Не потому, что игрушка имеет какую-то особенную ценность — ребенок скоро потеряет к ней интерес, и она будет заменена другими игрушками, другими предметами, — а из-за мысли, что она «его». Игрушка стала частью развивающегося в ребенке самовосприятия, чувства «я».

По мере роста ребенка исходная «я»-мысль стягивает к себе другие мысли: она отождествляется с его половой принадлежностью, принадлежащими ему вещами, воспринимающим и чувствующим телом, национальностью, расой, религией, профессией. Другое, с чем отождествляется «я», — это роли (мать, отец, муж, жена и т.д.), накопленный опыт или мнения, симпатии и антипатии, а также то, что произошло со «мной» в прошлом, память о чем представляет собой совокупность мыслей, определяющих мое дальнейшее самовосприятие как «я и моя история». И в конечном итоге они представляют собой не что иное, как мысли, случайным образом собравшиеся вместе в результате того, что все они были наделены моим самовосприятием. Эта ментальная конструкция и есть то, что ты имеешь в виду, произнося слово «я». Точнее, большую часть времени, когда ты говоришь или думаешь как «я», на самом деле говоришь или думаешь не ты, а некий аспект ментальной конструкции, элемент эготипического «я». Когда ты пробудишься, то будешь продолжать пользоваться словом «я», но тогда оно будет исходить из намного более глубокого места внутри тебя.

Большинство людей по-прежнему полностью отождествлены с непрекращающимся потоком мыслей у себя в уме, навязчивым думаньем, для большей части какого характерны повторяемость и бессмысленность. За пределами мыслительного процесса и приходящих вместе с ним эмоций для них нет никакого «я». Это и есть то, что называется быть духовно неосознанным. Если говоришь им, что у них в голове есть никогда не умолкающий голос, они либо удивляются: «Какой голос?», либо сердито отрицают это, а между тем это и есть тот самый голос, думатель, ненаблюдаемый ум. Его можно считать за некое завладевшее ими существо.

Для одних стал незабываемым миг первого разотождествления с мыслями, в результате чего они пережили сдвиг от состояния, когда были отражением содержания своего ума, к появившемуся где-то на заднем плане состоянию осознавания. У других это произошло так тонко, что они этого либо даже не заметили, либо почувствовали какой-то приток радости или внутренний покой, не понимая их причины.

Голос в голове

Первый проблеск осознанности произошел со мной, когда я был первокурсником Лондонского Университета. Мне нужно было дважды в неделю ездить на метро в университетскую библиотеку. Это бывало часов в девять утра ближе к концу часа пик. Как-то раз я оказался сидящим напротив женщины лет тридцати. Я и раньше не раз видел ее в этом поезде, поэтому не мог не узнать. Несмотря на то, что народу в вагоне было много, места по обе стороны от нее оставались свободными. Причиной, без сомнения, было то, что она выглядела несколько странновато. Ее взгляд был крайне напряжен, и она не переставая говорила сама с собой громким и раздраженным голосом. Она так глубоко ушла в свои мысли, что была совершенно неосознанной. Казалось, она не замечала даже окружающих. Ее голова была опущена и немного наклонена влево, словно женщина обращалась к тому, кто сидит рядом с ней на соседнем месте. Хотя я точно и не помню, о чем она говорила, но ее монолог был примерно следующим: «А потом она мне говорит … поэтому я говорю ей, нет, ты врешь, как ты смеешь обвинять меня … ведь ты всегда была одной из тех, кто меня обманывал, я тебе верила, а ты предала меня …» В ее голосе слышались гневные интонации, обращенные к той, кого она считала неправой, и кому, по идее, нужно было защищаться, чтобы не быть уничтоженной. Когда поезд прибыл на станцию Тоттенхэм Коурт Роуд, она встала и, не прерывая потока слов, истекающего из ее рта, направилась к дверям.

Мне тоже нужно было выходить, поэтому я встал позади нее. Оказавшись на улице, она направилась в сторону Бедфорд Сквер, оставаясь погруженной в свой воображаемый диалог, по-прежнему рассерженная, обвиняющая и что-то кому-то доказывающая. Мне стало любопытно, и я решил пойти за ней, поскольку она все равно шла в том же направлении, что и я. Несмотря на полную погруженность в воображаемый разговор, она, похоже, знала, куда ей нужно идти. Вскоре показался внушительный Дом Сената, высотка постройки 1930 годов, главный административный корпус университета и библиотека. Я был в шоке. Неужели мы с ней шли в одно и то же место? Да, как раз туда она и направлялась. Кто она — преподаватель, студентка, офисный работник или библиотекарь? Может быть, это был какой-нибудь психологический эксперимент? У меня не было ответа. Я держался шагах в двадцати позади нее, и к тому моменту, когда вошел в здание (по иронии судьбы бывшее штаб-квартирой Полиции Мыслей в фильме по роману Джорджа Оруэлла «1984»), один из лифтов уже поглотил ее.

Я был в какой-то мере захвачен врасплох тем, чему только что стал свидетелем. Будучи зрелым двадцатипятилетним студентом первого курса, я считал себя интеллектуалом по отношению ко всему, и был убежден, что все ответы и дилеммы человеческого существования могут быть найдены и решены при помощи интеллекта, то есть при помощи думанья. Тогда я еще не понимал, что неосознаваемое думанье и есть основная дилемма человеческого существования. Я смотрел на профессоров как на мудрецов, знающих все ответы, а на университет как на храм знаний. Как может такой человек, как она, быть частью всего этого?

Перед входом в библиотеку я зашел в мужскую комнату, продолжая думать об этой странной женщине. Я мыл руки и размышлял: «Надеюсь, я не кончу так же, как она». Стоявший рядом человек бросил взгляд в мою сторону, и я был шокирован, внезапно поняв, что я не только об этом подумал, но и пробормотал это вслух. «Боже мой, да я уже такой же, как она», — подумал я. Разве мой ум не был таким же непрерывно активным, как ее? Между нами была ничтожная разница. Похоже, что ее думанье имело под собой доминирующую эмоцию — гнев. В моем случае преобладала тревога. Она думала вслух. Я думал преимущественно про себя. Если она была сумасшедшей, то тогда любой был сумасшедшим, включая меня. Разница была только в степени.

На какой-то миг я сумел отступить от собственного ума и увидеть его как бы с более глубокой точки. Произошел краткий сдвиг от думанья к осознанности. Я все еще был в мужской комнате, только теперь один, и смотрел на свое лицо в зеркале. В момент отделения от ума я громко засмеялся. Это могло показаться безумным, но мой смех исходил из здравого ума. Это был смех пузатого Будды. «Жизнь не так серьезна, как ее рисует ум». Похоже, смех сообщал мне именно это. Но это был лишь проблеск, и он очень скоро забылся. Следующие три года я прожил в состоянии тревоги и депрессии, целиком отождествленный с умом. И прежде чем ко мне вернулась осознанность, мне пришлось очень близко подойти к мысли о самоубийстве, но тогда это было уже гораздо больше, чем проблеск. Я освободился от навязчивого думанья и воображаемого, созданного умом «я». Тот случай дал мне не только первый проблеск осознанности, он также заронил в меня первые зерна сомнения в абсолютной ценности человеческого интеллекта. Спустя несколько месяцев произошло нечто трагическое, отчего это сомнение только усилилось. В понедельник утром мы пришли на лекцию к профессору, чей ум приводил меня в восхищение. Как оказалось, мы пришли лишь для того, чтобы услышать, что в выходные он совершил самоубийство — застрелился. Я был в шоке. Профессор был чрезвычайно уважаемым преподавателем, и, как мне казалось, знал все ответы. Однако тогда я еще не видел альтернативы культивированию разума. Я еще не понимал, что мышление — это всего лишь тонкий аспект сознания, каким мы сами и являемся, а также ничего не знал об эго, не говоря уже о возможности обнаружить его в себе.

Содержимое и структура эго

Эготипический ум целиком обусловлен прошлым. Его обусловленность состоит из двух частей: содержимого и структуры.

В случае с ребенком, плачущим от глубокого страдания из-за того, что кто-то отобрал у него игрушку, — игрушка представляет собой содержимое. Она может быть заменена любой другой игрушкой или предметом. Содержимое, с каким ты отождествляешься, обусловлено средой твоего обитания, твоим воспитанием и окружающей культурой. Что касается страдания ребенка, то нет никакой разницы, вызвано ли оно потерей игрушки, вырезанной в форме животного из куска древесины, или потерей дорогой и сложной электронной безделушки. Причина такого острого страдания заключена в слове «моя» и имеет структурный характер. Бессознательная потребность усиливать свое отождествление через слияние с предметом встроена в саму структуру эготипического ума.

Одной из самых основных ментальных структур, благодаря чему эго существует, является отождествление. Слово «отождествление» (или идентификация) происходит от латинского слова iden, означающего «такой же», и слова facere, означающего «делать». Поэтому, если я с чем-то отождествляюсь, то «я» «делаю это таким же». Таким же, как что? Я наделяю это своим самовосприятием, и оно становится частью моего «отождествления». Один из основных уровней отождествления — это отождествление с вещами: с течением времени моя игрушка заменяется моей машиной, моим домом, моей одеждой и так далее. Я пытаюсь найти себя в вещах, но это никогда не удается, и я заканчиваю тем, что теряю себя в них. Это удел эго.

Отождествление с вещами

Работающие в рекламном бизнесе очень хорошо знают:, чтобы продать человеку вещь, не особенно ему нужную, его надо убедить, что она будет добавлять нечто к тому, как он себя видит, или как его воспринимают окружающие, иначе говоря — что-то добавлять к его самовосприятию. Например, они могут сказать тебе, что, пользуясь этими вещами, ты будешь выделяться из толпы, и поэтому еще больше будешь собой. Или же могут создать в твоем уме ассоциацию между рекламируемым продуктом и каким-нибудь знаменитым человеком, или молодой, привлекательной и счастливой особой. Для этой цели вполне годятся даже фотографии какой-нибудь состарившейся или покойной знаменитости, сделанные в пору ее расцвета. В этом есть невысказанное предположение, что, купив этот продукт, ты путем какого-то волшебного слияния с этой знаменитостью становишься таким же, как она, или хотя бы внешне будешь выглядеть похожим на нее. Поэтому в большинстве случаев ты покупаешь не продукт, а «усилитель отождествления». Фирменные наклейки — это то, на что ты покупаешься первым делом. Они дорогие, а значит, «эксклюзивные». Если бы их мог купить любой, то они потеряли бы свою психологическую цену, и осталась бы только их физическая цена, какая вряд ли составила бы хоть небольшую долю той, что ты платишь.

То, с какими вещами человек отождествляется, зависит от него самого, — от его возраста, пола, уровня дохода, принадлежности к определенному социальному классу, моды, окружающей культурной среды и т.д. То, с чем ты отождествляешься, имеет отношение только к содержимому; тогда как бессознательная вынужденная потребность отождествляться является структурной. Это один из фундаментальных способов функционирования эготипического ума.

Парадоксально, но жизнь так называемого общества потребления подтверждается фактом — такой способ, как стремление найти себя через вещи, не работает: чувство удовлетворения эго живет недолго, и поэтому ты все время ищешь что-то большее, продолжаешь покупать, продолжаешь потреблять.

Разумеется, в том физическом измерении, где обитают наши поверхностные «я», вещи необходимы и являются обязательной частью нашей жизни. Нам нужны жилье, одежда, мебель, инструменты, средства передвижения. Вместе с тем в нашей жизни есть и вещи, ценимые нами за их красоту или присущие им свойства. Мы должны проявлять уважение к миру вещей, а не презирать его. Сущее присутствует в любой вещи. Вещь — это временная форма, происходящая из единой, не имеющей формы Жизни, из источника всех вещей, всех тел, всех форм. В самых древних культурах люди верили в то, что во всём обитает дух, даже в так называемых неодушевленных предметах, и в этом отношении были гораздо ближе к истине, чем мы сегодня. Живя в мире, лишенном жизненной энергии и пораженном ментальной абстракцией, перестаешь чувствовать жизненную силу вселенной. Большинство людей существуют не в живой реальности, а в концептуальной.

Однако нельзя сказать, что мы проявляем уважение к вещам, если используем их в качестве средства для самоусиления, иначе говоря, если стараемся найти себя с их помощью. А эго делает именно это. Эготипическое отождествление с вещами создает привязанность к вещам, одержимость вещами, что, в свою очередь, формирует наше общество потребления и его экономические структуры, где единственным мерилом прогресса неизменно является больше. Бесконтрольная неутолимая жажда иметь больше — это и функциональное расстройство, и болезнь. Это то же самое функциональное расстройство, что проявляется в раковых клетках, когда их целью становится приумножение самих себя. Больные клетки не осознают, что уничтожение организма, частью которого они являются, повлечет уничтожение их самих. Некоторые экономисты настолько привязались к понятию роста, что и обойтись без этого слова не могут, называя спад «негативным ростом».

Многие люди тратят значительную часть жизни на то, чтобы стать обладателями вещей. Вот почему одна из болезней нашего времени называется пролиферацией — быстрым ростом количества вещей. Когда ты перестаешь чувствовать жизнь, какой сам и являешься, то стараешься заполнить ее вещами. В качестве духовной практики я советую тебе при помощи самонаблюдения исследовать свои отношения с миром вещей, в особенности с теми, что созданы миром «моё». Тебе нужно быть бдительным и честным, чтобы понять, связана ли, к примеру, твоя самооценка с вещами, какими ты владеешь. Стимулируют ли какие-либо вещи появление в тебе тонкого чувства собственной важности или превосходства? Заставляет ли тебя отсутствие каких-то вещей чувствовать себя ниже тех, кто имеет больше тебя? Упоминаешь ли ты о каких-то вещах непредумышленно или, может быть, специально выставляешь их напоказ, чтобы поднять свою цену в чьих-то глазах, а через это в своих собственных? Испытываешь ли ты чувство обиды или злость, некоторую ущербность самовосприятия, если кто-то другой имеет больше, чем ты, или когда сам теряешь что-то очень ценное?

Потерянное кольцо

Одно время я посещал людей в качестве советника и духовного учителя. Тогда я дважды в неделю навещал одну женщину, чье тело было поражено раком. Ей было немного за сорок, и она была школьной учительницей. Врачи не давали ей больше нескольких месяцев. Иногда во время моих посещений мы почти не разговаривали, а в основном сидели в молчании. Именно в такие часы она пережила первые проблески внутреннего спокойствия, о существовании которого даже не подозревала в течение долгих лет своей работы в школе.

Тем не менее, однажды я нашел ее в состоянии величайшего горя и озлобленности.

— Что случилось? — спросил я.

Ее кольцо с бриллиантом, стоившее больших денег и дорогое как память, пропало, и она сказала мне, что уверена: его украла женщина, приходившая на несколько часов в день, чтобы ухаживать за ней. Она поражалась, как человек может быть таким черствым и бессердечным, чтобы сделать такое, и спросила меня, стоит ли ей провести с этой женщиной очную ставку или лучше сразу вызвать полицию. Я ответил, что не знаю, но попросил подумать, так ли важно это кольцо или что-либо еще в данной точке ее жизни.

— Вы не понимаете, — сказала она. — Это кольцо моей бабушки. Я носила его каждый день, пока не заболела и пока у меня руки не распухли. Для меня это не просто кольцо. Как я могу не расстраиваться?

Быстрота ее ответа, ее гнев и стремление защититься, прозвучавшие в голосе, показывали, что в ней еще не было достаточно присутствия, чтобы заглянуть внутрь себя и отделить реакцию на событие от самого события и понаблюдать за обоими. Ее гнев и стремление защищаться свидетельствовали, что сквозь нее продолжает говорить эго.

Я сказал:

— Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, только не отвечайте на них сразу, а посмотрите, не сможете ли вы найти ответы на них внутри себя. После каждого вопроса я буду делать небольшую паузу. Когда к вам придет ответ, то он совсем не обязательно придет в форме слов.

Она сказала, что готова слушать.

Я спросил:

— Понимаете ли вы, что в какой-то момент, возможно, довольно скоро, вам придется расстаться с этим кольцом? Сколько еще вам нужно времени, чтобы вы были готовы отпустить его? Станете ли вы меньше, если отпустите его? Каким образом та, кто вы есть, из-за этой потери может стать меньше? — После последнего вопроса на несколько минут воцарилось молчание.

Когда она снова заговорила, у нее на лице появилась улыбка, а сама она выглядела спокойной:

— Последний вопрос заставил меня понять что-то важное. Сначала я обратилась к разуму, и он ответил: “Да, конечно же, ты станешь меньше”. Затем я задала этот вопрос себе: “Стала ли меньше та, кто я есть?” На этот раз я попыталась скорее почувствовать, чем придумать ответ. Я вдруг почувствовала природу своего “Я Есть”. Никогда раньше я этого не чувствовала. Если я так сильно чувствую природу своего “Я Есть”, то та, кто я есть, никак не может стать меньше. Я все еще чувствую это, что-то спокойное, но очень живое.

— Это радость Сущего, — сказал я. — Вы можете чувствовать это, только когда выходите из головы. Сущее надо чувствовать. Его нельзя думать. Эго о нем ничего не знает, потому что состоит из мыслей. На самом деле кольцо было у вас в голове в виде мысли, какую вы приняли за свое “Я Есть”. Вы думали, что “Я Есть” или хотя бы его часть находится в кольце.

Все, что эго искажает и к чему привязывается, подменяет Сущее, но эго не может его чувствовать. Вы можете ценить вещи и заботиться о них, но, привязываясь к ним, будете знать, что это работа эго. На самом деле вы привязываетесь не столько к самой вещи, сколько к мысли, сод